Мой любимый герцог

Эви Данмор, 2019

Идеально для фанатов «Бриджертонов» и «Книжных хроник Анимант Крамб». Роман года по версии PublishersWeekly. Лучшая книга месяца на Amazon. Эви Данмор создала свой дебютный роман «Мой любимый герцог», вдохновленная волшебными пейзажами Оксфорда и страстью к романтике, интересом к судьбам женщинам с передовыми взглядами и викторианской эпохе. В обычной жизни она консультант в сфере дипломатии, имеет степень магистра, которую получила в Оксфорде. Эви Данмор является членом Британской ассоциации романтических прозаиков (RNA). Писательница живет в Берлине и свое увлечение Англией XIX века отражает в своих произведениях. Англия, 1879 год. Очаровательная Аннабель Арчер живет в доме кузена на положении прислуги и уже не верит в светлое будущее. Ее жизнь навсегда меняется, когда в Оксфорде открывается колледж для женщин. Новые подруги посвящают Аннабель в движение суфражисток, и вот она уже спешит вручить информационную листовку незнакомцу. Высокомерный герцог Монтгомери находится по другую сторону баррикад, но после случайной встречи не может перестать думать о милом личике Аннабель. Увы, высокое положение герцога не позволяет ему жениться на простолюдинке, как бы сильно он ни желал обладать прекрасной дамой. Не слишком ли много преград на пути к счастью? Или любовь не знает преград? Это Аннабель и герцогу предстоит проверить. «"Мой любимый герцог" – лучший исторический роман из всех, которые я прочла за год. Меня буквально заворожила эта история запретной любви между энергичной, умной героиней-суфражисткой и суровым, неприступным герцогом, который доказывает, что самый жаркий огонь тот, что пылает под панцирем льда. Эви Данмор – удивительный, свежий голос в романтической прозе. Не пропустите ее блестящий дебют. – Анна Кэмпбелл «Я увидела будущее исторического романа, и это Эви Данмор». – Ева Ли «Роман Эви Данмор воплотил в себе лучшее из двух жанров – волнующий романтический сюжет и основательность исторического произведения. История женского избирательного движения в Великобритании не менее захватывающая, чем зарождение чувств между Аннабель и Себастьяном». – Рене Розен

Глава 7

Его глаза чуть расширились. Затем зрачки сузились, превратившись в точки.

Тонкие волоски на теле Аннабель поднялись, как мех на зашипевшей кошке.

О нет, герцог не забыл ее… Он смотрел на нее сверху вниз, от него веяло негодованием — оно прямо-таки клубилось в воздухе, будто пар из холодного погреба.

— Что. Вы. Делаете. В моем доме?

Его голос был таким же властным и подчиняющим, каким запомнился ей. Холодная чеканная фраза врезалась прямо в ее скачущие, спутанные мысли. Совершенно неуправляемый мужчина.

Оторопев, Аннабель с трудом поднялась с кресла.

— Ваша светлость… Я думала, вы во Франции.

Больше ничего не нашлось сказать?

Негодование на лице герцога сменилось сарказмом.

— Мисс Арчер, не так ли? — спросил он почти ласково. И этот тон не сулил ничего хорошего.

— Да, ваша светлость.

Он и не подумал сделать хоть шаг назад. Стоял совсем близко, возвышаясь над ней. Если он намеревался подавить ее своим величием и ростом — а он был почти на голову выше Аннабель — его усилия оказались напрасными. Потому что запугивание пробуждало в ней единственное желание — дать отпор. А герцог был не похож на человека, который потерпит сопротивление.

Его черный приталенный сюртук великолепно сидел на фигуре, обрисовывая на редкость прямые, широкие плечи и тонкую талию. Коротко стриженные светлые волосы казались почти белыми в лучах декабрьского солнца. Он весь был такой суровый и бесцветный, будто сама зима. И, наверное, так же способен заморозить ее насмерть…

— Полагаю, вы подруга моего брата, — сказал он.

Ей не понравилось, с какой интонацией он произнес слово «подруга».

— Я знакомая милорда Деверо, ваша светлость.

Аннабель чуть наклонилась вперед, побуждая герцога проявить вежливость и дать ей проход. Он не двинулся с места. Его глаза скользнули по ее лицу, затем ниже, по шее. Презрение во взгляде говорило о том, что он заметил все: впалые от голода щеки, серьги с фальшивыми жемчужинами, старое прогулочное платье леди Мейбл, которое Аннабель подгоняла по фигуре сама и которое было ей не к лицу.

Внутри у нее все опустилось.

— Какая неслыханная наглость — пробраться в мой дом, — сказал он. — Это уж слишком, даже для такой женщины, как вы.

Она зажмурилась от возмущения. Такой женщины, как она?!

— Я знакомая милорда, — повторила она, и ее голос прозвучал на удивление сдержанно.

— Знакомая… — повторил Монтгомери. — Ну, если вам угодно называть это знакомством… В таком случае, должен заметить, для знакомства вы выбрали не того человека. Лорд Деверо полностью зависит от моего кошелька. Не старайтесь, ваши уловки ни к чему не приведут.

Ее бросило в жар.

Так вот чем он был недоволен! Вовсе не тем, что она заснула в его кресле. Он считал ее любовницей брата!

Она и Перегрин Деверо?! Что за нелепое предположение!

И тем не менее герцог убежден, что дело обстоит именно так. Лишь мельком взглянув на нее, его светлость принял ее за продажную женщину…

Сердце неистово стучало, стук отдавался в ушах. Гнев, так долго сдерживаемый, взметнулся в ее душе, словно потревоженная змея. Охваченная возмущением, Аннабель приняла вызывающую позу, выставив бедро, и не спеша оценивающе оглядела герцога с головы до ног, от надменного лица до начищенных ботинок. В душе она горько усмехнулась, признаваясь себе, что находит Монтгомери весьма привлекательным.

— Ваша светлость, — проворковала она, — не сомневаюсь, что ваш кошелек… набит доверху. Вот только купить меня вам не удастся, я здесь не для продажи.

Герцог застыл в изумлении.

— Вы всерьез считаете, что я предложил вам непристойную сделку?

— Зачем же еще в разговоре с женщиной, подобной мне, джентльмен упоминает о своем кошельке?

Мускул на его щеке дернулся, и пылающую гневом Аннабель словно окатили холодным душем. Как неловко получилось! В конце концов, перед ней один из самых влиятельных людей в Англии.

Неожиданно Монтгомери наклонился ближе.

— Вы уберетесь из моего поместья, как только дороги будут расчищены, — тихо произнес он. — И держитесь подальше от моего брата. Я ясно выразился?

Он стоял так близко, что Аннабель чувствовала его запах, в котором смешались ароматы крахмального белья и мыла. Этот запах волновал ее, будоражил… Она не могла вымолвить ни слова, в голову ничего не приходило. И лишь кивнула.

Герцог отступил назад и глазами указал на дверь.

Он выгонял ее!

Аннабель с трудом удержалась от безумного порыва дать ему пощечину и увидеть, как высокомерие на его благородном лице сменится недоумением. О, это высокомерие! Он был пропитан им насквозь!

Аннабель схватила со столика Фукидида и свою записную книжку и устремилась к выходу.

Его взгляд, холодный и неумолимый, как дуло пистолета, преследовал ее до двери.

Уходя, женщина держала перед собой книгу, словно щит, в каждом движении ее стройного тела чувствовалось напряжение. Она закрыла за собой дверь осторожно, хотя прозвучало это так, будто она ею хлопнула.

Себастьян стиснул пальцы.

Он узнал ее, как только она подняла на него глаза.

Зеленоглазая в его доме… У Зеленоглазой интрижка с его братом…

Она казалась такой невинной, когда спала в его кресле, подтянув колени к груди, положив руку под щеку. На шее мягко пульсировала жилка. Ее профиль напоминал мраморную статую, а сама девушка была похожа на музу прерафаэлитов. Герцог просто застыл на месте. Незваная гостья совсем не походила на хищницу, которая заманивает в ловушку недотеп-мужчин из знатных семей, что лишь свидетельствовало о ее мастерстве.

Ее выдавали глаза. Взгляд проницательный, умный, спокойный и совсем не невинный. К тому же поведение не оставляло сомнений: ни одна благовоспитанная леди не ответила бы дерзостью на его отповедь. А этой зеленоглазой нахалке хотелось дать ему пощечину, он чувствовал это всем своим существом. Безумие.

Герцог направился к выходу.

Приказ королевы немедленно вернуться из Бретани для экстренной встречи поступил весьма некстати. Обнаружить после двадцатичасового путешествия, что дом кишит пьяными лордами, тоже малоприятно. Но выслушивать дерзости от какой-то распутницы в собственной библиотеке — это уж слишком!

Когда герцог вышел в коридор, его встретил дворецкий, на длинном лице которого была написана крайняя тревога.

— Что такое, Бонвилль?

— Ваша светлость! — Дворецкий, которого он привык видеть невозмутимым, смотрел на него совершенно дикими глазами. — Вина полностью лежит на мне, я готов понести ответственность за сложившуюся ситуацию.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — сказал Себастьян, — но скажите же мне наконец, что случилось.

Когда Монтгомери неожиданно вошел в парадную дверь, его экономка пришла в неописуемое волнение. Она тут же стала перечислять герцогу имена гостей, но, услышав первое же имя, имя незнакомой ему женщины, он немедленно отправился на ее поиски.

— Вчера вечером без предупреждения прибыла дюжина джентльменов, — доложил Бонвилль. — Лорд Деверо похлопал меня по плечу и сказал: «Бонвилль, будь другом! Ты все равно готовишься к большому празднику, наверняка у тебя найдется кое-что из еды и бутылочка-другая для нашей компании». Целая дюжина гостей, ваша светлость! Кухонный персонал…

Ах, Перегрин, Перегрин. Себастьяну вдруг до ужаса захотелось поймать брата, затащить его в кабинет и устроить взбучку. Ладно, позже. Он разберется с братом позже, когда гнев уляжется, а кровь перестанет бешено пульсировать в висках. А пока придется играть роль любезного хозяина перед незваными гостями, потому что поступить иначе значило бы признаться всему миру в том, что восемнадцатилетний мальчишка совершенно не считается с герцогом Монтгомери. Лишь железное самообладание не позволило ему заскрипеть зубами в присутствии дворецкого.

— А сегодня утром прибыл кое-кто еще. — Бонвилль продолжил свое горестное повествование. — Три юные дамы и их компаньонка, а одна из них и вовсе не похожа на леди…

— Она действительно не леди, — мрачно подтвердил Себастьян.

Стоп! Что еще за компаньонка?

— Вот и я так подумал, — сказал Бонвилль. — Ума не приложу, зачем это дочь графа Уэстера Росса надела на себя ужасный плед и разгуливает в таком виде, ну прямо настоящая якобитка…

Себастьян удивленно поднял руку, прерывая его.

— Как, леди Катриона здесь?

— Похоже на то, ваша светлость.

Черт! Следовало выслушать список гостей до конца, прежде чем отправиться на поиски «мадам»!

— Вы упомянули трех дам, — сказал он. — Кто же еще?

— Мисс Хэрриет Гринфилд и ее тетушка, миссис Гринфилд-Каррутер. Мы поселили их в покоях с позолоченным потолком.

Дочь Гринфилда, леди Катриона… Вряд ли этих девушек можно считать неподходящей компанией. Так что, возможно, Перегрин и не притаскивал любовницу в дом. А судя по тому, как мисс Арчер отвечала ему, вряд ли она профессионалка.

Себастьян нахмурился. Должно быть, он был слишком утомлен дорогой, вот и не сумел разобраться, совершил ошибку. Однако это все равно не объясняло присутствия той женщины в его кресле.

— Они все из Оксфорда, — вдруг догадался он.

— Что, ваша светлость?

— Эти женщины, — объяснил герцог. — Дочь Гринфилда, леди Катриона и, я подозреваю, третья тоже — все они синие чулки. У таких и манеры, и одежда всегда ужасны.

— Ах вот оно что, — Бонвилль понимающе хихикнул.

Он уже успокоился, пришел в свое обычное состояние и снова был похож на самого себя.

— Бонвилль, вы один из самых компетентных дворецких в Англии, не так ли?

Румянец залил впалые щеки Бонвилля.

— Я стремлюсь к этому, ваша светлость, — застенчиво ответил он.

— И вам это удается, не скромничайте. Так проявите же компетентность и найдите выход из ситуации. И сообщите на кухне, что за следующие пару дней им заплатят в двойном размере.

Он смотрел вслед удаляющемуся Бонвиллю. Спина дворецкого снова стала безукоризненно прямой.

Оставалась еще одна проблема: он только что приказал убраться из своего поместья гостье, которая, несмотря на ее дерзкие слова, имела право на его гостеприимство. Ладно. Крайне редко он менял свое решение. Но все же пусть эта маленькая нахалка немного понервничает, решил он и приказал лакею послать за конюхом. Ничто так не смягчало его нрав, как долгая прогулка верхом.

Вы уберетесь из моего поместья…

Эти слова, произнесенные почти шепотом, отдавались в голове Аннабель, как пожарный колокол. Герцог Монтгомери выгнал ее из своего дома. А она даже не успела разобрать багаж.

Войдя в свою комнату, Аннабель с удивлением обнаружила, что ее вещи распакованы. На туалетном столике стоял флакон с жасминовыми духами, лежала старая мамина щетка, на столе были разложены ее книги и бумаги, включая «Руководство по этикету» Дебретта, которое она тщательно изучила, чтобы не допустить промаха на вечеринке.

Ее глаза сузились, когда она заметила среди книг свою папку с характеристиками влиятельных персон. В три шага она подлетела к столу.

Быстро, словно рапиру, она схватила авторучку.

«Герцог М.: Донельзя высокомерный, властный, — строчило перо, — да просто напыщенная задница!»

Аннабель сдула со лба упавшую прядь. Неожиданно она увидела свое отражение в зеркале и ахнула. Глаза гневно сверкали, локоны цвета красного дерева змеились по плечам: какая-то Медуза горгона, а уж никак не Елена Троянская.

Аннабель прижала ладони к пылающим щекам. Что же она натворила? Ведь прекрасно знала, как нужно управляться с грозными и свирепыми мужчинами, знала, что говорить и, самое главное, чего не говорить. Нельзя дерзить английскому пэру, каким бы негодяем он ни был. И особенно, если он настоящий негодяй. Это знает любая дура.

Ее отражение расстроенно смотрело на нее. Что поделаешь, если у тебя есть характер? Ты просто показала свою истинную натуру.

Аннабель закрыла глаза. Да, с ней и раньше так бывало — эмоции брали верх над рассудком. И да, она никогда по-настоящему не знала свое место. Там, где другие, ощутив свою ничтожность, пугались и отступали, она принимала вызов и не склоняла голову.

Она так старалась скрыть свой изъян… Однако герцог разглядел его. Ни один джентльмен не позволил бы себе оскорбить невинную девушку, но герцог видел ее насквозь, стоило ему взглянуть на нее, и он заметил в ней нечто порочное…

О, нет. А как же Хэтти и Катриона? Что она скажет им? Узы дружбы были еще такими хрупкими, она обрела подруг совсем недавно.

Я должна уехать.

В пряничной деревушке, мимо которой они проезжали, была какая-то гостиница. Аннабель ясно помнила вывеску из кованой стали. Далеко ли до нее? Не более семи миль. Преодолеть семь миль не так уж и трудно. Взять только самое необходимое — флакончик с жасминовыми духами, щетку, записи, пеньюар и сорочку. За книгами можно послать позже.

Руки Аннабель быстро и аккуратно складывали вещи, лицо все еще пылало. Присутствие герцога тяготило ее; в этих стенах, где каждый камень принадлежал ему и он повелевал всеми живыми существами, от него не скрыться.

Нужно было что-то написать подругам, поэтому Аннабель снова достала бумагу.

— Что же написать? Может, так? — бормотала она. — «Я оскорбила герцога Монтгомери, а он считает меня шлюхой, поэтому я сочла за лучшее покинуть дом». Представляю, какой это вызовет переполох…

Аннабель нацарапала несколько вполне безобидных строк и оставила записку на столе. Она зашнуровала ботинки и подошла к окну. Солнце только что миновало зенит, значит, у нее в запасе еще три-четыре светлых часа. Вполне достаточно, чтобы добраться до гостиницы.

Внизу во дворе показались два всадника, оставив темные следы от копыт на девственно-белом снежном покрывале.

Первая лошадь будто примчалась из зимней сказки. Ослепительно-белый жеребец, движения сильных мышц которого были так грациозны, что, казалось, он танцует на снегу. Без сомнения, если бы Хэтти рисовала какого-нибудь возносящегося на небо сэра Галахада, он позировал бы ей именно на такой лошади.

Однако такому, как Монтгомери, скорее был под стать конь черный как смоль. Рука Аннабель вцепилась в плотную бархатную портьеру. Царственная осанка, ловкость, с которой герцог управлял гарцующим животным, подняли в ее душе новую волну гнева. Вот бы лошадь сбросила его со спины!

Он резко поднял голову и посмотрел в сторону ее окна, и у Аннабель перехватило дыхание. На нее вдруг будто снова пахнуло его ароматом… Она схватила узелок с вещами и побежала.