Ахульго

Шапи Казиев, 2008

В книге писателя Шапи Казиева в художественно-историческом плане воссоздаются события времен Кавказской войны в Дагестане (первая половина XIX века). Героями увлекательного повествования стали многие известные исторические личности, а также образы, созданные воображением автора. Книга представляет интерес для широкого круга читателя.

Глава 21

На Водах царило беспокойство. Неожиданное известие о назначении Граббе командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории наделало много шума.

— Тот самый Граббе! — волновалось общество.

— Вот как Планида распоряжается!

— Кто бы мог подумать?

— А ведь гуляли по одним улицам!

— И в ресторации имели честь беседовать. И вот на тебе!

Одни уверяли, что ему далеко до покойного Вельяминова. Другие полагали, что теперь дела поправятся, что горцы присмиреют, и война скоро закончится. Упрямый и своенравный характер Граббе сделался теперь важным достоинством, каким не обладал Вельяминов. Поговаривали, что Граббе не станет читать в походах Вольтера, а примется учить горцев российским законам.

Бывшие декабристы приуныли. Одно дело было глумиться над почти отставленным в запас генералом, променявшим идеалы на карьеру, и совсем другое — служить под его начальством.

Засидевшиеся на Водах искатели воинских почестей ринулись в Ставрополь, в штаб, к Траскину, про которого шла молва как о человеке добром, который может и помочь с хорошим назначением. Но более честолюбивые бросились сразу в Дагестан, где предполагались главные события. Затем начали возвращаться в свои полки излечившиеся офицеры. Тех же, кто не особенно торопился, отыскивали жандармы и предъявляли суровые предписания, в которых предлагалось выехать немедленно в свое место службы. Офицеры расписывались на обороте предписаний в том, что их читали, и принимались за сборы. Но многим не хотелось менять веселую жизнь на Водах на беспокойные военные будни, и они бросались к докторам, чтобы добыть свидетельство о болезни. Счастливчиков помещали в госпитали, а так как мест там было немного, то их отпускали на квартиры.

Граббе слишком хорошо знал нравы, царившие на Водах, и требовал безотлагательно очистить их от симулянтов и бездельников. А болтунов отправлять в первую очередь.

Екатерина Евстафьевна Граббе, пребывавшая в страхе и потерявшая от волнений сон, облегченно вздохнула. Чего только она не передумала за время, пока не было известий от мужа, каких только ужасов себе не представляла, а дело обернулось совсем иначе.

Теперь она тоже волновалась, но уже совсем по другому поводу. Муж велел ей перебираться с семьей в Ставрополь, где будет дом Граббе, положенный ему по должности. Прибыли даже квартирмейстер с помощниками, чтобы перевезти семейство. Но Екатерина Евстафьевна, как ни старалась, все не могла собраться. Она отвыкла от походной жизни, да и дети подрастают, что им делать в Ставрополе? Она слышала, что городок этот неуютный, продуваемый всеми ветрами, а вся светская жизнь заключается в званых обедах. И что вместо вечерних оркестров на Пятигорском бульваре будет только тоскливая ночная перекличка часовых: «Слу-у-шаай!..».

Но делать было нечего, и день отъезда неумолимо приближался. Впрочем, расстройство Екатерина Евстафьевна тщательно скрывала, тем более что к ним теперь зачастили старые знакомые, которые прежде их сторонились. Власть притягивала людей, как жезл заезжего фокусника притягивал всевозможные предметы. Он называл это электрическими опытами. Екатерина Евстафьевна называла вспыхнувшее вокруг почтение завистью и лицемерием. Фокусник, лишившись публики, готов был гастролировать во фронтовых полках.

В эти дни Екатерину Евстафьевну постиг еще один удар. Лиза, к которой она привыкла, как к родной сестре, объявила, что ехать в Ставрополь не может.

Казалось бы, все устроилось. Мужа ее, Михаила, произвели в прапорщики. И даже каким-то чудом петербургская кузина Лизы, фрейлина императрицы, сумела получить и прислать ей эполеты для бывшего декабриста, выбившегося в офицеры. Эполеты, пусть и не золотые, как у Граббе, зато украшенные маленькой звездочкой, Лизе были дороже генеральских. Вместе с эполетами прислана была копия приказа о производстве Нерского в прапорщики. Но это-то и сыграло роковую роль. Теперь Лиза твердо решила сама отправиться в Дагестан, чтобы, наконец, встретиться с мужем и подарить ему его эполеты, ради которых она окропила горестными слезами столько писем к фрейлине императрицы. В чиновничью расторопность она уже не верила. Зато видела, что на Воды каждый день привозили раненых, и многие из них умирали.

Офицеру полагался отпуск. Но и Лизе пора было отдохнуть от стольких лет ожидания. А еще, она знала, офицер может подать в отставку. И Лиза тайно надеялась вовсе вырвать из беспощадных лап войны обожаемого супруга, с которым еще не провела ни одной ночи.

Женщина поплакали, попеняли на судьбу, и семейство Граббе отбыло в Ставрополь. Проводив карету, Лиза долго смотрела ей вслед. А затем подняла глаза на горы, за которыми томился ее несчастный супруг. Она ждала его уже двенадцать лет, она не видела его целую вечность. За эти годы многое переменилось, но воспитанные в ней понятия о супружеской верности и обязанностях благородных дам Лиза берегла, как святыню. Разве что с годами изменилась она сама. Зеркало было безжалостно, но Лиза оставалась тверда в своих убеждениях. И знала, что ее долг — спасти супруга.

Она перечитала его письма, расцеловала долгожданные эполеты и отправилась искать попутчика, которому могла бы довериться. На эту роль Лиза избрала смешного и горячего Аркадия.

Она опасалась, что он уже уехал, как другие волонтеры, спешившие за открывающимися возможностями, как бабочки на огонь.

Об Аркадии никто не говорил ничего определенного. Старых его приятелей как ветром сдуло. Почти отчаявшись найти Аркадия, Лиза зашла в магазин Челахова, где все что-то покупали в дорогу. Продавец долго морщил лоб, пока не припомнил, о ком идет речь.

— Здеся, — кивнул продавец.

— Намедни хотел кинжал вернуть за полцены.

— Отчего же — вернуть? — испугалась Лиза, которая теряла попутчика.

— Он ведь на войну собирался?

— Известное дело, — усмехнулся продавец.

— Небось, в карты продулся.

Он наговорил еще много нелепостей, которые никак не могли относиться к Аркадию, которого Лиза знала как человека порядочного и воздержанного, если не принимать во внимание его блажь насчет вызова на дуэль самого Шамиля. Хотя на Воды и не такие еще оригиналы заворачивали. Во всяком случае, было ясно, что Аркадий еще не уехал. А может, потому и не уехал, что находился в стесненных обстоятельствах.

Лиза лихорадочно размышляла, где еще можно искать Аркадия, и вдруг вспомнила: «Седьмой нумер!». Кажется, туда он просил отнести свои покупки, когда они познакомились в магазине.

Ей было неловко идти в гостинцу, тем более одной. Но ноги сами несли ее к зданию, пользовавшемуся в городе сомнительной славой. Выждав, когда проедет экипаж, в котором ехали знакомые дамы, вдовы полковников, Лиза раскрыла веер и, стараясь быть неузнанной, вошла в гостиницу.

— Чем могу? — нахально уставился на нее лакей.

— Мне господина Синицына из седьмого нумера, — взволнованно выдохнула Лиза.

— Напрасно стараетесь, дамочка, — ухмыльнулся лакей.

— Они нынче на мели. Вторую неделю за нумер не платят.

— Веди, — велела Лиза, едва сдерживая негодование от оскорбительного лакейского обращения.

— Извольте.

Лакей провел ее на второй этаж и бесцеремонно толкнул незапертую дверь.

— Пошел прочь! — раздалось из номера.

— Когда прикажете получить по счету? — полюбопытствовал в ответ лакей.

— Сколько вам причитается? — спросила Лиза, открывая сумочку.

— С обедами — сорок шесть рублев, — прикинул лакей.

Лиза брезгливо сунула ему ассигнацию и закрыла за собой дверь. Лакей присвистнул от удивления, почесал затылок и убрался.

— Господин Синицын? — позвала Лиза, стоя у двери и еще не видя Аркадия.

— Чего еще? — снова послышался голос Аркадия.

Затем он появился и сам, небритый, с кинжалом в руке и сильно старясь походить на свирепого черкеса. Аркадий был в легком подпитии, но, увидев Лизу, мгновенно протрезвел.

— Чему обязан, сударыня?

Он спрятал кинжал в ножны и засуетился, приводя себя в порядок.

— Вы еще хотите вызвать Шамиля на дуэль? — спросила Лиза.

— А вам какое дело? — обиженно ответил Аркадий.

— Все уже уехали, — сказала Лиза.

— И если вы не передумали, я готова поехать с вами.

— Со мной? — сел от удивления Аркадий.

— И немедленно.

— Это невозможно, — покачал головой Аркадий.

— Отчего же невозможно? — огорчилась Лиза.

Опомнившись, Аркадий вскочил с кресла и предложил его даме.

— Присаживайтесь, сударыня. Прошу прощения, я несколько не в том виде…

Аркадию очень не хотелось рассказывать Лизе про сложные обстоятельства, приведшие его в такое положение, но он все же не выдержал.

— Все дело в пистолетах, — почти выкрикнул Аркадий.

— Они не в порядке? — не понимала Лиза.

— Напротив, они в отменном порядке. Я уже имел честь сообщать вам, что надежнее этих пистолетов не сыскать.

— Тогда я вас не совсем понимаю, — пожала плечами Лиза.

— Один мой приятель одолжил их на дуэль, — начал рассказывать Аркадий.

— Вы же знаете, тут все подряд стреляются от нечего делать… Судьбу испытывают… Или за карточные долги — один другому оскорбление сделает, а тот его к барьеру. Таким образом, выстроилась очередь, и получить мои пистолеты обратно не было никакой возможности.

— Боже мой! — всплеснула руками Лиза.

— Что же они на саблях не дерутся?

— Шик не тот. Им подавай французские пистолеты. Сначала клико, шампанское, тоже французское, а потом — стреляться.

— Да ведь это запрещено, — говорила Лиза.

— У нас много чего запрещено, а делается. Попы тоже говорят, мол, грех это, самоубийство. Ни отпевать не хотят, ни хоронить на кладбище. Так их за погостом, как скотину, закапывают. Сколько я их отговаривал — не слушают. Зелен, говорят, духу нашего не понимаешь. Это, брат, говорят, — Кавказ!

— А вы скажите, что вам и самому стреляться надо, — посоветовала Лиза.

— Пробовал, — сокрушался Аркадий.

— Даже хотел вызвать одного капитана на дуэль. Шулер! Обобрал меня до нитки, а карты оказались крапленые. Послал к нему секундантов, а его и след простыл. В ту же ночь в полк свой отбыл. Авось, не моя, так черкесская пуля его отыщет.

— Как это неблагородно, — сказала Лиза.

— А остальные как сговорились, никто не хочет со мной стреляться, — разводил руками Аркадий.

— Тебя подстрелят, говорят, а нам потом с Шамилем воюй. Уж лучше ты, говорят, сперва сам с ним сойдись, как мечтаешь. На двадцать шагов.

— И что же теперь? — пыталась добраться до главного препятствия Лиза.

— А теперь и того хуже. Последний, кто должен был стреляться, противника не дождался. Того полиция выслала к месту службы. А этот с горя заложил мои пистолеты ростовщику. А потом и самого в полк отозвали.

— Час от часу не легче, — вздыхала Лиза.

— Катастрофа! — соглашался Аркадий.

— Батюшка денег не шлет. Требует, чтобы назад воротился. Хоть сам стреляйся, то есть вешайся. Застрелиться — и то нечем.

— Кажется, вашей беде можно помочь, — сказала Лиза.

— Нет, сударыня, все кончено!

— Мы выкупим ваши пистолеты, — пообещала Лиза.

— Что вы такое говорите! — воскликнул Аркадий.

— Мне за нумер платить нечем.

— Не беда. Я сама выкуплю ваши пистолеты.

— Я не могу этого позволить.

— Аркадий сложил на груди руки.

— Я дворянин.

— Поедемте к ростовщику, пока не поздно, — просила Лиза.

— Я сам все поправлю, — упорствовал Аркадий.

— Пока кто другой не выкупил, — уговаривала его Лиза.

— Я найду средства, — стоял на своем Аркадий.

— А за достоинство свое не беспокойтесь, — утешала его Лиза. Затем подошла к Аркадию и, чуть коснувшись губами, поцеловала его в щеку.

— Лиза! — вспыхнул от смущения Аркадий.

— Проводите меня до Дагестана, — попросила Лиза.

— Мне к мужу надо. А взамен я подарю вам пистолеты.

— Не знаю, могу ли я так поступить, — усомнился Аркадий, хотя предложение ему показалось убедительным.

— Пистолеты мне ни к чему, — улыбнулась Лиза, вставая.

— А вам они еще могут понадобиться.

Пистолеты были выкуплены в тот же день.

Теперь нужно было найти способ доехать до Дагестана. Пролеток было много, но ни один кучер не соглашался ехать без охраны. Оставалось ждать оказию, которая бы направлялась в Дагестан с конвоем.