Луна и шесть пенсов

Уильям Сомерсет Моэм, 1919

Потрясающая история художника, бросившего все ради своей мечты. Его страсть – свобода. Его жизнь – творчество. Его рай – экзотический остров Полинезии. А его прошлое – лишь эскиз к самой величайшей его работе, в которой слилось возвышенное и земное, «луна» и «шесть пенсов».

Глава шестая

Наконец я встретился с Чарльзом Стриклендом, но назвать эту встречу настоящим знакомством было бы большой натяжкой. Однажды утром я получил от миссис Стрикленд записку, в которой она сообщала, что вечером дает обед, на который один из приглашенных не сможет прийти, и при желании я могу занять его место.

Считаю себя обязанной предупредить, — писала она, — что вы будете отчаянно скучать. Ничего другого не предвидится: таков уж состав гостей, но если вы все-таки решитесь, я буду бесконечно признательна. Думаю, мы даже сможем поболтать немного наедине.

Такое приглашение нельзя было не принять.

Миссис Стрикленд представила меня мужу, и он довольно равнодушно пожал мне руку. Весело улыбнувшись ему, она позволила себе пошутить:

— Вот пригласила друга, чтобы он убедился в существовании у меня мужа. А то он уж начал в этом сомневаться.

Стрикленд издал короткий вежливый смешок, им обычно люди дают понять, что оценили попытку пошутить, хотя сами не видят в ситуации ничего смешного. Новые гости отвлекли внимание хозяина, и я опять остался в одиночестве. Когда наконец все собрались и я, дожидаясь знака, занимал разговором даму, которую мне поручили вести к столу, я вдруг невольно озадачился вопросом: зачем цивилизованные люди тратят на ненужные церемонии короткий отрезок своей жизни? Непонятно, зачем хозяйка убивает столько времени на прием гостей и зачем гости утруждают себя приходом. Собрались десять человек. Они без энтузиазма встретились и разойдутся с чувством облегчения. Мероприятие несло чисто социальную функцию. Стрикленды чувствовали себя обязанными пригласить на обед определенное число гостей, к которым не испытывали никакого интереса. Их долг — пригласить, долг гостей — прийти. Почему?

Чтобы избежать скучных обедов tête-à-tête, чтобы дать отдохнуть прислуге, чтобы не выдумывать предлогов для отказа или потому, что просто «задолжали» обед.

В столовой было тесновато. Среди гостей был королевский адвокат с супругой, правительственный чиновник с супругой, сестра миссис Стрикленд с мужем, полковником МакЭндрю, и жена члена парламента. Меня пригласили в связи с тем, что члену парламента не удалось высвободить этот вечер. Я попал в исключительно респектабельную компанию. Женщины были слишком благовоспитанны, чтобы изысканно одеваться, и слишком уверены в своем положении, чтобы быть занимательными. Мужчины выглядели солидно. Все излучали самодовольство.

Гости говорили громче обычного, инстинктивно желая оживить атмосферу застолья, и в комнате стоял шум. Однако разговор не был общим. Каждый беседовал только с соседом — справа за супом, рыбой и основным блюдом; и слева — за мясом, острой закуской и десертом. Разговор вращался вокруг политической ситуации, гольфа, детей, последней премьеры, выставке в Королевской академии, погоде и планах на отпуск. Разговор не умолкал ни на секунду, и шум голосов постепенно усиливался. Миссис Стрикленд могла поздравить себя: прием проходил на ура. Муж тоже с достоинством играл роль хозяина. Правда, говорил он не так много, и мне показалось, что к концу вечера на лицах его соседок появилось выражение усталости. Видимо, он утомил их. Миссис Стрикленд бросила на мужа пару беспокойных взглядов.

Наконец она поднялась и пригласила дам перейти в гостиную. Стрикленд закрыл за ними дверь и, перейдя на другой конец стола, сел между адвокатом и правительственным чиновником. Он налил всем портвейна и предложил сигары. Адвокат отметил отличное качество вина, и Стрикленд сообщил, где его купил. Возник оживленный разговор о сортах вин и табака. Потом адвокат упомянул об интересном деле, которым сейчас занимался, а полковник заговорил об игре в поло. Лично мне сказать было нечего, и я молчал, силясь изобразить интерес к предметам обсуждения, и, так как никто не обращал на меня ни малейшего внимания, стал на досуге рассматривать Стрикленда. Он оказался крупнее, чем я ожидал: почему-то я воображал его худощавым и невзрачным, а на самом деле это был здоровяк с большими руками и ногами, и вечерний костюм сидел на нем мешковато. Он вызвал у меня представление о принарядившемся кучере. Лет ему было около сорока, не красавец, но и не урод; черты лица правильные, но какие-то преувеличенные, что создавало невыгодное впечатление. Он был гладко выбрит, отчего его большое лицо выглядело неприлично голым. Рыжеватые волосы подстрижены слишком коротко, глаза маленькие, серо-голубые. Словом, совершенно заурядная внешность. Мне стало понятно смущение миссис Стрикленд: такой человек вряд ли мог принести ей «очки» в среде художников и литераторов. В нем не было ни капли светскости, но это еще куда ни шло, однако не было и ничего необычного, эксцентричного, что выделяет из толпы. Просто добрый малый, скучный, честный и совершенно неинтересный. Такими людьми можно восхищаться, но общаться с ними не тянет. Мистер Стрикленд был просто никто. Пусть он полезный член общества, хороший муж и отец, честный маклер, но это не повод тратить на него свое время!