Трэтер – 1

Тень

Книга об очередной попаданке в чужой мир и попытке влиться в него. Смириться. Принять изменения и не сойти с ума в чужой Вселенной. Книга содержит нецензурную брань.

4 ГЛАВА

Не имею ни малейшего представления, какие ощущения должны быть при перемещении в пространстве, как-то опытным путем проверить негде было, но те, что почувствовала, мне совсем не понравились. Еще немного, и я бы расплющилась, раскатавшись в тонкий красный блин. Было такое чувство, словно кто-то особо могучий прихлопнул меня тяжеленой плитой сверху, как таракашку, причем планомерно усиливая давление, чтобы раздавить наверняка.

Секунда, две, и ощущение тяжести прошло. Моментально судорожно втягиваю в легкие сухой, царапающий горло воздух чужого мира. Казалось бы, все позади. Стою. Дышу. Живая. А как же закон подлости? Вот-вот. Резь в желудке скрутила одномоментно. Жесткий кашель раздирает грудь, ершиком проходя внутри. Прокашляться никак не выходит. Сгибаюсь пополам. Перед глазами начинает плыть, но я еще успеваю различить сгустки крови, сплевываемые мною на песок. Гул в ушах усиливается, устоять на подрагивающих ногах не получается, и я проваливаюсь в темноту. Неужели всё? Так глупо…

Свет болезненно режет глаза. Пытаюсь отвернуться, но не выходит. Даже моргнуть сил нет. Движения скованные, словно я добротно связана или нахожусь в ограниченном пространстве. С чего бы вдруг?

Нет уж, просто так я не сдамся! Еще и не такое проходил! Дернулась сильнее. Странный хруст буквально ввинтился в уши. Я такой слышала, когда чипсы ела. Хрустят очень похоже. Еще одно движение — и вновь хруст. Это начинает настораживать. Главное, что болезненных ощущений никаких, так что продолжим. И звуки. Странно, но ничего, кроме хруста, не слышно, словно весь мир вокруг вымер. Или это меня так прилично приложило, и я ничего не слышу?

Никого… ничего… тишина…

Глаза открыть не получается, веки словно слиплись. И сейчас мне не до них. Цель — собрать оставшиеся крупицы сил и выползти из того, где я нахожусь. Еще вопрос: а где я, собственно, нахожусь? По ощущениям правильнее сказать, из того, в чём я нахожусь. Слабость дикая, откуда? Четвертая попытка открыть глаза… Слишком плотная пелена перед глазами, и я очень надеюсь, что это не потеря зрения, а какая-то вещь, закрывающая обзор. Желание дотронуться рукой до пелены вызывает очередной громкий треск, и до меня, наконец, доходит, что он появляется, стоит мне пошевелиться. Плюнув на все и вся, заработала конечностями сильнее. Почему-то усилия я прикладываю грандиозные, а движения выходят слишком слабые. Или эта штука, в которую меня поместили, сконструирована таким образом, чтобы я выдохлась, пытаясь из нее выбраться?! Своеобразная изощрённая пытка? Работаю, как лягушка в молоке, но пока результат мизерный.

Неужели мне приснилась попытка освободиться, сигая сломя голову в портал? И я все еще в лаборатории, отхожу от лекарств? Нет, нет, нет! Только не это!

Со злостью ударил кулаком, куда дотянулся. Меня всколыхнуло, словно я нахожусь в желеобразной массе, а затем с неприятным треском моя тюрьма распалась, потоком вынося меня на твердую поверхность. Захлёбываясь, я старалась извергнуть из себя вязкую жидкость, неизвестно откуда взявшуюся в легких, откашливаясь, стараясь не ткнуться мордой в горячий песок. Навалилась чудовищная усталость, и я медузой расплылась под палящим солнцем. Судорожно вдохнула и с блаженством прикрыла глаза. Боль утихла, словно ее никогда и не было. Горло больше не драло, как наждачкой, и каждый вздох кажется божественным.

Свобода!

Перевернувшись на спину и отдышавшись, осторожно приоткрыла глаза, с трудом оттерев их от непонятного вещества. И снова зажмурилась. Солнечный свет больно полоснул по глазам. Вторая попытка — прикрывшись рукой, чтобы не ослепнуть по-настоящему. Чистое, голубое с легким налетом зелени небо безоблачно. Ух ты! Небо чужого мира. Если бы не этот легкий зеленоватый отсвет, то ничего необычного. Солнце такое же жёлтое и яркое, разве что гораздо ближе к планете, чем наше земное. Но сушит оно, судя по тому, как хочется пить, так же качественно.

Жарко. Воды бы полстаканчика?

Смешно, лежу на неизвестной планете в черт знает какой Вселенной и тупо пялюсь на небо. Хотя собрать конечности и мысли в кучу не помешает. И все же я везунчик! Разве я могла подумать в самом начале, когда попала к доктору Вирцегу, что выживу и вообще окажусь за миллионы световых лет, надеясь на удалённость от прогнившей насквозь людскими пороками матушки Земли?! Я не верю своим глазам! Я жива! Свободна! Я дышу! У меня получилось вырваться!

Вот и пусть скептики не верят в перемещения, в энергетику умерших душ! А я верю! Верю, что мой сын обязательно начнет новую жизнь. В другом мире или параллельной реальности, без разницы! Вселенная не терпит пустоты! Мы энергетические сущности, а мир многогранен.

Пара минут сумасбродной эйфории, и мозг начинает подавать сигналы, что я, вообще-то, не на курорте. Я моментально напряглась. Не хотелось бы умереть, сделав первый шаг в новую жизнь. В теле все еще чувствуется слабость. Руки дрожат, когда я приподнимаю свою тушку над песком, желая оглядеться, но главное — результат.

Знакомый звук идет из-под моей руки. С трудом, но сажусь. Серым пятном на фоне ярко-желтого песка интересно вырисовывает человеческий контур — сероватая труха. В это «что-то» я и была завернута? Положив щепотку неизвестного вещества на ладонь, потерла его пальцами. Ломаясь с такой же хрупкостью, как крылья бабочки, частицы этого нечто на глазах превратились в пыль. Настолько легкую, что ее мгновенно унесло еле заметное дуновение ветерка.

Какая-то теплая гадость сползла с волос на глаза. Смахнув это рукой, с отвращением покатала между пальцами густую белесую слизь, на удивление не прилипающую к рукам. Понюхала пальцы. Ничем не пахнет. Совсем никакого запаха, словно она стерильна. Пока рассматривала, непроизвольно перевела взгляд ниже и только сейчас осознала, что этой дрянью я покрыта полностью. Большая часть этого вещества комками разлилась вокруг меня, очень медленно впитываясь в горячий песок.

Взгляд зацепился за пальцы ног, и мозг заторможено выдал мысль, что со мной не все в порядке. Я бездумно шевельнула пальцами раз, другой, и на третий меня осенило. Я голая! Абсолютно голая, если не считать налипшего на тело песка. В принципе, мне не привыкать, но под палящим солнцем это может оказаться фатальным. Важно другое! Где одежда?! Кто меня раздел перед тем, как упаковать в это нечто? Но и это еще не все. Что-то меня настораживает, жужжа противным писком на задворках заторможённого мозга?! Точно! Цвет кожи! Весь мой искусственный «загар» исчез. Как это?! Я снова мутировала?! Стремительно мутировала?! Или… Изменения должны были происходить медленно, в течение месяца плюс-минус несколько дней, по крайней мере так говорил Вирцег. Если только, как вариант, что, попав в портал, сами подстегнулись изменения в организме, дойдя до логического окончания. А если межпространственное перемещение, наоборот, запускает все изменения, что со мной сотворили, повернули вспять?!

Что проще простого, опустить голову и глянуть? Это у простых смертных все напоказ выставлено, мне и на ощупь проверять не стоит. В скрытом мешочке все осталось по-прежнему. Ничто не отвалилось, не прибавилось, не уменьшилось. Запустила руку в волосы, сразу же пожалев, что это сделала. Мало того, что оцарапала кожу головы ногтями, так с трудом выпуталась из свалявшихся колтунов. Главное, что лысой не стала, уже хорошо. А волосы и отмыть можно или обрезать, потом еще отрастут. И так вымахали, спокойно закрывают и спину, и филейную часть, немалой кучей лежа на земле. Как я отмывать этот колтун буду?! Ужас.

И снова мельком глянула на свою руку, чтобы удостовериться, что все происходящее мне не мерещится. В районе запястья, где венки видны особо отчетливо, под кожей, словно рисуя морозный узор, течет жидкое серебро. Не веря в то, что вижу, провела пальцами по рисунку. Линии нечеткие, но если приглядеться, то очень красиво. Там, где не так много налипло на тело песка, так же можно увидеть подобный рисунок. Еле заметный, совершенно не бросающийся в глаза, но удивительно изящный. Буду считать, что это подарок на новоселье, эдакое креативное тату на все тело. И на лице тоже? Ладно, в сравнении с тем, что я уже пережила, это не страшно принять. Главное, что-то вроде копыт или пятака не добавилось, с остальным можно смириться. Хотя… не помешает к себе приглядеться. Зеркала нет, так что только по старинке — на ощупь. Вдруг и отросло чего ненадобного.

А что еще могло измениться? Руки потянулись к ушам. В рот проверять остроту зубов грязными руками лезть не решилась, а вот уши — можно. Как бы ни хотелось, но эти части тела остались все такими же: заострёнными, чувствительными и подвижными. И даже, кажется, кончики ушей стали еще длиннее. Нет, точно вытянулись! Трындец, я такими темпами скоро на кролика похожа стану! Ладно, шучу, не такие уж у меня большие лопухи отросли.

— Уй, — надо быть поосторожнее, коготки у меня острые, царапают до крови. Довольно симпатичные, черные, глянцем отсвечивают, а главное, очень прочные. Попробовав вцепиться ими в ладонь, болезненно охнул. Оставленные ранки затянулись на глазах. Если припрет, то есть, чем отбиться.

Так, стоп. Что-то жужжит противно в голове, все напомнить пытается. А, точно! В портал я влетела не одна! Где все?!

Так стремительно разворачиваться не стоило. Голова неприятно закружилась.

— Всё? — и облегчение, и сожаление, и надежда на мирную жизнь, все в одном флаконе.

Портала ожидаемо не было. Взрыв должен был отлично замести все наши следы, но и увидеть продолговатой формы коконы я никак не ожидала. Что-то меня начинают напрягать «подарки» этого мира. Конечно, поразительно, что я вообще еще жива и здорова, смена окраса не в счет, но все же. Бедолаги, до нас перешагнувшие портальную черту, не выжили, тогда отчего мне так повезло? Неужели опыты доктора, действительно, возымели свои результаты?! Нет. Даже если бы знала заранее, что так будет, второй раз на подобные пытки не согласилась бы, удавившись еще в первый день на базе. Неужели тринадцатый и парни в этих фиговинах живые и здоровые? Сложно сосредоточиться. Хочется упасть и заснуть.

Итак, что у нас там? Коконы… Продолговатые, плотные на вид, темные, почти черные, невольно навевающие ассоциации с превращением гусеницы в бабочку. Буду рада, если оттуда ничего страшного не вылупится, чтобы сожрать меня хорошую. Рискнуть подойти? Ну, вроде, не страшные. Сколько их? Пять. Все правильно. Тринадцатый прыгнул в портал первым, Треф, Киви и Халк с хамоватым Хваром. Отлично, все выжили. Помочь выбраться или не рисковать? Подползя к ним поближе, я уже было потянулась к одному из них, но тут же отдернула руку. Не знаю, откуда, но пришла уверенность: если прерву происходящую в них метаморфозу раньше времени, тот, кто внутри, в лучшем случае может остаться уродом, в худшем — вообще не очнуться. Надо ждать. Процесс сам придет к логическому завершению. Просто необходимо время. Да и не смогу я разбить скорлупу, она сейчас должна быть очень и очень прочной. И откуда что всплыло?!

Раздраженно поскребла коготками руки, а потом щеки, с отвращением глядя на ту тонну грязи, что под ними остается. Слизь, высыхая, неприятно стянула кожу. И пить хочется все сильнее и сильнее. Ох, как здорово было бы нырнуть в прохладную глубину озера и смыть с себя налипшую на тело хрень. Но, как вижу, озера в ближайшее время не светит. Песок, песок и еще раз песок. И только полуразрушенные дома многоэтажек тянутся в безоблачное небо, пугая темными провалами окон и дырами в стенах. И ведь ни одного чахлого кустика, отбрасывающего тень. Словно этот город, погребенный в песках, никогда не видел зелени. Спрашивается, зачем и почему его здесь построили? Местные жители очень любили солнце? Куда ушли все жители? Когда? Такие разрушения просто так не бывают. Война? Кого с кем? Но если это так, тогда сколько лет город заброшен? И совсем другой вопрос: что или кто в нем водится сейчас? Стану ли для местной фауны аппетитной закуской, или я сама буду хищником в этом мире?

Почему так тихо?! Раздражающе тихо. Слышу свое дыхание и размеренный стук сердец тех, кто все еще находится в этих коконах. Быстрее бы показались, а то как-то одной сидеть неприятно.

Переведя взгляд чуть левее, наткнулась на рюкзаки и попыталась улыбнуться, тут же возвращая лицу первоначальное выражение. Кожу стягивает жутко. Лучше не пытаться гримасничать, а то так в этом оскале и запечатаюсь, ссохнувшись. Умыться бы. Эх, мечты, мечты. Осторожно переместившись на четвереньки, опасаясь из-за слабости подниматься в полный рост, я поползла к пухлым рюкзакам.

— Ай! Гадство! Горячо! — раскаленный песок довольно чувствительно жжет руки и колени. Но рюкзаки важнее.

Парни — вояки, и собирать с собой всякую дребедень не станут. Не могли они рвануть на такое дело, как подрыв межпространственного перехода, с пустыми руками. Хотя могли… Не думаю, что они рассчитывали уйти из того зала живыми. Главное, чтобы там не лежала взрывчатка, а то влезу, куда не надобно, и уйду на перерождение, не успев вякнуть. И не факт, что мне повезет, как сейчас, начать новую жизнь.

Добравшись до своей добычи, счастливо притянула к себе один, оставив второй на закуску. Странно, одежда на мне исчезла, а рюкзаки целые? Почему? Расстегнув, собралась уже зарыться в глубину рюкзака, но заметила движение метрах в ста-ста пятидесяти по направлению к городу. Что-то, а вернее, кто-то передвигался под толщей песка, создавая своеобразные волны на поверхности, как змеи. И если это не одно местное гигантское существо, изгибающееся под немыслимыми углами, то вывод прост: их там много. Не уверена, что горю желанием встретиться с местной фауной. У меня сейчас сил на бег просто нет. Хоть бы один вынырнул на поверхность, показываясь во всей красе мне на радость! Глянуть бы.

Постоянно отслеживая движения песка, я вытряхнула рюкзак.

— Мда… Не густо.

Бутылка с водой выкатилась первой, вызывая сумасшедшую жажду. Трясущимися руками я скрутила крышку, жадно припав к горлышку. Сделав пару глотков, только усилием воли заставила себя отстраниться. Я не одна остальным надо оставить. Воду придется беречь. Неизвестно, когда мы найдём приемлемый источник для питья. Если вообще сможем без последствий пить на этой планете.

Небольшой навесик развернула сразу, как только поняла, что это именно он. Образовавшийся над головой тенек тут же поднял настроение. Ну, а найденная в двух экземплярах сменная одежда сделала жизнь прекрасной. И все же непонятно, почему она не осталась на мне? Слизь сожрала? Но тогда, должен был быть хоть какой-то клочок. Ничего. Почему?

Светло-зеленые камуфляжные штаны с немалым количеством карманов и белая футболка сели, как влитые. Трусы и носки, как и зубную щетку и пасту, положила обратно. В рюкзак вернулась и упаковка бритвенных станков. Мне они ни к чему, лишним волосяным покровом не страдаю. И снова вспомнился доктор. Что он начудил со мной, останется загадкой на всю оставшуюся жизнь, но мне не требовалась ни чистка зубов, ни бритье.

Для достоверности — вдруг что изменилось? Нет. Ничего нового. Все такое же гладенькое личико, как у нормальной женщины. Даже покосился на пах. Под прилипшим песком плохо различимо, но то, что и там гладко, и так видно. Видимо, привыкать к варианту «сумчатая» придется дольше. Это нечто, несколько из ряда вон выходящее. Но удобно, черт побери!. Гигиенически гораздо чище. Сейчас, конечно, при первой возможности необходимо хорошенько отмыться и там все почистить, а то, вдруг, песка внутрь попало немало, сама грязными руками хотя бы не лазила. Однако никакого дискомфорта от этого я не испытываю… Вздохнув, смиряясь в очередной раз с изменениями тела, вновь вернулась к разбору вещей.

Жалко надевать чистые вещи на такую чушку, какой я сейчас явлюсь, но выбора нет. Либо обгореть на солнце до хрустящей корочки, либо испачкать шмотки, которые при необходимости можно и простирнуть.

— С обувкой, похоже, мне не повезло, — забирать единственные берцы совесть не позволяет. Видно же, что владелец рюкзака их любит, раз не поленился переть такую тяжесть, когда достаточно было взять обувь полегче.

Ничего, похожу босиком, я привычная. Ногам немного горячо, но не смертельно. А если найду какую-нибудь лишнюю тряпку, намотаю, и вообще будет красота. Носки! Хотя нет.

Документы и кредитки, кошелек с пухлой пачкой налички закинула в рюкзак сразу. Это нам уже не понадобится. Аптечку отправила туда же. Буду знать, что она есть. Мыло было отложила, но, вспомнив, что воды для купания пока нет, зло забросила обратно. Фонарик? Тоже не то. Компас и часы отложила в сторону. Моток веревки, катушка черных ниток с иголкой, фляга, ложка, железная кружка — все это вернулось в нутро рюкзака. Зажигалку я сразу прибрала к рукам, закинув в один из многочисленных кармашков на штанах. Две банки тушенки, столько же рыбных консервов. Соль, по старому русскому обычаю насыпанная в спичечный коробок. Маленькая баночка кофе и еще не тронутая коробка кускового сахара. Пару дней о еде можно не беспокоиться. Мало на всех, но с голода не умрем.

Выбор из двух ножей пал на более мелкого собрата, удобно устроившегося чуть выше щиколотки и плотно пристегнувшегося ремнями. Пистолет с полной обоймой обратно не вернулся, так же удобно устроившись у меня за спиной. Последнее, что меня в первую секунду поразило, это несколько десятков небольших блестящих упаковок презервативов. Зачем ему столько?! И только через пару секунд до меня, ошарашенного количеством находки, доперло, что их очень удачно можно применить во многих случаях, а не только по прямому назначению. С ехидным смешком сгребла их в рюкзак и устало прикрыла глаза, давая передохнуть все еще слабому организму. Свои трофеи я отдавать не собираюсь. Понимаю, не мое, но не дам! Кто первый очнулся, того и тапки!

За спиной послышался характерный треск. Кто-то рвется на волю. Бросив взгляд в сторону города, где передвижения под песком утихли, подползла к покачивающемуся, как желе, кокону. Чувство брезгливости во мне давно умерло, возможно, поэтому я без содрогания смотрю, как из разрывов кокона, медленно осыпающего трухой, вытекает такая же белесая слизь, какой была обмазана и я.

Рождение новой жизни — это всегда волнительно. Тут, конечно, не новая, и совсем не так гармонично, но тоже что-то мистическое.

— Давай, бабочка, выбирайся.

Вот рука — нормальная, человеческая — пробивает кокон, и «пациент» с глухим мычанием разрывает стенки, выныривая на поверхность, делает шумный вдох и тут же падает на бок, исторгая из себя слизь. Мои губы невольно расплываются в довольной улыбке. Я только что стала свидетелем рождения, или, вернее сказать, — перерождения. Еще бы понять, кого из?

— Эксперимент закончен, — машинально произношу я.

И на меня накатывает полное осознание. А ведь я свободна! Совсем, совсем свободна! Никаких опытов! Никаких военных! Жизнь! Вся, какая есть, моя! Я сама могу решать, что есть, где спать и как думать!

— Я свободна! — вопль сбрендившей в пустыне. Сбрендившей, но безумно счастливого че… существа!

— А-кх, — откашлявшись, «новорожденный» завалился на спину, с трудом совладав с трясущимися конечностями, стирая с глаз слизь.

Я подползла ближе, но не решилась притрагиваться к нему. Под всем этим слоем песка и слизи понять, кто именно выбрался, практически невозможно. Могла бы по запаху прикинуть кто, но и его практически нет, разве что специфический от песка, пота и слизи. Внешность? Так все в песке и грязи. Ни цвет глаз, ни цвет волос непонятны. А если судить по цвету кожи, исключая смуглых Трефа и Киви, то, пожалуй, это или Тринадцатый, или Хвар. Отвлекая, друг за другом треснули следующие два кокона. «Первенец», с трудом облокотившись на руки, сумел приподняться и ошарашенно следил за происходящим.

Я «рождение» уже видела. Интересно, но важнее понять, кто сейчас передо мной?

— Хвар?

Парень никак не отреагировал. Понимаю, мозг сейчас у него, что каша, тормозит по-черному. Сама через это прошла.

— Тринадцатый?

И снова никакой реакции. За спиной глухой кашель еще двоих новоприбывших. Ладно, глянем, кто у нас там?

Я осторожно подобралась к ним, прекрасно осознавая, что в заторможенном состоянии в первую очередь действуют инстинкты. А парни натасканы не для мирной жизни. Присев метрах в полутора от этой троицы, с некой веселой иронией пытаюсь понять, кто есть кто?!

— Привет гуманоидам, — выдала я. — Хао, братья!

«Первый» более осмысленно посмотрел на меня и попытался что-то ответить. Но так и не издал ни звука и, кажется, сам этим озадачился, нахмурившись. А мне, наконец, выдалась возможность разглядеть, кто из переселенцев выжил.

— Хвар, — признала его я в первом вылупившимся. — Не ошиблась, значит. Тогда кто у нас вы двое?

Без резких движений подползла к очумело встряхивающим головой парням. Почему-то вставать в полный рост и таким образом выпячивать себя, как Эйфелева башня в пустыне, на обозрение всем не хочется, опасно. Чувство самосохранения у меня всегда настороже. Хотя бы взять тех тварей, что кружат под песком ближе к городу. С ними я встречаться категорически не желаю! Не видела, да, не знаю, права ли я, оценивая их как источник угрозы, но чувство опасности просто вопит, что нужно держаться от них как можно дальше.

— Киви? Треф? — о, второй отреагировал, подняв голову. — Треф? Твои чернущие глазища я ни с чьими не спутаю. Привет, дружок. Ползи в сторону навеса, там попить есть.

Второй очень похож на Киви, но кожа для него светловата. Стоп. И у Трефа загар пропал! Ничего себе, отбелились всем скопом.

И снова характерный треск, и вот уже последние коконы дали трещины. Пса не узнать сложно. Все же среди нас животное одно. Странно другое, что вместо шерсти у Халка оказалась плотная черная чешуя, глянцевая на солнце, закрывающая все его тело полностью. И даже хвост. Жаль, а мне нравилось зарываться пальцами в густую мягкую шерсть. Но с такой естественной броней он будет иметь больше шансов на выживание. Тряхнув лобастой головой, пес с трудом поднялся на ноги, уперто продолжая так стоять, и неожиданно резко встряхнулся, разбрасывая все то, что на него налипло, в разные стороны.

— Халк, черт тебя подери! — каким образом я успела отпрыгнуть от собаки и осталась вне зоны поражения, понятия не имею. Остальным повезло меньше. Отборный мат на могучем русском этот мир услышал впервые, но запомнит надолго.

Зато приземлилась я более чем удачно, в нескольких сантиметрах от позабытых мною часов и компаса. Эти вещи на вес золота, а я их так беспечно бросила. Отряхнув, закинула в карман — потом посмотрю, и снова подошла к последнему кокону. Халк поднял на меня взгляд, в первую секунду испугавший своей чернотой, чем неожиданно напомнил убитого ребенка на той стороне, и радостно завилял хвостом, снова обрызгав последнего «родившегося». Тот громко, с чувством выругался, заваливаясь на спину. О, узнаю Киви, это его словечки.

— Я рада, что ты выжил, песик, — не скажу, что сил у меня много, но дойти до пса и погладить его хватает.

Двое из трех страдальцев уже у навеса и с жадностью делят бутылку воды.

— Эй, не наглейте, парни, вы не одни! Халк, ты пить хочешь? Конечно, хочешь, вон, как язык свесил, бедный. Пошли, я тебя напою. Много не дам, но пара глотков будет.

В этот раз ползти показалось несолидно, что ли, пришлось подняться, чувствуя небывалую легкость во всем теле, и сделать первый шаг. Он дался на удивление легко. И вышел довольно широким. Неожиданно.

И снова эта чернота с алой искрой зрачка в глазах Халка болезненно царапает душу. Несчастный ребенок так и не увидел ничего хорошего в этой сраной жизни. Боль, страх и ни капли любви… И я не смогла, не уберегла…

Последний кокон дал трещину. Я невольно втянула носом воздух, сама не понимая, почему губы расплываются в счастливой улыбке. И только когда из кокона появилась маленькая детская ладошка, меня прорвало на нервный смешок. Нате, выкусите, мы, подопытные, твари живучие!

— Мать моя женщина, как же я счастлива тебя видеть! Давай, малыш, выбирайся. У тебя все получилось! Ты успел! Выбирайся, везунчик.

Ребенок, вдохнув, закашлялся. Я, смеясь, как ненормальная, аккуратно прижала к себе маленькое тельце, с нежностью стирая с его лица белесые разводы и помогая избавиться от слизи.

Черные глаза открылись и, спустя пару секунд, уже осмысленно остановились на мне. Губы обозначили слабенькую, но радостную улыбку.

— Успел, — с трудом произнес ребенок. А он быстрее адаптируется, чем остальные. Почти сразу понял, где находится и кто перед ним — впечатляет.

— Успел. Ты молодец. Я, дура, думала, что ты умер, и не стала тебя забирать. Прости. Даже в голову не пришло, что с такой раной можно выжить. Мерила все своими, человеческими мерками. Забыла, что из нас сделали. Ты умница. Спасибо, что выжил, — улыбнулась я, ласково поглаживая голову со спутанными темными волосами. — Смотри, а ты у нас шустро оброс. Волосики густые. Кажется. Тоже свалялись. Мерзкая эта слизь, но без нее не думаю, что мы выжили бы. Вот отмоем тебя, и сам себя не узнаешь, какой красавец будешь.

— У него глаза, как у меня, — пораженно прошептал ребенок, от волнения мелькнув раздвоенным языком. Пес, заинтересованно принюхиваясь, ткнулся носом в живот мальчишке, а потом взял и лизнул руку.

— Он тебя помнит, — приподняла я мальчишку, усаживая к себе на колени, — думаю, вы с ним подружитесь.

— Эль, а мы прошли, да? Мы теперь в другом мире? Нас же не достанут? Правда?

— Замучаются искавши, малыш, — усмехнулась я. — Не переживай. Мы свободны. Только мир чужой, и кто здесь водится, нам тоже пока не известно. Вон, видишь, там, в направлении города, песок движется. Мне туда совсем не хочется, но в город идти придется. Долго под палящим солнцем мы не протянем. Плюс еда и вода у нас в минимальных количествах. А пока это все у нас есть, тебе не помешает немного попить и перекусить.

Мальчишку я унесла под навес, дав вволю напиться. Он маленький, ему надо больше, чем нам, взрослым. Немного налила в ладонь и Халку, все же я знаю, какая нестерпимая жажда мучит после кокона. Ребенок уснул, удобно устроившись под боком собаки. Прекрасно, пес нашел себе щенка в нашей группе и в обиду не даст. И мне спокойнее.

— Ну что, мозг работать начал или все еще в желеобразном состоянии? — переключилась я на трех распластанных у навеса амеб.

Жаль тринадцатого, не выжил. Зато странно, что парни, не проходившие никаких изменений в организмах, насколько я знаю, и без всяких экспериментальных препаратов, что вкалывали перед проходом, оказались живыми и здоровыми, разве что пока слегка неадекватны. Массовое отбеливание кожи не в счет, это приемлемая цена за пересечение межпространственного портала.

— Эль, мне кажется, или ты посветлела? — подал голос Треф.

— Не я одна, болезные вы мои.

Пока парни рассматривали себя, выдавая непечатным потоком все, что они думают о своем преображении, я прикидывала, что нам делать дальше? Сидеть и ждать у моря погоды — не вариант. Необходимы укрытие, вода и еда. На наших запасах более пары дней мы не протянем. Это плохо. Но на то, чтобы осмотреться, этого должно хватить.

— А где тот мужик, что первым прыгнул в портал? — хрипло спросил Хвар.

— Здесь все, кто выжил, — развела я руками. — В общем, давайте, начинайте соображать, мы не на курорте. По моим прикидкам, нам надо в город. Желательно добраться до него еще до темноты.

— Не очень далеко. Часа три, от силы четыре хода, и мы там, — прикинул расстояние Треф, вновь тряхнув головой. — Башка работать не хочет. Что за дрянь на нас?

— Как пацан выжил? Я видел дыру у него в башке, — косо взглянул он на ребенка. — Мне не могло померещиться, я знаю, что видел.

— Этот вопрос не к нам, Хвар. Кого хотели получить в итоге, меня лично не предупреждали, просто делали.

— Человек бы не выжил.

— Для тебя именно этот вопрос самый важный? Там два рюкзака. Кое-что я позаимствовала. Не знаю, чье, но назад не верну, — припечатала я. — Одевайтесь, готовьтесь, я разбужу малыша, и двинем.

— С какой стати ты решаешь все за нас?

— Хвар, — и здесь все та же песня, — мне начхать, пойдешь ты со мной или нет. Я предложила, вам решать, что дальше. И с этого момента полагайся на себя. Я тебе не друг, не жена и не помощник. Как ты говорил: оно?

— Да пошла ты!

— Вот и прекрасно. Мы друг друга поняли, — криво оскалилась я.

— Я с Эль, — поднялся, слегка покачнувшись, Треф.

— Ты достал выпячиваться, — устало вздохнул Киви, отряхивая руки и поднимаясь. — Эльта дело говорит. И если уж кого и слушать, то её, а не тебя, Хвар.

— Хорошо дает? — похабно скривился он.

Я и сама не понял, как оказался рядом с этим недоумком, приподнимая его за шею. Он меня достал!

— Не зли меня, я и так еле сдерживаюсь, чтобы не осуществить свою мечту — прибить тебя. Тебе повезло переместиться, а многим таким, как я — нет. Цени, сука, и не беси. Человечности во мне благодаря таким спесивым ублюдкам, как ты, очень и очень мало, и терпение мое не безгранично.

Разжав пальцы, я с презрением наблюдала, как судорожно Хвар втягивает в себя воздух, растирая шею.

— Тварь, — на грани слышимости. И все же дурак, пусть и смелый.

— Уже давно, — хмыкаю я и возвращаюсь под навес к ребенку. Он для меня важнее. Мужики сами о себе позаботиться в состоянии, а малыш — нет.

— Хвар, я тебя не узнаю, — начал Киви.

— Отвали от меня! — огрызнулся тот.

— Верни пистолет! — буквально через минуту после того, как Хвар пошарил в рюкзаке, раздался вопль в мою сторону. Я еще до того, как он коснулся завязок, поняла, что из двух возможных я, как по закону подлости, выбрала рюкзак Хвара. И без того хреновое настроение быстро скатилось до убийственного. Если начнет на меня наскакивать, проще его прибить, чтобы не опасаться удара в спину. Такие скоты могут. Прикопаю здесь, искать никто не станет.

— Я уже сказала, что ничего никому не верну.

— Ты…

Халк, резко поднявшись, утробно зарычал, глядя в сторону города.

— Тихо! — шикнула я, моментально подскакивая.

Те, кто все это время хаотично двигался под песком, не обращая внимания на появление в этом мире нас, неожиданно придвинулись ближе.

— Говорить шепотом и не двигаться, — предупредила я. — Халк, тихо.

Пес послушно замер, все так же напряжённо вглядываясь в бугрящиеся метрах в шестидесяти-семидесяти от нас полоски песка и утробно порыкивая.

— Кто это? — шепот Трефа, так и замершего с наполовину надетой футболкой, показался очень громким в этой искусственной тишине.

— Если бы я знала. В общем, так. Нам все равно надо в город, а этих придется обходить по большой дуге. Мягким местом чую, лучше нам с ними не сталкиваться.

— Они быстро передвигаются. Убежать от них будет сложно, — задумчиво произнес Треф.

— Верни пистолет!

— Да на! — швырнула я его Хвару под ноги. — И без него справлюсь.

Надо выдвигаться.

— Эль? — ребенок настороженно открыл глаза, мгновенно просыпаясь, стоило мне дотронуться до его плеча.

— Вставай, малыш, нам надо уходить. Халк, иди сюда. Повезешь его. Охранять! Понял?!

— Эль, а что происходит? — испуганно прижался к холке пса малыш.

— Хозяева пожаловали. И чую, не с распростертыми объятиями. Малыш, держись крепче, Халк быстрый. Постарайся не упасть. Если упал — беги.

— Я готов, — закидывая полегчавший рюкзак за спину, сообщил Треф. — Только обуви на меня не нашлось. Не брал с собой.

— Остальное в норме. Можем выдвигаться, — подтвердил Киви, щеголяющий в таком же прикиде, что и мы с Трефом.

Хвар же оделся по полной, с превосходством бросая на нас косые взгляды. Подумаешь, берцы он надел. Ну-ну, посмотрим, что ты запоешь, когда туда забьётся песок, и ноги вспотеют.

— А на меня ничего нет? — дернул меня за руку, отвлекая от осмотра парней, ребенок.

— Отлично, — хмыкнул я, — себя одела, про ребенка забыла.

За неимением ничего другого пришлось снимать с себя футболку и натягивать на мальчишку.

— Не высокая мода, но потянет, — улыбнулась я. Футболка оказалась длинной, почти как платье, не достигая каких-то сантиметров десяти до худых коленей ребенка. — По коням!

— Не отказался бы сейчас от ездовых, — кисло протянул Киви, поправляя рюкзак Трефу.

— И сисек нет. Ты же не мужик, хоть бы не позорилась.

— Захлопнись, Хвар. Раз не на что тебе пялиться. так и топа й молча.

— Заметили? — притормозил Киви.

— Что? — не поняли мы.

— Да смотрите внимательнее! Они движутся, не заходя на правую сторону. Заметили?

— Предлагаешь пройтись по той стороне? — быстро среагировал Хвар..

— Почему бы и нет?

— Есть вероятность, что там могут оказаться зыбучие пески, — напряженно всматриваясь в кружение на одном месте тварей, добавил Треф.

— Не попробуешь, не узнаешь, — согласилась я. — У нас выбора особо нет. Придётся держаться той местности, что они обходят.

— Я могу очень быстро бегать, — серьезно предупредил ребенок.

— Вот в случае чего и беги в город. Заберешься на этаж повыше. Только я не уверена, что и там не обитает какая-нибудь хитрая гадость. Но все равно, если свалишься, на одном месте не стой и никого не жди. Понял? — дождавшись согласного кивка, я слегка расслабилась.

Парни, вооружившись пистолетами, напряженно двинулись в предполагаемую безопасную зону. Движение существ резко приостановилось.

— Мне кажется, они ориентируются на вибрацию земли?

— Возможно, — поддержал меня Киви. — Будем надеяться, что они слепые.

— Это нам не особо поможет, — хмуро прошептал Треф. — Слишком быстры. И здоровенные, гады. Видели, какие барханы оставляют после себя?

— Бежим! — заорал Хвар, рванув с места.

Твари целенаправленно устремились в нашу сторону. Я сначала припустила изо всех сил, но поняла, что, кроме Халка с вцепившимся в его шею мальчишкой, рядом никого нет, и мне пришлось существенно сбавить скорость. Бросать Киви и Трефа совесть не позволит, чего не скажешь про белобрысого.

Если и дальше бежать в таком же темпе, то у нас вполне получится держать не сокращающееся расстояние между нами и нашими преследователями, что радует. Плохо другое — парни пусть и обучены дальним марш-броскам, но долго бежать в таком быстром темпе не смогут. Физически не потянут.

— Правее! — гаркает Хвар и сам делает резкий зигзаг в нужную сторону. Десяток шагов, и мы всем составом ухаем вниз, скользя вместе с тонной песка по неизвестному тоннелю.

На выходе, набрав приличную скорость, подлетев на пару метров вверх, влетела в огромную песочную насыпь, естественно созданную в пещере. Я едва успела отпрянуть, как рядом приземлились пес и задорно визжащий малыш. Вот кому весело!

— Ничего себе, горки, — отряхнувшись, я вытянула из песка мелкого. Халк отряхнулся сам.

— Где мы? — отплёвываясь от попавшего в рот песка, прохрипел Киви.

Кто бы и мне рассказал, куда мы свалились? Повезло еще, что свод пещеры больше напоминает сыр, и в эти дыры пробивается солнечный свет, позволяя все достаточно хорошо видеть.

— Эль, там еще один проход, — заметил малыш в противоположной стене темный провал хода. — Идем?

— Глазастый, — похвалила я. — Не торопись, успеем.

Тоннель оказался достаточно высоким, чтобы идти по нему, лишь слегка пригнувшись. Хорошо, что пол был то ли покрыт изморозью, то ли усыпан чем-то, похожим на белые камешки, и контрастировал с темными стенами — хоть какой-то ориентир в темноте, а то идешь, идешь, а ему ни конца, ни края не видно. И света никакого благодаря извилистости. Оборвалась изморозь на полу неожиданно, из-за чего я чуть не влетел на полном ходу в стену, но вовремя притормозил и смог нащупать поворот. В кромешной темноте даже кошки не видят, чего уж говорить про меня. Зато благодаря фосфорицирующему узору на моей коже остальные держались меня, как путеводной нити в ночи.

Конец ознакомительного фрагмента.