Запрет

Эмилия Марр

Наша первая встреча закончилась провалом – я нахамила, а он затаил обиду. И расставил сети, как настоящий паук. Работа, учеба, дом, друзья – теперь все в моей жизни зависит только от него! Он меня ненавидит. Мстит. Только вот не понятно – за что?!

Глава 4

Удушающий, панический страх охватывает всю меня, проносится по венам и парализует на месте. Бешено стучит сердце, и неконтролируемо зашкаливающий пульс бьет в виски. От волнения дыхание учащается, а живот сводит в рвотном порыве.

Мое будущее проходит перед глазами: серые стены, маленькое окошко, черная одежда и решетка! Решетка везде! В комнате, проходах, на улице! Ограничивающая меня во всем. И за что?! За то, что выполнила поручение?! Была слишком доверчивой и исполнительной?!

Тошнотворное чувство сильнейшего страха и неприятные ощущения в теле окончательно ослабляют меня, горячая волна проходит по телу, заставляя покрыться липким потом.

Угроза, исходящая от этого мужчины, слишком ощутима. Я не готова к такой агрессии.

Людмила смотрит на меня с выражением лица, полным сочувствия, губами шепчет: «Извини», — и достает из кармана своей юбки телефон…

«Нет! Нет! Нет! Не делайте этого!»

Но моего немого крика она не слышит и, сделав несколько шагов в сторону, набирает номер. Первое, что произносит в трубку:

— Полиция?

Переживания и ощущения настолько сильные, что мои ноги подкашиваются. Еле успев ухватиться за прилавок, остановила свое позорное падение. Силы совсем покинули меня. Облокотившись о стену, думаю, думаю, а перед глазами мельтешат мрачные тюремные картины, и ничего не удается сообразить. Перевожу взгляд, в котором, я уверена, отражается животный страх, на самого Снежинского, и встречаю абсолютное равнодушие. Он не выказывает чувств, что ему в кайф то, что он делает сейчас со мной, не смеется над ситуацией, не издевается. Кай Викторович спрятал свои эмоции за стеной безразличия, и не хочет ими делиться.

— Зачем вы это делаете?

Его серые, ледяные глаза смотрят на меня как на пустое место. В них не прочесть ни ненависти, ни жалости, ни пренебрежения, ни, увы, сочувствия. Они пусты, ему просто плевать.

— Зачем вы это делаете? — еле слышно повторяю свой вопрос. — За что вы так со мной поступаете? Что я вам такого сделала?

Вдруг резким движением приблизившись ко мне, он зло шипит прямо в лицо:

— Я не позволю делать из меня дурака. Любого, кто посмеет посчитать себя умнее меня, постигнет эта участь. Я добьюсь того, чтобы ты и твоя семья страдали. Раз воспитали такую наглую дочь, пусть пожинают плоды своих трудов. И не остановлюсь ни перед чем, приложу максимум усилий для достижения своей цели.

Обнажив свое гнилое нутро на доли секунды и показав, какой он на самом деле жестокий и беспринципный человек, Кай выпрямился во весь рост и вновь надел безэмоциональную маску.

А мне только остается гадать, что же это только что было и как теперь поступить? Получится ли мне выкарабкаться из сложившейся ситуации?

— Вы же понимаете, что это была не моя прихоть?!

Зло ухмыляется, крайне довольный собой.

— Но попалась же ты.

— А как же тот факт, что сумма поступила бы на счет компании? А не на мой личный? — привожу доводы в свою защиту.

— Оправдываться будешь в суде, мне твои объяснения ни к чему, девочка.

В этот момент возвращается Людмила.

— Господин Снежинский, может, чаю, пока ожидаем представителей правопорядка?

— Людмила Ивановна! — не веря своим ушам и глазам, выкрикиваю. — Как вы можете?! Этот человек хочет отправить меня в тюрьму, а вы его чаем потчевать собрались!

— Молчи, дура, — шепчет она, приблизившись ко мне и скривив свое и так некрасивое лицо, а после поворачивается к нему и продолжает нарочито громко: — Пройдемте!

Отводит его в сторону.

Что происходит? Я что, попала в параллельную реальность? Или смотрю какую-то трагикомедию с собой в главной роли?

Вдруг секретарь Снежинского, о которой я и забыла за всеми событиями, происходящими со мной на данный момент, наклоняется ко мне и тихо, но четко проговаривает:

— Он приехал сюда только из-за тебя. Подумай, что ты ему сделала плохого, и срочно исправляй. Иначе он сживет тебя со свету, — договорив, она развернулась и пошла вслед за своим шефом, встала рядом и так же, как и ее босс, превратилась в каменное изваяние, без чувств и человеческих эмоций.

Что она имеет в виду? Я… да я вижу его второй раз в жизни! Чем я могла вызвать такую ненависть? Может, в тот вечер произошло что-то, чего я не знаю?

Отворачиваюсь к окну: не хочу доставлять ему удовольствие видеть мое страдальческое лицо.

Кому я могу позвонить? Кто меня может защитить? Хозяин магазина? Но он скорее меня подставит, нежели признается, что подобное уже было не раз и он даже платил нам комиссию с «таких продаж».

Маме? Тут дохлый номер! Ни помощи, ни совета. Наоборот, обругает, что попала в такую ситуацию. Брату? Он ничем не сможет помочь, даже если захочет. Его маленькой зарплаты хватит только на дорогу в столицу и обратно.

Полине? Могу потащить за собой: она работает рядом, в мужском бутике, еще подумают о ней так же!

Крестной Агате, матери Полины? Она, как самая настоящая мама, относится ко мне с любовью и нежностью. Но что она сможет? Разве что словами поддержать. А если она расскажет моей маме, то вслед за ее добрыми словами, полетят бранные и сломают меня окончательно.

— Здравствуйте, кто вызывал полицию?

«Ну все! Мне конец!»

— А что тут происходит? — слышу голос подруги и, убедившись, что это она, бегу к ней и заключаю в объятия. Прижимаюсь сильнее положенного, еле сдерживая отчаянно рвущиеся слезы.

Она обнимает меня в ответ, продолжая задавать вопросы, пытаясь понять, куда попала.

— Эта гражданочка занимается мошенничеством, продавая товары по завышенной цене, — ставит в известность вновь прибывших Кай, указывая на меня.

Нахождение рядом родного человека придает мне сил и уверенности, поэтому, развернувшись, парирую:

— Мне сказали выбить ценники с двадцатипроцентной надбавкой! Я лишь исполнила то, что мне приказали!

Сейчас он стоит, возвышаясь над нами всеми, как гигантский айсберг, и заставляет заледенеть от страха одним своим пронизывающе-холодным взглядом.

— А на это есть приказ с подписью и печатью, чтобы мы могли опираться не только на твои слова?

И действительно, ведь на каждый товар, есть документация, где указана в том числе и его стоимость. Но из-за срочности и немалой практики в подобных делах, в этот раз с приказом никто не возился.

— Но на камерах должно быть видно, что Любовь Ивановна дала мне это распоряжение.

— Чтооо? — выкрикивает она, покрываясь красными пятнами. — Ты что, теперь хочешь повесить все на меня? — вдруг громогласно заявляет. — Девочка, я тут работаю уже очень много лет, и такого никогда не было. А ты, наверное, решила меня подсидеть и поэтому увеличила цены на товары, чтобы показать руководству, что со своей милой мордашкой сможешь заговорить клиента так, что он не будет смотреть на сумму!

От удивления даже не нахожусь, что ей ответить. А она, приняв это за капитуляцию, продолжает:

— Но только Кай Викторович не купился на твою молодость и красоту, слава богу. И сегодня руководство увидит твое настоящее лицо. А то строит из себя тут безропотного и неконфликтного ангела уже полгода как. Но истинное нутро всегда вылезет.

— Да как вы можете такое говорить про Майю?! — вступается моя подруга. — Она и рубля ни у кого лишнего не возьмет.

— Да она не мелочится, а работает сразу по-крупному, — едко вставляет Снежинский, прямо глядя мне в глаза, — сумма, на которую эта мошенница хотела меня кинуть, — около шестисот тысяч рублей.

«Точно! — проносится у меня в голове. — Он же не купил часы!»

— Вы это изделие у нас еще не приобрели, — не сдержавшись, радостно выкрикиваю, а сама смотрю на него в упор. Да, вот мое спасение! — И по факту вас никто не обманул. Проверили вас на внимательность. Все действительные ценники лежат внизу, за прилавком. А вот и стеллаж со скидками! Там указаны цены ниже, чем в приказе. Но не думаю, что с вашей скупостью вы бы стали проверять их реальную стоимость, — добиваю его последними словами.

Похоже, мне удалось не только найти спасительную соломинку, что вытащит меня из вязкого болота, в котором хотел меня потопить Снежинский, но и задеть его.

Он не ожидал! Он изумлен! И на долю секунды, совсем на микро-микро миг, мне показалось, что в его взгляде промелькнуло восхищение моей находчивостью, но оно быстро сменилось на уже привычные для меня холод и суровость

— Так что, было правонарушение или не было? — спрашивают полицейские, попеременно глядя то на меня, то на Кая Викторовича.

Мы с ним одновременно уверенно заявляем:

— Да, — это он.

— Нет, — я.

— Наталья, — вдруг строго произносит Кай, и по его команде активизируется его секретарь, которая до этого времени молча стояла в стороне.

Она подходит к представителям закона и просит выйти с ней и поговорить вне магазина.

— Эй, это еще для чего?! — делаю шаг к ним и даже хочу ухватиться за одежду одного из блюстителей порядка, но вовремя одумываюсь, и моя рука так и остается висеть в воздухе.

— Гражданочка! — сразу отреагировал полицейский, грозно глядя на меня. — Стоим и ждем. Сейчас решим все и оформим вызов.

Они выходят из магазина и начинают что-то обсуждать, вернее, говорит только секретарь Наталья.

Слышу, как Людмила в сторонке уже описывает по телефону случившуюся ситуацию и называет имя «Владимир Олегович» — это наш прямой руководитель.

Но ожидать от него поддержки не приходится: он будет, как и Людмила, «петь» о моей личной выгоде.

Чувство тревоги нарастает. Ничего мне не исправить, никакая находчивость меня не спасет. Я проиграла в этой схватке Снежинскому уже задолго до приезда полицейских, и никто мне не поможет. Я для него цель, и он не успокоится, пока не достигнет ее. Тиран, который не умеет проигрывать!

От бессилия закрываю руками лицо, понимая, как дальше все будет происходить.

Подруга, увидев мое состояние, обнимает меня, желая подарить поддержку, успокаивающе гладит по голове, приговаривая шепотом:

— Все будет хорошо. Я уверена, все разрешится.

А после отходит от меня и обращается к моему мучителю со словами:

— Можно вас на минуточку?

На удивление он легко соглашается, и они тоже удаляются.

Не слышу, что говорит Полина, но делает она это довольно эмоционально, однако, как всегда, натыкается на полное безразличие…

— Майя, — отвлекает от них меня Людмила Ивановна, — слушай внимательно. Владимир Олегович тебя вытащит, не сопротивляйся. Этот хрен, Снежинский, хочет хоть кого-то наказать. Согласись. Он остынет, и тогда шеф отправит за тобой нашего юриста и тот вытащит тебя. Поняла? Соглашайся со всем, что говорит этот Кай Викторович, иначе будет только хуже.

Что она говорит?! Взять всю вину на себя? Нет! Как?! Довериться ей и Владимиру Олеговичу? Но стоит ли? А вдруг они обманут? Какие у меня гарантии? Никаких! Но адвокат мне бы не помешал.

— А я могу быть уверенной, что он выполнит свое слово и пришлет юриста?

— Конечно, это же наш шеф! — эмоционально, больше чем следовало, воодушевленно, отвечает мне.

— Мне надо подумать…

— Гражданочка, — привлекают все наше внимание вновь зашедшие в магазин полицейские, — пройдемте. Дальше будем разбираться в отделении.

— Что? Нет. Почему? Вам что, заплатили за мой арест? — не сдержавшись, наезжаю на говорившего.

— А это уже оскорбление при исполнении, вы хотите прибавить себе проблем? — строгим, суровым голосом осаждает меня полицейский.

Не зная, что сказать, делаю шаг назад.

— Нет, я не хочу в полицию, я не хочу в тюрьму! — со слезами на глазах перехожу на писк. — Я не виновата! — верчу головой, не веря, что это происходит со мной.

— Гражданка, не заставляйте надевать на вас наручники, пройдемте, накиньте куртку, на улице холодно.

В этот момент в магазин возвращается моя подруга.

— Полина, — бросаюсь к ней, — помоги! Они хотят меня забрать!

Но не успеваю до нее добежать, как меня хватают за руку и заламывают ее за спину.

— Пройдемте, вы задержаны до выяснения обстоятельств происшествия, — окружают меня с двух сторон и подталкивают к выходу.

— Нет. Нет, — шепчу себе под нос, не веря в происходящее.

Волосы упали мне на лицо и скрыли от окружающих слезы, хлестко падающие на мое лицо.

— Майя, все будет хорошо, я приеду и вытащу тебя, — кричит мне вслед Поля, — слышишь, я все исправлю! Майя, ты слышишь меня? — как будто издалека долетают до меня ее слова, пока полицейские ведут меня к лифту.

Все же он добился своего. Он хочет меня уничтожить, и на данный момент идет в правильном направлении, у него действительно все получается.

Интересно, где предел его возможностей? И когда он посчитает, что уже довольно?