Трэтер – 1

Тень

Книга об очередной попаданке в чужой мир и попытке влиться в него. Смириться. Принять изменения и не сойти с ума в чужой Вселенной. Книга содержит нецензурную брань.

3 ГЛАВА

Длинные волосы — это, конечно, красиво, порой статусно, но проблемно. Тем более, когда они возникают неожиданно, а ты забыла, как с ними справляться. Как следствие — неудивительно, что я, со всего размаха опустившись на стул в столовой, придавила собственную новообретенную гриву. А дернувшись в попытке освободиться, оказалась на полу под аккомпанемент своего мата и гогот зрителей. Обидно немного, отвыкла чувствовать себя женщиной. И обрезать бы, но… После нескольких лет сверканий лысой черепушкой кардинально избавиться от возникшей лохматости рука не поднимается. Сколько меня дразнили своими косами наши охранники, не вспомнишь. Это, пожалуй, уже бзик в моей болезной головенке на уровне раб-хозяин. Невозможно после пережитого не быть слегка поехавшей крышей. Ну никак «не можно». В подкорке забито: лысый череп — раб, длинноволосый — хозяин. Дуристика, но для моей психики проще. Не обрежу, ни за что!

— Эй, расческа есть? — попытка не пытка, но при его коротком ежике сомневаюсь, что Киви ею пользуется, как и все остальные в группе. Видя красноречивый растерянный взгляд, нехотя добавила: — Ладно, тогда ножницы?

Сказала, и еле сдержалась, чтобы не передернуть плечами и не взять свои слова обратно. Что я буду делать, если они мне сейчас дадут что-то режущее, и предложат укоротить волосы? Как буду отмазываться? Ой, дурной язык, дурной, торопливый.

— Ты хочешь их обрезать?! — возмутился Треф, неосознанно проведя рукой по своему ежику. — Не надо. Тебе идет. Можно слегка подравнять.

— Он у нас раньше щеголял с куцым конским хвостом. Пока не допек своими зарослями вышестоящее начальство.

— Кто бы рот разёвывал, — перебил Киви Треф, — кажется, ты забыл, каким пришел? Ангелочек.

— Парни, брейк. Давайте вернемся к нашим баранам. Расческа есть? И остригать не собираюсь, я пошутила. Оуч, — болезненный укус в районе ключицы напомнил о вживлённой капсуле. А это еще что такое? По какому поводу воспитательная работа? Кому чего не понравилось?

— Ты чего дергаешься? Контролер? — не в первый раз замечаю проницательность Киви.

— Не пойму, что я такого сделала? Ох, — и снова укол. — Зараза.

Что там нахимичила сволочина генеральская? Его рук дело, точно. Непонятно, за что такая страстная ненависть? Вроде на любимый мозоль ему не наступала? Опа, не бьётся. Слушают, что я скажу? Решили напомнить, о смене вида? Но мысли — это моё, личное, фигу вы в них поковыряться сможете. И укусы эти, не смертельно, но неприятно. Обложили, как волков на охоте, вокруг красные флажками все утыкали. Знать бы, за что такое внимание к моей несчастной персоне со стороны генерала? Или это оба старичка развлечься за мой счет решили? Совсем не удивлюсь.

— Ты больше меняться не собираешься?

Я понимаю, интересно, но тупо до невозможности. Откуда, я черт подери, знаю?! Буду, не буду. Хрен его разберет. Вирцег пел, что изменения будут в течении месяца. А прошел этот самый месяц или нет, мне же никто не сообщил.

— Треф, ты меня умиляешь. Нашел, у кого спрашивать. Я в следующей минуте не уверена… Ой, черт побери, да что такое-то?! Снова долбануло!

— Кажется, есть закономерность, — неожиданно подал голос Хвар, отодвигая от себя опустевшую тарелку. — Скажи: я думал.

— Я думал, — послушно повторила я, продолжая играть роль «блондинки». — Ай..

— А теперь скажи: я думала.

— Бред какой-то. Ладно. Я думала. У! Черт! Опять шарахнуло! — эти «укусы» скорее неприятны, чем болезненны.

— Необычно, — протянул Киви. — А теперь: я думало.

— Я думало… — не дернуло. Вот же сволочь! Решил поиграться. Ну ничего, я тебе это припомню.

— Дошло? — ухмыльнулся Хвар, многозначительно поигрывая бровями.

И почему он меня раздражает? На уровне интуитивного восприятия, а ему я склонна доверять.

— Постой, ты хочешь сказать, что капсула реагирует каждый раз, когда я говорю о себе не в среднем роде? — делаю удивленное лицо и брови домиком. Да, я дура, и думай обо мне так же. Недооценка врага всегда выходит боком недооценившему. — Эта штука во мне мысли читает, да?! Ничего себе! Разве не слишком сложная технология для малюсенькой капсулы. Я быстрее поверю в дистанционное управление, чем в такие высокоразвитые технологии. Кто решится тратить на подопытную новые технологии? Не смешите меня. Гляньте, камер на один квадратный метр, как грибов в лесу. Следят двадцать четыре часа в сутки. И как ты, простите, в туалет ходишь, не то что в столовой ешь. Плюс курс обучения чтению по губам еще никто не отменял. Жесты, мимика… Я единственное не пойму, как генералу не надоедает следить за монитором и так мелко пакостить? Козел он у вас. Старый. Эй, а где короткое замыкание в качестве наказания? Или ты согласен с моим мнением?

Парни тоже замерли, ожидая моего вопля от сработавшей капсулы.

Никакой реакции.

Не поняла? Поиграть хотят? Облезлые кошаки нашли забавную мышку? С другой стороны, что-то меня занесло слегка. Свободу почувствовала, да? Забыла, как заканчивался очередной взбрык? Блин, ну ведь нарываюсь. Понимаю, а несет. Сколько раз орала до сорванного голоса, от боли после» задушевных» разговоров о моем поведении с Вирцегом. И снова лезу на рожон. Свобода в голову ударила? Так она мнимая. Если дают побродить по части комплекса без сопровождения, это еще ни о чем не говорит. Капсула-то вшита, и группа Грифа приставлена. Какими бы милыми шуточками и улыбками мы не обменивались, для них я в первую очередь «объект». Придет приказ пустить меня на ленточки — пустят. И глазом не моргнут. Розовые бредни «человек человеку друг», оставила там, на кладбище, где Витька лежит. Много романтики в профессии снайпера? Лаборанты, молоденькие, с горящими познанием нового глазами, совершенно равнодушные к живому, дышащему, думающему и умоляющему прекратить «материалу», ассистировали доктору Вирцегу, когда он проводил очередные опыты. Какими бы отговорками эти твари не оправдывали себя, говоря, что это во благо науки и человечества. Им просто нравилось! Нравилось причинять боль, знать, что ты всесилен и не ты на месте очередного подопытного. Уф, тяжело… Команда Грифа — те же любознательные лаборанты, с честными глазами маньяков, верующие, что они делают великое дело. Простые служаки в спец. группах не служат. Мне достаточно знаний, чтобы собрать воедино знания из телевизора прошлой жизни и свое подопытное существование на базе, чтобы понять — отбор в подобного рода службы жесточайший. Там психологи так поработают, что после приказа боец и родную мать пристрелит без зазрения совести. Военная секта, фанатики, как не назови, результат один: подчинение вышестоящему и быстрое выполнение приказа. Именно поэтому даже секс с Трефом и Киви — это не повод доверять этим матерым хищникам. Каждый за себя. Не ты, так тебя, и другого не дано.

Интересно, а они мысли точно читать не могут? А что? Человека-то они вон как лихо перекроили. Я прямо теряюсь, «что» же я теперь такое?!

Скукожившись и прикрыв рот руками, еле слышно прошептала: «Я хотела. Хотела попить. Хотела поспать. И хотела послать вас в задницу».

И ничего. Никакой реакции. Ладно, продолжаем-с.

— Я зашла… уй, в магазин, и хотела… аш, — хорошая на той стороне у кого-то гада реакция. Как точно успевает нажать кнопку, тварина. Сидит за монитором гнида в мелком чине и с довольной рожей жмет на кнопку. Выслуживается перед начальством, упырь.

— Тридцать первый, что произошло в лаборатории? — от своего номера и неожиданно холодного голоса Грифа я невольно вздрогнула. К чему вдруг такой вопрос? Пожалуй, как источник информации я в данном месте могу быть последней. Сама не в курсе, что там случилось.

— Мое тестирование закончено, как соблаговолил просветить меня доктор Вирцег. Как видишь, тавро на мне больше не стоит. И на номер тридцать один я откликаться перестала. Аш…

— Ты сама так представилась, — влез Хвар. — Если бы нам не сообщили точно, что ты — это ты, никогда бы не подумал. Для какой цели они тебя изменили? Знаешь? Нет? Для бабы ты тогда был слишком мускулистой, сейчас в норме. Слушай, а это у тебя тоже работает? Сверху то сняли.

— Хочешь опробовать? — закрыл бы свой поганый рот, моль бледная, а то мне терять, кроме существования и очередных опытов, нечего, могу случайно и с катушек слететь. Хотела пару раз по морде съездить, разбавить красным белизну, но не стану. Будет шанс — сочтемся. Врагов мне и без этого утырка хватает. Чего один генерал стоит! — Смотришь на тебя, Хвар, вроде симпатичный мужик, на умного похож. Внешность вполне окультуренная, с благородными чертами даже. А как рот откроешь — быдло быдлом.

— Не тебе на меня рот открывать, уродец, — зло огрызнулся Хвар, подавшись всем телом ко мне. — Жаль, не сдохла от опытов. Смотрю, тварь, живучая. Совет: держись от меня подальше. Поняла? Или поняло? Плевать, что тебе там пришили, или отрезали, ты для меня «оно». Дружбы мне с тобой не водить. Прикажут шлепнуть — шлепну. Доходчиво? А я вас, парни, предупреждал, что не стоило соваться к лабораторным игрушкам, так что сами разгребайте, кто и как подставляться этому будет. Или не будет?

— Заткнись, Хвар, — раздраженно заиграли желваки у Трефа.

— Кстати, Кот из пятой группы ставки принимает. Народ любопытствует, будет у вас повтор или нет? Сисек у этого нет, и даже в задницу никак, дырки нет.

Было бы обидно, если бы я не знала, что все так и будет. А вот замечание про мою задницу любопытное. Это где же и когда он успел меня настолько тщательно рассмотреть? Или конкретно этим местом интересовался? Главное, не расхохотаться, тогда бойни не миновать.

— Мы не первый год вместе, Хвар. Ты меня знаешь. Еще слово, и на следующем задании мой палец случайно дрогнет, нажав на курок, — не повышая тона, совершенно спокойно предупредил Киви. И так сказал, что и я поверила.

Хвар моментально сбледнул с лица и заткнулся. Кулаки белесого сжались до хруста, а взгляд, брошенный на меня, полыхал дикой ненавистью.

Забавно у меня выходит. Одно мое присутствие создает потрясающе опасных врагов. И, главное, я даже не прикладываю никаких усилий для этого. А так хочется просто жить, мать вашу! Просто. Тупо. Жить!

— Поговорили и достаточно, — слишком «вовремя» вмешался Гриф, чтобы я могла поверить в его искренность. Выждал, пока Хвар выговорится и каждый разграничит свою позицию, и только после этого открыл свой рот. Как бы жизнь была хороша, не будь рядом генералов, хваров, маньяков-докторов и грифов. Этот Гриф слишком скользкий. Чуйкой чую. Спиной лучше ни к нему, ни к Хвару не поворачиваться. Нож или пуля в спину — нежелательный подарок.

— Для ясности, командир, — железные нотки в голосе Трефа удивили не только меня, но и недобро прищурившегося Грифа. — Я сам решу, с кем, когда и где. Хвар, мы поняли друг друга?

— Было бы из-за кого, — не выдержал прессинга белесый, резко поднявшись, презрительно сплюнул в сторону и ушел.

— Ревнует, — ляпнула я. И прежде чем мужики успели открыть рот, чтобы спустить на меня всех собак, какой-то особо смелый боец осторожно похлопал меня по спине.

— А? — удивлена, что кто-то вообще решился ко мне прикоснуться. Тут же все от меня шарахаются, как от прокаженной. Вряд ли опасаются, скорее брезгуют, как Хвар. Медленно разворачиваюсь, желая глянуть на смельчака, и выпадаю в астрал.

— Дай уши потрогать, а?! — лепечет это чудо.

Где же таких красавчиков лепят?! Рыжий, с усыпанной бесчисленным количеством конопушек моськой, просящими глазами кота из Шрека, буквально с благоговением следящий за нервным подергиванием моих ушей.

Дите дитем. Умиляет, честное слово. И как его в армию-то взяли? И куда?! На базу!

— Только не сильно хватай, — предупредив, склонила слегка голову. Ну, как такому чуду отказать? Сама, как ребенок, минут десять игралась перед зеркалом, пока мозг привык к наличию подобных украшений. А тут, видимо, у большого ребенка мечта наяву сбывается. Уши! Кошачьи уши! И на человеке.

— Вау, какое мягонькое, — еле касаясь кончиками пальцев, погладил он ухо, вызывая щекотку. — Совсем как у кошки. Красивые. А слух тоже кошачий? А они не мешают?

— Нагладился? — недовольно буркнул Киви, привлекая стуком ложки об тарелку паренька. — Дай поесть.

— Больше ничего пощупать не хочешь? — поддержал друга Треф, бросив на покрасневшего, как маков цвет, храбреца недобрый взгляд.

Паренек, обиженно вздохнув, вернулся за свой стол. А я вспомнила о своем спасеныше. Надо бы его увидеть. Увидеть и ужаснуться. Уверена, фантазия доктора — тварь жизнеспособная и специфическая. Представить страшно, что он сотворил с псом. Если я щеголяю с такими изменениями в теле промеж ног и без груди, то… Даже не знаю, стоило ли мне тогда спасать эту псину, или гуманнее было бы, чтобы его пристрелили? Ладно, сначала посмотрю, что там с ним сотворили, потом буду решать. И то смешно — решать я буду. А кто мне даст?! Сама зверь подопытный и права голоса не имеющий. Мы в ответе за тех, кого приручили? Именно. Гляну, удостоверюсь, что жив, здоров и сыт, дальше по ходу видно будет.

— Ваш генерал разрешил мне проведать мою собаку. Вы со мной, или мне разрешено одной прогуляться?

Ни секунды без слежки…

— У меня дела, — поднялся Гриф. — Треф, Киви, она на вас.

— Есть, — рявкнули они одновременно, заставляя прижать уши. Да уж, со слухом у меня теперь все замечательно, если только никто орать рядом не станет, а то так и оглохнуть недолго.

Поднявшись из-за стола, снова чуть не сорвала с себя скальп, зацепившись прядью волос за угол стула.

— Мужики, я вас очень прошу: либо расческу, либо ножницы. В крайнем случае, нож. Жаль, конечно, такую гриву обрезать, но укоротить не смертельно. Густые. Эх, у меня раньше немного покороче были и не такие густые. А тут такая роскошь… Девчонки на работе жутко завидовали. Не знали, сколько труда мне стоило содержать их в таком состоянии, — притянув к лицу пряди, удивленно втянула нежный запах морозной свежести. Аромат, конечно, приятный, но помыться не помешает. Потом вонять я перестала еще с год назад. Доктор постарался на славу, изменяя свою «драгоценность», лепя идеальное, по его мнению, существо. Интересно, как из моего организма будут выводиться жидкости? И будут ли вообще?

— Найти расческу на базе будет сложно, но мы поищем, — улыбнулся Треф, взъерошивая свой ежик, а затем с неким восхищением пропуская между пальцами мои волосы. — Тяжелые, но удивительно мягкие. Необычное ощущение… Э… они…

— На нас смотрят, — напомнила я и, осторожно высвободив из его рук прядь, быстро заплела неопрятную косищу. Будет чудом, если я сумею расчесать спутавшуюся гриву, не выдрав клоками. Ничего, потерплю, не страшно. Вновь ходить лысой гораздо хуже. А волосы, действительно, на ощупь странные. Волосинка упругая, толстая, в несколько раз крупнее обыкновенной человеческой. И словно… эм… самой дико, теплые.

— Тебе очень идет, — кинул Киви и озадачился. — Ты себе имя выбрала? Извини, быстро не привыкнуть.

Это ему сложно, когда он общался со мной всего несколько дней. А каково мне?! Я тридцать девять лет жила как женщина и с другим полом никак себя не ассоциировала. А тут глаза открыла и лови, Марина, сюрприз в виде тебя такой вот, обновлённой и модернизированной. С другой стороны, за последние годы, проведенные в положении подопытной крысы, особо шокированной я не оказалась. И даже появление копыт с хвостом панику бы не вызвало. Все же Вирцег больной на всю голову, и ждать, что я после его вмешательства останусь прежней, было бы глупо. Но настолько кардинальных перемен я тоже не ожидала. Почему отнеслась к переменам настолько спокойно? А черт его знает. Скорее всего, понимание, что грудь особой роли не играет и силы не дает. Зато внизу все же вроде все женское на месте, правда подробно не разглядывала, но главное, мужского — нет, и это уже хорошо, привычнее. Плюс улучшенные регенерация, скорость, зрение и слух — это немаловажный бонус. Но главное, это то, что мне наконец-то не надо больше терпеть ковыряние той самой мордоворотой бабенции, первой и самой преданной Вирцегу ассистентки, которая с особым садизмом наслаждалась, усадив на гинекологическое кресло. Это у мужиков все висит на виду, и поход к проктологу для них чуть ли не конец света. Спроси женщину, какие непередаваемые ощущения она получает на осмотре гинеколога или при родах, то яростная защита задницы мужчин вызывает скорее смех, чем уважение. Но, главное, я вздохнула с огромным облегчением, что мне не придётся вынашивать ребёнка, чтобы потом выть в углу карцера, не имея возможность спасти от опытов собственное дитя. Для любой женщины — это самое страшное, что может быть в жизни: не суметь защитить своего ребенка. И пусть я перестала узнавать себя в отражении зеркала и путаюсь в том, как называть себя: «он» или «она», но я рада этому.

— Хотела… Ай. Опять. Хотел. Уй. Думало. Больше ничего придумать не могли? Например, четвертый род добавить? Нет? Тогда пошли на хрен! Вика я буду, раз есть такое предложение сменить свое Зовите, как пожелается, можно Вик, можно Вика.

Проклятая штуковина срабатывает именно в нужном месте и в нужное время. Дайте наблюдателю слабительного, пусть его понос проберёт!

— Это имя не для тебя, — вынес вердикт Киви. — С твоей внешностью ближе будет эльфийское.

— Эльфийское? Внешность у меня, конечно, отпадная. В толпе не затеряешься, факт. Но эльфы и реальность близко не стояли. Так что давайте придумаем что-то приземленное.

— А как насчет Эль? — загорелся идей Треф. — Вполне похоже и на женское, и на мужское, и на эльфийское.

— Дались вам эти ушастые. Взрослые дяди, а фэнтези балуемся. Когда умудрились время для книг выделить? Ладно я, мне как бывшей, одинокой, женщине, такие книжки читать положено.

— Представь себе, что и нам свойственно иногда романтичное настроение, — усмехнулся Треф. — Нашлась минутка. Классикой меня в школе и вузе достаточно напичкали, под завязку. А реальности нам в жизни за глаза хватает. Так что выбор фантастики вполне оправдан.

— Именно, — поддакнул Киви.

— Треф, парни, вы не обижайтесь, но называть меня Эль не слишком ли? Если все удачно сложится, то тех, кто знал, что я изначально была, другой, рядом со мной не останется. И для чего в таком случае давать пищу для разговоров со стороны? Почесать языками у нас любят. И не говорите, что мужики не сплетничают. Еще как! Почище женщин. К тому же, напоминание, кем я была, необходимо в первую очередь мне, и то не уверена, что захочу долго об этом помнить. Но, с другой стороны, на волю меня не отпустят. Побег для меня — дурость несусветная. В пределах планеты меня все равно вычислят. С моими внешними данными скрыть даже в племени тубы-юибы не выйдет — найдут. Так что какая разница, как меня будут звать? Правильно?

Настроение резко поползло вниз.

— Эльта, — усовершенствовал Треф. — Отличное имя.

— Эльта? — протянула я, смакуя. — И что оно значит? Треф, чего замялся, давай просвещай, чем обозвал?

— Сильная снежинка, — не удержался от смешка Киви, подмигнув неожиданно смутившемуся Трефу. Завораживающе видеть здоровенного парня, алеющего щеками. — Эль — снежинка, Тан — сила.

— Вы, ты… серьезно? Снежинка? Сильная? — главное, не заржать. Вот далось ему это Эль! Еще немного, и уши Трефа заполыхают. Умильная картина. Ладно. Какая мне разница, какое имя будет? Не понравится, всегда есть возможность сменить. Главное, чтобы не на очередной порядковый номер или собачью кличку.

— Эх, черноглазик, — подмигнула я Трефу. — Позвольте представиться. Эльта. Существо непонятного происхождения. Очень надеюсь, что без эльфийских заморочек вроде любви к каждому кусту и насекомому. Не хотелось бы замучить вас вусмерть очередными заскоками.

Сказала и осеклась. С чего я решила, что они будут со мной? Никто мне повода так думать не давал. И постоянно вылетает из головы, что я уже не та женщина, и сомневаюсь, что кто-то станет это исправлять. Доктор сдох, а другого ученого такого уровня у них нет. Я на это очень сильно надеюсь, что нет. А то второго маньяка я не переживу. Веду себя слишком беззаботно, словно все плохое осталось позади, а я на курорте. Чуть ли не в семью играть собралась? Неужели доверчивость и наивность даже через унижения и боль не вытравливаются?! Я больше не женщина! Я нечто! Симпатичный, но и близко не «человеческое». И, к тому же, все еще подопытный материал! Тот, кем распоряжаются, как вещью. Не стоит о таком малюсеньком нюансе забывать! Проштамповать очередной номер на виске им раз плюнуть.

Секс и любовь — разные вещи. Мои животные закидоны притормозить все равно не выйдет, я пробовала. Плачевный результат. Несколько ночей сводящего с ума желания, жутких болезненных судорог — и все равно один и тот же итог: секс. Либо мощнейшее снотворное, выпрошенное у охранника, озверевшего от постоянного долбежа в дверь и моих воплей. Как не вспомнить знаменитые «течки» у омег из прочитанных мною книг?! Только им лучше, у них периодичность была, а у меня всегда и постоянно. Терпение и сила воли — мое всё. Как ни противно, но благодарить своего личного маньяка пришлось сразу после того, как он вновь подкрутил что-то в моем организме, приглушив столь яркое желание валить и трахать. И не знаешь, что унизительнее: соитие на стороне с незнакомыми парнями, запустившее весь этот проклятый процесс, или то, что в невменяемом состоянии играешь со взрослыми игрушками, предоставленными твоим охранником, с понимающим смешком свалившим на твою кровать раскрытую коробку. А возможно, само действие, в темноте ванной, под звук душа, холодными каплями льющегося на тебя сверху. Или после… когда ты хочешь завыть, заорать, но сдерживаешься, кромсая то немногое, что осталось от и так разорванной в лохмотья твоей гордости.

И вот сейчас. Мысль о крепкой семейной жизни — усмешка судьбы. Где ее строить?! На лабораторном столе, на который меня могут отправить при малейшем на то желании спонсоров. Тот же генерал и его друг при надобности перешагнут и пойдут дальше. Как там? Ради общего блага? Вот — вот.

На душе муторно. Тело, простите, чуждое, а мозги женские. Ничего, прорвемся. Еще и не такое переживали. Подумаешь, случился в природе еще один инопланетный вид. Я! Все это лирика, и так понятная. Самое поганое другое. Меня буквально тянет к этим двум. Словно они намагничены. А запах… Черт побери, какой от них исходит умопомрачительно потрясающий запах! Так бы сидела и часами вдыхала, и вдыхала… Господа, товарищи, граждане! Дайте мне инструкцию, как совратить натуралов! Конкретно: Трефа и Киви. Эх, были бы они…

— Эльта? Ты чего зависла? — попытался заглянуть мне в глаза Киви.

А, была не была! Я давно не трепетная фиалка, чтобы краснеть при слове «секс».

— Мальчики, а вас не смущает, что я больше не нормальная девочка? Продолжение банкета будет, или не стоит губу раскатывать?

— Мы с радостью, — выдали парни в один голос и, переглянувшись между собой, расхохотались. Я даже растерялась на пару секунд, не ожидая подобного ответа.

Мельком бросила взгляд по столовой. Некоторые явно слышали наш разговор, другие совершенно не обращали внимания на наш стол, продолжая либо есть, либо общаться со своей группой. Но, судя по покрасневшему, как девственник после непристойного предложения, рыжему смельчаку, буквально десяток минут назад храбро поглаживавшему мои уши, он нас услышал. И перешептываний по углам избежать не удастся. Интересно, Хвар продолжит плеваться ядом в мою сторону или ограничится попыткой убить при удачном стечении обстоятельств?

— Мы всем всё сообщили о наших интимных предпочтениях, а теперь не пора ли проверить моего пса? — эх, пора переводить тему, а то фантазия у меня бурная, а стеснения практически ноль.

— Как скажешь, Эль, — расплылся в улыбке Треф, легонько подув мне на ухо, чем заставил его вздрогнуть.

О… судя по хищным взглядам обоих, меня ждет потрясающе страстная ночь. Если никто не дернет никого из нас на очередное задание или опыты. Тьфу-тьфу-тьфу… не сглазить бы. Ух я и оторвусь! Свезло, так свезло! Моя вы прелесть.

— Мне начинает здесь нравиться. Лишний раз напомнить не помешает? Таких, как Хвар, везде хватает. И они в большинстве.

— Особо крупных проблем быть не должно, — нахмурился Киви. — Треф, закругляйся. Проводим Эльту до её комнаты.

— Собака, — напомнила я.

— Хорошо. Сначала к собаке, потом в комнату, — нет, мне определенно нравится развитие сюжета и этот голодный многообещающий взгляд Киви. Ой, и дурные гормоны во мне. Бунтующие. Фу! Нельзя! Место! Всему свое время.

Ненормально… Ненормальна моя реакция на них. Неужели доктор специально подбирал их для меня? Хотел детей, но изменил тело? Для новых опытов?! Пусть подавится своими секретами! Спасибо тем, кто отправил эту тварь на тот свет! И провидению, что детей теперь у меня быть не может! Их «идеальное» существо скопытится, когда придет время, не дав продолжения.

Э, нет. Что-то тут не так. Не стал бы доктор настолько необдуманно поступать. Или все же в его понимании подобное тело совершеннее женского? То, что оно не земного происхождения, определённо важно. Вернее Земного, только с «подкрученными» настройками на чужую волну. Не это ли увеличивает шанс для пересечение порога в другой мир? Я запуталась. Какая теперь разница! Живу, пока живется, а все эти «почему, за что и для чего» оставлю остальным. Одни вопросы, а ответы получить теперь не у кого.

Коридоры петляли. На нашу троицу постоянно косились. Все же не все воспринимают нормально прогуливающегося «эльфа». Судя по примагничивавшимся к моим ушам взглядам, фэнтези на этой базе читать любит не только команда Грифа.

Ответвление коридора, в очередной раз вильнув, уперлось в высокие ворота ангара. Двое довольно массивных бойцов совсем не юного возраста, было, вытянулись во фрунт, но, увидев, кто именно к ним направился, облегченно выдохнули, приваливаясь спинами к стене и вытягивая из одной пачки по сигаретке. Молча и неспешно покуривая, пристально рассматривали мою персону.

— Шило и Бур. Опять? — с усталым отеческим вздохом протянул Киви.

— Как всегда. Нецензурный посыл вышестоящего начальства, — пробасила с усмешкой двухсоткилограммовая туша сплошных мышц, с наслаждением выпуская кольцами дым.

— А вы за монстром? — кивнув себе за спину, поинтересовалась практически точная копия своего друга, проходясь своими маленькими поросячьими глазками по моему телу, чуть ли не вопя о своем желании валить и трахать. — Сухарь предупреждал, что за этим придут. Я, конечно, не трус, но такую дуру хрен бы выпустил гулять без взвода автоматчиков.

— А Сухарь — это у нас кто? — шепнула я Трефу.

— Генерал Мурхатов.

— Рискнете зайти? — почесав макушку, спросил первый бугай, отвлекаясь от своего занятия. — Наше дело маленькое. Приказано — пропустить владельца мутанта, значит, пропустим. Сказано, не препятствовать, если он, — добавил, хмуро уставившись на меня, — решит забрать его к себе в жилой сектор. Значит, не будем. Но вы нас заранее предупредите, чтобы мы свалить успели.

— Бур, ты серьезно? — кажется, и Треф, и Киви очень удивлены. Не знаю, что это за бойцы, но то, что эти два здоровяка поеживаются и просят дать форы, меня начинает нервировать. Что же за чудовище сделал из пса Вирцег?! Чтобы этого ублюдка на том свете черти всей толпой драли!

— А ты зайди, глянь, — напряженно предложил второй, как поняла, Шило. Отодвинувшись в стороны, бойцы слаженно взялись за створки и потянули их на себя.

Первым в нос шибануло волной запаха мокрой псины и крови. Потом буквально оглушили злобный рык и глухие удары, словно чем-то крупным долбят в стену, стараясь пробить в ней дыру.

— А голосок милейший, — хрипло выдал Треф, шумно сглотнув.

Я оглушительно чихнула. Стало немного легче дышать.

Бур дернул рубильник на стене. Вспыхнувший в ангаре свет и представшая пред глазами картинка заставили всех напрячься и невольно сделать шаг назад.

Громадная клетка из стальных прутьев толщиной в три моих пальца, успевших значительно выгнуться под ударами заключенного в нее существа. Мощный черный, как ночь, гигантский пес, прекратив наскакивать на стену узилища, с утробным рычанием уставился на нас своими огромными, величиной с кофейное блюдце, желтыми глазищами хищника, изредка оскаливая белоснежные клыки с капающей с них слюной и кровью.

— Ну как, есть желание забрать это с собой? — совсем не весело усмехнулся Шило.

Треф и Киви уставились на меня. А я откуда знаю, что мне с этим богатством делать?! Когда я последний раз видела этого пса, он был обыкновенной немецкой овчаркой, а не телёнком-переростком! Будь ты проклят, Вирцег! Изуродовал собаку, тварина!

Пес, переведя взгляд на меня, шумно потянул воздух носом и, вдруг скуленув, завилял хвостом.

— Узнал, — не веря самой себе, выдохнула я, смело делая шаг вперед.

Странно, но я в это мгновение совершенно перестала бояться. Мне стало его жаль. Несчастное, преданное не раз людьми, существо, все еще радующееся появлению такой бездушной твари, как я, одной из представителей тех, кто над ним издевался. А он все еще верит. Мне… людям… Или нет? Только мне?

— Эльта! — рванувшего было ко мне Трефа тормознул Киви, мгновенно отреагировав на предупреждающее рычание моего пса.

— Красавец, — я невольно залюбовалась идеальными пропорциями сильного тела. Мощная грудь, сильная спина и массивные лапищи с десятисантиметровым маникюром. Совершенство! Но направленное гениальным, но сумасшедшим ученым на одну задачу — на убийство всего живого. Подойдя ближе, я восхищенно присвистнула. В холке пес мне по грудь. Голова практически на одном уровне с моей, а я росточком не маленьким. Желтые глаза словно смотрят прямиком в душу.

— И куда же ты так вымахал, парень? Предлагаешь мне седлом обзавестись? Будешь катать? — просунув руку между прутьями решетки, игриво потрепала за ушами блаженно зажмурившегося от нехитрой ласки пса. Шершавый язык прошелся вдоль всей ладони, изрядно его обслюнявив. — Не повезло нам с тобой, дружок. Два уродца среди людей. Не примут они нас, понимаешь?

Бархатистый нос ткнулся между прутьями, и язык прошелся по моему лицу. А здоровенная лапища попыталась поймать меня и притянуть поближе.

— Эй, не балуй! Фу! Штаны порвешь, дурында! — здоровенный монстр, пугающе опасный, с добрыми, по-собачьи преданными глазами. Милашка.

— Девка, ну, ты даешь, — с восхищением выпалил кто-то из охранников.

— Брр, прекрати! Я вся, ай, в слюнях! Фу! Я сказала! — и здесь камеры напичкали, уроды.

Пес, жалобно взглянув на меня, плюхнулся на задницу, смешно высунув язык и навострив уши.

— Эльта, ты его совсем не боишься? — спросил рискнувший было сделать пару шагов ко мне Киви. Пес предупреждающе прижал уши и тихо рыкнул, но стоило парню остановиться, как опять завилял мне хвостом, смешно раскрыв пасть и высунув язык.

— Защитник ты мой, — погладив между ушей этого теленка, я задумалась. А куда, собственно, его девать? Он у меня даже в комнате не поместится. Если только спать друг на дружке, и то не вариант. Но и оставить его здесь, в клетке, если есть возможность забрать, совесть не позволит. Интересно, с каким умыслом генерал дал добро на поселение такого монстра в жилом секторе? Или думал, что собака меня разорвет на месте?

— Какой же ты вымахал громадный. Не знаю, что с тобой и делать, дружок. Вдвоем в моем скворечнике мы не поместимся.

— Ты серьезно решила забрать это с собой?

А, кажется, это у Шила речь прорезалась.

— Да.

— В таком случае, удачной вам прогулки. Мы ушли. Идем, Бур.

Еле слышный шорох, и парней как ветром сдуло.

— Эм… Эль, ты не хочешь еще раз подумать, прежде чем тащить этого динозавра в жилой сектор?

— Треф прав. Эльта, если твой, хм, пес начнет кидаться на людей, его быстро пристрелят и нам сверху добавят. Мы-то ладно, отправят куда-нибудь, где погорячее, есть шанс вернуться. А тебя могут и на цепь посадить. Сама понимаешь, по бумагам ты все еще подопытный образец.

— Спасибо, Киви, я в курсе. Но Халк пойдет со мной.

— Халк? Кхм. В общем-то, похож, разве что не зеленый, — нервно хмыкнул Треф.

Словно понимая, что речь идет о нем, пес, поскуливая, прижался к моей руке, вновь лизнув ладонь. Я и сама немного сомневалась в том, что успею вовремя остановить собаку, если вдруг он решит на ком-то отыграться. И все же. Ну, не могу я оставить его в этой чертовой клетке!

— Эльта, это плохая идея. Оставь его здесь.

Пес отреагировал на слова Киви, глухо зарычав. Разумный? Нет, это вряд ли. Я, конечно, за последнее время могу поверить во что угодно, но интеллект человеческого уровня у собаки — это все же перебор.

— Халк, прекращай рычать почем зря, — в воспитательных целях дернула за ухо ворчуна. — Запомни. Этих двоих не обижать. Они мои. Понял? И вообще, если хочешь кого-нибудь сожрать, делай это без шума, быстро и тихо. Но всегда с моего разрешения. Понял?

— Эльта, может, ты не станешь подкидывать такие забавно смертельные идеи своему монстру, а? — хрипло прошептал Киви. — А то я нервничать начинаю.

— И не он один, — согласился с другом Треф.

— Халк, да-да, это теперь твое имя. Привыкай, — с удовольствием потрепала за ушами разомлевшего зверя. — У меня, кстати, тоже имя новое. Я больше не тридцать первая, а Эльта. Симпатичное имечко, правда? Будешь хорошим мальчиком, я тебя буду любить, холить и лелеять. Сахарных косточек постараюсь выпросить на кухне. Не станешь слушаться, обижусь.

Пес вновь виновато прижал уши и лизнул руку. Затем странно дернулся и, протяжно проскулив, уменьшился.

— Это все видели, или только у меня такая хрень перед глазами происходит? — не веря в реальность случившегося, тихо прошептал Треф.

— Если это и глюк, то он коллективный и качественный! — присвистнул Киви, подходя ко мне вплотную, но все еще держась на почтительном расстоянии от клетки.

А я так и замерла с протянутой рукой, не донеся ее до носа пса.

Вернув себе привычный вид довольно крупного кобеля овчарки, Халк, радостно виляя хвостом, сел ближе ко мне, перестав злобно реагировать на парней.

— А ты полон сюрпризов, — очнулась я. — Ну, что, будем выбираться и пойдем в новый дом? Ты сейчас, конечно, поместиться в комнатушке сумеешь, но места там мало. Кстати, если хочешь чего-то эдакого, писай здесь. В комнате свинячить не дам. Понял? Дурень ты мохнатый, ну, чего хвостом ураган наводишь? Прекращай вилять, зашибешь кого-нибудь по дороге. Треф, как нам его вытащить?

— Ты точно уверена, что генерал разрешил забирать твоего монстра из клетки и свободно водить по жилому сектору, полному людей? — уточнил Киви.

Не говорить же мне о том, что генерал рассчитывал совершенно на другой исход моей встречи с собакой.

— Охрана уже смылась. Так мы выдвигаться собираемся или как?

— Все покалеченные будут на твоей совести, — предупредил Киви, направившись к замку на клетке. — Ну и почерк у Шила, как курица лапой. Шесть или пять? Ладно, пусть будет… Оп, открыто.

— Эль, нам лучше отойти подальше или держаться рядом?

— Пса поведу справа, вы идите на полшага позади меня, слева. Так я, в случае чего, успею среагировать.

Пока мы добрались до моей комнаты, половина сектора перешарахалась по углам. С чего бы? Или земля слухами полнится? Шило с Буром постарались? И это военная элита? Смех один.

Халк чинно шел рядом, с истинно аристократическим высокомерием игнорируя суетящихся при его появлении людишек. Треф с Киви, заметно нервничая, замерли памятниками самим себе, позволяя Халку себя обнюхать, и только когда он, чихнув, отошел от них, с облегчением выдохнули. Я их понимаю, такого монстра лучше не провоцировать. В случае проблем сразу такую махину не остановишь. А если он еще и трансформируется в боевую форму, тогда капец ёжикам.

Наконец, добравшись до своей комнаты, открыла перед псом дверь.

— Проходи. Располагайся. Не туда! Эй, мамонт, а ну слезь с кровати. Она моя. Фу, сказала!

Пес покладисто спрыгнул на пол и улегся, демонстративно растянувшись во весь рост, лапами исчезая под кроватью. Хитро глянув на нас и убедившись, что подступы к кровати он перекрыл полностью, прикрыл глаза.

— Вот же паразит, — усмехнулась я, разворачивая парней в коридор. — Надеюсь, он не голоден.

— Эльта, может, все же ошейник?

— Нет! — резко отбрила я и, спохватившись, что окрысилась без видимой причины, пояснила. — Треф, я понимаю, что ты опасаешься Халка, но никаких ошейников. Сама, да твою же! Достали со своей дрессурой! Он, она! Сколько можно?! — подавив вспышку раздражения, глубоко вздохнула. — Я достаточно носила ошейник, чтобы возненавидеть это устройство до конца своих дней. Не могу я и его зажимать в эти рамки. Понимаю, животное. Но не могу. К тому же я не удивлюсь, если у вашего генерала найдется такая же управляющая коробчонка от капсулы пса, как и от моей. Доктор Вирцег — предусмотрительный гад. Был.

— Эльта, ты… мы…

— Киви, ты меня умиляешь, — расслабилась я. — Ты умеешь смущаться? Бравый воин растерял все слова?

— Эль, тормози. Ты должна понимать, нам сложно.

— Извини. Да понимаю я все, мужики. Честно, не знаю, что бы я делала, если бы оказалась на вашем месте. Не грузитесь вы так. Я же не настаиваю на близких отношениях. Тянет, конечно. Запах у вас обалденный, крышу сносит. Есть такое. Но в целом я еще сама в себе не разобралась. Вон, как у собаки Павлова уже рефлекс выработался. Дрессированная я. Давайте так. Живем, пока живется. Разучилась я завтрашним днем жить. Меня сейчас больше волнует, куда этого мамонта на прогулку выводить и чем кормить?

— Эль?..

— Не сегодня, мальчики. Потрясений и так достаточно. Выспаться надо перед грандиозным разносом меня вашим начальством.

— Лаборатория уничтожена, — нахмурился Киви. — Персонал уничтожен. Тебя…

— Я экспериментальный образец номер тридцать один, — припечатала я. — Вы же не первый год в этом дерьме варитесь, должны понимать. Вбухав в мою подопытную тушку немалое количество денег, никто не позволит жить такой, как я, как мне хочется. Я материал. Не более. И вся эта показная свобода заканчивается вот здесь, — ткнула я в свою голову, — и здесь, — постучала пальцем рядом с ключицей, намекая на контролер. — У меня выбора нет.

— Эль, — начал Треф и, не найдя подходящих слов, отвел взгляд в сторону.

— Завтра тяжелый день. И не стоит устраивать кино для козла, что целый день на кнопки давит, — парни сникли. Из столовой мы выходили совершенно с другими планами. Ай, пошло оно все! — Это мне на сладкое.

И, не давая опомниться, страстно поцеловала сначала черноглазого Трефа, а следом продегустировала и смуглянку. И, пока они не решили продолжить (и я с ними заодно), метнулась в свою комнату, закрывая дверь прямо перед носом парней, и, приваливаясь спиной к двери, съехала по ней вниз.

— Что же за жизнь-то такая, собачья? — Халк вопросительно приподнял голову. — Спи, это я о себе.

Кое-как протиснувшись между тушей пса и стеной, добралась до кровати и, рухнув на нее, моментально заснула.

Утро началось с умывания…

— Халк! Фу! А, чтоб тебя! Прекрати лизать! Хватит меня слюнявить! — вскочив, с омерзением утерла лицо пододеяльником. — Ты хотя бы знаешь, что здесь общие душевые? Хотя. Чего это я? И все равно, ты зачем меня разбудил?

Пес забавно тряхнул головой и чихнул, плюхаясь на зад.

— Не поняла? — смотря на эту нахальную морду, протянула я. — Это намек, что мне не помешало бы принять душ? Или тебя выгулять надо и покормить?

Пес радостно завилял хвостом, при этом откинув к двери мою неудачно попавшуюся под хвост обувь.

— Тогда делаем так. Если нас никто не остановит, идем в душевую, потом в столовую, и, если разрешат, выведу тебя на улицу прогуляться. В крайнем случае, отведу обратно к клетке. Делай там все свои дела. Согласен?

До душевой мы дошли на удивление быстро. Без приключений, но под конвоем из трех бойцов, правда, державшихся от нас на приличном расстоянии. Пока я полоскалась, Халк охранял вход. Конвой в саму душевую не полез, предпочитая оставаться в коридоре. Да и пес их предупредил порыкиванием. Так что душ я принимала в самых комфортных условиях из возможных.

Расслабленно нежась под теплыми струями, тщательно промыла волосы. Жестковаты, но этого и следовало ожидать, моя голову жидким мылом, а не шампунем. Где изыскивать последнее для своих нужд, я пока не в курсе, а у парней попросить не додумалась. Самое сложное оказалось разодрать спутавшиеся волосы на три пряди, чтобы заплести путную косу. Вышло не очень, но все же лучше, чем с распущенными. Тщательно отжала свою гриву, перекинув косу за спину, шустро оделась и в сопровождении Халка и держащегося на почтительном от нас расстоянии вооруженного конвоя, насвистывая незатейливый мотивчик детской песенки про елочку, пошлепала в столовую. Притормозив на пороге, с наслаждением втянула носом аппетитные ароматы и, услышав журчание голодного желудка Халка, поспешила к стойке.

Повар, дородный немолодой мужчина с густыми черными усищами, в белом колпаке и заляпанном при готовке фартуке, испуганно икнув, все же нашел для просунувшегося за стойку лобастой башкой пса увесистый кусок мяса. Халк его умял в два глотка, я даже не успела набрать на поднос еды для себя. Он же, преданно уставившись на потеющего повара, кажется, уходить не собирался. Мужик нервно хихикнул и, осторожно выудив из-за прилавка таз со свиной ляжкой, с опаской пододвинул его в сторону невозмутимо наблюдающего за происходящим Халка.

Пришлось сначала оттаранить этот таз к выбранному столу и только после вернуться за своим подносом. Конвой расположился за соседним столом, оголив вокруг нас пространство и не выпуская нас из вида. Привычка не обращать никакого внимания на окружение, когда ешь, сейчас пригодилась, как никогда. А вот то, что вокруг меня создали зону отчуждения, нервирует. Не знаешь, чего ждать в дальнейшем. И где Киви с Трефом? Очень надеюсь, что с ними все в порядке, и ничего страшнее взыскания или карцера им не светит. Не думаю, что моя выходка с собакой им не аукнулась.

Я старалась есть медленно, но никто из группы Грифа так и не объявился.

— Тридцать первая, — я поморщилась. Неприятно слышать свой номер. Он за столько лет вызывает только злость. Я, лениво отодвинув пустую тарелку, развернулась и присвистнула. Охрану нам выделили внушительную. Одиннадцать бойцов в полной боевой экипировке. И судя по глазам, ни один из них не станет задумываться, пальнуть или нет, в случае приказа. — Приказ генерала Мурхатова доставить тебя во второй сектор. Встать. В случае сопротивления, приказано действовать жестко.

— По мне видно, что я сопротивляюсь? — всегда презирала выскочек, таких, как этот молодой офицеришка. Такие шакалята готовы на что угодно, лишь бы получить звездочку на погоны и похвалу вышестоящего. Мать родную продаст ради повышения по службе.

— Халк, ко мне. — Пес тут же бросил мусолить кость, усаживаясь рядом со мной.

— Приказано надеть это на собаку, — пришлось забирать из подрагивающих рук собачий намордник. — В случае отказа разрешено применить снотворное. В крайнем случае — открывать огонь на поражение.

— Долго зубрил? — с презрением посмотрев на это насекомое, расстегнула намордник. Пес глухо рыкнул.

— Знаю, мальчик, неприятная вещь. Но надо.

Халк беспрекословно подчинился, даже склонил слегка голову, чтобы мне удобнее было застегнуть ремни.

— Ведите

И снова коридоры, развилки и бесчисленные двери. Почему в этот раз не воспользовались транспортом, остаётся загадкой, но топать пришлось не меньше получаса. Я не в обиде, зато мне удалось многое запомнить, а то мало ли, как судьба сложится. Подыхать здесь не собираюсь, и, если все эти рассказы о переходе в другой мир окажутся только сказками, пожить на свободе — пусть и до тех пор, пока не вычислят — все же лучше, чем стать кормом для червей или очередным подопытным кроликом. Хватит, этой хрени наелась досыта. Второго Вирцега я не выдержу, сломаюсь.

Сектор, куда нас привели, оказался забит людьми, как муравейник муравьями. Все что-то перетаскивали, ремонтировали, мерцали всполохи сварки. Шумно, много народа и плохо пахнет.

Мы с Халком на пару громко чихнули. В голове прояснилось, но в нос вновь ударили тысячи запахов, еле удалось сдержать мучительный стон. Как же мерзко, оказывается, воняет наша цивилизация…

— Привели? — вынырнув из-за машины, как черт из табакерки, нарисовался генерал. — Отведите это к остальным. Собаку в клетку.

Халк злобно оскалился, после знакомого слова резко прибавив в росте и ширине. Намордник, разорвавшись, свалился прямо ему под лапу. Генерал побледнел, а конвойные вскинули дула автоматов.

— Спокойно! Никто никого не тронет, — тормознула я всех. — Не надо Халка в клетку, он тихонечко постоит возле меня и никого не будет беспокоить.

— Ты смотри-ка, не набрасывается, — совершенно не обращая внимания на скалящегося пса и перепуганных людей, подошел к генералу руководитель проекта, все тот же Валентин Валерьевич. — Оставь собаку в покое, Глеб. Он до этого вел себя хорошо, вот пусть так и остается.

— Но…

— Глеб, — жестко надавил Валентин Валерьевич.

— Как скажешь, — прошипев практически по-змеиному, зло сверкнув на меня глазами, согласился генерал. — Отвести к остальным. При малейшем намеке на опасность со стороны собаки — пса пристрелить.

И, развернувшись на пятках, быстро ушел, провожаемый мягкой улыбкой своего друга.

Что-то тут нечисто. Что-то мне не договаривает этот «добрейшей души» человек. Чтобы и его черти в аду драли на пару с доктором!

Мы прошли в тщательно охраняемое помещение. Здесь суеты было гораздо меньше. Прямо перед нами возвышалось овальное кольцо, полностью укутанное в бесконечные километры проводов. Какая-то странная аппаратура громоздилась метрах в десяти от кольца, и люди в белых халатах, усердно работающие за компьютерами, спокойствия не добавляли. Халк не менее напряжённо, чем я, рассматривал обстановку, не отходя от меня ни на шаг.

Но сильнее всего долбануло по мозгам, когда я заметила группу людей, стоящих в углу ангара, вокруг которых суетились медики. Этих тварей я различу и с закрытыми глазами. Засвербело от дурного предчувствия в груди: зацепила не сама сценка медицинской проверки, а различающиеся по цветам халаты моего прежнего места обитания, лысые головы и яркие номера на висках. Как два разных мира, я и эти несчастные. И ведь скажи им, что разница между мной и ими лишь в отсутствии номера и наличии на мне нормальной одежды. А так я — такой же подопытный материал, как и они.

— Как же паршиво, — чтобы окончательно не расклеиться, потрепала по голове Халка и, стараясь не паниковать, спокойно дошла до указанного мне места. В ту же группу, в самый ее конец.

— Не надо. Она проверку уже проходила, — вальяжно махнув рукой и остановив ринувшегося ко мне медика, сообщил генерал. Гончие… Вот кто такие ученые медики. Мерзость, ставшая охочей до открытий, презревшая все нормы морали и человечности, это местные эскулапы. Ненавижу!

— Номер, — передо мной остановился пожилой сухопарый врач с блокнотом и ручкой. Абсолютно лишённый эмоциональный окраски голос, как и взгляд медика, заставил меня испуганно скулить внутри, с титаническим трудом стараясь не отшатнуться от него. Не стоит им показывать свой страх, они это любят особо посмаковать.

— Тридцать первый.

— Есть в списке. Следующий. Номер?

Рядом оказался мужчина лет сорока с красной цифрой пятнадцать на виске. Следующий был тоже с красной тройкой, чуть помладше. Молодая девушка с нервно подрагивающими плечами, скукожившаяся, словно она жутко мерзнет, красовалась с зеленой двадцаткой.

Сделав полшага вперед, чтобы увидеть остальных, заметил знакомое лицо. Тринадцатый из моей группы. Неужели выжил? Молодец. Кто там еще? О, и двадцать третий, и двадцать первый. Близнецы тоже в порядке. Правда, с ними я не общалась раньше, так, мельком видела. У нас время кормления не совпадало. Ладно, а это еще кто? Ребенок?! Смуглый. Лет десяти максимум, с жирной, уродливой на детском лице синей четверкой. Не понятно, девочка или мальчик. Разве это важно?! Ребенок! Подопытный ребенок!

— Зачем вам ребенок? — еле сдерживаясь, чтобы не сорваться и не погубить всех. Голос практически не слушается. Внутри черти что. Ну не могу я спокойно смотреть, когда издеваются над детьми.

— Он не человек, — невозмутимо пожал плечами Валентин Валерьевич. — У каждого свое предназначение.

— По-вашему, опыты над детьми нормальны? — только бы не сорваться, только бы не сорваться… — И что же, он тоже будет проходить портал?

— Как и все.

— Он тоже преступник? Или мне послышалось, что эксперименты проводят над такими?

— Он собственность нашей компании, — без каких либо сожалений ответил этот нелюдь. Откуда?! Откуда появляются подобные моральные уроды и почему они живут?!

— Ясно, — больше ни слова, иначе не сдержусь. Хватит. Дети, они же чистые, доверчивые, нежные и такие ранимые. Как так можно?! Нет. Для меня это осквернение самого ценного и святого, что есть в человеческой жизни. Дети неприкосновенны. Ради чего жить, если можно убить детскую любовь и доверчивость?!

— Не делай глупостей, тридцать первая, — недовольно поджав губы, жестко предупредил меня, как оказывается, главный надсмотрщик в этой клоаке. — Еще неизвестно, выживешь ли ты сама.

Отвечать я не стала. С этой тварью мне разговаривать больше не о чем. Напоследок я со всей скручивающей узел внутри злостью глянула на ублюдка, отчего тот, мгновенно побледнев, испуганно отскочил в сторону, судорожно метнувшись рукой в карман. Пульт ищешь? Скотина. Презрительно скривившись, начихав на окрики медиков и конвойных, подошла к ребенку, присев перед ним. Хочу увидеть глаза. Глаза не умеют врать.

Кукольное личико, слегка заостренные кончики ушей — не так, как у меня, а просто самый верх раковины. И двигаться, как мои лопухи, они вряд ли умеют. И бархатистой шерстки на них тоже нет. Прямой ровный носик, густые черные ресницы, идеальный изгиб бровей и опущенные долу глаза. Эдакий миленький кукленок.

— Привет, — не знаю, как он отреагирует на мою вольность: мы, подопытные, не любим чужих прикосновений, но так хочется передать ему свое тепло. Показать, что я в силу своих возможностей постараюсь его уберечь. При этом прекрасно понимаю: ребенок, выращенный в лаборатории, хлебнул немало, и сомневаюсь, что он знает хотя бы слово «любовь», не говоря о чувстве. Куда, мать его, катится мир?! Мир, в котором так издеваются над детьми?! Мерзость!

— Давай знакомиться, — легонько дотронулся пальцами до его руки, приподняв и положив его ладошку на свою ладонь. Не считая ушек, маленькие острые перламутровые коготки красовались вместо нормальных человеческих ногтей. — Меня зовут Эльта. Для друзей. Остальные называют тридцать первой.

Ребенок заинтересованно приподнял голову, но глаза оставались практически закрытыми. Боится их показать?

— Посмотри на меня, я тоже не совсем человек. Уже, — склонившись к миниатюрному ушку, тихонечко шепнула: — Не бойся. Моих глаз тоже многие не выносят. А мне они последнее время стали нравиться.

Ребенок резко распахнул глаза, а я еле сдержалась, чтобы не отпрянуть. Вот же твари, что сотворили, а?! Весь белок нормального человеческого глаза был абсолютно черен. И в центре этой угольной тьмы — алый зрачок. Круглый, в отличие от моего треугольного.

— Глаза… — очень тихо, с хрипом произнес ребенок, внимательно рассматривая мои глаза, — красивые… зеленые…

— Пить хочешь? — сразу вспомнилось, как жутко мне хотелось воды после очередных опытов, а горло буквально резало от сушняка. Он кивнул, вновь уставившись взглядом в пол. Видимо, привычка.

— Эй, живодеры, дайте воды.

— Перебьешься, — огрызнулся один из эскулапов, складывая свой чемоданчик и собираясь отправиться следом за окончившими наше обследование коллегами.

— Не мне. Ребенку, козлина.

— Перебьётся, — мстительно сверкнув глазами из-под очков, ушел.

— Скотина, — бросив взгляд в сторону, заметил конвойного. — Эй, парень, будь хотя бы ты человеком в этом гадюшнике, принеси воды ребенку. Не можешь сам, попроси кого-нибудь.

Надо же, хоть один человеком оказался.

— Сейчас принесут, — тихонько сжала пальчики, все еще доверчиво лежащие в моей руке.

— Нарываться бессмысленно, — мужской голос вырвал меня из разглядывания малыша. Тринадцатый? — Почему ты с нами? Одежда. Волосы. Собака.

— Бонусы, как самому перспективному материалу, не более.

— Тринадцатый, ты уверен, что она наша? — нахмурился один из близнецов, умудряясь шептать так тихо, что услышать их слова способны только мы, изменённые.

— Тридцать первая, я помню её, мельком видел пару раз, — кивнул его брат. — Только раньше он была иной.

— Оу! — присвистнул двадцать третий. — Как тебя…

Ребенок тоже заинтересованно вскинул взгляд на меня.

— Да, малыш, изначально я была… Ай! Проклятый датчик, дрессирует. Был нормальной человеческой женщиной. Сейчас на меня посмотришь и не скажешь, что такое возможно, да?

— Было… очень больно? — с сочувствием прошептал ребенок, а у меня от его вопроса сердце сжалось. Боль… Это измеритель нашей жизни в лаборатории.

— Да, — такого короткого ответа достаточно каждому из номеров. Мы знаем, что значит простое «да».

— Что нас ждет дальше? — робко спросила девушка «зеленый двадцатый».

— Мы все умрем, — совершенно спокойно выдал ребенок, вышибая мозг своим ответом.

— Но побарахтаться надо, — горько ухмыльнулся тринадцатый.

— Начинается, — нервно дернулся номер третий, отступая чуть в сторону за наши спины.

Пожилой докторишка с привычным холодно-равнодушным взглядом патологоанатома, уткнувшись в записи, что-то отметил себе и кивнул троим мордоворотам-медбратьям.

— Со мной идут номера пятнадцать и три.

Рядом облегченно выдохнула двадцатая.

— Доктор Арвалев, незачем водить их по одному, — с пакостно-довольной улыбочкой нарисовался генерал. — Забирайте всех и сразу. Легче будет ловить.

— Пожалуй, — согласился доктор и, кивнув в сторону нашего конвоя и медбратьев, пошел вперед. Мы потянулись следом.

— Всем, не имеющим допуск уровня Си, покинуть красный сектор! В целях безопасности всем, не имеющим допуск уровня Си, покинуть красный сектор! — зачастил громкоговоритель. Судя по спешно исчезающим за воротами ангара людям, мы в красном секторе. Атмосфера изменилась моментально. Напряжённость и ожидание.

— Номера пятнадцать и три со мной, остальных в клетку, — отдал распоряжение все тот же доктор. — Глеб Сергеевич, как вы разрешили свободно разгуливать мутировавшей твари по жилому сектору? Без ошейника…

Генерал, излучая самодовольство, вытащил из кармана такое же контролирующее устройство, как и мое, показав его недовольному докторишке.

— А… в таком случае я больше не стану отвлекаться. Номеров на подготовку. Лилия Семёновна, они ваши.

Обоих подопытных, взяв под руки, утащили медбратья в сторону худющей женщины в белоснежном, как и многие здесь, халате и с отвратительной прической — реденький рыжий пучок, забранный на самую макушку.

Нас же повели в другую сторону, и я с удивлением опознал клетку, в которой сидел Халк. Погнутые им прутья попытались выправить, но не слишком в этом преуспели. Так что горбыль на одном боку клетки так и остался. Халк недовольно заворчал.

— Тише, тише, я с тобой.

— Это его клетка? — подал голос ребенок.

— Видишь, прутья изогнуты, это Халк бушевал.

— А моя была меньше, — словно говоря о погоде, продолжил малыш. — Но прутья такие же. Я не смог их погнуть.

Проклятье! С трудом успокаивая себя и пытаясь не дать вылезти ни клыкам, ни когтям, так и норовившим выдвинуться на всю длину, прикрыла глаза. Не сейчас. Не время.

— Сесть

Пол клетки оказался на удивление чистым и теплым. Мы расселись, я же посадила ребёнка рядом с собой, с другой стороны лег пес. Почувствовав странную волну вибрации и холодок, прошедшийся по венам, я оторвалась от разглядывания охраны и перевела взгляд на покрытое водной гладью кольцо. Именно от него шли эти неприятные ощущения. Ребенок также недовольно поёжился, а Халк прикрыл лапой нос. Остальные в нашей группе внешне никак не отреагировали на появление портала.

Что говорили у самого кольца, слышно не было, но что делали, видно было неплохо.

Медичка что-то вколола в руку одному из номеров и отошла в сторону, передав его двум бойцам. Они довели его практически до кольца. Следующие метры мужчина прошел сам. Замерев на секунду перед самим порталом, решительно шагнул в него…. И по ангару разнесся чудовищный, полный боли вопль. И через несколько секунд он оборвался.

Судя по недовольному движению головы и взмаху руки доктора в сторону следующего номера, эксперимент не удался, но продолжается.

Истерические вопли и попытка побега следующего подопытного были пресечены быстро. Похватав за руки и за ноги, солдаты подтащили его к медичке, и после, раскачав, банально закинули в портал.

Крика мы не слышали, но, судя по зло выругавшемуся доктору, и этот не выжил.

Я не успела порадоваться, что мы не видим всего происходящего, как генерал, позвав одного из конвойных, отдал какой-то приказ, и нашу клетушку подвезли практически к самому кольцу, поставив так, чтобы мы видели и слышали все до мельчайших подробностей.

По ту сторону портала была видна зелень травы, каменные валуны и пара кривых деревьев очень даже земного вида. Но весь вид скрывала мутно-молочная пелена.

— Давайте еще одного, и сделаем передышку, — устало потерев переносицу, предложил доктор и, взглянув на списки, добавил. — Четвертый номер!

— Нет! — вырвалось у меня, а ребенок вцепился в мою руку, как в спасательный круг, и отчаянно замотал головой. — Это же ребенок! Вы все с ума посходили?!

Генерал, словно этого и ждал, с радостной улыбкой махнул рукой охране, мол, забирайте ребенка.

— Халк, охранять, — прорычала я, вставая и готовясь дорого продать наши жизни. Пес начал изменяться.

Генерал хмыкнул и, подозвав еще одного конвойного, забрал у него ружье. И демонстративно вставил шприц со снотворным, прицеливаясь в собаку.

— Не сметь! — рявкнул доктор, отбирая у генерала ружье. — Вы мне весь эксперимент запороть хотите?! Никаких побочных препаратов! Берите девушку, и быстро! Портал не вечен!

Девушка пошла сама. Сомнамбулой. Безропотно подставила руку под укол медичке и так же спокойно вошла в портал. Удивительно, но пелена пропустила ее. Вспыхнувшая радость рухнула, не до конца сформировавшись. Девушка буквально расплылась на глазах слизью.

Портал гаснет. Холодок в венах растворяется.

Насколько отвратителен этот мир, когда, убив людей, убийцы спокойно рассаживаются по своим местам, доставая принесенную с собой пищу, и начинают, шумно переговариваясь, обедать.

Нас не кормят. Видимо, в целях эксперимента смертники должны быть голодны.

— И кого вы выберете следующим? — у клетки появились докторишка и генерал. И, судя по довольству последнего, ничего хорошего нас не ждет. Впрочем, нас и так ни черта радостного не ожидает! Дорога всего одна — в портал.

Перед вновь работающим порталом опять стояли подопытные. Близнецы. В этот раз пейзаж был иным. Горные массивы, и ни единого зеленого пятна, только серый песок, перемещающийся с места на место от сильных порывов ветра. Вколов одному из близнецов очередной препарат, указали на портал. Парень на долю секунды прижался к своему брату, с щемящей нежностью переплетя пальцы всего на пару секунд, отпрянув, уверенно пошел к порталу.

Он пересек пелену. Было видно, как он глубоко вдохнул. Развернулся, улыбнувшись, помахал рукой брату и вдруг упал. Никто не ожидал ни подобного исхода, ни того, что второй близнец рванет к порталу, заскакивая в него одним прыжком. Кинувшись к брату, через мгновение он уже прижимал его к себе, раскачиваясь, и вдруг резко замерев, падает с ним рядом. Портал, странно замерцав, гаснет.

— Поздравляю, господа, прогресс налицо! — сообщил для всех доктор Арвалев. — На сегодня все. Благодарю за работу. Продолжим завтра. Всем спасибо, все свободны!

Конвой удвоился. Я все это время так и не выпускала руку малыша, и, когда нас повели каждого в свою сторону, я хотела было забрать его с собой в комнату, но нас профессионально разъединили, разведя в разные стороны.

Ужинала я без должного аппетита, тупо глядя в тарелку и прекрасно понимая, что, как бы я ни старалась защитить этого ребенка, ничего не получится. Либо сначала грохнут меня, а потом отправят в портал его, либо просто усыпят и все равно сделают то, что им заблагорассудится. Я не всесильна. Я понимаю. Но как же больно это осознавать и понимать, что ты, при всей твоей силе, при всем твоем терпении и мозгах, не в состоянии защитить одного-единственного человечка. Маленького и еще более беспомощного, чем ты.

Спалось плохо. Кошмары мучили до самого утра. Понимание, что сегодня вновь будут смерти, и одна из них вполне может быть моя или Халка с малышом, убивало.

В этот раз нас почему-то в клетку запихивать не стали, просто выстроили недалеко от кольца и поставили вооружённую до зубов охрану за нашими спинами. В случае чего, чтобы не промахнулись. Твари.

Команда Грифа так и не объявилась, хотя я невольно, но постоянно искала глазами Трефа и Киви среди военных.

— Начали! — рявкнул доктор.

И снова ощущение волны и холодок в крови. За пеленой очередной пейзаж, больше смахивающий на пост-апокалипсис. Засыпанные тоннами желтого, как лимон, песка многоэтажные полукруглые дома, перекосившиеся от времени и военных действий, если не ошибаюсь. Зияющие черными глазницами окна. Развалины и куски стен, как после бомбёжки. И ни единой живой души. Палящее солнце и чувство жуткой жары.

Судя по всему, порталы у них нестабильные, если каждый раз он открывается в разных мирах. И как они собираются после закрытия отправить еще людей, даже если кто-то из нас все же выживет на той стороне? Или этот перебор миров у них строго систематизирован? Нет, не похоже. Если бы они знали, какой мир окажется по ту сторону, ученые не стали бы так бурно реагировать на открытие портала.

— Тринадцатый! — приговором звучат слова доктора. Генерал же, криво оскалившись в виде улыбки, мне подмигнул.

Вот же сволочь! Что б ты сдох, скотина!

Номеру вкололи очередную экспериментальную гадость и указали на портал. Дойти до него он не успел. Послышался звук сирены. Пол в ангаре вздрогнул. И, благодаря моему слуху, я сумела различить шум по ту сторону дверей.

Переглянувшись с тринадцатым, за долю секунды понял — это наш шанс. И мужчина так же прикрыла глаза, соглашаясь, моментально начиная действовать.

— Халк, фас! Малыш, держись рядом!

Дальнейшее слилось в хаос движений. Уворачиваясь от выстрелов, наношу удары по незащищённым местам. Кровь. Крики. Паника. Взрывы. Звуки перестрелки. И особое наслаждение — убивать тех, кто в белых халатах. В горячке боя сложно следить за остальными. И я потеряла ребенка. Рядом драл врага Халк в своей крупной форме. И я не стояла на месте, полосуя любого, кто попадался мне на пути.

— Генерррал, — обрадовалась я, учуяв в этой мешанине ненавистный запах, а затем и увидев сам объект, отстреливающийся от тринадцатого, спрятавшись за громоздкой аппаратурой. — Мой.

Прыжок. Еще один. Пропустить мимо пулю, и счастливо оскалиться, видя бледную и испуганную морду Сухаря.

— Прривет, — склоняюсь к нему, вновь показывая зубы. Он продолжает машинально нажимать на курок пистолета, выдавая лишь щелчки пустого магазина. Запах мочи неприятно режет нос. Ссыкло.

Жестокость ли — убивать того, кто убил многих? Не знаю. По мне, так справедливость.

Схватившись за шею, он булькал кровью и, неверяще в свой конец, с ужасом смотрел в мои глаза. Неожиданный вопль за спиной напомнил, что еще ничего не закончилось. Я развернулся и остолбенел.

Друг генерала… чудовище… безразлично смотрящее на только что убитое им существо… ребенка…

Видеть маленькую, до отвращения аккуратную дырочку по центру лба и неподвижные черные глаза, смотрящие в потолок, физически больно. Не уберегла! Снова!

Как в замедленной съемке, я вижу перемещение руки с пистолетом в мою сторону и плавный нажим курка, вылетает пуля…

И мир взрывается звуками и движением, я успеваю уклониться, озверело прыгаю на врага, полосуя его когтями и впиваясь в шею зубами, выдирая куски мяса и отплевывая их в сторону.

Тело судорожно трепыхается подо мной и застывает. Я, скуля, подползла к маленькому и такому умиротворённо лежащему тельцу и попыталась найти пульс. А вдруг?!

Чуда не произошло…

— Эль! — голос Трефа выдергивает в реальность. Машинально закрываю глаза малышу и оглядываюсь. Треф машет мне рукой, зовя к себе. Ангар напоминает поле боя. Кровь… Тела… Гриф с Хваром раздалбливают дисплей замка ворот. Тринадцатый суетится перед компами. Киви уговаривает выплюнуть какую-то гадость Халка. Врагов больше нет. Тело успокаивается, убирая клыки и когти. Наваливается тяжесть, после такого всплеска адреналина в крови это неудивительно. Но еще ничего не кончено.

— Эльта, ты как? Не ранена? — Киви быстро осматривает меня, при этом постоянно сканируя пространство. Кто-то особо ушлый мог и притаиться, чтобы ударить в спину.

— Есть! — одновременно с радостным воплем тринадцатого по телу проходит привычная уже волна холода. Заработал портал.

Мы собираемся рядом с порталом, вновь видя все ту же апокалипсическую картинку песка и разрушенного города. Гриф, скукожившись, держится за живот. Сквозь пальцы течет кровь. Хвар постоянно нервно оглядывается на дверь ангара. Оно и понятно, с той стороны просто так нас не оставят.

— Хвар. Взрывчатка, — хрипло приказывает Гриф, сам сползая на пол и приваливаясь спиной к столу. Воздух к нему в легкие проходит с трудом.

Хвар устремляется прямо к кольцу.

— Эль, ты как?

— Нормально, Треф, не переживай. Бывало и хуже. Вы здесь какими судьбами? Уж думала, что больше никогда вас не увижу, — пес, прижавшись к руке носом, лизнул ладонь.

— Выполняем задание, — выдал Киви. — Надо взорвать эту штуку, чтобы перестали проводить эксперименты.

— Так это вы раздолбали нашу лабораторию?! — дошло до меня.

— Мы были в составе одной группы, — кивнул Треф.

— Я понимаю, вы давно не виделись и все такое, но портал долго не простоит. Вы идете? — влез тринадцатый.

— Где шприцы с экспериментальным препаратом?! — рванула я к столу медички.

— Ничего не осталось. Тридцать первая, мало времени! — выкрикнул номер. — Живем этой минутой! Удачи!

— Гриф?! — обернулся к командиру Киви.

— Я закончил. У нас две минуты! Потом рванет, — отбрасывая пустой уже рюкзак, подбежал Хвар. — Командир?!

— Уходите! Я уже не жилец. Быстро!

— Халк, за мной! — и больше не гадая, выживу или нет, заскочила в портал.