Дело о воющей собаке

Эрл Стенли Гарднер, 1934

Перри Мейсон – король перекрестного допроса, кумир журналистов и присяжных, гений превращения судебного процесса в драматический спектакль. А за королем следует его верная свита, всегда готовая помочь, – секретарша Делла Стрит и частный детектив Пол Дрейк. Ночной кошмар любого адвоката – жалоба клиента на собачий вой в соседском доме – неожиданно становится одним из самых необычных дел в карьере Перри Мейсона.

Глава 4

— Здесь? — спросил Пембертон, подъезжая к тротуару.

— Да, — ответил Фоули, — но давайте проедем к гаражу, чтобы не мешать разгружать бетон. Я решил расширить гараж. Как раз сегодня они должны закончить.

— С кого мы начнем? — спросил Пембертон.

— Мне кажется, если вы поговорите с моей женой, вам больше никто не потребуется.

— Нет, мы встретимся со всеми. Как насчет повара-китайца? Он дома?

— Конечно. Его комната над гаражом.

— А где живет шофер?

— У меня нет шофера. Если надо, я сам сажусь за руль.

— Ну что ж, пойдем к китайцу. Мейсон, вы не возражаете?

— Нет, но я бы хотел, чтобы перед отъездом вы встретились с моим клиентом.

— Обязательно. Это его дом, мистер Фоули?

— Да, тот, что слева.

Они подъехали к гаражу, около которого трудились рабочие.

— Подождите меня здесь, — предложил Фоули, — а я приведу А Вонга.

Фоули направился к гаражу, но тут хлопнула дверь, и послышался женский голос: «О, мистер Фоули, я должна немедленно поговорить с вами. У нас неприятности…» — Женщина осеклась на полуслове, увидев полицейскую машину.

— Что-нибудь с собакой? — спросил Пембертон.

— Я не знаю, — ответил Фоули и пошел к дому.

На пороге стояла молодая женщина лет двадцати семи, в домашнем платье и фартуке, с перевязанной правой рукой. Гладко зачесанные волосы, отсутствие косметики и скромный туалет не могли тем не менее скрыть ее красоты. Глаза Пембертона превратились в щелочки.

— Моя домоправительница, — пояснил Фоули.

— О, — многозначительно пробурчал Пембертон.

— Что случилось? — спросил Фоули, когда они подошли поближе.

— Принц укусил меня. Он заболел.

— Как это произошло?

— Я не знаю, по-моему, его отравили. Он вел себя очень странно. Я вспомнила, что вы говорили о соли, которую надо положить ему под язык, если он внезапно заболеет. Я так и сделала, а он меня укусил.

Фоули взглянул на перевязанную руку.

— Сильный укус?

— Нет, мне кажется, ничего страшного.

— А где он сейчас?

— Я заперла его в спальне после того, как соль подействовала. Но я подумала, что вы должны знать об этом… об отравлении.

— Ему лучше?

— Похоже что да.

— У него были спазмы?

— Нет, он лежал и дрожал. Я позвала его два или три раза, но он не реагировал. Было похоже, что он в ступоре.

Фоули кивнул и повернулся к мистеру Пембертону.

— Миссис Бентон, это мистер Пембертон, помощник шерифа, и мистер Мейсон, адвокат. Эти джентльмены расследуют жалобу, поданную одним из наших соседей.

— Жалобу? — удивленно переспросила миссис Бентон.

— Да, насчет того, что мы нарушаем тишину.

— Мы?

— Не мы сами, а…

— Одну минуту, — перебил его Пембертон. — Позвольте мне задать пару вопросов.

Женщина посмотрела на помощника шерифа, потом перевела взгляд на Фоули. Тот кивнул.

— В вашем доме живет полицейская овчарка по кличке Принц?

— Да, сэр.

— Давно она у вас?

— Конечно, сэр. Это собака мистера Фоули. Мы переехали сюда около года назад вместе с Принцем.

— Понятно. Собака воет?

— Воет? Нет, сэр. Правда, вчера Принц гавкнул на какого-то нищего, но он никогда не выл.

— Не заметили ли вы странностей в поведении Принца?

— Ну, мне показалось, что его отравили, и я попыталась дать ему соли, как советовал мистер Фоули. Возможно, мне не следовало этого делать. Наверное, у Принца были спазмы и…

— Нет, я не об этом, — прервал ее Пембертон. — В последние дни вы не заметили ничего особенного в поведении собаки?

— Нет, сэр.

Пембертон повернулся к Мейсону.

— Не мог ли ваш клиент попытаться отравить собаку?

— Ни в коем случае, — решительно возразил тот.

— Учтите, — торопливо добавил Фоули, — что я не обвиняю Картрайта. Мне кажется, у него не поднялась бы рука на бедное животное.

— Однако кто-то подсыпал Принцу яда, — возразила миссис Бентон. — Я могу в этом поклясться. И ему полегчало лишь после соли.

— Зачем собакам дают соль? — спросил Пембертон у Фоули.

— Это сильное рвотное, — ответил тот.

— И вы клянетесь, что собака не выла? — Пембертон взглянул на домоправительницу.

— Конечно.

— Вы спите в доме?

— Да, на втором этаже.

— Кто здесь еще живет?

— А Вонг, повар, но он спит над гаражом. И миссис Фоули.

— Я думаю, мистер Пембертон, — вмешался Фоули, — вам лучше поговорить с моей женой. Она…

— Прошу меня извинить, — перебила его миссис Бентон, — я не хотела говорить в присутствии этих джентльменов, но вашей жены нет.

От изумления глаза Фоули чуть не вылезли из орбит.

— Как нет? Она не могла уйти! У нее же грипп.

— Тем не менее она уехала, — ответила миссис Бентон.

— О боже! Она же убьет себя. Разве можно выходить из дому, не поправившись после гриппа?

— Этого я не знаю, сэр.

— Миссис Фоули сказала, куда она поехала? Может быть, в магазин? Она не получала письма? Или что-то произошло? Да говорите же, черт побери! Почему вы молчите?

Домоправительница опустила глаза.

— Она взяла с собой чемодан.

— Чемодан?! — воскликнул Фоули. — Она поехала в больницу?

— Мне это неизвестно. Она ничего не сказала и лишь оставила записку.

Фоули взглянул на помощника шерифа.

— Вы позволите мне отлучиться на минуту?

— Конечно, — ответил Пембертон.

Фоули скрылся в доме, а Мейсон взглянул на миссис Бентон.

— Не ссорились ли вы с миссис Фоули непосредственно перед ее отъездом?

— Я не знаю, кто вы такой, — резко ответила домоправительница, — и не обязана выслушивать ваши грязные инсинуации. — И, повернувшись, она исчезла за дверью.

— Ну что ж, — улыбнулся Пембертон, — вы свое получили.

— Женщина изо всех сил стремится скрыть свою красоту, — нахмурился Мейсон. — И довольно молода для домоправительницы. Возможно, во время болезни миссис Фоули произошли какие-то изменения, вызвавшие ее внезапный отъезд.

— Сплетничаете, Мейсон?

— Нет, просто размышляю.

— По какому поводу?

— Видите ли, тот, кто идет против моего клиента, должен подготовиться к серьезному сражению.

Скрипнула дверь, и на пороге вновь показалась миссис Бентон.

— Прошу меня извинить. Мистер Фоули просит вас в дом. Мне не следовало бы так горячиться.

— Пустяки, — улыбнулся Пембертон. — Это наша вина.

Миссис Бентон провела их на кухню. Маленький хрупкий китаец встретил их испуганным взглядом.

— Что случилось? — спросил он.

— Мы хотим узнать… — начал Мейсон, но Пембертон тут же перебил его:

— Одну минуту, Мейсон. С вашего разрешения я начну первым. Как тебя зовут?

— А Вонг.

— Ты повар?

— Поваль.

— Ты видел большую овчарку?

— Больсюю овсялку, — кивнул китаец.

— Она воет? Особенно по ночам?

Китаец отрицательно покачал головой.

— Собака не воет?

— Не воет.

Пембертон пожал плечами:

— Полагаю, этого достаточно. Как вы сами убедились, Мейсон, собака не выла. Ваш клиент чокнулся, и все дела.

— Я бы задавал вопросы несколько иначе, — заметил Мейсон.

— Ерунда. Я знаю, как говорить с китайцами. По-другому они не понимают. Иначе на все вопросы они будут кивать головой.

— Мистер Фоули просил подождать его в библиотеке, — прервала их спор домоправительница. — Он присоединится к вам с минуты на минуту.

Через столовую и гостиную она провела их в библиотеку. Вдоль стен выстроились полки с книгами, в центре стояли огромный стол и удобные кожаные кресла. Тяжелые портьеры закрывали высокие окна.

— Присядьте, пожалуйста, — начала миссис Бентон, но тут распахнулась дверь, и на пороге появился Клинтон Фоули. Лицо его было перекошено, в руке он держал лист бумаги.

— Теперь все ясно, — прорычал он. — Нет нужды беспокоиться о собаке.

— После разговора с миссис Бентон и поваром я о ней не беспокоюсь, — спокойно ответил Пембертон. — Пожалуй, пора навестить Картрайта.

Фоули хрипло рассмеялся. Помощник шерифа нахмурился:

— Что-нибудь случилось?

— Моя жена нашла в себе силы убежать с другим мужчиной.

Пембертон и Мейсон обменялись удивленными взглядами.

— Возможно, вас заинтересует тот факт, — Фоули едва сдерживался, — что объект ее любви, мужчина, заменивший меня в ее жизни, не кто иной, как джентльмен, живущий в соседнем доме, наш многоуважаемый мистер Картрайт. Он специально поднял такой шум вокруг собаки, чтобы выманить меня из дома и без помех увезти мою жену.

— Ну что ж, — пробормотал Мейсон, обращаясь к Пембертону, — значит, он не псих. И хитер как лис.

Фоули побледнел.

— Оставьте ваши замечания при себе, сэр. Я терплю вас из вежливости.

— Я представляю моего клиента, — невозмутимо ответил Мейсон. — Вы обвинили его в том, что он сумасшедший, и обещали представить доказательства. И я приехал сюда, чтобы ознакомиться с ними. Так что ваша вежливость здесь ни при чем.

Фоули посмотрел на Пембертона:

— Мы должны наказать эту свинью. Не сможем ли мы добиться его ареста?

— Вероятно, да, но решение должен принимать прокурор округа. Вы уверены, что она убежала с Картрайтом?

— Она написала об этом. Прочитайте сами.

Фоули сунул записку в руку Пембертону и, отойдя к окну, закурил.

Мейсон подошел к помощнику шерифа, и они прочитали следующее:

«Дорогой Клинтон!

С большой неохотой я сделаю этот необходимый шаг. Я уважаю твою гордость и постаралась сделать все так, чтобы причинить тебе как можно меньше боли. В конце концов, я видела от тебя только добро. И думала, что люблю тебя. Я верила в это до самых последних дней, пока не выяснила, кто наш сосед. Сначала я рассердилась или, вернее, подумала, что сержусь. Он шпионил за мной с биноклем. Мне следовало сказать тебе об этом, но что-то заставило меня промолчать. Я захотела повидаться с ним, и пока тебя не было, мне это удалось.

Клинтон, притворяться дальше не имеет смысла. Я не могу оставаться с тобой. Я не люблю тебя, это было лишь минутное увлечение.

Ты просто большой и красивый зверь. Я знаю, что происходило в доме за моей спиной, но не виню тебя, потому что вина, скорее всего, не твоя. Но любить тебя я больше не могу. Возможно, я не испытывала этого чувства, а поддалась твоим чарам. Короче, я ухожу с ним.

Я приняла меры, чтобы мое исчезновение не получило широкой огласки. О своих намерениях я не сказала даже Телме Бентон. Ей известно лишь то, что я взяла чемодан и уехала. Можешь сказать ей, что я поехала к родственникам.

Я не сержусь на тебя. Ты выполнял любое мое желание. Но мне не хватало любви, той любви, которую даст мне он. Я ухожу с ним и знаю, что буду счастлива.

Пожалуйста, постарайся меня забыть. Поверь мне, я желаю тебе только добра.

Эвелин».

— Она не упомянула имя Картрайта, — прошептал Мейсон.

— Нет, — согласился Пембертон, — но она называет его соседом.

— И еще в этом письме…

В этот момент к ним подошел Фоули. Его глаза сверкали холодной яростью.

— Послушайте, — начал он, — я богатый человек. И потрачу все, до последнего цента, но накажу этого мерзавца. Он сумасшедший, как и моя жена. Этот человек разрушил мой дом, обвинил меня в нарушении закона, обманул, предал меня, и, клянусь Богом, он за это заплатит! Он предстанет перед правосудием и получит сполна. За все!

— Хорошо. — Пембертон протянул письмо Фоули. — Я должен доложить обо всем помощнику окружного прокурора. Вам лучше поехать со мной. Доркас посоветует вам, с чего начать. А потом вы сможете обратиться в какое-нибудь частное детективное агентство.

— Я хотел бы позвонить по телефону, — сказал Мейсон.

— Позвоните, — буркнул Фоули. — А потом можете убираться отсюда.

— Благодарю за разрешение.