Цветок эмигранта. Роза ветров. Антология

Коллектив авторов

Роза ветров в картографии – это векторная диаграмма в виде звезды с количеством лучей, которые кратны четырем. Символ, обозначающий основные азимутальные направления горизонта. На обложке нашей книги знак Розы ветров состоит из тридцати двух векторов. Главное в знаке Розы ветров – это понятие «ветер». Ветер является символом времени, пространства, скорости, а также возрождения и живительного дыхания божества. Четыре главных ветра по своему символическому значению связаны с четырьмя темпераментами, четырьмя стихиями, а также с четырьмя временами года. Практики считают, что Роза ветров в виде талисмана поможет добиться успеха в любом начинании, укажет наиболее благоприятный путь и убережет от ошибок. «Цветок эмигранта. Роза ветров» – так названа эта антология, объединившая современных авторов, разбросанных по всему миру и продолжающих писать на русском языке. В книге собраны стихи, образцы малой прозы и коллекции чёрно-белых фотографий – документы нашего времени и судеб наших современников, оказавшихся вне Родины и связанных любовью к родному русскому языку.

Артур Новиков / Киев /

Родился в ноябре 1963 года в Киеве. Самые яркие воспоминания детства — годы, проведенные с родителями в Алжире, отец преподавал в военном училище. Африка, муэдзины по утрам, французский язык и арабские сверстники. Потом институт (Одесский Электротехнический Институт связи им.А.С.Попова) в Одессе. Далее работа в Киеве, стажировки в Питере и — Советская Армия. Лейтенант Новиков служил в белоцерковском гарнизоне. Первое стихотворение было написано 29 сентября 2011 года. Стихи публиковались в журнале «Крещатик».

Башмак и булыжник

in Tina Gloria Luminem

«Плащ перо обломок шпаги…»

плащ перо обломок шпаги

незабвенный Валентин

отплескали в поле флаги

от вершин и до низин

рдеет там за облаками

то ли слава то ль покой

плащ перо обломок шпаги

имя сердца ангел мой

«Был склонен к тихой любви…»

был склонен к тихой любви.

писал вздохами. на подносах в закусочных.

официантки — жалели. швейцар говорил ему — брат.

дома кормил одиноких котят. говорил с попугаем.

его часто встречали в метро. в произвольное время.

что за образ? беспечный монах.

чуть ошибся эпохой.

«Мы гадали не на крове…»

мы гадали не на крове

на крови

от зачатья до покрова

отзови

хоть зерном хоть каплей мирры

на ладонь

тени пьяные факиры

и огонь

хоть лепечет хоть бормочет

молоко

по золе ступай за ночью

все легко

звуки ниткой слово в слово

и прошли

по волне с волною новой

сны земли

«Ливень хлюпающая амуниция усталость Бог мой……»

ливень хлюпающая амуниция усталость Бог мой…

и мне уж давно за тридцать хорошо бы домой

я питаюсь порохом и водкой сплю с маркитанткой

с ней же спит весь взвод

хоромы мои костер да палатка а чаще пустой небосвод

алебарда моя пережрала свежатины на сотен пять

мясников

конечно ведь я гонвед любви королевства

несбывшихся снов

ботфорты с камзолом давно уж отрепье

но панцирь и каска блестят

сколько дорог еще сколько сражений конца не видать

экий ляд

скелет еще крепок тонка моя кожа и сердца

атласный мешок

крови бесконечность рассветы мне хлебом

итог невозможно далек

«Попробуйте снять историю Чаплина в цвете…»

попробуйте снять историю Чаплина в цвете. не подыг-

рывая архаике немого кино без фальшивых царапин на

пленке которой ведь нет — не так ли? — пленка канула

в ленту незримого. мегабит кто разглядит и подержит в

руках на свет? тупее вопроса ответ.

наверное еще сложнее будет звук.

рояли в зале не дребезжали и таперы играли чисто —

они были артисты.

граммофоны звучали прекрасно а не ретро-старинно

как воссоздать тот мир ясно и глазу/слуху уловимо?

но попробовать стоит.

особенно — рассказать об актере.

ведь понятие «на хер» утеряно по существу. в гламуре су-

ществ что способны сыграть только в кукольной драме

по сценарию комикса.

привет обезьяне.

«…Do you want to be my sister…»

…do you want to be my sister

woman?

be sister of mystery of my own

be water in ocean that alone

so please be

woman…

забавно я не знаю английского

но слова вот родные и близкие мне

они странно с гитарой сочетаются

как колпак с арлекином и паяцем

в балагане что кочует степями и долами

о веселом всегда невеселое

и о вечном все как-то привычное

как на койке в халате больничном вы

впрочем ладно шарманка проехали

мы как мы

скорлупа да с орехами

«Люблю небольшие пространства…»

люблю небольшие пространства

в них легко путешествовать в мир

одиночные камеры странствий

сам же лоцман капитан канонир

паруса это шторы и стены

и зеркальные воды окна

где плывут тишиной вдохновенные

отошедшие в свет имена

«Можно удивляться времени…»

можно удивляться времени

времени

как навозу

навозу налипшему на стремени

повторять за собой о секунде

мгновении

и не знать ни огня ни рока ни бремени

мысль такая беспечность

такой славный пустой мотылек

залетает беспечно за вечность

а прожить?

на глоток

«Вчера навсегда…»

вчера навсегда

очень точное слово

ведь что-то всегда остается живым

и вечным

неподражаемо новым

но вечны и новы и ветер и дым

замечу — обычно

и Ленин — всегда молодой

и Виктор Цой — жив!

рок-н-ролл — никогда не умрет

все отлично

Мик Джаггер со сцены сойдет?

да о чем вы!

я просто не верю

так стекают струйками из года в год

неощутимые глазом потери

мир не блефует

суфлеры на сцене молчат

режиссура беспечна

просто стоит принять как факт

присущую нам бесконечность

все алмазы в ладонь

кошельки нараспашку

монаху — амвон

матросу — тельняшку

«Я знаю вы урод но мне приятно…»

я знаю вы урод но мне приятно

что мы знакомы

только не пойму что тянет к вам

вот так невероятно

наверно погружение во тьму

так выспренно

но слово ищет слово для передачи чувства

наобум

мозг лабиринт в котором часто ново

сам слова звук и смысла странный шум

мы как в эфире маячки без ночи

плывем и светим знать бы нам кому

привычное привыкнуть к нам не хочет

а случай лжет

случайностью всему

..но странно блядь

какой х*йней

мой мир в ладу с каким-то мной?

«…Сегодня во сне я оставил лицо…»

…сегодня во сне я оставил лицо

ну чисто по Абэ — в каких-то там дюнах

сошел с электрички и сразу песок

вот что удивило — бродили верблюды

верблюды в Хоккайдо!

а впрочем все сны

сварил себе кофе

чем пить? — вспоминаю о Сакё Комацу

он продал Японию Альфа Центавре

Toyota Nissan теперь только в музеях

и в частных коллекциях там в Абу Даби

в Маниле хранят сад камней из Киото

в Австралии — Гиндзу

похоже я сплю

все впрочем логично

идти за находкой всегда означает

утерю потери

ведь явь это сон но с другой стороны

за дверью Луна сямисэн и тимпан

лицо самурая

он мёртв я свободен…

«Мой санузел облицован плесенью…»

мой санузел облицован плесенью

кошелек забыл запах мелочи

я живу на пожарной лестнице

подо мной время дымкой стелется

дни плывут одичало медленно

рыбьей стайкой по мелководию

это верно но также верю я

что ни засуха — к полноводию

по горбу будет трон для Ричарда

а по сердцу — всплывет Офелия

прокаженному — небожительство

а Емеле — везде веселье

«О космонавтах. О беззвездной ночи…»

о космонавтах. о беззвездной ночи

о кипарисах что упали в море

о Парках что над временем хлопочут

о странствиях по Лете против воли

слова. как мотыльки к лампаде

по мере света и по мере масла

кому-то нежность вечная награда

другому ночь в которой нежность гаснет

«Sur le temps устало сходит…»

sur le temps устало сходит

небо листьями и сухо

дождь расскажет о погоде

приокошечным старухам

всем ментам провинциальным

и вокзальным проституткам

par le temps вино природы

допивают переулки

«…Чуть завидую русскому барину…»

…чуть завидую русскому барину

его лени и быту привычному

мне б поместье в деревне Узварино

ну и ключницу

так

поприличнее…

«В музее имени меня…»

в музее имени меня

довольно пыльно

мухи экспонаты

сюртук который я не надевал

и билетерша пьяная

к чему?

помру непризнанным…

«Мухи совести…»

мухи совести.

глодали и клубились.

над су́ши и сакэ.

не ел я.

«Вы предпочитаете…»

вы предпочитаете?..

да немного сахара!

сливки?

пожалуй

а вы читали?..

да и даже чуть плакала!

я такая чувствительная

(смеется)

Сахара — у Экзюпери ну просто живая!

а Маленький Принц — все мое детство!

он закуривает. чуть пахнет раем

случайные ангелы

живут по соседству

«…Вот души живущие блюзом…»

…вот души живущие блюзом

как время налитое светом

и страны (я точно не знаю)

сезонов доступного лета

там Марс обживают фламинго

идут на вино одуванчики

рассветы — багрянец индиго

в зарницах — зеркальные зайчики

и там же назло циферблату

страницы взметнутся как крылья

Деметра обнимет Гекату

а мифы осыплются былью…

«Пытался уснуть…»

пытался уснуть

шелестело дождем

ива стучала в окно

сны убегали

молчал в осень дом

опечален

«Беззаветная птица…»

беззаветная птица

стрижи на запястьях

синицы в ладонях

чайки глаз

на наскальных рисунках

какой-то пещеры

когда-то сейчас

«Зыбкое помещение или пространство…»

зыбкое помещение или пространство

смещение зрения об углы постоянства

кто-то на кухне как маятник ходит

окна исправно врут о погоде

надо попробовать выйти

туда на свет

в город Сан-Сити

как? — секрет

довольно много способов было у Джима

есть варианты у доктора Лири

они отчасти пройдены. но непостижимо

как быть при сознании находясь в эфире

возможно все просто

дело в сменных носителях

доставки благ в текущем эквиваленте

и выбирая меж Крезом и Праксителем

ставлю зеро

в моей персональной ленте

«Насколько я уверен в постороннем…»

насколько я уверен в постороннем

в той тени что отбросила меня

что существует по своим законам

что свет дает сама не видя дня

насколько я уверен в настоящем

как зритель здесь не сказано актер

идут дожди над безымянной чащей

растут деревья слышится топор

«Сделал поправки на ветер…»

сделал поправки на ветер

для верности руль закрепил

в каюту сошел до рассвета

барк тихо на полночь отплыл

святые спускались по гроту

пророки плескались в волне

мелькнула девица Европа

на бычьей усталой спине

в каюте негромко светили

две плошки

что мирт да смола

а там и в Сидоне и Тире

над пеплом пусть плачет зола

«Между нами стреляют мортиры…»

между нами стреляют мортиры

плещет пламя и стелется дым

к эскадронам бегут командиры

в пляске ядер по трупам живым

в этот день нам с тобой не вернуться

каждый данник своей стороны

небеса красной пеной упьются

славен завтрак у бога войны

вот и двинулись. побатальонно

нам до встречи с полсотни шагов

и кружатся слетают вороны —

предпоследний у вечности кров

«Уличное порно…»

уличное порно

в исполнении Гойи или Камиля Писсарро

стало бы безусловным шедевром

которым гордился наверное Прадо и выставлял

разумеется Метрополитен

голая пьянчужка кисти Мунка

гадящий пес в убогом подъезде

и вонючий кот у постели старухи

разумеется же Франса Халса

безусловный экстаз. без сомнений

(куча дерьма в городском писсуаре

исполнения Поллока Джексона Пола

не создало бы ажиотаж.

кто бы понял? экспертов так мало)

но купил бы Бобур. однозначно

__

всеядность мира искусством

поражает как взрывы на Марсе

и цунами что сносит Хоккайдо

__

час тридцать. пустое метро. странно пахнет

помойным мгновением

«Нарисую-ка гробик акварельными красками…»

нарисую-ка гробик акварельными красками

рядом клумбу цветы пару книжек со сказками

сбоку белую Смерть

без косы но с тромбоном

и оградку кругом. на оградке гондоны

как тибетские флаги пусть играют по ветру

в них символика жизни особо заметна

ну и скатерть до неба. с узорами майя

вечность есть. ее нет. она не исчезает.

«Она читала кажется Мирру Лохвицкую…»

она читала кажется Мирру Лохвицкую

речитативом под фортепиано

волосы растрёпаны были вакхически

да и сама была отчасти пьяной

голос был с хрипотцой. она читая курила

тапер часто сбивался попадая не в такт

с ленцой и качаясь ее слушал верзила

красный как каленая медь видимо моряк

в кабаке оставались немногие. проститутки скучали.

бармен нервно зевал подбивая счет

но казалось мне что небеса ей внимали

у них ведь с артистами особый расчет

«По касательной к месту и времени…»

по касательной к месту и времени

мимолетно как будто нечаянно

на земле неизвестного племени

по дольменам скользят листья пламени

все огни отгорели но кажется

отгремело но эхом доносится

недожатой судьбы несуразица

невзошедшей мечты околесица

«Я прикупил вчера Париж…»

я прикупил вчера Париж

покупка ценная но все же

могу прожить без синих крыш

и без француженки на ложе

но вот купил бы… да за что?

сантимы кончились и франки

тот воздух что вдыхал Кокто

и взгляд вийоновской цыганки

сабу строителя Ситэ́

к ним блузу первенца Монмартра

по выдоху — эгалитэ

по вздоху смех

Жан-Поля Сартра

«Алма-Ата…»

Алма-Ата

не над Невой и Сеной

затерянное облако в горах

мечтой назвать? но ты обыкновенна

тобой не бредят лирики в мечтах

и сторонится классика экрана

здесь Бродский над Гудзоном не курил

и не бродил Буковский полупьяный

не пел Карузо

но беспечно мил

мне этот город в необычной речи

Жибек Жолы. Абая. Толе Би

как место встреч предощущенья встречи

как странность

непредсказанной любви

«Да не мечитесь вдоль и поперек…»

да не мечитесь вдоль и поперек

не дергайте историю за струны

ведь нам опять не выучить урок

что дал Везувий а затем и гунны

и не хватайтесь вы за календарь

сверяя по ацтекам Златоуста

на каждый век всегда своя скрижаль

об этом прочитаете у Пруста

когда-то Запад двигал на Восток

и снаряжал Колумба на Гаити

теперь другому направленью срок

и весь Багдад обосновался в Сити

кричат с экрана — Этна упадет

цунами смоет все до Вашингтона

а где-то тихо Ной сбивает плот

и плачет за Олимпом Персефона

«Ей первый снег к лицу…»

ей первый снег к лицу

необычайно

и вязаная шапочка

с зонтом

она и снег обыденная тайна

что так привычно

в свой заходит дом

стряхнет снежинки

зонт поставит в угол

потом

нальет себе горячий чай

и улыбнется зеркалу

как другу

обычный вечер

сказка

невзначай

«Джелаладди́н Руми́…»

Джелаладди́н Руми́

Балха́

случайных строк случайная строфа

путь ветки персика… хоть сливы

весенний мир вполне собой счастливый

безмыслие от мыслей тишина

пустыня

океанская волна

все настоящее рожденное без меры

молчание

и утро

καλή μέρα

__

она не спит

и мне не спится

мы в караване снов без сна

ночная пряжа в лунных спицах

клубками по небу

весна

нам нет имен

любви равно ли

что не Микены то Ситэ

чья песня отпоется в горле

зрачки ли пальцы к наготе

все ткань

ночные капилляры

струятся временем

язык

обрывок сердца алый

пропавшей речи

ловит блик

«Плыла баржа воняло прелью…»

плыла баржа воняло прелью

уныло стыли берега

качались бакены над мелью

серели по полю стога

река предзимием дышала

струился по́ ветру дымок

у деревянного причала

блевал какой-то морячок

и не понять какое время

не все равно в какой стране

то постоянство миру бремя

то перемены не в цене

«Я бережен как карлик с терпсихорой…»

Памяти ёжика Э

Я бережен как карлик с Терпсихорой пуантами смешно перебирая плыву по сцене. Ощущенья вора что тащит мотоцикл из сарая ведь танец не моя прерогатива.

Танцуют ёжики в саду они игриво под яблоней на детские картинки свой носят урожай.

Так что же мотоцикл и сарай? — наверно память детства по Гайдару и детство в принимании любви как чистой данности пролистанной странице.

Что есть любовь?

Подротки — птицы. Смешные чайки с длинными ногами парящие над пеной кормовой за катером идущим вдоль Фонтана. Как странно лето юность тоже странна. Когда изволит быть не проходящей не в памяти на лавочке бульварной а бытовым принятием себя порывом лени и касаньем страсти.

Есть безусловно жизнь работа дети как всякому во всем на этом свете и мера спущенных струею лет но вот же как? — не мой уходит свет:

На плеске неразбитого стакана на донышке граненого нутра такое утро завтра не вчера и пахнет диким летом нестерпимо. Таким как в шесть утра на Ланжероне по склонам выжжена трава и морем мимо стекает ослепляя синева. Привет подросток.

Вниз по склону по пальцам просчитаем имена бессчетные как звезды на кармане Петрарки где-то там в предгрозовом Милане в безумном Риме в солнечной Апу́лии. В Одессе юность — горлышко Везувия.

И все они скользящие Лауры случайные Светланы и слепящие как фары в лоб Елены Троей спящие жизнь истинна в страничках женских нот. Мне жаль глухих и тех кто не играет марсельский рок и тех кто наперед секс прожевав желания не знает а впрочем нет таких южан. Кто жил в Одессе стоит парижан.

По Брэдбери и классику Ремарку подростки и романтики бессмертны беспечны временем они шагают мерно бескрайними газонами до прерий что выстилает Марс. Мистерия от лона всех мистерий и так немного фарс. Я верю бьются стрелки но не стекла я знаю гаснет сон а не свеча и маятник застывший над Дамоклом был тенью а не образом меча. Что и всегда доступно на Привозе в библейской драме и банальной прозе. Все не написано и вряд ли кем прочтется. Читатель — призрак книга — пустота но ты взгляни как над мостами бьется протянутых от пальца до листа случайных мальчиков не начатые лица.

Конечно снится.

Такой вот ёжик на странице книжки.

Гуд бай братишка.

«Зайдем…»

зайдем

с порога выпьем квасу

пусть миром правят пидарасы

пускай в Сахаре снег идет

кого еб*т?

на свете многое превратно

планета движется обратно

но поступательность движения дарит надежду?

без сомнения

исчерпан смыслом русский мат

не знаю Шнур ли виноват

возможно феминизм. не знаю

но разум мата скучно тает

как дохлым утром фонари

и ветхий сердцем жду зари

случайной ноты

поцелуя

как Авель Каина взыскует

«Арденский бал: танцуют ведьмы…»

арденский бал: танцуют ведьмы в тенях на стене

костра не разложили колпак мой друг готов.

к лицу не приложили

te deus amen: скачет мальчик-шут ведь так хорош

ночной зимы уют в метели на опушке леса

поют свирели палачи поют

белесо бестелесно

веревки вьют. мы руки потираем. к костру когда еще

сведут а жилы размотают

по Фландрии

до пепла в Брюгге

а мы им что?

спасибо за услуги