Подруги так не поступают

Эльвира Смелик, 2020

Возвращаясь в родной город после долгого отсутствия, Марат и представить не мог, какой сюрприз готовит ему судьба и чем обернутся в конце концов те самые ошибки молодости. Лера с детства была не по годам ответственной и серьёзной. Так, может, именно поэтому жизнь раз за разом ставит её перед нелёгким выбором: либо собственное счастье, либо счастье дорогих для неё людей. Женская дружба и настоящий мужчина, нелёгкий выбор и запретное чувство в современной мелодраме "Подруги так не поступают"

12

Что дальше? Куда бежать, чем себя занять? Уж лучше бы и правда, какой-нибудь фарс-мажор случился: в смету не уложились, сроки затягивали, материалы не подвезли, работники разбежались, заказчик угрожал расторжением договора. Что со всем этим делать, Марат прекрасно знал, даже бы не загонялся особо. И не такое случалось, как бы нибудь да разрулил. А вот что делать с тем, с другим?

Честно, он многое бы не пожалел, лишь бы больше не прозвучало: «Что касается здоровья — ничем. Не помочь». Но, положа руку на сердце, не только потому, что искренне сочувствовал Галке, жалел её, а ещё и потому, что боялся оказаться вот так внезапно, совершенно не ожидая и не предполагая, отцом-одиночкой.

Ещё и девка у него, как оказалось, уже почти взрослая. Двенадцать лет. А Марату всего тридцать и о собственных детях он даже ни разу толком не задумывался. Ну когда-нибудь, возможно. Почему бы и нет? Но не сейчас же. Времени-то ещё достаточно. Куда торопиться? И дело не в том, что пока ещё не хотелось лишних забот и ответственности. Просто у самого с родителями всегда складывалось как-то не очень.

Марат у них, если и не поздний ребёнок, то и не ранний определённо. И маме, и отцу уже прилично за тридцать было, когда он появился. Рассчитывали на счастье, вышло разочарование. Вот и из него — какой папаша? И если бы Галка сумела сообщить ещё тогда, когда ждала ребёнка или когда девочка только родилась, Марат бы вряд ли обрадовался, и уж точно не бросился бы сразу назад домой, чтобы повести новоявленную мамочку под венец. Но материально помогал бы, без вопросов, иногда приезжал бы увидеться.

Да что теперь представлять, если бы да кабы, заморачиваться на прошлое? Когда есть настоящее. Ещё какое настоящее. А к нему и будущее.

Под действием сигнала электронного ключа створки ворот поползли в стороны. Марат загнал машину в гараж, прямо из него прошёл в дом, и столкнулся с Валентиной Михайловной. Та как раз собиралась уходить.

Валентина Михайловна появлялась здесь несколько раз в неделю, наводила порядок, готовила, если требовалось, заказывала доставку продуктов. Но в основном, конечно, убиралась. Была бы обычная квартира, Марат вполне бы справлялся с этим сам, но… Да, слегка перестарался, захотел выделаться.

Когда сам управляешь фирмой, занимающейся малоэтажным строительством, в основном, конечно, загородными коттеджами, хочется соответствовать. Вот Марат и отгрохал хоромы в два этажа, с мансардой, с гаражом, да хрен ещё знает с чем. Увлёкся. Ну не самому же теперь всё это мыть, чистить, оттирать от пыли. Это ж сутки как минимум надо выделить, да и не собирался он такой ерундой сам заниматься. Вот и появилась Валентина Михайловна, не молоденькая смазливая горничная, а помощница по хозяйству, женщина уже за сорок, приехавшая из Беларуси.

— Добрый вечер, Марат, — произнесла она навстречу. — Что-то вы рано сегодня.

— Так уж вышло, — откликнулся Марат, глянул задумчиво, поинтересовался: — А можете задержаться? Ужин приготовить?

— Кто-то должен прийти? — предположила Валентина Михайловна.

— Нет. На меня. Одного.

Хотя ему не столько есть хотелось, сколько поговорить. А с кем? О таком. Ни Паша, ни Саня — не вариант. Кристина — тем более. Родители?

Мать уже частенько заводила речи и о его женитьбе, и о внуках. Ну, вот ей, пожалуйста, и внучка. Как заказывала. Даже подрощенная. Может, к себе и заберёт? Но что отец скажет, когда о ней узнает, не трудно представить. Будет ещё один камень в огород Маратовой безответственности и раздолбайства. Так стоит ли для этого тащиться фиг знает куда, чтобы, словно мальчишке-школьнику, выслушать очередную порцию нотаций? Хотя сейчас отношение отца стало куда более благосклонным. И всё же…

Вот и осталась одна Валентина Михайловна. Тем более Марат не воспринимал её только прислугой. Да лет десять назад он и представить не мог, что у него будет прислуга. Они и обращались друг к другу не как по статусу полагалось, а как Марату показалось удобней и уместней. Он к ней по имени-отчеству — она же старше, у неё дети взрослые, внук даже, — а она к нему по имени, но на «вы».

— Сделайте что-нибудь попроще и побыстрее.

— Хорошо.

А когда уже сидел за столом, так и не притронувшись к еде, посматривая на стакан, в котором отливала янтарно-жёлтым по цвету очень напоминающая чай жидкость, а Валентина Михайловна принесла тарелку с овощной нарезкой, Марат попросил:

— Присядьте.

— Что-то случилось? — Валентина Михайловна неторопливо опустилась на стул.

— Ну да, — кивнул Марат. — Спросить хочу. А если что, вы могли бы здесь поселиться? В доме. Комнат же достаточно.

Нет, он ничего ещё не решил, вообще ничего не решил. Просто он так привык (даже если кому-то до сих пор с трудом в подобное верилось): взвешивать, просчитывать, заранее рассматривать любые возможности.

— Поселиться? — переспросила Валентина Михайловна. — Вы планируете куда-то уехать надолго и за домом надо будет присматривать? Или…

— Что «или»? — озадачился Марат.

— Собираетесь жениться?

— Я? Жениться? Нет. Не совсем. То есть, вообще не то.

И он рассказал. Про Галку, про дочь и опять про Галку, про то, что та долго не проживёт, что её родителей тоже давно нет, а, значит, у девочки останется только он, Марат, её отец (да, звучит невероятно и странно), и…

Вот именно — «и», многоточие, а дальше пока ничего.

— Вы верите, что это ваша дочь? — в первую очередь поинтересовалась Валентина Михайловна.

— В любом другом случае сомневался бы, очень сомневался, но тут — верю. Даже удостоверяться не буду, анализов проводить. Галка не стала бы врать.

— А вы совсем ничего не знали?

— Не знал. Даже подумать не мог до сегодняшнего дня. В голову не приходило. Да и сейчас не особо укладывается. У вас ведь тоже дочь? Да? И… делать-то что с ними? Это же… это же… Да я вообще не представляю, что там делать. Ну ладно — накормить, напоить. Так ведь ещё и школа. Её же в школу надо водить, уроки делать. Ну, не знаю.

— Марат. Марат! — воскликнула Валентина Михайловна, махнула рукой, улыбнулась сдержанно. — Да подождите. Что-то вы уж слишком. Сами же говорили, ей — двенадцать. Взрослая. Зачем её водить? Она сама и до школы дойдёт, и вернётся, и уроки сделает. И кормить-поить её не надо. Не младенец же. Сама поест. А что, я приготовлю. Ведь не это главное. Главное, её поддержать. Что бы она не думала, что одна и больше не нужна никому. Чтобы точно знала, рядом есть кто-то родной. С такими большими основная забота — лишний раз ласковое слово сказать, поговорить, когда надо.

Она, конечно, правильно рассуждала, разумно, по делу, но Марата, как прорвало, остановиться не мог.

— Да о чём я с ней буду разговаривать? Как? Ну пацан бы ещё — куда бы ни шло. А она-то — девочка.

— Ну, обычно отцы дочек гораздо сильнее любят.

Обычно. Вот именно, обычно.

— Но я-то… Ведь если честно — да какой я ей отец? Даже не разглядел толком. Мы же даже не знакомы. Чужие.

Он, наверное, ещё долго мог бы так восклицать, но Валентина Михайловна перебила, произнесла — совсем другим голосом, не таким как раньше, холодно-разумным, затвердевшим:

— Ну если вам действительно сильно в тягость, тогда и забирать её к себе, конечно, не стоит. Ничего хорошего не получится.

Марат не ожидал, ни слов таких, ни интонаций, слегка опешил.

— А как же тогда? В детский дом? — предположил неуверенно.

Валентина Михайловна пожала плечами.

— А есть ещё варианты?