Неупокоенные Души

Шаира Тураповна Баширова (2024)

Софья Коновалова — семнадцатилетняя девушка, которая с ранних лет была лишена любви и внимания со стороны родителей. Она живёт с бабушкой в небольшом городке и сталкивается с непониманием и жестокостью со стороны сверстников.Однажды Софья получает удар током и оказывается в больнице. Там она встречает призрака мальчика Петю, который просит её передать его матери, что он умер и должен с ней воссоединиться. Софья не может поверить в происходящее, но постепенно начинает принимать реальность такой, какая она есть.Эта история о том, как Софья учится принимать необычное и находить своё место в мире, где реальность переплетается с потусторонним.

Глава 5

Мы дошли до остановки и дождавшись четвёртого автобуса, доехали до центра. Пройдя метров пятьсот, Лена показала на новый элитный дом. Поднявшись на лифте на пятый этаж, я позвонила в дверь, но никто не открывал. — Позвони соседям, может быть они знают, что случилось? — сказала Лена. Послушав её, я позвонила в соседнюю дверь. Через несколько минут дверь открылась, но цепочку снимать не стали. — Тебе чего, девочка? — спросила пожилая женщина в домашнем халате. — Я к Лене пришла, а никто дверь не открывает. Не скажете, где они? — спросила я. Женщина, как-то странно на меня посмотрела, оглядев с ног до головы. — А ты Лене кто, одноклассница, что ли? — спросила женщина. — Ааа, нет, просто подруга. Давно её не видела, звоню, она не отвечает. Вот решила прийти и узнать. Может уехали куда, — ответила я. Женщина грустно опустив голову, наконец сняла цепочку с двери и вышла ко мне в подъезд. — Бедная девочка… Её же машина сбила. Какая-то богатенькая особа, жена банкира, что ли, подробности я не знаю. Но Лена в больнице, она в коме. Бедная Надя, мама Лены, денно и нощно с ней, всё надеется, что дочь придёт в себя. А папа работает, только вечерами в больницу заезжает. Говорят, скоро сын ихний из-за границы приедет, Саша там работает. Может быть Лену перевезут за границу и там будут лечить. Только я вот, что думаю… не придёт девочка в себя. Удар-то в голову пришёлся, представляешь? На теле ни одной царапины, а она в коме. Бедная девочка. А такая хорошая была, отличница, уважительная, ласковая, весёлая такая, здоровалась всегда. И вот, один удар и вся семья, которая до сих пор жила так хорошо, вмиг развалилась, — рассказывала соседка. — Почему была? Она же ещё жива, Вы говорите. А из комы иногда выходят. А в какой она больнице, не подскажете? Я бы навестить её хотела, — спросила я. — Дай-то Бог. Ну как не знать, знаю. Только ведь она тебя не услышит и не увидит, если в коме лежит, — сказала женщина. — Вот как раз-таки меня она и слышит, и видит, — подумала я, а вслух сказала: — Ничего, мне бы только увидеть её. Так в какой она больнице? — В самой лучшей, уж её папа постарался, а толку-то? В первой городской, отсюда на двадцать первый автобус сядешь и прямо до больницы доедешь, — ответила женщина. Поблагодарив её, я спустилась вниз и вышла на улицу. — Теперь понятно, почему ты периодически исчезаешь. Тебя мама к жизни хочет вернуть и потому зовёт. Ладно, поехали, разбёремся, что к чему, — сказала я Лене и пошла на остановку. Да, больница была что надо. Большая огороженная территория, с деревьями, цветами и скамейками для отдыха больных и посетителей. Фасад был почти весь из стекла. Я поднялась по широкой лестнице и подошла к дежурной, которая сидела за стойкой возле входных дверей. — Блин… я же фамилию твою не спросила… ты то хоть помнишь свою фамилию? — спросила я Лену. Лена растерянно пожала плечами. — Прости, наверное нет, — тихо произнесла она. — Хорошо, хоть имя помнишь. Ладно, пошли, выкрутимся, — сказала я, подумав, что имя она помнит, потому что мама постоянно зовёт её по имени, разговаривая с ней. — Здравствуйте. Я хотела узнать, в какой палате какого отделения лежит девочка, Леной зовут. Её машина сбила, какая-то богатенькая особа, — сказала я, надеясь, что этой информации будет достаточно. — Здравствуй, девочка. Бедная, да, жалко её. Она на третьем этаже, во второй палате-люкс. Она оборудована специальной аппаратурой, вот её и подключили ко всем этим проводам. В коме она, навряд ли выкарабкается, — ответила мне дежурная. Поблагодарив её, я хотела было уже идти, но она велела мне надеть халат и бахилы, что я и сделала. Лена опять исчезла, пришлось идти без неё, раз пришла узнать правду о ней. Я поднялась на третий этаж и подошла ко второй палате, дверь была стеклянная и я посмотрела внутрь. От чего-то, сердце у меня заколотилось, не знаю, что это было, но больно было смотреть. На койке, под разными проводами и трубочками, под капельницей лежала Лена. Голова перебинтована, глаза плотно закрыты, под глазами синяки. На стуле сидела женщина, она держала Лену за руку и казалось спала. — Это же моя мама, — воскликнула Лена, внезапно появившись возле меня. — Господи, Лена. У меня с тобой инфаркт будет. Ты внезапно исчезаешь, внезапно появляешься! Что делать-то будем? Войдём? — сказала я ей. — Даже не знаю… А что ты скажешь моей маме? — засомневалась Лена. — Тоже не знаю. На месте придумаю. Пошли. Только прошу тебя, не исчезай, не оставляй меня одну с твоей мамой. Видишь, в каком она состоянии? — попросила я. — Я же тебе говорила, от меня это не зависит. Но я постараюсь… — ответила Лена. — Здравствуйте. Можно? — робко пробормотала я, войдя в палату. Вздрогнув, женщина обернулась. — Ты кто? — устало спросила она. — Я… это… я подруга Лены, — ответила я, понимая, что мама Лены скорее всего, знает подруг дочери. Да и одета я была, мягко сказать, не по их статусу. Женщина оглядела меня с ног до головы. — Я тебя не знаю, девочка. Лена в коме, ты же видишь, — заплакав, ответила она. — Как зовут твою маму? — тихо спросила я Лену. Я ещё стояла у двери и надеялась, что женщина меня не услышит. — Маргарита Николаевна, — ответила Лена. — Маргарита Николаевна… Понимаете, даже не знаю, смогу ли я Вас убедить. Ваша дочь, Лена… в общем, она на перепутье. И уйти не может, и вернуться. Может мы сможем ей помочь вернуться, понимаете? — говорила я, понимая, что несу чушь. — Ты кто? Зачем пришла? Уходи сейчас же! — вдруг отпустив руку дочери и встав со стула, крикнула она. — Лена, помогай. Что мне ей сказать, чтобы она поверила? — тихо, шёпотом спросила я Лену. — Скажи ей, что на моё шестнадцатилетие, она подарила мне золотую цепочку с кулоном, на котором было выгравировано моё имя, а папа принёс мне компьютер. Этого никто не знает, — подсказала мне Лена. Я передала слова Лены её матери. Женщина как-то странно посмотрела на меня и опять заплакала. — Да… но как? — с удивлением спросила Маргарита Николаевна. — Понимаете… Лена, то есть её душа, в смысле… ну да… она сейчас рядом со мной. Это она мне сейчас сказала. Мы сможем её вернуть, понимаете? — говорила я, отводя глаза. — Ничего не понимаю… я с ума сойду. Ты что, издеваешься надо мной? — воскликнула Маргарита Николаевна. — Нет, что Вы. Как бы я посмела? Я правда пришла помочь, иначе Ваша дочь может умереть. А я этого не хочу, — ответила я. — Послушай, девочка, ты лучше уходи, иначе я охрану вызову, — твёрдо сказала Маргарита Николаевна. — Ну вот. Выручай давай, — прошептала я Лене. — Что ты всё время шепчешь? Ты сумасшедшая, да? — спросила Маргарита Николаевна. — Скажи маме, что когда мы на Новый год ездили в Питер, она сказала мне, что хотела бы, чтобы я поступила в институт именно в Питере, — подсказала Лена. Я добросовестно передала её слова Маргарите Николаевне, которая уже шла ко мне, с намерением вытолкать меня за дверь. Тут она остановилась и широко открыв глаза, с изумлением посмотрела на меня. — Но мы с Леночкой никому об этом не говорили… — пробормотала она. — Поверьте, я пришла с добрыми намерениями, хочу помочь Лене вернуться, — сказала я. — Значит ты сейчас говоришь с моей дочерью? Но как? — всё ещё не веря мне, спросила она. — Понимаете, после того, как меня шибануло… ой, то есть ударило током, я стала общаться с душами людей. Я сама не знаю, почему я. Но это правда, — ответила я ей. — Господи. Этого просто быть не может. Ничего не понимаю… у меня сейчас голова лопнет от боли, — ухватившись за голову и опять сев на свой стул, проговорила она. Мне стало искренне жаль её. — Ах, если бы и моя мама меня так любила, ради этого я была готова и умереть. Хотя нет, умереть я пока не готова, — подумала я в этот момент, но молча ждала, что же будет дальше. — Мне всё равно. Если ты сможешь помочь моей дочери выжить, я поверю во что угодно. Говори, что надо делать? — вдруг посмотрев на меня, сказала Маргарита Николаевна. — Блин. Если бы я знала… — подумала я, а вслух обратилась к Лене. — Послушай, давай ты попробуешь войти в своё тело, ну как ты это делала, когда вошла в моё. Только скажи, что нам то делать? Может мы сможем тебе помочь? — сказала я. Лена долго стояла над кроватью, где неподвижно лежало её тело, Маргарита Николаевна напряжённо ждала. — Скажи маме, пусть крепко возьмёт меня за руку, за левую, а ты возьми за правую, как связующее звено между моей душой и моим телом, только ни при каких обстоятельствах не отпускайте мои руки, поняла? — изменившись в лице, не отрываясь, глядя на своё тело каким-то странным, сосредоточенным взглядом, проговорила Лена. — Маргарита Николаевна, пройдите с левой стороны и возьмите свою дочь за руку, крепко держите и не отпускайте, чтобы сейчас ни происходило, понимаете? — сказала я ей. Женщина молча подошла к кровати с левой стороны и только хотела взять дочь за руку, как я услышала голос Лены. — Стойте! Возьмите меня за руки одновременно, — крикнула она и я едва успела схватить Маргариту Николаевну за руку. Испугавшись, она посмотрела на меня. — Что? Что не так? — спросила бедная женщина. — Маргарита Николаевна, на раз, два, три одновременно возьмём Лену за руки и не отпускайте, пока я не скажу, — сказала я ей, снимая куртку, потому что от напряжения, я просто вспотела. Женщина приготовилась и смотрела на меня, а я посмотрела на Лену. — Ну что, ты готова? — спросила я её. Минуту она стояла молча и пристально смотрела на своё тело, потом кивнула мне головой. — Раз, два, три! — громко сказала я приказным тоном и мы вместе с Маргаритой Николаевной, схватив её руки, крепко их сжали. Что стало творится с аппаратом! Он просто как с ума сошёл! Стрелки задвигались в бешеном темпе, провода задрожали, тело Лены стало дёргаться в конвульсиях… мы с Маргаритой Николаевной очень испугались, но крепко удержали руки Лены, пока вдруг всё не затихло. Обернувшись, я посмотрела, нет ли души девушки, её не было. Потом я посмотрела на тело, лежавшее на кровати. Господи! Что я чувствовала в тот момент, я передать не могу. Глаза девушки задрожали и медленно стали открываться. Маргарита Николаевна сквозь слёзы смотрела на дочь и не могла поверить. — Ура! У нас получилось! — почему-то воскликнула я. — Мне больно… — прошептала Лена, потому что мы всё ещё сжимали ей руки. — Ой, прости. Маргарита Николаевна, отпустите руку дочери, — попросила я. Женщина посмотрела на меня и тихо произнесла: — Не могу… Понимаешь, не могу, помоги мне. Я подошла к ней и разжала ей руки. Состояние Маргариты Николаевны было, мягко сказать, не лучше, чем у дочери. Я побежала за доктором, который быстро вошёл в палату и стал щупать пульс Лены. — Невероятно… Маргарита Николаевна, Ваша дочь вышла из комы, — сказал врач и побежал звать медсестру, чтобы поставить больной капельницу. Я подошла к кровати и улыбнувшись, посмотрела на Лену. — Привет. А вот и ты, — произнесла я. — Ты кто? — шёпотом спросила Лена. Маргарита Николаевна, наконец придя в себя, подошла ко мне и крепко обняла. — Я обязана тебе жизнью дочери, девочка. И даже не знаю, как тебя благодарить. Как зовут-то тебя? — спросила женщина. — Благодарить меня не надо. Лена выздоровеет и это главное. А зовут меня Софья. У Вас прекрасная дочь. Жаль, она меня не помнит, я бы с удовольствием с ней подружилась, — ответила я, собираясь уходить. На душе было легко и свободно и я пошла к выходу. — Софья, подожди, — вдруг сказала Маргарита Николаевна. Остановившись, я обернулась. Она вдруг сняла с пальца огромный перстень с сапфиром и дала мне. — Нет! Нет, что Вы! Я не возьму. Мне ничего не надо, — ответила я, отдёрнув руку. — Прошу тебя, Софья… это самое малое, что я могу тебе дать. Ты мне жизнь мою вернула, ведь случись что с Леночкой, я бы тоже не жила, — заплакав, сказала Маргарита Николаевна. — Спасибо. Даже не знаю… — пробормотала я. Женщина взяла мою руку и вложила в неё перстень. — Я напишу тебе свой домашний адрес, прошу тебя, приходи к нам, когда Леночка поправится. Я бы очень хотела, чтобы у моей дочери была такая подруга, как ты, — сказала Маргарита Николаевна, собираясь написать свой адрес. — Я знаю Ваш адрес. Мы с Леной утром там были, чтобы узнать, что же случилось. Лена просто почти ничего не помнила. Это она меня привела сюда, — сказала я. — Удивительно… Спасибо тебе, Софья. Никогда не забуду, что ты для нас сделала, — сказала Маргарита Николаевна, крепко меня обнимая и целуя. Засмущавшись, я и не знала, что ей ответить, но было приятно. Я надела куртку и попрощавшись, вышла из палаты. Сжимая в руках кольцо, я спустилась вниз и вышла на улицу. В лицо ударил свежий, холодный воздух. Я шла к остановке и улыбалась. — Как же всё-таки приятно делать людям добро, — подумала я. Домой я приехала в приподнятом настроении. Правда не знала, как объяснить бабушке, откуда у меня столь дорогое кольцо. И прятать от бабушки или скрывать от неё что-то, я не привыкла. Сказать, что нашла в снегу — не поверит. Сказать правду — наверное не поймёт. Решила пока спрятать его и показать, когда придумаю, как объяснить. Вещь маленькая, навряд ли бабушка увидит кольцо. Так и сделала, пришла домой и спрятала его под матрас. — Где ж тебя всё время носит? Ты хоть ела? — сердито спросила бабушка.

— Ой… я и забыла, что только завтракала. Есть охота, просто жуть, — ответила я, снимая куртку и сапоги в прихожей. — Руки мой, бедолага. Я борща налью, со сметанкой, как ты любишь, — сказала бабушка. Помыв руки, я села за стол. Аппетит у меня всегда был хороший, это очень нравилось бабушке, да и худенькой меня не назовёшь. Несмотря на то, что я родилась недоношенной, я с детства стала поправляться. Конечно, в шестнадцать лет любая девушка хочет выглядеть стройной, но я как-то на эту тему не заморачивалась. Может быть, если бы я была чуточку красивей, как Лена например… нет, как Лена — это слишком. Она просто красавица. Ну в общем, будь я немного красивее, тогда конечно, я бы следила за своей фигурой и внешностью, а так…зачем, если у меня не было даже приличной одежды. Это я так, размышляла. На следующий день, я решила после школы зайти в больницу, проведать Лену. На всякий случай, я вытащила перстень из-под матраса и положила в карман. С нетерпением дождавшись, когда же закончатся занятия, я побежала к остановке. Доехав до больницы, я надела халат и бахилы, вбежала на третий этаж и подошла к палате, где лежала Лена. Сердце почему-то стучало так, что готово было вырваться из груди. Я смотрела в стеклянную дверь и не решалась войти. Маргарита Николаевна с ложечки кормила дочь, та уже полусидела, правда голова ещё была перебинтована, но это не умаляло её красоты. Я просто стояла и любовалась ею. — Наградил же её Бог такой красотой. Хорошо, что не умерла. Жаль терять такую красоту, — подумала я. Покормив Лену, Маргарита Николаевна поднялась и взгляд её упал на меня. Она сразу преобразилась в лице, поставила тарелку на стол и подошла к двери. Открыв её, она взяла меня за руку и потянула в палату. — Софья, дорогая моя. Что ж ты не заходишь, а как не родная стоишь за дверью? — воскликнула она. — Мешать не хотела, Вы же дочь кормили, — смутившись, ответила я. — Ты, мешать? Как это возможно? Ты для меня сейчас, как дочь родная, проходи, садись, — сказала Маргарита Николаевна, пододвигая для меня стул. Лена с удивлением смотрела то на мать, то на меня, видимо не понимая, за что такие почести незнакомой девушке, да ещё не их круга. Это я про себя так подумала. — Леночка, доченька, это Софья. Скажи, дорогая, ты её совсем не помнишь? — спросила Маргарита Николаевна дочь. Лена покачала головой. — Нет. А должна? — спросила она, оглядывая меня. — Поверь родная, если бы не Софья, я могла тебя потерять. Это она вернула тебя к жизни, — сказала Маргарита Николаевна, крепко держа меня за руку. Я боялась шелохнуться и во все глаза смотрела на Лену. Но казалось, девушка не понимала, о чём говорит её мать. — Она что, доктор? Как эта девушка могла вернуть меня к жизни, мама? Почему ты веришь сказкам? Может она аферистка какая, хочет деньги с тебя вытянуть, — говорила Лена, пренебрежительно посматривая на меня. Я поднялась с места. Маргарите Николаевне стало неловко передо мной. — Прости Софья, она не ведает, что говорит, — пробормотала женщина и подошла к дочери. — Ты не права, Леночка. И зря обидела девушку. Я сама была свидетелем этого явления, понимаешь? — сказала Маргарита Николаевна. — Да ты бы поверила чему угодно, лишь бы вернуть меня к жизни, мамочка. Я не верю во всю эту чушь, — ответила Лена. Я решительно встала и пошла к двери. Сунув руку в карман, я нащупала перстень, незаметно положила его к изголовью Лены и быстро вышла. Маргарита Николаевна побежала за мной. — Софья, девочка моя. Не обижайся на неё. Я сама её не узнаю, она всегда была такая добрая и отзывчивая и вдруг такое, — проговорила Маргарита Николаевна, удерживая меня за руку. — Ничего, я понимаю. Просто хотела узнать, как она. До свидания, Маргарита Николаевна. Идите к дочери, её нельзя оставлять одну, — ответила я, тихонько высвобождая руку. Я быстро спустилась вниз и снимая на ходу халат и бахилы, выскочила на улицу. Непрошенные слёзы лились из глаз. — Всё правильно. Кто она и кто я. Так мне и надо. О чём думала, когда шла в больницу? Хорошо хоть кольцо вернула. Не хочу, чтобы что-то напоминала об этом случае в моей жизни, — шептала я сама себе. Домой идти не хотелось, решила пойти к Дарье Михайловне. — Она вот и правда меня любит. Хотя за что меня должен кто-то любить? Ну что я из себя представляю? Подумаешь, с душами общаюсь. Это каждый дурак может делать, шибани и его током, — эти мысли не давали мне покоя. Когда я наконец доехала до Дарьи Михайловны, у меня разболелась голова. Увидев меня, она очень обрадовалась. — Софьюшка! Девочка моя! А я как раз о тебе думала. Как хорошо, что ты пришла, проходи, дорогая, — приветливо встретила она меня. — Здравствуйте, Дарья Михайловна. Вот, решила Вас проведать. Как Вы? Верочка как? — ради приличия спросила я, потирая виски. — А ты что это какая-то не такая? Что случилось? — спросила женщина. — Да нет, просто голова разболелась, — ответила я. — Давай, раздевайся и проходи на кухню. Я сейчас тебе отвар из трав налью, успокаивающий. Я сама его пью, когда у меня голова болит или бессонница. И накормлю тебя. Ты ведь из школы идёшь, небось не ела ничего, — говорила она, наливая мне в чашку отвар. Потом, усадив за стол, налила мне суп и положила в тарелку пюре и сосиски. — Ой, я и так толстая, Дарья Михайловна. Не съем я столько, — воскликнула я. — Ты молодая, тебе есть надо, сытно и вкусно, — ответила она, поглаживая меня по голове. Голова как-то резко перестала болеть, я ела с аппетитом, забыв о недавнем происшествии. Мне было тепло и уютно у этой доброй и ласковой женщины. — Как жаль, что она не моя мама… — думала я, улыбаясь ей. Вечером, попрощавшись с Дарьей Михайловной, я уехала домой. Весна, холода отступили и можно было наконец снять куртку и сапоги. Прошло ещё два месяца, я жила своей размеренной жизнью. Никто меня не беспокоил и не тревожил. Я уже стала постепенно успокаиваться, как однажды я шла со школы домой и ко мне подошла пожилая женщина. Я сразу поняла — опять заблудшая душа.