Эксперт для ангела

Ульяна Егормина, 2023

Меня зовут Паола Блэк. Я – эксперт. Никогда бы не подумала, что такая размеренная, спокойная работа выльется в сотню опасных приключений, да ещё приведет прямо в руки бандита Каморра. Ну и как теперь навыки скрупулезного анализа помогут мне справиться со стихийным бедствием по имени Анжело Валлара? Что ж, придется найти и отвоевать свое место в криминальной семье, а потом в сердце ее эксцентричного лидера.

Анжело

Понимая, что должна немедленно предпринять решительные меры, я не нашла ничего более умного, чем громко вскрикнуть и упасть в фальшивый обморок. Это подействовало: все три брата вмиг затихли и через секунду бросились ко мне. Едва приоткрыв глаза, мне удалось разглядеть из-под опущенных ресниц, как Анжело смерил полным бешенства взглядом сначала Валенсио, а потом и Лучо. Оба брата опустили руки и отступили на второй план, пропуская его к бездыханному телу эксперта по древностям.

Крепкие руки синьора Валлара аккуратно, словно великую ценность, подняли меня с земли. Мягкие, горячие губы коснулись виска, нашептывая низким взволнованным голосом что-то на родном ему итальянском. Быстрое, гулкое сердце рвалось из груди, а глубокое, порывистое дыхание обжигало кожу у самого края волос. Переведя дух за пару секунд, неаполитанец бережно понес меня в направлении дома. На ходу синьор отдавал короткие, четкие указания, приводящие все вокруг в движение, словно ключ завода сложный механизм часов.

— Паолита, малышка моя, — тихо выдохнул Анжело у самого уха и аккуратно поцеловал бьющуюся на виске, тонкую венку.

— Со мной все хорошо. Не волнуйся.

Я повернула голову в его сторону и едва не коснулась мягких, чувственных губ. От этого кожа сразу покрылась мурашками, а по телу стек короткий, напряжённый спазм удовольствия. Неаполитанец только крепче сжал оковы объятий, шумно, облегчённо выдыхая.

— Что ты устроила?

— А как иначе было прекратить ваш спор?

Прозрачный огонь янтарных глаз быстро потемнел, наполняясь злостью и раздражением. Цепкие пальцы впились в кожу, причиняя ощутимую боль.

— За Валенсио испугалась?

Я не смогла отказать себе в удовольствии наблюдать яркое пламя ревности, разом вскипевшее в горячей крови молодого синьора Валлара.

— А если и так, то что? Он ведь ещё не обручен?

Резкие движения сразу выдали праведный гнев итальянца. Казалось, что каждая мышца в его крупном теле натянулась до каменной жёсткости, проступая под смуглой кожей. Низко наклонив голову, он медленно процедил сквозь плотно сомкнутые зубы, у самого уха.

— Не смей злить меня, Паола.

— И что же мне может грозить? — язвительно усмехнулась я.

Но встретив мстительный, высокомерный взгляд итальянца тут же как-то сникла, притихнув в крепких руках, словно птичка в силках.

— Продолжай в том же духе и скоро увидишь, — злобно прорычал синьор, легко заворачивая, через дверной проем в мою спальню.

Вслед за Анжело, бесшумно ступая, вошёл седой, но подтянутый, высокий и красивый мужчина с большим, кожаным саквояжем.

— Ей уже лучше, Антонио.

Валлара резко отдернул руки, с силой швырнув меня в самый центр кровати. Затем раздражённо отвернулся, обращаясь по-итальянски к вошедшему. Распоряжения, отданные мужчине, скорее носили ультимативный характер, потому вползали в душу неприятными предчувствиями. Почему-то веселость, вызванная приливом его горячей, очевидной ревности, легко улетучилась уступая место разочарованию. Захотелось, чтобы синьор остался со мной… Для чего только? Наверное я должна была извиниться перед ним за свое поведение, поскольку очевидного он замечать не хотел. Ведь далеко не Валенсио заставлял сердце восторженно биться от странных, но сладостных ощущений, туго сворачивающихся в животе при воспоминаниях о суровом взгляде янтарных глаз.

Но синьор Валлара моих мыслей не знал. Он покинул комнату резкой, легкой поступью, демонстрирующей кипящую злость, не попрощавшись и даже не обернувшись у двери. Его высокая фигура, словно натянутая струна что вот-вот может лопнуть, выдавала быстрыми, четкими движениями попытки скрыть истинное состояние.

Незнакомый мужчина, оставшийся рядом, проводил хозяина сосредоточенным взглядом и неуверенно присел на край кровати, привлекая к себе внимание.

— Мое имя Антонио Фоскарелли. Я — семейный врач этого дома. Что вас беспокоит?

Беспокоило меня многое, в особенности собственная странная реакция на пренебрежение сиятельного синьора Валлара. За время пребывания в компании этого гангстера я просто перестала понимать и происходящее, и себя вместе с ним. Обида подступала истерикой, а присутствие доктора совершенно не способствовало самоконтролю.

— Вам лучше уйти, — слова едва слышно срывались с губ в тщетных попытках сдержать слезы. — Пожалуйста.

— Вы позволите осмотреть вас? Обморок может оказаться последствием серьезного заболевания, — продолжал упорствовать врач, показательно не замечая моей неприязни.

— Мне нужно побыть одной!

Звонкий крик быстро сорвался на плач. Не хотелось демонстрировать эмоции постороннему человеку, но поделать с собой я ничего не могла. Да что же не так?

Почему на меня смотрят, как на пустое место или предмет мебели? Даже тот, кто по факту не должен. Порывисто всхлипнув, я натянула одеяло до самой макушки и отвернулась от врача, демонстрируя нежелание общаться дальше.

— Хорошо, — терпеливо согласился Антонио и, поднявшись, направился к своей сумке. — Приготовлю вам седативные капли. Они помогут поспать и вернут душевное равновесие… На какое-то время.

Доктор будто сочувствовал мне, разделяя нелестное мнение о критической сложности общения с мужчинами семейства Валлара, особенно всеми сразу. Словно пытался выразить солидарность моим тягостным чувствам, обречённо вздыхая при каждом слове.

Понимая, что просто так врач не отвяжется, все же пришлось покориться и принять неприятную настойку, запив капли холодной водой. Скоро голова потяжелела, веки закрылись и сознание провалилось в глубокий сон.

Прошла, наверное, пара часов. Открыв глаза, я обнаружила за окном яркие, блестящие, стальные звёзды на прозрачном, высоком небосводе. Теплая, южная ночь властвовала над большим садом и окрестностями. Густой воздух полнился миллионами разных запахов, звуков, движений. В душе снова неприятно зашевелилось смятение.

Для чего мне здесь оставаться? Продолжать злить братьев Валлара? Они нравились мне… Оба. Валенсио в последнем разговоре проявил себя живым, настоящим, без пафоса и наносного внимания, это подкупало. Анжело… Его я скорее всего просто идеализировала. Хотела наделить встреченный три года назад образ теми качествами, которые казались мне особенно привлекательными в мужчинах. Глава клана наверняка был на самом деле жесток, холоден и расчетлив, потому и сумел удержаться на своем посту, даже не смотря на относительно юный возраст.

Рассудив, что в любом случае лучше будет покончить с подобными переживаниями и торжественно объявить свои южные каникулы закрытыми, я направилась на поиски старшего Валлара. Нужно было поставить его в известность о своем завтрашнем отъезде домой, в Штаты.

Прислуга понимала английский час от часу все хуже. Понадобилось некоторое время, чтобы выяснить — где находится хозяин поместья и как добраться в указанную часть дома. Наконец передо мной отворились широкие двери огромного спортивного зала, примыкающего к уличному бассейну.

Анжело обнаружился обнаженным по пояс, на узкой скамейке под стойкой штанги, выполняя жим лёжа. Синьор демонстративно не пожелал уделить мне и капли внимания. Он увлеченно поднимал спортивный снаряд, а затем опускал его так низко, что гриф прижимался к широкой рельефной груди, оставляя чуть белесый след. Мой взволнованный взгляд соскользнул по смуглой, покрытой не слишком густой, совершенно черной растительностью коже, которая казалась горячей. Под глянцевым от пота покровом при каждом новом движении бугрились крупные, рельефные мышцы. На ладонь ниже правой ключицы выделялся белесым следом короткий, грубый, широкий шрам.

Я прерывисто вздохнула и вздрогнула, ощущая, как по венам струится огонь. Захотелось коснуться его без барьера предрассудков и налета условностей. С силой прижать ладонь… Как тогда, в машине, три года назад.

Заметив мое внимание, Анжело медленно опустил штангу на крупные, блестящие в тусклом вечернем освещении крючья стойки и сел, опершись предплечьями о колени. Короткие, рваные вздохи покидали широкую грудь синьора будто бы через силу, а темный, янтарный взор стремительно наполнялся смесью боли и похоти одновременно. Вновь по коже ознобом растекся страх. Валлара внимательно смотрел на меня, чуть наклонив голову в бок. Казалось он ненавидит любое мое проявление, за то, что не может сейчас отвести взгляд.

— Подойди, — низкий, повелительный голос скорее напоминал рык.

Я вздрогнула, будто от пощечины, и поспешно шагнула назад, стараясь дышать ровнее. Анжело медленно, угрожающе поднялся и выпрямился во весь свой немалый рост, расправляя широкие плечи.

Смуглая кожа в тусклом свете редких софитов выглядела глянцевой. Угловатый узор сухого пресса уходил двумя рядами рельефных борозд за пояс мягких спортивных штанов. Я неосознанно прикусила нижнюю губу, ощущая, как приятная судорога влечения расслабляет затёкшие мышцы, сменяет страх возбуждением.

— Нравится? — самодовольно усмехнулся Валлара, обнаруживая в хриплом тембре мурчащие нотки удовлетворения моей реакцией.

Осознав бестактность своего поведения, я прерывисто вздохнула, возвращаясь глазами к грубоватому, латинскому лицу, и отвела в смятении взгляд.

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Так говори.

В низком баритоне велюрового голоса неуловимо проскользнуло разочарование. Совсем не беседовать хотелось сейчас нам обоим. Тело ныло, настаивая на немедленной близости. Мысли путались, замещаясь, и формулировать их становилось сложнее с каждым новым, взволнованным вздохом. Анжело показательно безразлично отвернулся, протягивая руку за небольшим темным полотенцем, чтобы промокнуть им пот. Мелкие капли проступали в тусклом, приглушённом свете закреплённых на стенах ламп. Вновь пришлось сделать пару глубоких вдохов, чтобы унять закипающее воображение.

— Поскольку моя работа здесь окончена, завтра я уезжаю.

Слова слетели с губ на одном дыхании, словно из страха, что неаполитанец станет прерывать меня или противиться. Валлара молчал, опустив голову и расслабив широкие, рельефные плечи. На его шее поблескивала жёлтым цепочка, удерживающая старомодный медальон с изображением Девы Марии. Казалось, синьор никогда не снимал его, поскольку вещица каждый раз обнаруживалась за расстегнутым воротом белоснежной рубашки. Украшение не было старинным, скорее винтажным, возможно подарок матери, и, судя по характеру износа, постоянно эксплуатировалось.

— Нет, — тихо и совершенно без эмоционально произнес синьор, не меняя позы и не оборачиваясь.

— Анжело, послушай…

— Я сказал: «нет», — тон низкого, командного голоса зазвенел стальными нотками непреклонности.

Итальянец повернул голову в профиль, и я заметила, как надулись желваки на грубоватых, высоких скулах. Вся фигура его натянулась, обретая уверенность в отстаивании своей позиции. Крупные мышцы отчётливей выступили на руках, чуть очерченные извивающимися узорами тугих вен. Рельефная, широкая спина распрямилась, сводя лопатки к позвоночнику. Кипящее влечением сознание живо представило картинку сходства синьора с изображением древнегреческих атлетов на античных амфорах времён первых олимпийских игр.

— Почему? — беспомощно взмолилась я, тщетно пытаясь смирить рвущееся из груди сердце.

Валлара застыл на мгновение, медленно сжимая и расслабляя кулаки, а потом тихо выругался на родном языке и, решительно обернувшись, быстро пошел на меня. Словно в каком то жарком, испанском танце я, интуитивно подчиняясь ощущениям, двинулась мелкими быстрыми шагами назад. Анжело, высокий, крупный, уверенный надвигался, словно неотвратимая снежная лавина на беспомощного туриста. Его напор вызывал одновременный прилив страха и возбуждения. Янтарные глаза окончательно стали темными, черты грубоватого лица приобрели резкий характер, а тугие мышцы пришли в движение под блестящей кожей. Скоро торопливое отступление закончилось стеной, и преследователь тут же настиг меня, плотно прижимая каменным телом к холодной кладке. Горячие, открытые губы обожгли дыханием, когда он склонил голову в жадных поисках поцелуя. Крепкие руки под шумный, низкий стон соскользнули по спине от плеч к бёдрам, с нажимом оглаживая округлый рельеф ниже поясницы.

Анжело властно обхватил меня сильными ладонями и уверенно потянул на себя, заставляя ощутить его желание. Внушительных размеров каменный выступ недвусмысленно бугрился сразу ниже широкого, мягкого пояса спортивных брюк.

— Потому что я так хочу, сладкая. Поняла?

Синьор нашел мои губы своими, не оставляя пространства для апелляции, и легко разомкнул их горячим, жадным поцелуем. Решимость покинуть Италию мгновенно разбилась в дребезги. Чуть терпкий запах его тела окутал со всех сторон, лишая стремления к сопротивлению. Крепкие руки нескромно опускались уверенными ласками все ниже, заставляя задыхаться влечением.

— Давай, сладкая, мы оба знаем, что ты меня тоже хочешь, — жарко, с запалом прошептал Валлара, едва отрываясь от моих вспухших, чувствительных губ.

«Да какого черта?» — пронеслось в голове. Он ведь прав, так к чему строить из себя недотрогу? Соблюдать приличия, которые ни одному из нас не были сейчас нужны?

Я с отчаянным удовольствием поднялась узкими, бледными ладонями по широкому торсу к плечам. С восторгом позволила огню растекаться по мышцам болезненным напряжением, а сердцу оглушительно стучать пульсом в висках.

— Да, моя сладкая, да… — порывисто прошептал Анжело, с низким стоном забираясь умелыми пальцами, под тонкое, влажное кружево лёгкого белья.

Я прогнулась в спине, чуть откинув голову назад, и вцепилась в недлинные, едва жёсткие кудри его вьющихся волос, прикусив губу в попытке сдержать стон. Он самодовольно усмехнулся, спускаясь откровенными поцелуями по шее к плечу. Кожу вмиг покрыли мурашки, поднимая волну трепетной дрожи.

С тихим шорохом разошелся замок, выпуская меня из оков неуместного платья, чтобы предоставить обнаженное тело горячим губам итальянца. Сдерживать стоны совсем не хватало сил, желание ощутить его напряжение пальцами становилось нестерпимым. Я опустилась ладонью на скованный судорогой влечения живот Анжело, и он низко, хрипло застонал, ускоряясь в движениях, утоляя страсть в жадных, глубоких ласках. Скоро горячая пытка натянула каждый нерв до предела возможности, заставляя ощущать друг друга, как никогда остро. Внимать каждому вздоху, стону, прикосновению. Валлара легко подхватил меня под ягодицы и поднял на уровень своего роста, попутно освобождая от одежды. Я сомкнула ноги на его пояснице и спустилась мучительно сладкими поцелуями по высокой скуле к уху. Он шумно выдохнул и подался каменным от нетерпения телом вперёд, завершая наконец немыслимо долгое, почти невыносимое ожидание близости.

Жар его похоти наполнил тугим напряжением тело. Растекся от бедер горячими волнами вверх, до самых ключиц. Сильные руки скользили по спине к плечам, удерживая, направляя, настаивая. Низкие, хриплые стоны мешались с моими рваными вздохами. Лишь усиливая нетерпение, пока, наконец, резкие движения не стали быстрыми, приближая разрядку. С каждой секундой ощущения лишь обострялись, даруя немыслимо чувственное, нежное и вместе с тем жаркое, резкое удовольствие.

Пара мгновений на пике и сладкая судорога стянула живот заставляя восторженно замереть, всем телом впитывая струящееся по нервам облегчение экстаза. Он догнал меня, крепко вжимаясь цепкими пальцами в тонкую кожу. С глубоким стоном Анжело опустил голову к влажным прядям волос у самой шеи. По его твердому животу стек спазм чистого удовольствия, заставляя повторно вздрогнуть, внимая отголоскам, все ещё проскальзывающим по онемевшим мышцам приятной дрожью. Валлара слегка отстранился, не выпуская меня из рук, чтобы найти взгляд.

— Плевать на все. Никому тебя не отдам, — быстро, яростно прошептал он в открытые губы, легонько касаясь их мягким, чувственным поцелуем.

— Ещё… — взмолилась я, прогибая спину навстречу крепким рукам.

Синьор едва усмехнулся, выпуская прерывистый вздох через открытые губы. Длинные пальцы властно впутались в волосы. Темный взор с хищным удовольствием стек по изгибам взволнованно вздымающейся груди.

— Моя горячая малышка, — хриплый шепот соскользнул от уха по шее, когда Анжело наклонился, теснее прижимаясь напряженным телом ко мне. — Только моя, слышишь? Взглянешь в другую сторону — обоих убью. Даже не задумаюсь. Поняла?

Цепкие руки чувствительно потянули вниз запрокинутую голову, не причиняя боли лишь настаивая. А потом сумасшествие: дикое, сладкое, жаркое; снова продолжилось с прерванного места.