Кровь и лунный свет

Эрин Бити (2022)

«Кровь и лунный свет» — увлекательный атмосферный фэнтези-триллер о девушке с редким даром, молодом гениальном сыщике и загадочном серийном убийце. Для фанатов Шерлока Холмса, романов Кассандры Клэр и Керри Манискалко, а также любителей сериала «Алиенист». Тьма окутала средневековый Коллис. Город потрясла серия жестоких убийств. Каждый раз таинственному потрошителю удавалось скрыться. Однажды лунной ночью семнадцатилетняя Катрин неожиданно становится свидетельницей преступления. За расследование берется Симон, молодой человек с загадочным прошлым и блестящими аналитическими способностями. Чтобы понять мотивы и цели маньяка, Симону понадобится помощь Катрин. Но он не знает, что той ночью в ней пробудился редкий дар, который она вынуждена скрывать. Ведь использовать магию луны запрещено! Объединив усилия, Катрин и Симон начинают опасное путешествие по мрачным закоулкам ума преступника. «Читатели с легкостью окунутся в этот средневековый мир, наполненный магией, преступлениями и тайнами». ― School Library Journal «Главная героиня — средневековая версия Клариссы из «Молчания ягнят», и ее постоянно окружают мужчины, которые ее недооценивают». ― Booklist Эрин Бити — популярная американская писательница. Автор романтического фэнтези «The Traitor's Kiss», ставшего бестселлером The New York Times.

Глава 5

— Катрин! — настигает меня крик на полпути к дому.

Магистр Томас бежит ко мне, его шапка съехала набок, а черный плащ развевается за спиной.

— Слава Свету! — выдыхает он. — Где ты пропадала? Я слышал, произошло убийство.

Я и не осознавала, что уже с трудом сдерживаю чувства, пока не оказываюсь в его объятиях и не начинаю рыдать.

— Восходящее Солнце, — шепчет магистр Томас мне в волосы. — Ты холодная, словно ледышка.

Несколько секунд он гладит меня по спине, а затем отстраняется и слегка нагибается — так, что наши лица разделяет лишь десяток сантиметров.

— Почему, Катрин? — тихо спрашивает он, но его голос наполнен небывалой злостью. — Почему ты здесь, а не в святилище?

Слезы текут по моим щекам и стекают по его большим пальцам.

— Я была там, но увидела… услышала… увидела…

Руки архитектора напрягаются.

— Что ты увидела?

— Мужчину. Рядом со святилищем, — выдыхаю я. — И услышала… — Я замолкаю.

А что я услышала?

— Ты услышала женщину, которую убили? — шепчет он в ужасе.

Трудно кивать, когда он так сжимает мое лицо, но зато зубы не стучат. А еще я вспоминаю, почему архитектору не стоит появляться поблизости от места убийства.

— Нам н-нужно идти, — говорю я.

— Да, да. Прости, что я так разозлился. Очень испугался за тебя.

Магистр Томас снимает свой плащ и набрасывает мне на плечи. Укутавшись в теплую ткань, я слегка успокаиваюсь и следую за архитектором по проулкам к задней двери дома, где ждет экономка, беспокойно заламывая руки.

Они усаживают меня у кухонного очага, и госпожа Лафонтен принимается вытаскивать шпильки из моих мокрых волос. Магистр Томас опускается на колени и, взяв мои грязные руки в свои, заглядывает мне в глаза.

— Что случилось, Катрин?

Не торопясь, я рассказываю ему о том, как услышала крик, но не упоминаю ни о своем падении, ни о том, как «увидела» кровь на стене. Говорю, как заметила человека на площади, как отправилась на поиски источника крика. Правда, о шепоте, гнавшем меня домой, тоже умалчиваю.

Магистр Томас вздыхает и качает головой.

— Что дернуло тебя отправиться в эту часть города в такой час, да еще в одиночку?

Как это объяснить?

— Я не знаю. Просто… просто поняла, что кому-то нужна моя помощь.

Архитектор медленно выдыхает и смотрит на экономку, которая застыла у меня за плечом с десятком шпилек в сжатом кулаке.

— Как ты это поняла? — спрашивает он. — Что-то услышала? Что-то еще, кроме крика?

— Не знаю, — покачав головой и шмыгнув носом, повторяю я. — Просто ощутила это. — Новый всхлип вырывается из груди. — Но я опоздала!

Слегка приподнявшись на коленях, магистр Томас хватает меня за плечи:

— Хвала Свету, что ты опоздала.

Я слегка отстраняюсь:

— Как вы можете так говорить?

— Потому что ты не смогла бы остановить его! — От каждого его слова по телу расползается дрожь. — Ему пришлось бы тебя убить, чтобы заставить замолчать! — Магистр медленно втягивает воздух, стараясь успокоиться, словно его тревоги — воздушный змей, который вырвется на свободу, если потянуть за веревку чуть сильнее. — Кэт, в том, что случилось с той женщиной, нет твоей вины.

— Это была Перрета, — шепчу я. — И убийца сделал… ужасное. Ее глаза… — Я зажмуриваюсь изо всех сил, тщетно пытаясь отгородиться от ужасной картины.

Госпожа Лафонтен скрещивает руки на груди:

— Так и знала, что эта девчонка плохо кончит.

— Хватит, — обрывает ее магистр Томас. — Никто не должен плохо отзываться о мертвых. Особенно о тех, кто умер такой ужасной смертью.

Он никогда не разговаривал с экономкой так грубо. Даже после того, как из-за пожара на кухне сгорела половина дома и все его эскизы. И он никогда не злился на меня так, как сегодня вечером, — дважды за вечер.

— Что, если кто-то узнает, что она приходила сюда? — спрашиваю я. — Венатре захочет вас допросить.

Магистр Томас моргает:

— Назначили венатре? Для такой, как Перрета?

Я киваю.

— Его зовут Симон. Я никогда не видела его раньше, но он родственник Монкюиров.

Повисает долгое молчание. Архитектор смотрит в огонь камина, приглаживая бороду, а затем — убирает руку и, нахмурившись, потирает пальцы. Скорее всего, жесткие волоски попали в несколько свежих порезов на них.

— Что мы ему скажем, если он появится? — дрожащим голосом спрашивает госпожа Лафонтен.

— Правду, — опустив руку, отвечает он. — Она приходила сюда, но я отослал ее с пустыми руками.

Экономка поджимает губы:

— А насчет того человека…

— Об этом ни слова, — перебивает магистр Томас. — Не стоит упоминать его.

Он снова обращает все внимание на меня:

— Венатре знает, что ты слышала и видела?

— Да. И хочет, чтобы я ответила на его вопросы сегодня днем.

Магистру это не очень нравится.

— Значит, так и сделай. Но говори лишь о том, что знаешь, и как можно более простыми словами. И не упоминай о том, что Перрета приходила сюда, если не спросят напрямую. А если зададут вопрос, скажи, что ушла, как только она появилась, и ничего не знаешь. И не строй никаких догадок о том, что могло произойти. — Его серьезный взгляд впивается мне в лицо. — Поняла?

— Да, магистр, — шепчу я.

— Хорошо. — Он вздыхает и садится на пятки. — Итак, сегодняшняя ночь оказалась тяжелым испытанием, но меня интересует, нашла ли ты что-то в святилище, пока была там?

Я быстро киваю.

— Как я и предполагала, в балке огромная трещина. Она может разломиться в любой момент. — Я начинаю подниматься на ноги. — Позвольте показать вам на модели.

Магистр толкает меня обратно еще до того, как я успеваю сделать хотя бы шаг.

— Не переживай. Как думаешь, останавливать ли работы?

Архитектор всегда доверял мне, но никогда не принимал такие важные решения, не проверив все лично. Я сглатываю.

— Думаю, необходимо разобрать всю секцию лесов.

— Мне этого достаточно. — Он со стоном поднимается с колен, и я понимаю, что одежда на нем не та, в которой он со мной прощался. — Первые рабочие прибудут в течение часа. Начнем разбирать леса, как только на стройплощадке соберется достаточно людей.

Экономка начинает суетиться на кухне, распиливая буханку хлеба длинным ножом, а затем добавляя к нему ломтики сыра и мяса. Магистр Томас наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб.

— Приведи себя в порядок и немного отдохни. А когда придешь в себя, сможешь… — Его голос затихает, а дыхание слегка ускоряется. — Ты сама увидишь, что нужно сделать, — заканчивает он.

Госпожа Лафонтен сует в руки хозяину наспех приготовленный завтрак, прежде чем он выходит из кухни.

А как только мы с ней остаемся наедине — заставляет меня съесть ломтик хлеба с маслом и вытаскивает чан для мытья. После дождя все бочки снаружи переполнены, поэтому госпожа Лафонтен наполняет все свободные чайники и котелки, которые влезают на огонь, чтобы согреть мне воды. Спустя час, за который я успеваю дважды задремать в кресле, она удовлетворенно кивает.

И, как только я оказываюсь в теплой воде, споласкивает мои вещи в небольшом тазу.

При виде крови на них меня охватывает нестерпимое желание соскрести с кожи даже малейшие капельки. Экономка только потакает мне, тщательно счищая грязь с моих ботинок и подливая горячей воды мне в чан, как только очередной чайник вскипает на огне. Настаивает на том, чтобы полностью распутать и расчесать мои волосы — на это вполне мог бы уйти весь день, не будь она такой умелицей.

Когда мои густые кудри укрощены и уложены заново, экономка достает с высокой полки сухую простыню — в нее можно завернуть меня два раза.

— Ложись спать. А когда проснешься, отправишься на встречу с венатре. И мы, наконец, оставим позади эту историю.

— Он из Мезануса, — говорю я. — Ты знаешь, где это?

— Никогда не слышала. — Она ведет меня в комнату, словно собирается переодеть и уложить в постель. — Хватай свои ботинки, еще понадобятся.

Я удивляюсь ее словам, но послушно выполняю требование. А как только мы доходим до дверей мастерской архитектора — замираю от полнейшего шока. Куски великолепной модели святилища разбросаны по полу. Несколько массивных стен уцелело, но весь пол усыпан крошечными каменными блоками и комками раствора. На широком выступе под закрытыми ставнями кучками лежат крошечные осколки цветного стекла из миниатюрных витражей. Некоторые разложены по образцу, словно магистр Томас начал собирать их вновь.

— Что произошло? — шепчу я в ужасе.

— Эта девчонка и произошла. — Госпожа Лафонтен берет метлу и расчищает путь к лестнице. — Магистр сказал не говорить о ней плохо, и я не буду, но и хорошего вы от меня не услышите.

Перрета это сделала? Но как?

Битое стекло блестит на половицах даже там, где уже подмели, поэтому я влезаю в ботинки. Но прежде чем выпрямиться, поднимаю скомканный пергамент, лежащий у моих ног. Тот самый, на котором написаны имена погибших. Видимо, его сорвали со стены и бросили через всю комнату. Я поднимаю глаза. Золотого молота тоже нет на месте.

Вот как Перрета посеяла этот хаос. В нос бьет аромат ее духов, напоминая об ужасной сцене в переулке.

Желудок сжимается, а глаза заволакивает слезами, когда я смотрю на обломки. На ремонт и переделку уйдет несколько месяцев. Вот что имел в виду магистр Томас.

— Ну же, — прислонив метлу к стене, зовет экономка с нижней ступени лестницы. — С этим разбираться будешь после того, как хорошенько выспишься.

Я в оцепенении прохожу мимо мастерской и поднимаюсь по ступенькам. Предположение, что госпожа Лафонтен собирается уложить меня в постель, оказалось верным. Но я не сопротивляюсь. Меня снедает беспокойство: любой, кто узнает о случившемся, предположит, что магистр Томас разозлился на Перрету.

Но была ли его злость достаточно сильной, чтобы убить ее?

Достаточно сильной, чтобы так поиздеваться над телом? Что-то в это не верится.

И не поверю. Никогда.

Но так ли подумает венатре?