Лето потерянных писем

Ханна Рейнольдс, 2021

Эбби только что рассталась с парнем, а ее друзья разъехались на все лето. Девушка с нетерпением ждет перемен, и они врываются в ее жизнь: Эбби получает посылку с письмами своей бабушки Рут. Оказалось, что в молодости она вела переписку с молодым человеком по имени Эдвард с острова Нантакет. И Эбби решает отправиться на остров, чтобы разгадать фамильные тайны. Там, в идиллии песчаных пляжей и морских волн, она знакомится с его невероятно притягательным внуком Ноем. Однако чем ближе Эбби и Ной становятся друг другу, тем больше понимают: прошлое может стать для них настоящей преградой. Жестокая правда угрожает погубить их отношения. И теперь каждому предстоит принять верное решение, чтобы обрести шанс на счастье. Смогут ли они позволить себе любить?

Глава 8

На несколько дней на остров хлынула удушающая жара. Мы с Джейн спали с открытым окном, включив вентилятор между нашими кроватями и положив на лица мокрые полотенца. По возможности старались проводить как можно больше времени на пляже, где стягивали с себя мокрую от пота одежду и отдавались стихии, всецело надеясь, что солнцезащитный крем убережет нас от рака и ожогов. Когда становилось нестерпимо жарко, я плюхалась в воду, смывая с себя пот, грязь и жару. Я дрыгала в воде ногами, плавала и плескалась до изнеможения, а потом снова валилась на полотенце, только чтобы повторить весь цикл сначала.

Работа в книжном магазинчике под кондиционером стала подарком судьбы: заходя с душной улицы, я жадно втягивала в легкие прохладный, пригодный для дыхания воздух. Дорога от дома миссис Хендерсон занимала всего пятнадцать минут, но когда я добиралась до работы, потная одежда всегда прилипала к спине. Покупатели тоже забегали в магазинчик, чтобы спрятаться от разгоряченного воздуха, снова и снова приговаривая: «Как вы, наверное, рады кондиционеру!»

Во вторник, после Дня независимости, мы с Джейн вернулись со своих смен, как вдруг раздался сигнал телефона. Она повернула его экраном ко мне, чтобы я прочитала сообщение от Лекси: «Мы идем купаться голышом. Вы с нами? Заедем за вами в любое время».

Когда я посмотрела на Джейн, она сделала восторженное лицо.

— Поедем?

Я никогда не купалась голышом. Но знаете что? Это же лето хуцпы.

— Черт, еще спрашиваешь!

Лекси и Стелла заехали за нами, и мы направились к скрытому в темноте озеру, окруженному деревьями. Складывалось впечатление, что это сообщение разлетелось между всеми парнями и девушками на острове, предупредив их о нашей встрече. На берегу роились толпы людей, которые смеялись и выпивали при лунном свете. Мы с шумом спустились к кромке воды, где тихие волны плескались о берег.

— Давайте сначала махнем по шоту, — сказала Стелла.

— Ты где-то видишь стопки? — спросила Лекси.

— Не будь такой занудой, — сказала Стелла своей девушке и вытащила из своей украшенной яркой вышивкой сумки бутылку с янтарного цвета жидкостью. Лекси простонала, а Джейн засмеялась.

— Что это? — спросила я, желая поучаствовать в шутке.

— Это «Огненный шар» со вкусом корицы, — ответила Джейн.

— Автор многих жарких ночей, — добавила Лекси.

— Не ной, — сказала Стелла. — Обожаю его, очень вкусно. — Она поднесла бутылку ко рту и сделала глоток, а потом передала мне.

Я осторожно глотнула и закашлялась, когда ликер обжег мне горло. На вкус как корица, сладкий и немного приторный, но напиток понравился мне больше пива.

Сделав еще несколько подходов, мы переглянулись.

— Готовы? — сказала Стелла. — Сделаем это?

Мы кивнули, как солдаты в армии, а потом расхохотались.

— Погнали! — крикнула Лекси, и мы скинули всю нашу одежду, включая футболки и лифчики, и с воплями бросились в воду. Оказавшись в холодном бодрящем озере, мы задергали руками и принялись смеяться.

— Как холодно! — закричала Лекси.

Раньше я никогда не раздевалась на публике и сейчас чувствовала себя одновременно дерзкой и возбужденной, сексуальной и непосредственной, а еще совершенно свободной. На озере было слишком темно, чтобы разглядеть кого-то, кроме подруг. А эти девушки действительно стали ими и знали меня как девчонку, проникавшую в дома миллионеров, купавшуюся голышом и пьющую шоты (типа того). Мне все нравилось. Я плыла на спине, отдавшись дикой природе. В небе сияла убывающая луна, яркая, как уличный фонарь.

— У меня ощущение, что нам стоит произнести заклинания, — сказала Стелла, ее голос был приглушен из-за того, что мне в уши попала вода.

— Какие именно заклинания? — спросила Лекси.

— Здоровье, богатство, счастье.

— Поступление в колледж нашей мечты, — добавила Джейн.

— Мировое господство, — сказала Лекси. — Хуже нынешних лидеров мы не окажемся.

— К тому же я отлично смотрюсь в черном, — усмехнулась Стелла. — Мы стали бы обалденными ведьмами.

— Сегодня такая яркая луна, — прошептала я и опустила ноги на дно. — Я бы наложила заклинание прорицания, чтобы узнать, где потерянное ожерелье моей бабушки.

— А вот сейчас не оглядывайся, — сказала Джейн. — Здесь Ной Барбанел.

— Что? — Я резко повернула голову и оглядела берег. Ной и в самом деле стоял там в огромной компании, которая выглядела суперстильно в своих пастельных одеждах и рубашках поло.

— Я же сказала: не оглядывайся!

— Мне конец.

— Скажи честно, с ним хотя бы стоит поцеловаться? — спросила Стелла.

Ну все, я ни за что не вылезу из озера голой на глазах у Ноя Барбанела. Ни за какие коврижки.

— Все, теперь я живу в этом озере.

Джейн ухмыльнулась мне.

— «Каждый день иди на риск»^[6].

— Спасибо, Элеанора, — парировала я.

Я снова посмотрела на Ноя и чуть не вскрикнула, когда он повернулся прямо в мою сторону. Он тут же меня узнал, потому что замер, наклонился вперед и снова замер. А потом приподнял стакан с пивом, молча мне отсалютовав.

— Ладно, план такой, — сказала я остальным. — Я переплыву озеро. Вы встретите меня на другой стороне, и там я переоденусь.

Джейн посмотрела на смутно различимый в темноте другой конец озера.

— Ну ты и чудила. Нет.

— Можешь выйти и передать мне полотенце?

— Тоже нет. Не давай слабину. Ты должна это сделать.

— Что именно? Замерзнуть и голой и мокрой предстать перед Ноем Барбанелом?

Стелла захихикала.

— Я тебя ненавижу, — сказала я и плеснула ей в лицо воду. Ее макияж каким-то чудом не смазался. — Разве это не странно? Кучка парней стоит на берегу одетыми, а мы голые в воде?

— Вообще-то в озере полно голых парней, а на пляже — одетых девчонок, — заметила Джейн.

— Верно. Ясно. Что мне делать?

Мне так и не удалось проработать стратегию, потому что с берега я услышала свое имя, произнесенное низким изумленным тоном.

— Эй, Шенберг, — позвал Ной. — Как водичка?

Ладно. Попробую. Я повернула к берегу, ради безопасности держа подбородок и все, что ниже, под водой.

— Отличная, — крикнула я в ответ. — Присоединишься?

— Не. — Ной пожал плечами, едва сдерживая ухмылку. — Думаю, останусь на берегу. Полюбуюсь видом.

Подруги прыснули со смеху и начали грести по-собачьи.

— Вы на моей стороне, — прошипела я им вслед, а потом сказала громче Ною: — Трус.

— Правда? А ты? Долго планируешь там просидеть?

— Возможно.

Ной вошел в воду, стягивая с себя рубашку.

— Что ты делаешь? — взвизгнула я.

Он скомкал ее в клубок.

— Лови.

К моему величайшему удивлению, я поймала. Ной отвернулся и направился обратно к друзьям.

Держа его рубашку над водой, я смотрела, как он уходит. Что с ним такое? Он мог бросить меня на произвол судьбы. Он мог смутить меня еще сильнее или просто проигнорировать.

Неужели Ной пытался сберечь мое гипотетическое целомудрие? Которому, если честно, я была рада, потому что оказалась совсем не готова последовать совету Джейн. Я повернулась спиной к пляжу и быстро натянула рубашку. Убедившись, что Ной вернулся к своим друзьям и не смотрит, я рванула на берег и натянула низ от купальника, а потом точно так же осторожно под его рубашкой надела верх.

Мне надо снять его рубашку и надеть свою футболку. Определенно надо. Но летние ночи не для этого предназначены.

Я подняла голову и снова посмотрела на Ноя. Минуты не прошло, как он бросил взгляд в мою сторону (то есть время от времени он кидал на меня взгляды, пока я неуклюже одевалась? Надеюсь, нет!). Спустя мгновение он подошел.

— Не ожидал от тебя такого.

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего. — Я услышала улыбку в его голосе. — Подумал, ты все лето будешь строить из себя Нэнси Дрю. Разве это не напрасная трата времени?

— Говорят, молодость бывает только раз. — Я потянула за край его рубашки и бросила взгляд на толпу, из которой он вышел. — Это твои друзья?

— Да. — Наверное, я скорчила гримасу, потому что Ной вдруг прищурился. — Что?

— Ничего. Они… — все как на подбор однотипные и чуточку, — милые.

— У тебя ужасно получается изображать безразличие.

Я знала, что стоит держать рот на замке, но хотелось его уколоть, смутить, как он сделал со мной.

— Вся эта энергетика Нантакета немного консервативнее, чем я привыкла.

— Потому что ты не ожидала, что Нантакет окажется таким стереотипным, — сухо ответил Ной, и я не удержалась от улыбки. — Нравится же тебе придираться.

— А остальным нет?

— Я стараюсь не судить строго, пока не узнаю человека, — беззлобно сказал Ной.

Господи боже.

— Ну, значит, ты лучше меня.

Ной ухмыльнулся.

— И, да будет тебе известно, консервативность — это очень по-еврейски на самом деле.

— Слабо верится.

— Ральф Лорен учился в ешиве^[7].

— Не было такого.

— Его родители хотели, чтобы он стал раввином. Его настоящее имя — Лифшиц.

Я засмеялась.

— Ты только что это придумал.

— Погугли.

— Обязательно. — Я снова бросила взгляд на его друзей, на их загорелую кожу и светлые волосы. — Значит, ты утверждаешь, что являешься консерватором, потому что ты еврей, а не потому что пытаешься влиться в элиту Нантакета?

Ной насмешливо улыбнулся.

— Да, я хотел сказать, что на Нантакете проще быть консерватором.

— Проще? Почему?

— Ты и сама знаешь. Удобнее.

Я внимательно посмотрела на него, наклонив голову. Мы находились в своем маленьком мирке, над нашими головами сияла луна, и от купания в озере я будто заново родилась, а кожа стала шелковистой.

— То есть ты специально одеваешься консервативно, чтобы вписаться в тусовку?

Ной тоже посмотрел на своих друзей, а потом на меня.

— Да, немного. Не в плохом смысле — это меня не напрягает. Но, конечно, за последние пару лет я заметил, что здесь все иначе, чем дома, и легче не выделяться. Да, звучит тупо.

— Звучит реально. — Я задумалась. — Как выделяться?

— О, ну знаешь, — слабо улыбаясь, продолжил Ной. — В Нью-Йорке мне вообще не приходится думать о том, как должен вести себя еврей. Никто и глазом не моргнет, если ты помянешь Соломона Шехтера или Симхат Тора, или еврейский общинный центр. Если не хочу, я не должен представлять иудаизм или даже вообще быть иудеем из-за того, что так поступают остальные, и я могу быть неверующим и участвовать в критических обсуждениях. Порой здесь мне приходится чаще об этом задумываться, чтобы своими поступками не добавлять нежелательных стереотипов. — Ной посмотрел на меня. — Ты меня понимаешь?

В моем городе еврейская община была такой небольшой, что мои впечатления отличались от ощущений Ноя. Я никогда не чувствовала себя окруженной еврейскими общинами или определенными условиями, но притом у меня ни разу не возникло чувства, что я обязана представлять иудаизм. Мы следовали своей вере в кругу семьи. Но, возможно, это облегчало задачу, ведь я никогда не чувствовала, что вообще должна что-то представлять.

— Немного. Это подавляет.

— Наверное. Не знаю. В детстве я не задумывался над этим. Я просто был счастлив сюда вернуться, сбежать из города и плавать или кататься на лодке. Но теперь… — Ной пожал плечами. — Мою семью очень волнует наш облик. Я не хочу их нервировать.

Оу.

— Вот почему ты так беспокоишься, что у твоего деда и моей бабушки мог быть роман?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

6

Цитата Элеаноры Рузвельт.

7

Ешива — еврейское религиозное учебное заведение.