Под слезами Бостона. Больше, чем ад

Таша Мисник, 2023

Она прозвала его Дьяволом и сама не заметила, как подарила ему свою душу. Серена впервые доверилась, оголила все шрамы и позволила Эзре проникнуть в самое сердце. Но готов ли Эзра впустить девушку в свой «ад»? Готова ли Серена к тайнам, которые хранит в себе «дьявольское» сердце? Ведь если Серена узнает, ее мир уже никогда не станет прежним.Он пробудил в ней лучшее, она возродила в нем мертвое.Продолжение романа «Под слезами Бостона».

Глава 4. Власть и доверие

Эзра

О моей основной работе не знает даже отец. Не знает Стен. Не знает никто, кроме О́дина. Но теперь знает Серена. И я поражаюсь, с какой легкостью раскрылся ей.

Я не думал ни секунды, когда покупал ей билет до Сан-Диего. Не думал ни секунды, когда посвящал Серену в свои дела.

Я очарован. Вердикт один. И, черт, от этого только сильнее рикошетит сердце. Мне чертовски нравится. Как будто я Клайд, а она моя Бонни¹. Как будто она разделяет мое безумство, даже несмотря на то, что ей не понравились устрицы. Но самое главное, что мы оба получаем от этого кайф. Я видел это в ее глазах в отражении зеркала. Видел тот огонь, который охватывает и меня.

А сейчас, когда мы возвращаемся в отель, и ее лицо озаряет самая прекрасная улыбка, я охренительно счастлив на этом дерьмовом клочке Земли.

Серена.

Основной ингредиент безумной эйфории. Не надо даже закидываться коксом. Меня прет, как будто я заядлый наркоман.

***

— Чтобы я еще раз встала на эти каблуки! — едва мы переступаем порог номера, взвывает Серена. — Ни за что! Как на них вообще ходят?

— Так что, выбрасываю? — подбираю пальцами пару босоножек от Valentino и проворачиваю их в руках.

— Нет! — тут же кричит она и выхватывает свои туфли. — Ты что! Они же такие красивые.

— Вы, девушки, ненормальные создания, — заставляю ее бросить обувь на пол и притягиваю к себе за талию. — Ты ненормальное и самое прекрасное создание. И я хочу тебя в кровати, — сжимаю ее сочную попку и тяну еще ближе к себе.

— У тебя сексуальное бешенство? — уворачивается от моего поцелуя.

— Называй это как хочешь, но я слишком долго дрочил, думая о тебе.

— Что? — вспыхивает она и толкает меня в грудь. — Что ты делал?

— Дрочил, Серена. Знаешь… Заходишь в душ, представляешь тебя, обнаженную на моих коленях, с оттопыренной попкой, и член как-то сам кладется в руку. А потом: вверх-вниз.

— Ты отвратителен! — высвобождается из моих объятий, чем вызывает только смех. — Ты… — потом останавливается и смотрит на меня в этом красивом и слишком сексуальном платье, которое хотелось содрать еще в туалете. Еще в этом номере, до того, как мы пошли в ресторан. — Ты правда это делал?

— О да, Панда, — снова заключаю ее в объятия, где ей самое место.

— Ты… — робко опускает глаза в пол. — Представлял… Меня?

Это говорит та самая девушка, которая стонала подо мной в туалете ресторана. Которая зазывающе смотрела мне в глаза в отражении зеркала, и последнее, что я там видел, — стыд. Его не было тогда. Почему он снова появляется сейчас? Она не должна меня стыдиться.

— Я представлял только тебя. Гребаную тысячу раз. Надо мной, подо мной. Лежа, стоя и сидя. На столе, в кровати, на полу, у стены, в моей тачке. Я представлял, как ты стонешь мое имя. Как прогибаешь спину, а я сжимаю в кулак твои волосы и притягиваю тебя к себе. Каждый раз, когда ты перечила, я представлял, как трахаю тебя. Каждый раз, когда дерзила, я думал, как накажу за каждое слово. Каждый раз, когда ты оказывалась рядом, я хотел только тебя. Всю тебя, — обхватываю ладонью ее затылок, запрокидываю голову и смотрю прямо в глаза. Там по-прежнему отражается стыд, но его уже начала выщемлять страсть. Желание, которое наполняет и меня. — Блять, Панда… — втягиваю воздух сквозь зубы. — Ты правда не знаешь, насколько сексуальна или просто издеваешься надо мной? Хочешь доказательств? Поверь, я не устану тебя убеждать. Мне слишком нравится это занятие.

Толкаю ее к стене и прижимаю торсом так, чтобы она не могла даже пошевелиться. Обхватываю ее задницу и забрасываю стройную ногу на свое бедро.

— Чувствуешь? — шепчу в губы и упираюсь мощным стояком ей между ног. — Я завелся от одной мысли о тебе. И так происходит всегда. Только рядом с тобой я чувствую себя малолеткой, которым управляют животные инстинкты. Только рядом с тобой мой самоконтроль летит к чертовой матери. Ты вообще понимаешь, что творишь со мной, маленькая чертовка? — сжимаю под платьем ее ягодицы и резко дергаю на себя. Серена звучно выдыхает и задевает грудью мою рубашку. — Если да, то объясни мне, как заполучила власть надо мной? Как у тебя это вышло, Серена? Как так случилось, что я забываю, кто я такой, когда ты оказываешься рядом?

— Ты ошибаешься, Эзра, — шепчет она, не сводя с меня глаз, и я чувствую, как она дрожит. — Я не имею никакой власти. И тем более — над тобой.

— Прикажи, и я сделаю все, о чем попросишь, — склоняюсь к ее лицу и провожу большим пальцем вдоль скулы. — Только скажи. И ты увидишь, что я не лгу, — моя вторая рука пробирается под ее трусики, и Серена пропускает слабый стон. — Все, что угодно, Серена. Скажи вслух, и я выполню любое твое желание, — прохожусь пальцами вдоль ее влажного входа и надавливаю большим на клитор. Серена тут же льнет ко мне еще ближе. — Чего ты хочешь? Скажи. Смелее, — начинаю массировать промежность, плотнее прижимая Серену к стене.

Я хочу, чтобы она заявила о своих желаниях. Чтобы раскрепостилась. Хочу, чтобы поняла, насколько подвластен ей я. Хочу, чтобы со мной она не стыдилась себя, своих фантазий, мыслей, действий. Чтоб понимала, что я готов на все, лишь бы ей было хорошо. Во всем. Всегда. Я уже однажды передал ей власть на кухне Юджина. Но, видимо, она подумала, что это все шутки. Но сейчас я хочу, чтоб она знала, что я не шутил тогда, как не шучу и сейчас. Я готов быть под ее контролем. Лишь бы она смело требовала еще.

— Серена, — касаюсь ее губ своими губами. — Мне продолжать? — мой палец скользит вдоль клитора и застывает у входа.

— Да, — чувствую ее сбитое дыхание на губах. — Но только языком, — она впивается зубами в мою нижнюю губу и оттягивает ее.

Мать твою. Не знаю, от чего член стал пульсировать с такой силой: от ее слов или действий. Но эта смесь подрывает меня изнутри.

Я падаю перед ней на колени и забрасываю ее ногу себе на плечо.

— Хочешь, чтобы я вылизал тебя? — смотрю на нее исподлобья и целую нежную кожу внутренней стороны бедра.

— Хотела еще в ресторане, — стонет она и запрокидывает голову, когда мои губы продвигаются выше.

— Тебе понравилось тогда, в Новый год, верно? — задираю ее платье и вот-вот оголю шрамы, но Серена тяжело выдыхает и сбрасывает ногу с моего плеча.

— Нет…

Платье опускается обратно вдоль стройных ног, а я медленно выпрямляюсь напротив нее.

— В чем дело? — я был уверен, что мы уже перешли эту грань. Я был уверен, что она доверилась мне. Неужели я ошибался?

— Я не могу так… — Серена обтягивает платье еще ниже и резко уходит в спальню.

— Как «так»? — спешу вслед за ней. Я не закончу этот разговор на такой ноте.

— Разве непонятно? — вскрикивает она и разворачивается ко мне лицом. — Тогда было темно, ты был под футболкой. Ты ничего не видел. И я ничего не видела! Если я сама не могу смотреть на себя, то как могу позволить это сделать тебе?! — глаза Серены наполняются слезами.

— Господи… — настигаю ее за два шага и прижимаю к груди. Она снова дрожит, но теперь не от моих ласк. — Клянусь, я убью этого урода.

— Эзра, — всхлипывает она и поднимает на меня взгляд. — Что сделано, то сделано. Ты не изменишь того, что со мной сделал Бриан, даже если убьешь его. Его смерть не изменит меня. Не изменит моего уродства.

— Какого уродства? — обхватываю ее щеки. — Я не заметил никакого уродства в тебе. Я понял, что урод он. Но никак не ты. Хочешь узнать, что вижу там я?

— Эзра… — отмахивается она, но я не выпускаю ее из своих рук.

— Нет, послушай. Я не увидел уродства на твоих бедрах. Не нашел и на животе.

— Эзра, — начинает плакать она.

— Все, что я видел — это твоя сила. Стойкость, которой завидую даже я, — ее горячие слезы стекают по моим пальцам, но я продолжаю смотреть ей в глаза. — И когда я целовал тебя там, я думал, чем же заслужил такое доверие. Почему я тот, которому ты разрешила прикоснуться. Почему я, черт возьми, избранный, которому позволено находиться рядом с такой, как ты. Позволено знать твои тайны. Позволено их трогать. Ощущать то мужество, которым обладают единицы на этой планете.

— Эзра… — чувствую, как она сама прижимается ко мне.

— Я действительно начал считать себя избранным. Благодаря тебе. Благодаря твоему доверию. И если ты думаешь, что я вижу там что-то кроме твоих достоинств, лучше прострели мне голову. Чтобы я перестал так мыслить.

— Как я могу прострелить голову избранному? — улыбается сквозь слезы, а мне хочется обнять ее так сильно, чтобы она ощутила весь трепет, который струится по моим венам. — Ты ведь сам туда себя внес.

— А ты не удалила? — наконец-то улыбаюсь и я.

— Нет, — мотает головой, а я вытираю пальцами ее растекшуюся тушь. — Разве я могу поступить так с тем, кого люблю?

«Кого люблю».

Мощный удар сердца. А потом оно замирает и перестает подавать признаки жизни.

Люблю.

То, чего я никогда ни от кого не слышал. Но услышал от нее.

Новый рывок в груди, от которого содрогается тело. Синие глаза, еще полные слез, смотрят на меня так искренне. Они такие ясные и чистые, что в них можно утонуть. Нырнуть с головой. Забыться. Потерять себя. Полюбить.

«Эзра, не молчи», — пульсирует в мозгу.

Но вместо слов я набрасываюсь на ее губы. Целую так рьяно, так дико, будто не целовал ее всю жизнь. Срываю с себя рубашку. Толкаю Серену на кровать и нависаю над ней, уперевшись на локти.

— Ты сказала, что не можешь смотреть, — касаюсь пальцами ее лица, тяжело дыша. — Тогда разреши смотреть хотя бы мне.

Она не понимает, что я делаю, но растерянно кивает. Я развязываю пояс на ее платье и подношу к ее лицу.

— Может, так будет легче решиться? — ищу ответ в ее глазах.

— Давай попробуем…

Усаживаю Серену и завязываю ей глаза. Как только материал пояса касается ее лица, она задерживает дыхание.

— Постарайся расслабиться, — провожу тыльной стороной ладони по ее щеке и спускаюсь к шее.

Касаюсь губами ее обнаженного плеча и аккуратно снимаю шлейки платья.

— Тебе приятно? — целую ключицу, плавно двигаясь к груди, и укладываю Серену обратно на кровать.

— Да…

— Я сниму твое платье.

— Хорошо.

Расстегиваю тонкий замочек на боку и тяну платье вниз. Вдоль ее талии, бедер и длинных ног. Господи, она действительно само совершенство. И как же я хочу, чтобы она видела то, что вижу я.

Я избавляю ее и от лифчика, затем трогаю края трусиков, и Серена вздрагивает под моими руками.

— Ты безупречна… — встаю на колени между ее ног и раздвигаю их шире.

Она закусывает губу и прогибается в спине, комкая в кулаках одеяло. Я стаскиваю оставшийся клочок ткани с ее ног. И замираю.

Как этот ублюдок мог сделать с ней такое?

Как поднялась рука?

Как можно было мучить это хрупкое создание?

Как можно было портить совершенную красоту?

Как сильно она кричала? Как больно ей было? Как она терпела это все? Как?

Меня накрывает волна бешенства, и я припадаю губами к ее израненной коже. Усыпаю ее поцелуями. Покрываю каждый шрам. Неистово вонзаюсь в каждый порез. Но этого мало, чтобы показать, как сильно я сожалею. Этого мало, чтобы дать ей понять, как сильно я ее хочу.

Серена непроизвольно пытается сжать бедра, чтобы закрыться от меня, но я раздвигаю их руками и припадаю языком к клитору. Она дергается и прогибается в спине, сильнее сжимая в ладонях одеяло. Я обхватываю ее бедра и начинаю двигать языком интенсивнее.

— Тебе нравится? — накрываю губами клитор и всасываю его в рот.

— Боже… Да… — смотрю, как ее макушка вжимается в матрас, и Серена жадно ловит воздух ртом.

— Не хочешь посмотреть на меня в такой позе? — посасываю клитор и ввожу в нее один палец.

— Господи… — взвывает Серена и сама насаживается на меня бедрами.

— Хочешь? — быстрее скольжу по ней языком и добавляю второй палец. — Хочешь посмотреть на меня между своих красивых ног? Хочешь увидеть, как я пробую тебя на вкус? Как мой язык ласкает тебя?

— Черт… Да… — стонет она. — Хочу.

— Тогда снимай повязку.

— Я не могу…

— Тогда ты ничего не увидишь, — вхожу в нее глубже и накрываю ртом клитор, придавливая его губами.

Серена медлит всего секунду. Она колеблется, но решается. Ее рука замирает над поясом на глазах, но она срывает его и смотрит на меня.

— Ты такая сладкая… — медленно веду языком по клитору и смотрю ей прямо в глаза. — Моя сладкая Панда. Нравится то, что видишь? Так ты фантазировала?

— О да… — ее руки впиваются мне в плечи, и мои пальцы начинают двигаться в ней резче. — Эзра, — секундный страх проносится в ее глазах, когда она разрывает наш зрительный контакт и смотрит не на меня, а на свое тело.

Я моментально подтягиваюсь на руках и накрываю ее своим торсом. Запечатываю губы поцелуем и попутно избавляюсь от брюк.

— Я чертовски хочу тебя, — кусаю ее за подбородок и вхожу так резко, что она вскрикивает. — Черт… Прости.

— Не смей извиняться, — она сама толкается в меня и обхватывает мои плечи руками. — Я тоже хочу тебя настоящего. Всегда.

Жестче погружаюсь в нее и устилаю поцелуями шею. Кусаю ее, посасываю кожу и не могу оторваться. Она вся слишком сладкая. Она вся вызывает во мне такой голод, что я готов ее сожрать.

Подхватываю ее ногу и переворачиваю Серену на бок. Становлюсь между ее ног на колени и вхожу максимально глубоко. Она стонет так громко, что я не могу сдержаться и наращиваю темп. Сжимаю в руке ее ягодицу и шлепаю по ней, выпуская внутреннего беса.

— Еще, — всхлипывает Серена, двигаясь в такт моим толчкам.

Ей понравилось?

Повторяю шлепок, и она снова протяжно стонет, прогибаясь под моим телом.

— Да, еще, — просит она и сжимается вокруг меня.

Припечатываю ладонь к бедру и врезаюсь в нее так сильно, что едва успеваю вытащить член прежде, чем кончить ей на поясницу.

— Ты сумасшедшая, — просовываю в нее два пальца, наклоняюсь и кусаю за сочную ягодицу.

— О Боже… — выпячивает попку и двигает навстречу моим пальцам. — Эзра…

— Да, детка… Давай, — быстрее проникаю в нее. — Кончай. Я едва держался.

Серена падает грудью на матрас и кричит в подушку, кромсая ее в руках. Ее тело вздрагивает подо мной, и я вытаскиваю из нее пальцы.

— Принеси полотенце… — шепчет она. — Кажется, я не в состоянии встать…

— Все, что пожелаешь, — усмехаюсь я.

Разве может быть что-то лучше этой картины? Серена сбито дышит. Длинные волосы растрепаны и разбросаны по ее плечам. Они влажные и прилипают к спине, но она не отбрасывает их, потому что дрожащие руки все еще цепляются за подушку. Готов смотреть на это вечно. Каждую ночь. Каждое утро. Лишь бы она просыпалась со мной.

Я вытираю ее тело и не позволяю пойти в душ, потому что очень хочется прижать ее скорее к своей груди. Кровать такая большая, но мы бы улеглись и на односпальном матрасе, потому что слишком крепко обнимаем друг друга. Серена обводит пальцем контур моей татуировки на груди в виде сердца и говорит:

— Ты сказал, сделаешь все, о чем я попрошу?

— Да.

Она гасит свет, потом обнимает меня и целует прямо в вытатуированное сердце.

— Расскажи мне о Джейд. И помни, что в темноте не лгут.

Примечания

1

— Бонни и Клайд — американские грабители, действовавшие во времена Великой депрессии.