Элен & Эльза

Тимур Наилевич Самигуллин, 2018

В доме сестер-близнецов прошли похороны матери, их отец тяжело переносит утрату, находя утешение в бутылке. Судьба мастерской по пошиву пуантов оказывается на хрупких плечах Элен, Эльза готовится к выступлению на балу с офицерами Республики, обещающему стать поворотным в её начинающейся балетной карьере. Жизнь Города № 18 течет размеренно, пока цепь фатальных событий не рушит все до основания. Сколько стоит успех? А сколько – случайное убийство? Решения двух сестер и молодого офицера приносят им то боль, то надежду, то разочарование. Счастье каждого из них продолжает маячить в соблазнительной близости и вот-вот окажется в руках…

Глава 2. Жизнь после смерти

Весна — прекрасное время года. В ней нет жужжащей назойливости лета, нет снежного остервенения зимы и стылой хандры осени. Любые новости проходят через теплый солнечный фильтр и воспринимаются потом значительно мягче. Нет нужды сильно утепляться или искать защиту от зноя, мало мух и много, по сравнению с зимой, света. Рай, одним словом.

Элен подбирала в кладовой колодки для пяти новых пар пуант, которые необходимо было пошить Августу Остерманну, обер-танцмейстеру и директору балетной школы. Надо было поторапливаться, ибо заказ висел уже больше недели. Эти вечные пьяные отговорки отца о том, что «каждая ниточка должна найти свою иголочку», уже начинали подбешивать, ведь раньше, до похорон, он был почти образцом пунктуальности и никогда не позволял себе подобного. А тут целая неделя простоя мастерской. Элен решительно настроилась поговорить с ним об этом, как только разберется с делами, не терпевшими отлагательства.

В зоне «А» про мастерскую Нэда знали все, в каждом дворе и в любой местной забегаловке, но вот его заказчиков здесь не было. Пуанты и театральные костюмы — прихоть небедных людей, которые живут в центре города, в зоне «К», там же, где исторически рядом соседствовали балетная школа, суд и Канцелярия. Там, где обитают семьи руководителей всевозможных рангов и династии деятелей разных областей культуры и науки, десятилетиями обраставшие гроздями наследников, теперь не имеющих ни к культуре, ни к науке уже никакого отношения. Но они так же обладали деньгами и охотно распоряжались ими. Благодаря этому факту существовали некие возможности приработка гражданам из других частей города, часто неофициальные. Все же в большинстве случаев это давало им возможность вполне сносно существовать и даже кое-где улучшать себе быт и рацион.

Поэтому Элен была так сосредоточена и настроена на работу: где один заказ, там и остальные. Тем более сегодня, когда господин Остерманн дает бал, среди приглашенных гостей которого будет присутствовать худрук Генерального театра, надо быть крайне опрометчивой, чтобы злить такого важного клиента в такой знаменательный для него день. Эльза танцует в сегодняшней постановке главную роль, а значит, есть шанс, что она наконец будет замечена, оценена по достоинству, и, как Элен искренне полагала, им с сестрой удастся выбраться из болотной трясины этой вечной бедности.

Эльза в их общей танцевальной группе была однозначно одарённее и физически крепче. Ей, в мечтах сестры, полагалось стать великой танцовщицей, подняться в Генеральном театре до звания примы и закрепиться в столице. К тому времени Элен расширила бы производство и, если тому соблаговолят высшие силы, нашла бы побольше новых клиентов. После, возможно, она бы осмелилась взять кредит, на который они с отцом купили бы огромный дом, в котором их бы навещала знаменитая дочь и сестра. А может быть, они бы переехали к ней в столицу. Это же все должно быть прекрасно, и в таком прекрасном плане детали могут быть уже не очень важны.

Поэтому сегодня она будет работать быстро и точно и сошьет эти чертовы пять пар пуант, чего бы ей это ни стоило.

Эльза вошла как нельзя вовремя.

— Я видела штук десять военных грузовиков в центре, — сказала она.

— Надеюсь, бал не отменят из-за каких-нибудь учений, — Элен постаралась изобразить шутливый тон, что ей почти никогда не удавалось.

— Не переживай, диктор предупредил — это наша публика, — не без сарказма успокоила сестра.

— Докатились, уже танцуем с солдафонами, — тихонько прошептала Элен.

С этими словами она намазала рукой жирный слой клея на джутовую заготовку и придавила атласную выкройку к колодке. Эльза тем временем достала тетрадь учета расходов и принялась, стоя здесь же, у прикрученного к стене в качестве балетного станка метрового бруса, выполнять упражнения, в паузах что-то записывая в тетради карандашиком.

— Ей-богу, тебя как будто в бухгалтерию при штабе отсматривать будут, — говоря это, Элен усмехнулась, взяла маленький молоточек и обстучала пятак на носке.

— Я и в бухгалтерии буду лучшей балериной, поверь! — Эльза была сегодня явно в приподнятом настроении. Она схватила со стола степлер и замерла, вскинув руки вверх, как танцовщица фламенко. Щелкнув им пару раз в подтверждении своих слов, она отстучала убедительную дробь ногами и упорхнула в дверь. Элен улыбнулась и взялась за вторую заготовку пуант.

На улице было до неприличия хорошо. Эльза шла по мостовой в сторону балетной школы, не замечая серых стен и внимательных взглядов камер, коими было утыкано всё и вся в этом городе. Изредка попадались навстречу горожане в таких же стандартных костюмах, рекомендованных Канцелярией для весеннего гардероба, незатейливых, но вполне аккуратных и по-простому красивых. Нашивки на рукавах ближе к запястьям указывали всю информацию вплоть до адреса и группы крови, и поэтому практически никогда никто не заговаривал друг с другом беспричинно — было сложно с ходу подобрать легкомысленный повод, вроде «как вас зовут» или «где вы живете».

Не замечая прохожих, Эльза мысленно протанцовывала свой номер снова и снова, причем весь танец можно было прочесть у неё на лице — настолько ярко она при этом отыгрывала мимикой. Она приходила к финальной точке и немного приседала в поклоне, как будто не могла насытиться следовавшими за танцем само собой разумеющимися овациями. Это будет тот самый день, когда она станет королевой бала, в чем она нисколечко не сомневалась. Великий Людвиг Кох непременно заметит, как она выросла за последние два года, со времени, когда в столицу отправили видеозапись с выступлениями лучших танцовщиц Школы, и он, ни секунды не раздумывая, заберет её в Город № 1. Ну а там она… Тут у Эльзы в голове всё запереливалось яркими красками и светом: дальше этого она не знала, о чем мечтать, она еще никогда не уезжала из родного города. Просто там все будет по-другому. И точка.

Элен задвинула заготовки в печь, выставила нужную температуру, около восьмидесяти пяти градусов, и вышла из мастерской. На заднем дворе отец выстроил небольшую беседку с камином и остеклением. Внутри было довольно уютно, стояла старая тахта, крохотный столик, и к камину была приторочена простая плитка, вмещавшая максимум одну металлическую посудину или чайничек, что вполне позволяло вести бесхитростный быт и полноценно отдыхать от работы, задерживаясь здесь по нескольку дней. Он, собственно, так и поступал всю последнюю неделю — стойкий запах спирта держал на уважительном расстоянии от двери и окон, кажется, всю зарождавшуюся весеннюю фауну в виде мух и комаров. Элен разочарованно вздохнула и вошла внутрь помещения.

К чести Нэда Рауха надо сказать, что выглядел он терпимо даже в таком виде — без штанов, небритый и прикрытый пледом лишь наполовину. Не в характере мастеровых допускать хаос в таких банальных вещах, как запой. В расстановке стеклотары соблюдался некий порядок, окурки из пепельницы еще не вываливались, а у камина была заботливо уложена пара полешек.

— Отец… — Элен потрясла плечо Нэда. Он промычал.

— Папа, ты как? — Элен попыталась приподнять его голову, но он замотал ею и уткнулся обратно в подушку.

Расправив покрывало на его спине, она обреченно посмотрела сначала на него, потом на стеклянные ряды с крепким пойлом, состоящие, в основном, из полукустарных бутылей дешевой водки. Весь месяц после похорон матери отец сам не свой, с маниакальным рвением будто пытается убить себя алкоголем — и вот с этим новым Нэдом надо теперь как-то жить. Мастерская без отца, упав на плечи Элен, давит все сильнее: дела идут, если не под откос, то сильно виляя по обочине. Выйдя из беседки, она притворила дверь: не хватало еще, чтобы отец простыл. Прикрыв ладонью глаза от яркого света и немного погревшись под весенним солнцем, девушка, не торопясь, вытянулась, отогнала дурные мысли и отправилась обратно в мастерскую.