Под слезами Бостона. Больше, чем ад

Таша Мисник, 2023

Она прозвала его Дьяволом и сама не заметила, как подарила ему свою душу. Серена впервые доверилась, оголила все шрамы и позволила Эзре проникнуть в самое сердце. Но готов ли Эзра впустить девушку в свой «ад»? Готова ли Серена к тайнам, которые хранит в себе «дьявольское» сердце? Ведь если Серена узнает, ее мир уже никогда не станет прежним.Он пробудил в ней лучшее, она возродила в нем мертвое.Продолжение романа «Под слезами Бостона».

Глава 3. Опасный афродизиак

Серена

«Я опасный человек».

Не знаю, сколько раз прокрутила эту фразу в голове прежде, чем начать дышать.

Он торгует наркотиками?

Он убивает людей?

Я подозревала, что бар — не основной источник доходов Эзры, но никогда не задумывалась об этом всерьез.

А сейчас, когда он сидит напротив меня и ждет хоть какой-то реакции, мое сознание решило устроить в мозгу взрыв.

— Ты… — мямлю, отхлебывая вина из подоспевшего бокала. Я взяла итальянское, как он и говорил. — Причиняешь людям вред?

— В какой-то степени, — ухмыляется Эзра.

— Физически? — неуверенно уточняю и чувствую, как нервно начала подрагивать под столом моя коленка.

— Этого я не знаю. Дело в том, что я посредник. Я добываю информацию о плохих дядях по заказу других плохих дядь.

— Не разговаривай со мной, как с ребенком, — раздражаюсь я. Мало того, что я и так на взводе, так он еще собрался разжевывать мне все, как пятилетке.

— Прости. Просто пытаюсь объяснить доступным языком.

— Ты сказал, что пытался грабить банки.

— Это было однажды. И очень давно. Из-за чего по неопытности в свои восемнадцать я и угодил в тюрьму.

— Ты сидел?! — непроизвольно вскрикиваю и тут же прикрываю рот рукой. Господи. Чего еще я не знаю?

— Давай еще плакаты по городу развесим. Хотя ты и так уже всех оповестила. Западное побережье так точно, — Эзра спокойно потягивает вино, и я поражаюсь его сдержанности.

— Извини… Я просто не ожидала.

— Не бойся. Я не сделал ничего ужасающего. Я не серийный маньяк и не компостирую трупы в бочках. У нас с отцом были финансовые трудности после того, как мать ушла. И я повелся на идиотское предложение — вскрыть банковскую базу данных. Но не учел, что меня могут подставить.

— Так ты… Один из этих гениев? — пытаюсь подбирать слова, потому что совершенно ничего не понимаю в этой «сфере». — Типа хакер?

— Типа хакер, — усмехается Эзра. — Я же говорил, что могу найти что угодно и о ком угодно в достаточно короткий промежуток времени.

— А ты в курсе, что это уголовно наказуемо?

— Оу… — улыбается он и делает глоток вина. — Спасибо за просвещение.

— То есть, тебя это не смущает, и ты все равно продолжаешь этим заниматься? Даже несмотря на то, что уже однажды попался?

— Говорю же, это было давно. Я больше не попадаюсь.

— Как всегда, максимально самоуверенно, — фыркаю я, чем вызываю очередной смешок Эзры. Он так непосредственно ведет себя, будто рассказывает о работе в офисе! Меня возмущает его беспечность.

— Я знаю свою работу, Серена, — будто почувствовав мое негодование, тон Эзры моментально становится серьезным. — Не стоит меня недооценивать. Я учитываю риски и осведомлен о последствиях в случае провала. Но я уверен в себе и в том, чем занимаюсь.

— И чем конкретно ты занимаешься?

— Добываю компромат на объект по заказу клиента.

— То есть следишь за ним?

— Нет. Этим занимаются частные сыщики. А я ковыряюсь в электронной подноготной. Счета, переводы, действия по транзакциям, сокрытие активности в сети. Все это я могу отследить и взломать. Могу даже подчистить, но это не входит в перечень моих услуг.

— А что входит? Для чего ты все это делаешь?

Столько неизвестных мне слов. Столько информации. И я не знаю, считать ли Эзру гением или нарушителем закона.

— Богатые люди, Серена, которые владеют крупными пакетами акций и имеют на своих счетах миллиарды, обычно хотят иметь еще больше и не выносят конкурентов. Поэтому борются с ними любыми способами. Когда-то убивали, инсценировали несчастные случаи, но это все небезопасно и скучно. Куда интереснее иметь в руках компромат и воздействовать на конкурента, чем просто завалить его. Ведь живой он еще может принести тебе прибыль. Главное — дергать за правильные веревочки.

— И ты добываешь этот самый компромат…

— Да.

— Обеспечиваешь заказчику… «Веревочки»…

— Верно, смекалистая Панда, — подмигивает мне.

— И поэтому мы здесь. Ты копаешь под нового объекта.

— Именно. Обожаю твою умную головушку.

— Но для чего гениальному хакеру ехать на другой край континента за какой-то информацией? Разве ты не можешь получить все… Эм… Онлайн?

— Мне нужны данные, к которым нет удаленного доступа. Данные двадцатилетней давности, Серена.

— Ты хочешь их украсть?

— Скопировать, — улыбается Эзра.

— Украсть, — прищуриваюсь я.

— Я ничего не ворую, Панда. Будь они умнее, лучше бы прятали свои тайны. Но в данном случае, ладно, да — мне придется что-то украсть. Самую малость. Осуждаешь меня? — он отпивает вина и облизывает губы.

Удивительно, но не осуждаю. Наверное, потому что после его слов об опасном человеке уже вырисовала себе картинку отчаянного головореза, а по факту получила киберпреступника. Хоть и гениального.

— Еще не знаю, — оглядываю его с прищуром. — Но зачем тебе понадобилась я?

— Как отвлекающий маневр. Человек, в дом которого мы завтра придем, уже мертв. Там живет его жена. Ей около шестидесяти, и ты должна заставить ее поверить, что мы безумные фанаты заслуг ее покойного мужа. Он в прошлом скандальный журналист. Так что, Панда, будь убедительной и как следует отвлекай завтра миссис О’Нил, пока я буду искать информацию, а затем красть ее. А еще… — подливает нам вина и задерживает свой бокал в воздухе. — Я просто не хотел расставаться с тобой ни на день.

Сердце пропускает удар. Господи. Неужели правда? Неужели он хочет, чтобы я была рядом? Неужели он настолько доверяет мне, что берет с собой «на дело» и не боится, что я все завалю? Неужели он настолько уверен во мне?

— Приятного аппетита, — на наш стол опускается серебряное трехъярусное блюдо со льдом, наполненное избытком королевских креветок, гребешков, располовиненных морских ежей и устриц. Я видела это все в ресторане, даже подавала, но никогда не пробовала что-либо из этих деликатесов.

— Скопление афродизиаков, а не еда, — хитро улыбается Эзра, и я замираю с бокалом у своих губ. — Особенно устрицы. Так что давай, налегай.

— Что еще за афродизиаки?

— Скажу так, — он облокачивается на стол и тянется к моему уху. — От них у меня будет такой стояк, что я не выдержу и трахну тебя прямо здесь в туалете.

Мое лицо вспыхивает. Щеки наливаются багровым румянцем, и я прижимаюсь спиной к стулу. Казалось бы, на нем строгие брюки вместо джинсов и дорогая рубашка поверх татуированного торса — сам мистер элегантность, если не знать, что под оболочкой. Но в том то и дело, что роскошное облачение нисколько не меняет самого Эзру. И, кажется, он не врет и действительно готов трахнуть меня в туалете этого ресторана. И его не остановит даже мой вид шикарной леди.

— Так значит… — беру устрицу и аккуратно ворочаю ее в руке. — Ты работаешь на опасных мужчин?

— Подожди, немного лимонного сока, — Эзра подносит ломтик к моей устрице и прыскает на нее. — Теперь высасывай все содержимое за раз.

— Все? У меня не поместится во рту.

Эзра тут же подавляет смешок.

— Ты извращенец, — шиплю я, понимая, о чем он подумал.

— Который с удовольствием понаблюдает, что ты проделаешь с этой устрицей.

— Ты псих.

— О да, детка, — он тоже берет устрицу, сбрызгивает ее лимонным соком и заглатывает содержимое в рот, проходясь языком по шершавой раковине.

— Господи. Какой ужас. Мы ведь в ресторане.

Почему от его действий всегда стыдно только мне, но никак не ему? Кажется, у меня действительно слишком много заморочек в отличие от Эзры.

— Да. И никто нам не запрещает творить то, что мы пожелаем, пока никто не смотрит.

«И угораздило же меня».

— Твоя очередь. Пробуй.

Я недоверчиво смотрю на раковину, на жижу, которая болтается в ней, и уже готова выплюнуть ее наружу, даже не лизнув языком.

— Смелее, Панда. Она засохнет, пока ты будешь на нее смотреть.

— Не засохнет.

— Ну, конечно, не засохнет. Просто ешь давай уже быстрей.

Я трогаю языком эту живность и запрокидываю ее в горло. Склизкая субстанция ползет вниз, а рвотный рефлекс возвращает ее обратно в полость рта.

— Мать твою, Эзра, это отвратительно! — выплевываю устрицу обратно в салфетку и набрасываюсь на вино, чтобы хоть как-то перекрыть этот мерзкий вкус.

Эзра начинает смеяться во весь голос. Он не может остановиться, и меня разбирает злость.

— Какого черта? Ты издеваешься надо мной? — резко выпрямляюсь на ногах и отталкиваю стул назад. — Смешно наблюдать за мной? Ты специально это делаешь, да? Издеваешься? Запаковал меня в это дорогущее платье, заставил встать на каблуки, чтобы поржать надо мной?! Да пошел ты к черту! Мне все это не нужно!

Бросаю салфетку на стол и спешно удаляюсь в уборную.

Не могу поверить, что он просто нашел объект для своих шуток.

Да, я не светская. Да, ни разу не пробовала устриц. Да, не имею навыков, как себя вести, когда еда ползет обратно по горлу. Но разве это повод смеяться надо мной?

Мне обидно. Я пыталась быть изысканной для него, а он надо мной насмехался. Не более. Все это платье, эти туфли, вся сегодняшняя Аленкастри — фарс и глумление. И шикарный вечер должен закончиться так же — в слезах в туалете, а не за столом шикарного ресторана. Тут мне самое место. На что я вообще рассчитывала? Для чего старалась? Я не принцесса. И никогда ей не буду. Во что меня ни наряди.

Вытираю бумажным полотенцем подкатившие слезы и включаю воду. Как я могла поверить, что этот мир впустит меня? Я здесь — отребье. Сорняк на плантации изысканных роз. И я не впишусь, даже если приму красивую форму.

Дверь в уборную дергается и распахивается настежь. В помещение вваливается Эзра.

— Прежде, чем влепишь мне пощечину, я скажу, что милее твоей реакции на устриц ничего в мире не видел, — он захлопывает дверь и проворачивает замо́к.

— Надеюсь, посмеялся от души, — отключаю воду, комкаю бумажное полотенце в шар и бросаю его в урну.

— Я не хотел, правда. И это не то, что ты подумала. Мне просто понравилась твоя искренность.

Прожигаю его испытующим взглядом. Что он несет? Какая, к черту, искренность?

— Понимаешь, — подступает ко мне на шаг, и я рефлекторно отхожу на один и упираюсь задницей в каменный выступ с умывальниками. — Когда тебе не нравится, ты выплевываешь. Ты не заставляешь себя прожевать. Не терпишь, чтобы показаться манерной. И мне это нравится. Я бы сделал так же. Я бы никогда не терпел и не притворялся, что мне нравится то, от чего хочется блевать.

— Но ты съел эту устрицу.

— Да, потому что я их действительно люблю, Серена.

Он приближается, а мне уже некуда отступать. Я вдыхаю полной грудью и прогибаю спину над умывальниками, чтобы избежать контакта с его телом, но Эзра хватает меня за талию и резко притягивает к себе. Я едва не сталкиваюсь лицом с его торсом, успев задрать голову вверх, но вместо этого встречаюсь со взглядом почерневших глаз.

— Я бы никогда не посмеялся над тобой. Потому что каждое твое действие, каждая реакция, вызывает во мне восторг. Не представляешь, насколько ты завораживаешь. Понятия не имеешь, какая ты прекрасная. Какая красивая. Какая настоящая. Ты не притворяешься. Не строишь из себя ту, которой не являешься. Не пытаешься быть лучше. Ты такая, какая есть. Ты выплевываешь, Серена. Не боясь, что мне это не понравится. И ты охренеешь сейчас, но… Когда ты вытворяешь очередной нелепый поступок, внутри меня скручивается гребаный шар. Он взрывается, мать твою. И после этого каждый раз мне хочется целовать тебя все сильней.

Внутри все скручивается.

Взрывается.

И мне хочется целовать его сильней.

Забываю, что я на каблуках и встаю на носочки. Обхватываю руками его затылок и притягиваю лицо к своим губам. Они пульсируют. На них остатки взрыва. И мне нужно целовать его. Мне нужно прямо сейчас. Больше. Глубже. Мне жизненно необходимо ощутить его на своих губах. После того, что он сказал. После того, как смотрел. После того, как я поняла, что он чувствует то же самое, что и я.

Эзра не медлит. Он проталкивает язык мне в рот и сплетается с моим языком. Его руки стискивают мою задницу, и я слышу глухой рык, прорвавшийся сквозь поцелуй.

— Устрицы подействовали? — выдыхаю я.

— Ты подействовала, — прерывает поцелуй и рывком разворачивает меня к себе задом.

Я ахаю и упираюсь ладонями в один из умывальников. Эзра дергает мои бедра к паху и утыкается мне в зад твердым членом. Затем обхватывает ладонью мою шею и нависает надо мной, как хищный зверь.

— Ты мой афродизиак, — хрипло шепчет в самое ухо и смотрит на меня в отражении зеркала. — Ты, Серена, — вижу, как затягиваются мраком его глаза и лишь крепче прижимаюсь к телу Эзры, прогибаясь под властными руками. — Ты, — он быстро задирает мое платье и спускает трусики ниже бедер. — Ты вся, — бренчание пряжки ремня отскакивает от кафельных стен. — До последнего дюйма, — чувствую, как головка трется об мою промежность и закусываю губу. — Мое совершенство.

— Эзра!

Мощный толчок заполняет меня до предела. Я вскрикиваю, но ладонь Эзры вовремя затыкает мне рот. Я должна быть тихой. Мы же, блин, в гребаном ресторане. В его туалете. И трахаемся, пока остальные люди поедают свой белко́вый ужин.

Я ловлю взгляд Эзры в зеркале и, о боги, как это дико. Красиво. Страстно. Охренительно. Мы смотрим друг на друга, пока он начинает врезаться в меня жестче. Его рука соскальзывает с моего рта и обхватывает шею, я сжимаю зубы и утыкаюсь макушкой ему в плечо.

— Смотри, — хрипит Эзра и продавливает татуированными пальцами мою кожу, двигаясь к подбородку. — Мы идеальны друг для друга, — чувствую его глубокие рывки внутри себя и сжимаю руками края умывальника. — Ты идеальна, — дергает мой подбородок вверх и впивается в губы. Нагло. Воинственно. Так, как хочу я.

Мы ненормальны.

Мы идеальны.

Друг для друга.

И мы знаем это даже без слов.

Темп ускоряется. Толчки до упора. Резкие. Жесткие. Я ощущаю, как начинает пульсировать клитор. Вторая рука Эзры забирается мне под лифчик и нащупывает твердый сосок. Он прокручивает его в пальцах и сильно сжимает. Я хочу застонать, но глотаю воздух, снова прикусывая губу.

— Тише, детка. Покричишь в номере, — он придавливает сосок между костяшками пальцев и затыкает меня поцелуем.

Низ живота схватывает спазм. Я готова проломить этот гребаный умывальник. Впиваюсь в него пальцами и подаюсь задом в такт резкому вторжению Эзры.

Господи. Я в шикарном ресторане. В шикарном виде. И шикарно трахаюсь в туалете с самым шикарным мужчиной во всем мире.

И меня накрывает самый шикарный оргазм.

— Эзра! — дрожу я, прокусывая нижнюю губу до крови.

Снова ловлю его взгляд в отражении. Он темнее сгоревших лесов. Он безумнее того пламени. И я нахожу в нем себя.

Эзра проталкивается в меня до упора, и я чувствую, как внутри пульсирует его член. Едва он успевает вытащить, как сперма извергается на мою обнаженную ягодицу. Он тяжело дышит и целует меня в шею.

— Не двигай платье. Здесь нужно прибрать.

Эзра отматывает бумажные полотенца и аккуратно вытирает мое бедро.

— Какой заботливый, — усмехаюсь я.

— Смотритель ведь, за Пандой, — целует меня в губы и посылает испорченную бумагу в урну. — А теперь я должен тебя накормить.

— О нет, только не устрицы.

— Уверена? Я готов все это повторить еще раз.