Страсть и приличия. Благородные сердца: Книга один

Элис де Салье

Не было абсолютно ничего предосудительного в том, что старая дева, дочь викария Хартли, взялась лечить тяжелораненого виконта Блекторна. Ханна была слишком благоразумной, чтобы воспылать чувствами к человеку богатства и положения лорда Блекторна… к человеку, преисполненному решимости разрушить проклятие, на протяжении нескольких поколений преследовавшего его семью и угрожавшего полному вымиранию рода.

Глава 6

Приличие

Ханна наслаждалась тем, как виконт поставил доктора Купера на место — он очень своевременно проснулся. Она была обеспокоена, что врач примется настаивать на своих изнурительных методах лечения, уничтожая всю пользу выполненной ими работы.

Годами наблюдая, как страдает мать, Ханна утратила веру в медицинское братство. Оглядываясь назад, она сожалела, что отец не доверил лечение тете Грейс, с ее многолетним опытом, а выбрал так называемую современную медицину. Нескончаемый поток врачей вытянул последние силы из обоих родителей: из матери — жизненную силу, из отца — остатки его скудных финансовых запасов. Хоть Ханна и сомневалась, что мать можно было спасти от изнуряющей болезни, в итоге закончившейся смертью, но последние месяцы можно было сделать менее изматывающими. Если бы ей только предложили лекарство не излечивающее, а хотя бы смягчающее симптомы, вместо постоянных чисток и лекарств, приносящих, казалось бы, больше вреда, чем пользы.

Виконт кивком подал знак Грейс, чтобы та опять перевязала рану. Единственным с его стороны признаком понимания, что Ханна тоже находится в комнате, был хмурый взгляд. В этом не было ничего удивительного. События, произошедшие предыдущим вечером, были неприятны для них обоих. Ханна почувствовала облегчение, когда он уснул, не доев и половины порции бульона, хотя это оставило нерешенным вопрос об ее интимном уходе за ним. Сегодня утром он выглядел крепче, и она сомневалась, что виконт так просто забудет обо всем.

После ухода Грейс Ханна с ужасом ждала, когда настанет момент расплаты. Она не могла отрицать, что ухаживала за виконтом без посторонней помощи и без компаньонки, чем пересекла все границы уместности, но ее это не особенно беспокоило. Оглядываясь, назад, возможно, ей стоило переживать немного больше. В то время как положение старой девы было бесповоротно принято ее окружением в деревне, она боялась, насколько далеко могла отклониться от общепринятых норм в целом. Не были ли нарушены пределы элементарных приличий.

Скрывая тревогу за занятостью, Ханна принялась поправлять одеяло виконта.

— Надеюсь, доктор не расстроил вас своими предрассудками, милорд. Методы Грейс можно считать старомодными, но она прекрасный целитель.

— Это не подлежит сомнению. — Виконт взглянул на руку, прежде чем пронзить Ханну осуждающим взглядом. Она поняла, что это было сделано для запугивания, и получилось, к слову сказать, ужасающе эффективно. Это умение, без сомнения, было отточено за годы службы в качестве офицера. — Хотя смею заметить, мое выздоровление в немалой степени связано с вашим усердным уходом. — Его комплимент никак не вязался с тоном голоса. Внутренности Ханны перевернулись.

— Благодарю вас, милорд, — ответила она не в силах сдержать дрожь в голосе. — Вам что-нибудь нужно?

— Ответы! — рявкнул он настолько громко, что Ханна вздрогнула. — Я не вынесу больше этого гнусного дозирования снадобий, и бульон я больше есть не хочу. Яйца, бекон, тост, да даже овсянка была бы предпочтительней. Я взрослый мужчина, а не пеленатый малыш, и мне нужно подкрепиться, но не раньше, чем вы назовете мне свое имя. А потом я хотел бы получить объяснение, почему за мной ухаживали вы… одна… мисс… а не миссис! — Его голос становился громче с каждым словом и закончился бы, возможно, криком, если бы виконта не одолел приступ мучительного кашля.

— Я называла вам свое имя несколько раз, милорд, — Ханна поднесла стакан к его губам, когда он перестал кашлять. — Я мисс Ханна Фостер — факт, который я и не пыталась скрывать.

— Дочь викария? — удалось ему прохрипеть.

— Да. Мы с вами вместе играли, когда были детьми.

— Разве вы не должны быть замужем? Иметь собственную семью? Сколько вам лет?

Ханна побледнела. Джентльмены никогда не расспрашивают даму об ее возрасте, ни один не позволил себе спросить с тех пор, как она стала девушкой. Смущенная и возмущенная, она гордо подняла подбородок.

— Это вас не касается, сэр.

— Определенно касается, когда я обнаруживаю, что сиделка, раздевающая меня, купающая, вручную помогающая мне с моими природными потребностями в течение последних десяти дней, является незамужней женщиной, не состоящей в браке… молодой… девицей!

Румянец обжег щеки Ханны от воспоминаний, которые вызвали слова виконта, но она выдержала его взгляд… с достоинством. Сейчас перед ней находился настоящий мужчина, то бодрствующий, то спящий, но он не казался ей таким пугающим, когда был без сознания.

— Я незамужняя девица двадцати семи лет, милорд, — решительно сказала она. — На два года старше вас, и вряд ли кто-то сочтет меня молодой.

— Дело не в этом. Как, во имя бога, ваш отец мог допустить это? Он что-нибудь знает о том, чем вы тут занимаетесь?

— Конечно, он знает, — Ханна отвела глаза в сторону.

— Но предполагает, что вам помогают мистер и миссис Поттс?

— Ну… да. Как я объяснила вам вчера вечером, колени мистера Поттса начали болеть после первых двух дней, и миссис Поттс не в состоянии бегать вверх и вниз по лестнице…

Взмахом руки виконт заставил ее замолчать.

— Почему же тогда вы не нашли кого-нибудь другого, чтобы позаботиться о моих личных нуждах, когда стало очевидно, что чета Поттс не сможет вам помочь? Вы же, конечно, оценили неуместность ситуации?

Ханна резко выдохнула, устав от споров.

— Конечно, я позаботилась бы о том, чтобы нанять помощника-мужчину, но у меня не было возможности заплатить ему.

— Я бы вам возместил.

— Простите мою прямоту, милорд, но после вашего прибытия, шансы на то, что вы выживете, показались мне маловероятными. Мы никого не смогли найти кроме Грейс, согласившейся прийти в поместье Блекторн за плату, которую я не могла гарантировать.

С раздраженным вздохом виконт провел рукой по своим спутанным локонам. Каждый день Ханна уделяла немало времени расчесыванию его темно-каштановых волос. Она даже вымыла их отваром овсянки, чтобы очистить от крови, пыли и мусора, которые накопились за неизвестно сколько недель до его прибытия. И все равно каждое утро его волосы походили на стог сена.

— Боюсь, ваши благонамеренные, но неуместные действия поставили нас обоих в безвыходное положение, мисс Фостер.

Трезвое заявление виконта напомнило ей о противном старом преподобном Хорсте, которого после смерти заменил ее отец, и она скрестила руки на груди.

— Ваша репутация будет полностью скомпрометирована, стоит прозвучать лишь одному слову, — продолжил виконт. — Если этого еще не произошло.

Ханна рассердилась, вскинула руки и уперла их в бока. Казалось, она принуждает виконта к нежеланной помолвке.

— Если бы я не была старой девой — факт, который вы, похоже, отказываетесь понять, — то вам действительно было бы, о чем беспокоиться. Но сейчас единственная репутация, которую мне стоит защитить, это репутация сознательной дочери викария, которая, могу вас уверить, никоим образом не была скомпрометирована желанием спасти вашу жизнь. — Она не собиралась признаваться в своих сомнениях этому хаму. — Вы бы предпочли остаться умирать на могиле вашего отца?

Ханна пожалела о своих словах сразу, но прежде чем она успела извиниться, он заговорил.

— Почему? — поинтересовался он, и в его тоне скорее звучало любопытство, нежели требование ответа.

— Почему я не оставила вас умирать?

— Нет, — он пренебрежительно махнул рукой. — Одна только христианская благодетель заставила бы вас оказать помощь. Почему вы остались старой девой?

Она была потрясена его бестактностью. Любые опасения в отношении оскорбления его чувств тут же исчезли.

— А вы как думаете, почему? — спросила она, ее слова жалили язык ехидностью. Если этот неприятный человек думал, что она собирается обстоятельно объяснять все причины, то придется долго ждать.

— Ваш кавалер был убит на войне? — спросил он, его дерзость не знала границ. — Вам было запрещено выходить замуж? Ваш отец казался мне вполне благоразумным, как и мать.

— Не было никакого кавалера, моя мать умерла, а отец — разумный человек, который никогда не встал бы на пути моего счастья. Если хотите знать, причина, по которой я не вышла замуж заключается в том, что меня никто не спрашивал об этом.

За последние десять дней Ханна в мыслях стала немного собственницей по отношению к своему пациенту. Она даже допускала возможность, что забота о нем похожа на заботу о муже. Видимо, одиночество не самая худшая участь, способная выпасть на долю молодых леди, поскольку брак с таким человеком был бы невыносим. Он был не плох на вид, но его манеры были ужасающими, не говоря уж о том самом плохом, что он думал о ней.

— Мне жаль слышать, что ваша мать умерла, — через мгновение произнес он, и его кающийся тон несколько смягчил ее гнев. — Я помню ее, как милостивую леди.

— Она была такой. Прошу прощения за комментарий о том, что следовало оставить вас умирать. Моя совесть никогда не позволила бы мне сделать такое.

Виконт отмахнулся от ее извинений.

— Я не хочу показаться неблагодарным за ваши усилия, и я не ставлю под сомнение вашу способность…

— Но вам было бы намного комфортнее с помощником — мужчиной, камердинером или тому подобным, чтобы помочь вам с вашими личными потребностями.

Ханна вздохнула, цвет щек виконта напоминал ей о том, как унизительна для него была эта ситуация. Поставив себя на его место, она содрогнулась.

— Я могу предложить компромисс, милорд?

— Предложите.

— Теперь, когда вы в ясном уме и можете назначить выплату жалованья, я уверена, что смогу найти подходящего кандидата для помощи вам. У вас есть кто-нибудь на примете на роль камердинера?

Он задумался, нахмурив лоб.

— Я хотел бы, чтобы вы послали за моим солдатом-слугой капралом Маркхемом. Ему придется уволиться из армии, и он с радостью примет предложение продолжить свое служение мне.

Ханна засомневалась. Лорд Блекторн оказался не самым простым человеком, и она могла только представить, каким офицером он был.

— У вас какое-то свое мнение? — Он словно прочитал мысли по выражению ее лица.

— Нет. — У девушки не было желания разжигать конфликт заново, но она не могла держать язык за зубами. — Вряд ли можно винить человека в том, что он говорит или делает, когда он не совсем здоров.

Виконт резко вдохнул, отчего у него начался новый приступ кашля. Поднося чашку к его губам, тем самым не позволяя ответить, что он, возможно, как раз собирался сделать, Ханна размышляла о том, как решить их дилемму в более короткие сроки. По правде говоря, она была бы рада, если бы ей больше не пришлось помогать ему в уходе за телом.

— Как скоро вы сможете нанять лакея или кого-то, кто мог бы помочь мне? — спросил Уильям, отодвигая чашку.

— Боюсь, это получится не очень быстро, — ответила Ханна «гениальному» человеку, для которого после съеденного накануне вечером бульона и выпитой травяной настойки проблема была более чем насущной. — Сегодня утром вы выглядите намного крепче, — Ханна указала на бутылку, предназначенную для облегчения естественных нужд лежачим больным. — Как думаете, вы могли бы справиться самостоятельно, пока я подготовлю для вас более основательный завтрак?

Он резко кивнул, воздержавшись от комментариев, и девушка положила бутылку на кровать в пределах досягаемости его здоровой руки.

— Я скоро вернусь, и, пожалуйста, если вам понадобится моя помощь, не стесняйтесь спрашивать.

Забрав поднос с отвергнутым бульоном, который она хотела подать на завтрак, Ханна направилась к двери.

— Кое-что спрошу, — заговорил виконт, и девушка повернулась к нему лицом. — Из ваших слов я делаю вывод, что, по мнению местных жителей, действие проклятия Блекторн увеличило свое действие?

— Боюсь, вы правы, милорд. Теперь считается, что проклятие действует на любого, кто посетит поместье, а не только на носителей вашего имени. Хотя своевременная выплата денег за работу должна развеять любые опасения, — добавила она сухо.

— Полагаю, было бы неплохо, если бы хозяин поместья не выглядел таким отвратительным. — Он погладил бороду.

— Возможно. — Когда-то Ханна пришла к такому же выводу, но это не значит, что она заговорила бы об этом, если бы он сам не поднял тему.

— Значит, мы ничего не сможем сделать, пока не приедет Маркхем. Надеюсь, я не слишком напугаю местных своим неопрятным лицом.

— У меня есть опыт использования бритвы, милорд, — Ханна засомневалась, стоит ли об этом говорить. — И, как известно, я могу сделать вполне сносную стрижку, когда парикмахера нет рядом. — Или прихожане отца просто не могут позволить себе заплатить парикмахеру.

Глаза виконта расширились, его смущение было понятно. Благородные барышни обычно не владели таким опытом.

— Вы женщина неожиданных талантов, мисс Фостер.

— Если вы захотите, могу организовать визит парикмахера из Торнтона, но по всей вероятности, он прибудет сюда только через несколько дней.

— Я бы предпочел привести себя в порядок до встречи с потенциальными работниками, — принял решение виконт, а потом с сомнением посмотрел на Ханну. — Но не затруднит ли вас это?

— Я бы не предлагала, если была бы против, — ответила она холоднее, чем намеревалась. За упрямством и переменами в настроении этого мужчины сложно было угнаться.

— Спасибо вам, — он сухо кивнул, и Ханна вздохнула. Должно быть, это непросто — просить ее о помощи после осуждения в других действиях.

— Вы окажете мне услугу, милорд. Будет намного легче втирать мазь с окопником и гамамелисом в шрам на вашем лице, когда там не будет волос. Это средство сотворило чудо с вашей ногой.

— Вы втирали мазь мне в бедро?

Его голос звучал потрясенно, и Ханна пожалела о своем признании. Она открыла рот, чтобы оправдаться в своих действиях, но прежде чем заговорила, голова виконта упала на подушку, и он прикрыл глаза здоровой рукой.

— О, неважно, — пробормотал он.

Глядя на его мучения, Ханна размышляла, что для человека, который столько лет провел в военных суровых условиях, он слишком озабочен приличиями.