Под слезами Бостона. Часть 2

Таша Мисник, 2023

Она прозвала его Дьяволом и сама не заметила, как подарила ему свою душу. Серена впервые доверилась, оголила все шрамы и позволила Эзре проникнуть в самое сердце. Но готов ли Эзра впустить девушку в свой «ад»? Готова ли Серена к тайнам, которые хранит в себе «дьявольское» сердце? Ведь если Серена узнает, ее мир уже никогда не станет прежним.Он пробудил в ней лучшее, она возродила в нем мертвое.Продолжение романа «Под слезами Бостона».

Глава 6. Больше, чем ад

Эзра

Я даже смог сегодня уснуть.

Обнажил душу, обнаружил наличие сердца, разорвал его, признался в любви и все равно уснул. И спал так сладко, как никогда в этой жизни, прижимая Серену к груди.

Она чудо, верно? Иначе как объяснить залечивание ран?

Но самое классное, что я с ней сегодня проснулся. Наконец-то моя постель не была холодна слева. Наконец-то там лежала она. И она не сбежала, узнав мою тайну.

Она сказала, что любит меня. И теперь я точно ее никому не отдам.

— Вставай, мелкая сопящая Панда! — нападаю на нее сверху, кусая за плечо, за что получаю удар локтем в живот. — Твою ж мать…

— Не надо подкрадываться ко мне во сне, — зевает она, а я целую ее в шею.

— Нам пора. Вставай и натягивай джинсы. Кофе уже на столе.

— Сам приготовил? — выкарабкивается из складок одеяла, снова зевает и взъерошивает и без того лохматые длинные волосы. Самое настоящее чудо, из-за которого я улыбаюсь, как идиот.

— Брось, — усмехаюсь. — Заказал.

— Не сомневалась, — потягивается она, и одеяло падает, оголяя ее грудь, которую она тут же прикрывает обратно.

— Надеюсь, не станешь любить меня меньше? — рывком забираюсь на нее сверху и прижимаю к матрасу, блокируя ее руки над головой. — Не станешь ведь? — склоняюсь к ее лицу и зависаю в дюйме от губ.

— Не целуй меня, я еще не чистила зубы, — уворачивается Серена, а я не могу сдержать смешок. Как будто ее фраза остановит меня от того, чего безумно хочется. Кажется, она еще не до конца поняла, на кого нарвалась и во что влипла.

— Теперь я просто обязан зацеловать тебя всю, — издаю зверский рык и нападаю на ее шею. Серена визжит и ерзает подо мной, пытаясь выкарабкаться, но я только крепче придавливаю ее торсом к кровати. — Детка, твои телодвижения бесполезны. Сдавайся и подставляй сюда свои губы. Я приказываю.

— Ты приказываешь? — смеется Серена. — Я думала, приказывать — это моя привилегия, — не сдается и продолжает выворачиваться она.

— Это было вчера. Пора меняться, — усмехаюсь я, сжимаю одной рукой ее запястья, а второй обхватываю челюсть, чтобы зафиксировать ее губы напротив моих. — Иди сюда, изворотливая Панда. Немедленно.

Толкаюсь пахом между ее ног и жалею, что влез в джинсы раньше времени. Ничего страшного не случится, если мы задержимся на полчаса, и я подарю своей девочке еще один оргазм.

Захватываю ее нижнюю губу зубами, слабо кусаю и проталкиваюсь в рот языком, как только Серена издает томный стон. Еще секунду назад сопротивлялась, а теперь обмякла и льнет ко мне, прогибая спину. Обожаю ее реакцию на мои ласки. Что бы ни выходило из ее рта, правду всегда скажет только тело.

Ослабляю хватку на ее запястьях и жадно скольжу ладонью вдоль плеча к округлой груди, опуская одеяло все ниже. Продавливаю гладкую кожу, повторяя изгиб талии, и достигаю бедер.

— Какого хрена на тебе делают шорты и когда они успели появиться? — зависаю над ее губами и смотрю в синие глаза.

— Я не собираюсь спать обнаженной, Эзра, — улыбается она.

— Придется. Иначе я буду сжигать твои новые шорты каждую ночь, пока ты не разоришься, поняла?

— Прекрати командовать. Я все равно сделаю так, как я хочу, — фыркает Серена и касается кончиком языка моих губ.

— Правда? — срываю одеяло с ее тела и резко упираюсь мощным стояком ей между ног. — А если ночью я захочу прижаться к тебе сзади? — шепчу у ее уха и дотрагиваюсь до кожи губами. — Если захочу почувствовать тебя? — делаю плавный толчок пахом и ощущаю ее прерывистое дыхание на своей шее. — Если захочу войти в твою влажную киску, пока ты еще будешь спать, но подсознательно желать меня? А, Серена? — с натиском скольжу рукой вдоль ее ребер и обхватываю грудь. — Разве нам нужны будут эти гребаные шорты? Разве ты не хочешь, чтобы я мог проникнуть в тебя без препятствий?

Ее лицо заливается румянцем, а я зажимаю в пальцах ее сосок и аккуратно щипаю его.

— Господи, Эзра… — стонет Серена и выгибается подо мной в дугу.

— Черт… Ненавижу эти шорты, — шиплю я, хватаясь за толстую резинку на ее бедрах.

— А я ненавижу твои джинсы.

Серена дергает меня за ремень и резко прижимает к себе, забрасывая ноги мне на талию. Ее руки тянут меня за плечи, и она ненасытно припадает к моим губам. Черт, впервые в жизни меня заводит, когда девушка берет надо мной верх. Когда проявляет инициативу и не стесняется демонстрировать свой голод. Впервые в жизни я вообще кого-то хочу до такой степени, что готов кончить раньше времени только от того, что потерся об нее. Привет, шестнадцатилетний Эзра. Кажется, с Аленкастри я буду видеть его все чаще.

Я углубляю поцелуй и увлекаюсь так сильно, что не замечаю, как Серена перекатывает меня на спину и оказывается сверху. Седлает мои бедра и зажимает руки в запястьях над головой, как пару минут назад это проделывал с ней я. Хитрая, мелкая, изворотливая Панда, которой я никогда не перестану восхищаться.

— И вот я снова у руля, — ликует она, и я замечаю, как игриво блестят ее глаза.

— Я сдаюсь, — улыбаюсь и любуюсь ее довольным лицом.

— Слабак, — усмехается Серена и на миг нагибается, чтобы укусить меня за плечо.

— Только перед твоей красотой.

Она снова выпрямляется и внимательно смотрит на меня, прижав ладони к моей груди. Длинные черные пряди прикрывают ее оттопыренные соски и едва не достают до моих ребер. Она не прерывает зрительный контакт и плавно скользит пальцами вдоль вытатуированного сердца между грудными мышцами, повторяет его контур, как делала это раньше, думая, что я спал, и спускается ниже к ребрам.

— Дьявол не спит… — шепчет она и описывает пальцем каждую букву. — Это не о тебе.

— Ты права, — накрываю ее ладонь своей рукой и подношу к своим губам. — Эта татуировка посвящена Элизабет Кёртис. Бывшей Нот. Моей матери, — касаюсь ее костяшек и целую их.

— Почему? — нерешительно шепчет Серена, и я вижу в ее взгляде боль.

Ее сердце сейчас болит за меня, а я ведь хочу, чтобы оно только радовалось. Вот только так с ней не прокатит. Она хочет меня настоящего. Она хочет знать все. Ей важна́ моя душа, а ее без боли не существует. И я впервые готов это с кем-то разделить.

— Чтобы помнить и никогда больше не забывать, каким монстром является моя мать.

Серена опускается на мой торс, кладет голову на грудь и обнимает меня руками, а я запускаю пальцы ей в волосы.

— То сообщение для Джейд, которое в Рождество прислал Шейн, было не от Шейна. Я все выяснил потом. Шейн ничего не знал. И не знает до сих пор. И никогда не узнает, — тяжело выдыхаю, но Серена остается покоиться на моей груди. — Сообщение, машина, подстроенная авария… Все сделано руками Лиз. И я бы смог это доказать, если бы спохватился сразу. Если бы не дал волю эмоциям. Но я поздно начал копать. Слишком поздно. Все уже было подчищено, и дело даже не рассматривали, как преднамеренное убийство. Все списали на несчастный случай. И я уже ничего не смог доказать. Я опоздал.

— Эзра… Мне очень жаль… — ее губы касаются моей кожи на ребрах там, где вытатуирована надпись.

— Но знаешь, что самое паршивое? — Серена не двигается, но я чувствую, как сильнее ее пальцы впечатываются в мое тело. — Я сам пришел к ней. После тюрьмы. Я пришел к Лиз, надеясь, что у нее осталась хоть какая-то крупица материнских чувств. Я просил ее не трогать Джейд. Просил оставить ее в покое. Я обещал, что Шейн никогда не узнает о ребенке. Что его это никогда не коснется. Ни его. Ни ее. Ни их семью. Ни статус, ни репутацию. Я клялся, что этот малыш и сама Джейд не навредят им. Я был молод и напуган. Я боялся за Джейд. А по итогу сам толкнул ее с обрыва. Я виноват в ее смерти, Серена. Я и моя чертова глупость.

— Господи, Эзра… — Серена вскакивает и резко обхватывает мои щеки ладонями. — Что ты такое говоришь? Открой глаза. Посмотри, что ты сделал на самом деле! Пожалуйста, увидь то, что вижу я. Прошу. Открой глаза. Такого большого сердца, как в твоей груди, я не видела ни у одного человека в этом мире. Возможно, только у своего отца. Ты рыцарь, Эзра. Настоящий. Храбрый и с самым добрым сердцем.

— Серена…

Она не может так думать. Какой из меня рыцарь? Какое доброе сердце? Его никогда там не было. Пусть лучше продолжает звать меня Дьяволом.

— Еще вчера я был Дьяволом. Сатаной. Демоном… Могу продолжать бесконечно. Ты всегда красочно описывала мою сущность.

— Я буду любить тебя любого. Даже в обличье Дьявола. Лишь бы ты любил меня так сильно, как свой ад.

— Черт возьми, — рывком прижимаю ее к себе и укладываю на лопатки. — Я набью эту фразу прямо под сердцем.

— Но сначала скажи, что любишь меня, — касается ладонью моей щеки и спускается к шее.

— Люблю, — выдыхаю в самые губы. — И пусть обрушатся все гребаные девять кругов ада. Я у твоих ног.

***

Прежде чем выйти из номера, я побывал у ее ног еще дважды. А точнее между ними. И если бы Серена не остановила, я бы совершил и третий заход прямо в лифте.

Сама виновата. От нее невозможно оторваться.

— Итак, — сжимаю ее руку в такси. — Еще раз. Ты…

— Аманда Спенсер. Студентка третьего курса криминальной журналистики. Являюсь ярой фанаткой деятельности Теренса О’Нила и пишу курсовую работу по его биографии. И ради эксклюзивного материала готова на все, что угодно. Я же гребаная ботаничка, раз приперлась к вдове со своим куратором.

— Все верно, но давай только не так агрессивно. Успокой на мгновение смесь своих горячих кровей, ладно? И будь милой.

— Я постараюсь.

— Уж постарайся.

— И постараюсь не думать о том, что ты в это время будешь обшаривать квартиру одинокой старой женщины.

— Да сколько можно, — выдыхаю и закатываю глаза. — Мне только нужно найти информацию.

— Чужую, — цокает она.

— И скопировать ее.

— Украсть.

— Какая, к черту, разница, когда Теренс уже мертв.

— Это не имеет значения.

— Ты невыносима, — сжимаю зубы и притягиваю ее к себе. — И я дико хочу наказать тебя.

— Не удивительно, ты ведь извращенец.

— Кто бы говорил, Серена, — шепчу ей в ухо и стискиваю в ладони ее бедро. — Наверняка ты уже вся взмокла от одних лишь моих слов. Проверить?

— Нет! — она сбрасывает мою руку и резко сжимает ноги. — Нужно настроиться на дело. Я и без твоих домогательств слишком взволнована.

— «На дело»? — усмехаюсь я. — Говоришь, как мафиози, а еще меня к ним приписывала. Твой отец точно не был в прошлом доном сицилийской мафии?

— Нет, он был врачом-анестезиологом, — фыркает Серена и закатывает глаза. — Да и как иначе обозвать это безумие, в которые ты меня втянул? Вообще не понимаю, как меня угораздило добровольно ввязаться в этот блеф.

— Все просто: я сразил тебя своим обаянием и харизмой, — расплываюсь в довольной улыбке. — У тебя не было шансов. Ты бы ни за что не устояла и не отказала бы мне.

— Самовлюбленный Дьявол, — цокает языком и смешно сдвигает брови.

— Твой личный Искуситель, — придвигаюсь вплотную к ее лицу и обдаю жарким дыханием ухо, отчего Серена вжимается в спинку кожаного кресла. — Который не устанет толкать тебя на всякие неправильные, отвратительные, бесстыжие, развратные и очень пошлые поступки, — прикусываю мочку и хрипло шепчу: — Хотел бы сказать, что у тебя есть шанс сбежать, но уже слишком поздно. Я никуда тебя не отпущу, Аленкастри.

— Мы на месте, — оповещает водитель, как только мы притормаживаем у двухэтажного дома цвета слоновой кости со стриженными кустами роз вместо типичного белого забора.

— В этот раз тебе повезло, — целу́ю Серену в висок и выбираюсь из салона. — Не забудь свой фейковый студенческий, Аманда Спенсер, вдовы мертвых журналистов бывают крайне недоверчивы.

— А кем будешь ты? — Серена догоняет меня у входной белой двери и останавливается за моим плечом.

— Малдером², — гордо заявляю я.

— Ты провалишь нам всю операцию, — слабо толкает меня сзади. — Но шутку я оценила. Я тоже в числе фанаток «Секретных материалов» и красавчика Фокса Малдера.

— Но он все равно не сравнится со мной, согласись?

Клянусь, я слышу, как она закатывает глаза, но помалкивает, позволяя мне, наконец, постучать в эту белую дверь.

***

— Чем могу помочь? — седовласая миссис О’Нил с короткой аккуратной стрижкой в стиле семидесятых поправляет очки и пристально вглядывается в наши с Сереной лица.

Крупные серьги оттягивают мочки ее ушей и кажется, будто кожа вот-вот порвется, и пожилая дамочка лишится своих последних украшений. Я стараюсь не смотреть и фокусирую взгляд на бледно-розовой помаде в тон ее верхней кофты.

— Извините за беспокойство, миссис О’Нил, — цепляю на лицо самую очаровательную улыбку и невольно прячу растатуированные пальцы в карманах брюк. На всякий случай. На тот же, почему на мне сейчас эти гребаные брюки, а не джинсы. Я ведь должен выглядеть презентабельно. — Я профессор Малдер из Бостонского университета, — слышу, как за моим плечом Серена пытается сдержать кашель, и улыбаюсь еще шире, чтобы только не засмеяться. Она ведь действительно считала, что я пошутил. — Факультет журналистики. Специализация — криминальная журналистика. А эта молодая особа — лучшая студентка факультета — Аманда Спенсер.

— Очень приятно, — вежливо улыбается дама. — Но я все еще не понимаю, чем могу быть вам обязана.

— Миссис О’Нил, — внимание женщины переключает на себя Серена. Мягкая улыбка трогает ее губы, и, выбравшись из-за моего плеча, она ровняется со мной. — Прошу прощения за нашу бестактность. Наверное, нам следовало оповестить Вас о приезде заранее. Прошу, простите меня и профессора… Эм… Малдера. Это я во всем виновата. Извините. Я настолько увлеклась сбором информации о мистере О’Ниле, что сорвалась с места, как только получила Ваш адрес. А профессор не мог позволить мне ехать в одиночку.

Незаметно кошусь на Серену и восхищаюсь, как быстро она вжилась в роль. Прирожденная актриса. У нее явный талант. И я доволен так сильно, что обязательно продемонстрирую ей это, как только мы покинем пригород Сан-Диего.

— Так вас интересует Теренс? — на лице женщины на мгновение проскальзывает грусть.

— Да, — отвечает Серена, наделяя голос нотками сожаления. — Дело в том, что я всегда восхищалась заслугами Вашего мужа. Я считаю его величайшим журналистом. Лучшим в своей области. До сих пор не могу найти ему равных. Поэтому взялась писать курсовую по биографии мистера О’Нила.

— О… Дорогая Аманда, — печально улыбается дама. — Боюсь, у меня нет для Вас никакой новой информации, и я ничем не смогу Вам помочь…

— Миссис О’Нил, мы не отнимем у Вас много времени. Я бы была очень признательна, если бы Вы уделили нам всего несколько минут и утолили бы интерес ярой фанатки Вашего мужа, — выходит слегка напористо, но я одобряю.

Скромная улыбка застывает на лице Серены, а у меня так и чешется ладонь, чтобы шлепнуть ее по сладкой попке за смекалистую головушку. Знала бы она, как дико заводит меня в данный момент. Надеюсь только, что мой стояк не проглядывается из-за всунутых в карманы рук, и старушка О’Нил не разглядит эрекцию через стекла своих очков. Не хотелось бы иметь дело с инфарктом.

Наша дамочка с отвисшими мочками медлит, и пора включаться в игру мне.

— Обещаю, что прослежу, чтобы эта любопытная юная леди не утомила Вас расспросами.

Последний барьер в сомнениях пробит, и миссис О’Нил проводит нас в скромную гостиную в бежевых тонах.

— Прошу еще раз нас простить, — Серена усаживается в кресло, на которое указывает хозяйка дома. — Мы, наверное, оторвали Вас от важных дел…

«От вязания крючком или клуба садоводов», — мысленно добавляю я и ловлю на себе осуждающий взгляд Серены. Эта волшебная Панда еще и мысли мои читает. Я точно сойду с ней с ума.

— Да что Вы, дорогая, — отмахивается женщина. — Сейчас приготовлю нам чай. Наверняка вы устали с дороги. Присаживайтесь, профессор. Я отлучусь всего на минуту.

— Я могу Вам помочь, — предлагает Серена, но та отказывается от ее помощи, которая была бы весьма кстати для моих поисков. Видимо, придется потерпеть.

***

Час протекает за легкой болтовней о молодости семейства О’Нил, а изо рта вдовы не вылетает ни единого ценного слова. Пора брать все в свои руки и начинать действовать, иначе я сдохну от скуки раньше, чем предоставлю О́дину хоть какой-то промежуточный отчет.

Я понял, что Серена умеет отлично заговаривать зубы, поэтому самое время оставить этих двух леди наедине, а самому вымарать руки в грязном белье Теренса О’Нила. И когда я говорю о белье, то уже действительно готов залезть даже в шкаф с его трусами, припасенными миссис О’Нил на долгую память. Но, надеюсь, не придется.

— Так говорите, что мистер О’Нил не делился с Вами подробностями своих расследований? — уточняет Серена, пока я пытаюсь придумать, как и где начать уже искать нужную мне информацию.

Уверен, она где-то здесь, в этом доме. Такие люди, как Теренс О’Нил, всегда имеют тайники поблизости и надежно их прячут. Главное, чтобы укромные места не были разорены задолго до меня. Уповаю на незаурядный ум скандального журналиста. Светлая ему память. Я даже пропущу пару стаканов за его упокой, если что-то сегодня найду.

— Теренс никогда не посвящал меня в свои дела. И даже закрывался в комнате, когда работал. Бывало, что сидел там до самого утра. Даже отказывался от своей любимой говядины под брусничным соусом. А я так вкусно ее готовила. Теренс облизывал пальцы и всегда просил добавки! Помню, рано утром в субботу я отправлялась на рынок…

— Я так понял, мистер О’Нил часто работал дома? — вмешиваюсь в диалог, потому что мои нервы уже накалены до предела, и не хватало еще выслушать секретный рецепт домашней говядины. Серена бросает на меня осуждающий взгляд.

«Прости, детка. Нужно действовать быстро, и, кажется, я уловил направление».

— О да, профессор Малдер. Теренс оборудовал целую комнату под свой кабинет. И представляете, не впускал туда даже меня. Даже просто протереть пыль. Все делал сам. Хотя обычно по дому помощи от него было не дождаться. Я и сейчас туда почти не захожу. Только изредка, чтобы вспомнить о муже… Смахнуть слезу… Посмотреть на его вещи. Точнее на то, что от них осталось. Ведь после смерти Теренса полиция вытащила из кабинета даже пустые записные книжки. А потом еще приходили какие-то специальные агенты со своими странными приборами и долго там что-то изучали.

Проклятье!

Конечно, копы и люди ди Виэйра прошерстили здесь каждый угол. Я не сомневался. Но я должен осмотреть все сам хотя бы один раз. Хотя бы чтобы успокоить душу и начать искать в другом месте.

— Сочувствую Вам и Вашей утрате, миссис О’Нил, — насыщаю голос прискорбием и опускаю взгляд в пол. — Эм… Аманда… Запиши-ка рецепт говядины под брусничным соусом для моей жены. Думаю, миссис О’Нил не преувеличивала, когда говорила, что это настолько вкусно, что ее муж облизывал пальцы, — наша дамочка с обвисшими мочками сразу же оживляется, и я даже вижу блеск в ее голубых глазах. — А я пока поищу уборную.

— Прямо по коридору, профессор Малдер, через две двери направо.

— И записывай внимательно, Аманда. Чтобы миссис Малдер в точности повторила блюдо. Я тоже хочу облизывать пальцы, — добавляю с прищуром.

— Хорошо, профессор Малдер, — во взгляде Серены проносится гнев, а тон слишком холоден, отчего я едва сдерживаю улыбку.

Оказывается, мою Панду так легко заставить ревновать. Ее выводит из себя даже наличие у меня несуществующей супруги. Признаю, я сделал это специально, чтобы побесить ее. Чтобы увидеть эту милую складку между бровей и ощутить на себе пронизывающий взгляд, от которого кровь стынет в жилах и приливает к паху. Кажется, обратная поездка в отель будет очень интересной.

***

Скрываюсь за углом и, как только голос миссис О’Нил затихает за спиной, проникаю в соседнюю от уборной комнату. Будь я Теренсом, выбрал бы под обустройство кабинета помещение на первом этаже, чтобы быть подальше от семейной спальни, раз уж привык работать и ночью. А еще бы установил свой, отличный от других замок, раз запираться я тоже привык.

Опираясь на эти доводы, угадываю с комнатой с первого раза.

Она отличается от остального интерьера дома. Здесь нет бежевых или кремовых оттенков, а мебель выполнена в цвете красного дерева. Темно-синие стены увешаны рамками со статьями из газет, помещенными под стекло. Наверное, самые выдающиеся работы Теренса. И ни одной о загадке всей его жизни — Ви́торе Пе́ресе ди Виэйра. Опять же, не удивительно. Он зачистил все. Только не знал, что Эзра Нот способен видеть прошлое.

И эта способность на самом деле пригодилась бы мне сейчас, потому что ни старого компьютера, разумеется, ни фотоаппаратов, ни объективов, ни каких-либо накопителей здесь уже, увы нет. Есть только пожелтевшие шторы, выцветший темный паркет, пыль и старая коллекция виниловых пластинок, которую на память сохранила миссис О’Нил.

— Давай, Эзра, думай. Включай мозг.

Чтобы сосредоточиться, начинаю отсчитывать на полке обложки пластинок. Самые ценные до сих пор запакованы в целлофан. Я трогаю их пальцем и аккуратно перекидываю одну на другую, разгоняя осевшую пыль.

— Если бы я был скандальным журналистом и чувствовал, что мне грозит опасность, куда бы поместил самую важную информацию? Где бы я хранил основной компромат на влиятельного страшного дядю, который с легкостью стер бы меня с лица Земли? А я бы хранил. Потому что я же конченный, раз вообще начал провоцировать такого человека.

Перед глазами начинают мелькать знакомые обложки Queen³, и я не могу не отметить, что у Теренса, мать его, О’Нила охренительный музыкальный вкус. Среди этих пластинок есть даже винтажные. Неудивительно, что он залипал здесь до утра. Вот бы показать это достояние Серене. Она бы точно оценила каждый альбом.

— Кроме этого… — притормаживаю и вытягиваю одну из пластинок. — «Queen III»?! Что за чушь? — прищуриваюсь и встряхиваю головой, но название альбома в моих руках не меняется. — Не было у Queen альбома «Queen III». Полная хрень. После «Queen II» 1974 года шел «Sheer Heart Attack». И такой заядлый коллекционер, как Теренс О’Нил, никогда бы не купил такой очевидный для ценителей брак. Если только…

Медленно вытаскиваю винил из футляра и прощупываю его пальцами. Пластинка слишком толстая.

— Не создал его сам.

Примечания

2

— Фокс Уильям Малдер — персонаж телесериала «Секретные материалы», специальный агент ФБР.

3

— Queen — британская рок-группа, добившаяся широчайшей известности в середине 1970-х годов, и одна из наиболее успешных групп в истории рок-музыки.