Принц криминальной империи

Екатерина Орлова (2024)

Я не собирался становиться преемником отца и брать на себя бразды правления его криминальной империей. Но обстоятельства изменились, и теперь мне из принца придется превратиться в короля, заняв опасный трон. Все ради того, чтобы защитить девушку, ради которой я готов на все. Папина принцесса. Капризная, избалованная, дерзкая и наглая. Она ни в чем не знает отказа и уверена в своей исключительности. Она сторонится меня и никогда по доброй воле не согласилась бы выйти за меня. Но теперь ни у нее, ни у меня не осталось выбора. И раз уж она попала в мои руки, больше я ее не отпущу.

Глава 1

Серафима

— Эй, красавчик! Повтори коктейль! — выкрикивает моя подруга бармену и толкает по барной стойке наши пустые бокалы.

Я дергаюсь под ритмичную музыку. Таша взвизгивает и присоединяется ко мне. Мы сталкиваемся бедрами и подкручиваем задницами под свист парней справа от нас.

Забираем напитки и пробираемся к своему столику прямо через танцпол. Всасываю несколько глотков голубого коктейля через трубочку и поднимаю бокал над головой, чтобы не расплескать. Музыка сменяется, и люди на танцполе сходят с ума. Как и мы с подругой. Таша хватает меня за руку и, приблизив свое лицо к моему, громко орет слова песни. Я повторяю их вместе с ней, срывая голос. Завтра вообще говорить не смогу, но пофиг. Прямо сейчас мне так круто отрываться, что я не хочу думать ни о чем другом.

Танцуя, мы наконец добираемся до столика, за которым сидит наша компания.

Сегодня день рождения у Влада Матвеева, и он заказал столик в клубе нашей семьи. Да, с одной стороны, для меня это так себе затея. Потому что люди Матвея наверняка следят за мной, как коршуны. Но плюс в том, что если у меня возникнут хоть малейшие проблемы, эти проблемы тут же упрут мордами в пол и выпроводят из клуба. А я останусь тусоваться дальше.

— Сима! — выкрикивает Рустам, парень с четвертого курса.

Он ничего такой. Высокий брюнет с острым взглядом. Правда, немного пугающий. По крайней мере, для меня. Я привыкла никого не бояться, но все равно от некоторых личностей по спине проходит неприятный холодок. Хотя девчонки говорят, он трахается, как бог.

Только я вряд ли в ближайшее время проверю эту теорию. Не думаю, что готова лишиться невинности с таким, как Рустам. О размерах его члена пишут даже на стенах кабинок в туалете универа.

— Где ты была так долго? — спрашивает он, встав возле меня и притягивая к себе за талию. — Я заждался.

— Надо было самому пойти и принести мне коктейль! — выкрикиваю ему в ухо.

— А ты дерзкая, мне нравится, — усмехается, обдавая мое ухо горячим дыханием.

Послав ему кривоватую улыбку, продолжаю двигаться под музыку.

Дерзкая. Это он еще не знает, как офигенно я умею выносить мозг! Мой брат Демон говорит, что я могла бы преподавать эту дисциплину в универе. И была бы самым крутым преподом. Правда, я и послать могу в пешее эротическое, но, думаю, студенты бы меня любили.

— Серафима, — раздается слева голос Тараса, одного из Матвеевых шкафов, и я кривлюсь. Медленно поворачиваю голову и смотрю на бритоголового громилу. — Матвей Алексеевич сказал отвезти вас домой.

— Матвей Алексеевич может… — начинаю, но запинаюсь.

Папа мне голову оторвет, если я хоть на секунду позволю персоналу усомниться в его авторитете или авторитете моих братьев. А так хочется сказать, куда пойти Матвею Алексеевичу вместе с его идеей отправить меня домой в час ночи.

— Я позвоню Матвею и продлю еще на часик, — улыбаюсь охраннику и выуживаю свой новенький телефон.

— Он сказал, чтобы вы даже не пытались, он не ответит на ваш звонок. Давайте я отвезу вас домой.

— Вот же…

Снова запинаюсь, вспоминая, что сейчас мне нельзя нарываться на неприятности. Если я встряну куда-нибудь, папа не отпустит меня на рок-фестиваль через три недели. Что я зря, что ли, уже месяц хожу перед строгим отцом на цыпочках, чтобы сейчас все похерить? Нет, сейчас я буду лапочкой, а сразу после последнего в этой сессии экзамена рвану с подругами на фестиваль. И вот там уже оторвусь, как следует!

— Таша! — зову подругу, но она не слышит. Слишком увлечена разговорами, да и музыка грохочет так, что я сама себя не слышу. — Таша! — рявкаю.

Результата ноль. Тогда я дергаю подругу за руку, и она оборачивается. Подходит ко мне и наклоняется ближе.

— Что случилось?

— Мот отправляет меня домой.

— Блин, Сима! — ноет она. — Ну только началось самое веселье!

— После фестиваля буду отрываться, а сейчас надо побыть пай-девочкой. Все, встретимся в универе.

Мы целуемся в обе щеки. Подруга еще немного стонет о том, что без меня все будет серо и уныло, обнимает и наконец отпускает.

Домой я буквально вваливаюсь. Пока ехала, меня догнал очередной коктейль, и пол под ногами немного двигается. Причем не в ту сторону, в которую мне нужно. Так что приходится преодолевать сопротивление, чтобы добраться до лестницы.

Хватаюсь за перила и заношу ногу на первую ступеньку, но спотыкаюсь и практически лечу на лестницу. Выставляю вперед руку и тихо хихикаю, чтобы не разбудить родителей. Если мама еще как-то прикроет меня, то папа выпишет по первое число. А у меня на этот учебный год количество факапов исчерпано.

Кое-как добираюсь до своей комнаты и наконец выдыхаю. Вот где я могу расслабиться. Посылаю воздушный поцелуй постеру с Тимати Шаламе в образе Пола Атрейдеса и, сбрасывая по дороге обувь и одежду, тащусь в ванную.

Надо сказать, принимать душ в таком состоянии — то еще испытание. Закрыть глаза страшно, сразу налетают “вертолеты”, но умыться как-то надо. Так что мне приходится реально приложить практически нечеловеческие усилия, чтобы помыться, а потом и добраться до кровати. Зато вырубаюсь я за секунду.

А утром меня будит нежный голос мамы. Правда, произносит он совсем не то, что я хочу услышать:

— Сима, просыпайся. Папа очень зол на тебя. Твои вчерашние танцы на столе уже облетели интернет.

— Ну мам, — стону, зарываясь носом в подушку и крепче сжимая веки.

— Иначе он сам придет сюда, — добавляет она, и я слышу, как закрывается дверь.

— Че-е-ерт, — тяну.

Делать нечего. Мне приходится стащить себя с постели, добрести до ванной. Освежиться в практически ледяном душе, привести себя в порядок и идти на казнь. Главное сейчас сразу избрать правильную тактику общения с папой. И что-то мне подсказывает, что глаза кота из Шрека именно сегодня не сработают.

— Серафима! — слышу строгий голос папы из кабинета, когда хочу уже прошмыгнуть мимо, и замерзаю на месте. — Зайди.

— Папочка, а можно я сначала кофе?

— Зайди, — коротко повторяет он, и я понимаю, что сегодня “папочка” настолько зол, что я могу хоть растечься лужицей у его стола из красного дерева, он останется непреклонен.

Вздохнув, захожу в кабинет и прикрываю за собой дверь. Мама тоже здесь. Стоит у приоткрытой двери на балкон, обнимая себя. Я не могу прочитать по ее лицу, к чему мне стоит подготовиться, и это мне не нравится еще больше. Обычно я по маме угадываю настроение папы.

— Доброе утро, — здороваюсь осторожно и перевожу взгляд на хмурого родителя. Когда он такой, у меня складывается впечатление, что над нашим домом нависли грозовые тучи. Не зря его в определенных кругах Громом именуют.

— Не такое уж и доброе, — отзывается он. — И уже далеко не утро. Мрачный полдень, Серафима.

Полным именем папа меня называет только когда я лажаю. А таким тоном говорит со мной, когда я облажалась по-крупному. И это не сулит мне вообще ничего хорошего.

Вцепляюсь пальцами в стоящее напротив его стола кресло с низкой спинкой и смотрю на папу, принимая максимально виноватый вид, на который способна.

— Знаешь, дочь, я тут подумал и решил выдать тебя замуж.

Я ожидала чего угодно.

Ты лишена довольствия.

На всю жизнь заперта под домашним арестом.

Ты не едешь на фестиваль.

Ты, черт побери, будешь убирать мой офис трижды в неделю.

Но это…

— Замуж? — сиплым голосом произношу я и чувствую, как вся кровь отливает от лица.