Второй горизонт

Эм Ленская, 2021

Эстер Рид уже несколько дней пытается выжить в городе, ставшем суровой карантинной зоной с жестокими условиями и угрозой в лице зачистки и зараженных неизвестным вирусом. Но неожиданно Эстер сталкивается с другим спасшимся в этой катастрофе. Тот ли он человек, кому можно довериться? Содержит нецензурную брань.

«Ты ничего ему не должна»

Хотелось оглянуться.

Желание обернуться прямо-таки зудело внутри, но Эстер твердо и уверенно продолжала идти в сторону перекрестка. Дождь усилился, морось сменилась крупными каплями, но капюшон так и висел за спиной: если надеть — мешает видеть, что происходит вокруг. Уж лучше промокнуть, чем вовремя не заметить опасность.

В какой-то момент Эстер почти сорвалась на бег, желая поскорее скрыться за углом и выпасть из поля зрения Джонса, чей взгляд буквально жег спину. Почему-то Эстер не сомневалась: тот не спускал глаз с ее удалявшейся фигуры, будто это она трусливо сбежала, бросив его на растерзание ликвидаторам, а не он сам фактически прогнал ее прочь, упрямо отмахнувшись от помощи.

Достигнув наконец поворота на смежную улицу, Эстер шмыгнула за угол и сразу же прижалась спиной к холодной кирпичной стене, чтобы привести мысли хотя бы в относительный порядок. Что именно бесило сильнее — сложно было вычленить из сумбурного комка копошившихся внутри эмоций: то ли Джонс, который безапелляционно отбрил ее, словно чокнутую сталкершу, не дававшую ему прохода; то ли уязвленное самолюбие вкупе с обидой. А то и вовсе иррациональная тяга к едва знакомому человеку, жажда вернуться вопреки запрету и здравому смыслу.

Но нужно двигаться дальше, вперед. Снова бежать. Снова прятаться. Нет времени разводить сопли, разбираться в десятках «почему?». Нужно выживать, пусть и в одиночку. Оставить позади Калеба Джонса с его упрямством и чертовой гордостью. Снова думать лишь о себе, как и раньше.

Как и всегда.

Эстер глубоко вдохнула и оторвалась от стены, готовая броситься подальше от опасной зоны, но внезапно завопившая сигнализация прервала ее намерения. Звук доносился оттуда, где остался Джонс.

Неужели поймали?

Нет, вряд ли. О быстрой кончине оповестила бы пуля, но звука выстрела Эстер не слышала, а значит, шанс есть.

Только вот теперь это совсем не ее дело.

На противоположной стороне улицы возвышался длинный угловой кирпичный дом, во внутренний двор которого вела небольшая стрельчатая арка. Решетчатые ворота, установленные в проеме, глухо поскрипывали на ветру и заперты не были.

Перебежав дорогу, Эстер заметила возле канализационного стока грязно-бурую пену, похожую на ту, что собирается возле сливного отверстия в ванной. За исключением цвета, конечно. Ликвидаторы старались не только зачищать, но и подчищать за собой же, словно мыльный раствор с примесью вонючей хлорки мог скрыть все следы их варварской охоты.

… Поначалу, когда выживших еще пытались эвакуировать, по городу курсировали оборудованные пузатыми цистернами грузовики, днем и ночью поливавшие специальным раствором улицы, с которых то и дело вывозили обезображенные тела погибших. Говорили, так можно предотвратить распространение заразы и значительно сократить число зараженных. Только вирус продолжал неистово пожирать одну жизнь за другой, а эвакуация без всяких объяснений резко прекратилась двое суток спустя.

Испуганные женщины, мужчины и дети, как дрессированные псы, столпились в ожидании спасения на площади, куда с начала катастрофы правительство направляло фургоны для вывоза уцелевших из этого района. Слишком мало, чтобы забрать всех.

Было пасмурно, поэтому и без того короткий осенний день погружался в темноту гораздо быстрее, пропитывая толпу нарастающей тревогой и смятением. Иногда нервы сдавали и пара-тройка отчаявшихся убегали обратно в укрытие, надеясь, что завтра им повезет больше. Одни судорожно прижимали к лицу платки, вторые повязывали вокруг рта и носа шарфы в надежде, что так зараза обойдет их стороной. Малыши жались к родителям, некоторые плакали, интуитивно чувствуя опасность и панику, что вилась над всеми, словно смрадное облако. Никто понятия не имел, как действует вирус, почему кто-то умер мгновенно, а другие остались нетронуты. Об участи тех, кто застрял где-то посередине, старались даже не упоминать, но каждый с ужасом понимал, что это страшное «между» гораздо хуже, чем смерть. Оттого, наверное, до последнего и верили, что помощь хоть и задерживается, но уже совсем близко. Появится с минуты на минуту, чтобы забрать их с прокаженной земли.

Каждый надеялся на спасение. Верил.

Эстер тоже хотела жить и как все ждала чуть вдали от центра гудящей толпы, сгорбившись под натиском промозглого ветра, но верила уже с трудом. С юных лет не привыкшая полагаться на чудо, она была суровым реалистом.

Пришлось.

Жизнь заставила.

Впоследствии Эстер Рид не раз думала, что способность довольствоваться пресловутой синицей в руках и спасло ее в тот день. Потому что никакого журавля не существовало вовсе.

Она была уже в сотне метров от места эвакуации, когда позади всё-таки начал нарастать рокот моторов. Эстер в нерешительности помедлила и оглянулась. Судя по отрывочной информации, что она слышала по пути к площади, количество фургонов всегда варьировалось, но не превышало трех. Само собой, мест катастрофически не хватало. И хоть извечное правило «сначала женщины и дети» по-прежнему действовало, Рид не особо верила, что ей выпадет счастливый билет наружу.

Задние двери фургонов с лязгом распахнулись, выпустив десятка два вооруженных военных. С натянутыми на головы противогазами они напоминали гигантских насекомых с выпуклыми фасеточными глазами.

Замерзшая и утомленная ожиданием толпа гурьбой ринулась вперед, не дожидаясь команды. Началась давка. Крики мужчин, причитания женщин и детский плач смешивались в общую какофонию пронзительных звуков. Солдаты гаркали нечто неразборчивое, пихая людей, но хоть как-то организовать поток даже не пытались.

Эстер пораженно наблюдала за происходящим. Подталкиваемая страхом и желанием выжить любой ценой толпа осаждала фургоны под невнятные крики военных. Кто-то падал, не в силах удержаться на ногах. Кто-то буквально вырывал свое место, отталкивая более слабых сограждан, шел по головам тех, кого подмяла под себя осатаневшая масса. Слезы непроизвольно побежали по щекам Эстер, когда она заметила в стороне от столпотворения совсем еще малыша, лет трех, не больше. Пунцовое от рыданий лицо и полные ужаса глаза, рыщущие по толпе в поисках родителей. Но никто словно не замечал его.

«Нет, ты ничего ему не должна. Его обязательно увидят и заберут. Надо уходить, уже почти стемнело. Сегодня выбраться не получится. Беги отсюда», — уговаривала себя Эстер, глядя на крохотную фигурку. Она не чувствовала эмоциональной связи с детьми, не питала к ним симпатии и вообще старалась при возможности избегать, но тогда, в тот конкретным момент, порыв защитить незнакомого ребенка одновременно пугал ее и не давал убежать без оглядки.

Автоматная очередь поставила точку в ее сомнениях.

Тех, кто забрался в кузовы, расстреливали там же, скопом, по двое солдат возле каждого фургона. Остальные же рассредоточились, успев окружить толпу, и палили по всем без разбора. Выйдя из секундного оцепенения, Эстер машинально пригнулась и зажала уши руками, будучи не в силах выносить сплетение жутких криков и оглушительной пальбы. Мальчишка же всего на мгновение выпал из поля ее зрения и исчез. Рид лихорадочно заскользила взглядом по разбегавшейся толпе, пытаясь выцепить фигуру ребенка, но тщетно.

А затем, почти не разбирая дороги под ногами, она убежала прочь…

Миновав арку, Эстер оказалась во дворе дома и осмотрелась. В противоположном углу находилась вторая пара решетчатых ворот, выходивших на нужную ей улицу, что вела прямиком к ветклинике. С Калебом или без — менять свой маршрут Эстер категорически отказалась, не имея к тому же достойной альтернативы.

Выстрелов по-прежнему слышно не было. Вполне вероятно, что зачистка рыскала сейчас внутри опустевшего здания, еще недавно служившего для Эстер укрытием. Мысли о судьбе Калеба Джонса она пресекала, не давая тем развиться в очередной виток сожалений.

За всей суматохой и побегом от ликвидаторов Эстер лишь сейчас ощутила, что мочевой пузырь полон под завязку.

— Зараза!

Юркнув в первую попавшуюся парадную, Рид начала одна за другой дергать входные двери квартир — многие сбегали, не заботясь о том, что оставляли позади.

Удача подвернулась лишь на третьем этаже, когда Эстер готова была плюнуть на остатки никому не нужного приличия и достоинства и присесть прямо посреди лестничного пролета.

Квартира была небольшой, и туалет располагался практически возле входа. Эстер наспех стянула джинсы с бельем и плюхнулась на унитаз, печально усмехнувшись — за две недели даже чистый туалет увидеть считалось за счастье.

Закончив, Эстер заглянула в ванную комнату — вдруг повезет.

Пустая.

Еще бы, вряд ли так уж много человек встретили чертов апокалипсис, купаясь в пенной ванной. Зато на полке перед зеркалом и по краю идеально белой ванны стояла целая обойма женских мелочей: дезодоранты, шампуни, гели, тоники, помады, тампоны, косметика и пара тюбиков зубной пасты. Закинув самое необходимое в рюкзак, Эстер нашла кухню, пошарила по ящикам в поисках пригодной еды и воды, чтобы пополнить немногочисленные запасы.

Запах гнили облаком окутал Эстер, едва та открыла дверцу холодильника. Фрукты покрылись плесенью, сыр вонял так, что у нее заслезились глаза, а ветчина плавала в мерзкого вида жидкой каше, отчего Рид непроизвольно передернуло. Однако в самом низу она наткнулась на банки с консервами. Судя по надписи, внутри под томатным соусом томился тунец весьма пригодный к употреблению.

Желудок призывно заурчал от мысли о еде и отчасти затуманил неугасавшую тревогу.

— Твою ж… — выругалась она и засунула в рот указательный палец, который умудрилась поцарапать о неаккуратный край консервной банки. Ранка оказалась неглубокой и быстро прекратила кровоточить.

Уплетая тунца на ходу, Эстер решила быстро осмотреть оставшуюся часть квартиры. Единственная комната служила бывшей хозяйке и спальней и гостиной. Диван был заправлен, но у его подножия стояли тапочки, а на сиденье в тарелке лежал давно пожухший салат.

Повезло, что не труп. Впечатления от подобного опыта до сих пор отзывались рвотными спазмами.

… Это случилось на четвертый день после катастрофы. Остатки выживших глубоко затаились — весть о зачистке разлетелась молниеносно.

Теперь днем улицы осаждали ликвидаторы, ночью же власть переходила к порченым. Тогда у последних еще не было названия, а Эстер не знала о существовании Калеба Джонса.

Без еды, с одной лишь початой бутылкой воды в рюкзаке Эстер Рид всю ночь напролет сидела в какой-то книжной лавчонке на первом этаже незнакомого дома. Перед глазами расплывчатой чередой кадров проносилась стрельба, окровавленные мертвые тела, насекомообразные лица солдат, но чаще всего зареванное лицо напуганного мальчишки — его, в отличие от всего остального, Рид помнила до отвращения ясно.

— Ты ничего ему не должна! — неожиданно даже для себя самой выкрикнула Эстер, размазывая по щекам соленые слезы вперемешку с капающей из носа влагой и холодным потом. Казалось, ее знобит, не переставая, с той самой минуты, как она сбежала от бойни.

— Не должна… — теперь уже совсем тихо проскулила и уткнулась мокрым носом в дрожащие ладони, зарыдав навзрыд.

В какой момент отрубилась, Эстер не помнила. Проснуться заставил шум, доносившийся снаружи.

Выстрелы и звук мотора, работающего вхолостую. Значит, зачистка уже в доме.

Вынюхивают.

Идут по следу.

Эстер подскочила и побежала к задней двери. Солнечный свет неприятно резанул по глазам, зато ликвидаторов на горизонте видно не было. Не колеблясь, Эстер рванула вперед, отчаянно стараясь не думать, что в любую секунду ее стремительное движение может в одночасье прервать крохотная пуля. Не ведая, куда бежит, Эстер, однако, не останавливалась, пока легкие практически не загорелись.

Сколько улиц и домов пронеслось мимо — одному Богу известно, но главное, что звуки стрельбы больше не доносились до ее ушей. Маячить на виду было слишком опасно, и Эстер забежала в первый попавшийся дом, стараясь отдышаться. Легкие жгло, горло саднило, а мышцы ног будто превратились в вату. По привычке нажав кнопку вызова лифта, Эстер чертыхнулась, когда с болью вспомнила, что электричество и водоснабжение отключили два дня назад.

Поднявшись по лестнице, сколько смогла, Эстер остановилась, заметив приоткрытую дверь и вошла.

— Эй? Здесь кто-нибудь есть? — спросила она медленно продвигаясь по прихожей.

Свет с лестницы достаточно освещал помещение, чтобы ненароком не споткнуться, но Эстер всё равно смотрела под ноги. Коридор заканчивался арочным проходом, занавешенным плотным золотистым тюлем, который едва заметно колыхался от слабого сквозняка.

Отдернув тюль, Рид тут же отшатнулась назад, как от удара, приложив ладонь ко рту, но напрасно. Ее вырвало тут же, прямо себе под ноги.

Упираясь рукой в стену, Эстер пыталась отдышаться, периодически сплевывая остатки желчи, но желудок скрутило с новой силой, вызывая второй позыв рвоты. На ощупь добравшись до кухни, Рид схватила графин с водой, который на ее счастье стоял возле раковины. Вода капала на куртку, пока девушка жадно глотала, чтобы хоть немного приглушить горький привкус блевотины. Остатками жидкости Эстер умыла пылающее лицо, а затем, не желая ни минуты находиться здесь, выскочила из квартиры.

Труп в комнате совсем не походил на те, что Эстер мельком видела на улицах. Создавалось впечатление, что женщина, обезумев, пыталась сорвать с себя собственную кожу: скопление гнойных язв, струпьев и ожоговых пузырей размером с грецкий орех.

Жертвы первой волны были похожи на вынесенные из огня тела, сильно обгоревшие и обугленные. Возможно, близость к взрыву сотворила с ними подобное — истинных причин Эстер не знала.

Вторая волна — плотный едкий газ, тучей накрывший город и близлежащие территории. Об этом Эстер узнала позже, когда смертельный туман рассеялся, собрав полагающуюся ему жатву. Многие умерли от болевого шока. Кто-то мучился еще пару часов, пока ядовитый газ разъедал их кожу и внутренности.

А некоторые, как Эстер и тысячи других выживших, казалось, уцелели лишь чудом и, очевидно, готовы были благодарить всех богов за свое спасение. Вероятно, та женщина была из их числа.

Но затем пришла третья волна.

Заражение прорывалось наружу. Не у всех. Слишком выборочно и хаотично. Пол, возраст, цвет кожи — ничто не играло роли, никакой логики. Вирус мог поразить любого. Когда угодно и где угодно.

Скованные страхом, жители ждали эвакуации. Кому-то и правда повезло выбраться из зоны поражения в первой череде экстренно направленных в город спасательных шаттлов, хотя с приходом зачистки позже мало кто верил в их счастливое будущее…

Воспоминания, вспыхнув на мгновение в голове, тут же отразились на аппетите, и Эстер поставила банку с объедками тунца на стеклянный столик возле дивана. После еды так и тянуло прилечь, отдохнуть и проспать ближайшие сутки.

Но не здесь. Не сейчас.

Эстер распахнула платяной шкаф и, не утруждая себя излишней аккуратностью, стала рыться в содержимом, время от времени прикладывая к себе ту или иную вещь, а то и вовсе кидая в кучу у себя за спиной. Закончив ревизию, Рид сбросила с плеч куртку, вслед за которой полетел свитер и майка. Из-за отсутствия отопления кожа быстро покрылась россыпью мурашек, когда сквозняк скользнул по оголенным спине и груди.

Зверски хотелось в душ. Эстер сразу различила запах пыли и сладковатого пота, что исходил от старой одежды и собственного тела.

Нужно раздобыть хотя бы немного воды.

Но где?

Не всегда хватало даже для питья, что тогда говорить о банальном желании помыться. Кое-какие запасы воды успели попасть в руки уцелевших, когда вера в спасение еще не угасла, а люди по ту сторону отчуждения пытались помочь. А потом их закрыли в пропитанном ядом городе, бросили умирать, лишив света, тепла и шанса упрямо сопротивляться уготованной участи. Вода, провиант и лекарства — уничтожению подвергались не только живые мишени.

Идея проверить бачок унитаза неожиданно ворвалась в голову, и Эстер снова метнулась в туалет. Подняв керамическую крышку, она улыбнулась — бачок был полон до краев.

Промочив позаимствованное в ванной полотенце, Эстер с удовольствием растирала тело энергичными движениями: шея, руки, живот. Затем, расстегнув лифчик и повесив его на ручку, она провела влажным полотенцем по груди, отчего соски затвердели еще сильнее. Вода в бачке была ниже комнатной температуры, однако приятно холодила, принося, пусть и легкое, ощущение чистоты.

Понимая, что следующий шанс может настать еще через неделю, а то и позже, Эстер решительно сняла с себя ботинки, джинсы, а затем и трусы. Как ни странно, но стоя голышом посреди чужой квартиры, она совсем не чувствовала неловкости. Обтерев ноги от самых пяток и уделив особое внимание деликатным частям своего тела, Рид подхватила висевший на двери лифчик и возвратилась в комнату. Свежая футболка, еще одна полетела в рюкзак, толстовка с логотипом факультета престижного университета города, чистое белье. Из старого только куртка, джинсы, любимая шапка и обувь.

Три минуты спустя Эстер вышла из дома, тихо прикрыв за собой дверь. Привычка не шуметь укоренилась быстро, хотя за прошедшие сутки она уже дважды сорвалась, но винила в этом Джонса даже сейчас.

В тишине внезапный шорох крыльев взлетевшего голубя раскатистым эхом отразился от стен дома и напугал Эстер, но пара глубоких вдохов быстро помогла выровнять учащенное сердцебиение. Не медля больше ни секунды, она поспешно пересекла внутренний двор, протиснулась между решетчатых створок ворот и, для верности оглянувшись, засеменила вверх по улице в направлении клиники.