Мелодия тумана

Татьяна Юрьевна Ван, 2019

Две тайны. Две загадки. Одна касается прошлого, вторая – настоящего. Со ДжонгХён приезжает на каникулы к своему другу в Англию, но ввязывается в мистическую историю, полную страха и таинства. Он влюбляется в необычную пианистку, а вместе с этим открывает настоящий ящик Пандоры. В этой истории XVIII и XXI век слились воедино, чтобы пролить свет на страшную гибель. Игры со смертью, предательство, отчаяние и любовь. Здесь с каждой страницы веет холодом, промозглым туманом и горечью запретных желаний.

Глава №11

Когда я сидел на стуле и как загипнотизированный смотрел на фортепиано, за моей спиной послышался сдавленный кашель. Я испугался и резко развернулся в сторону двери. Я и так чувствовал себя плохо — головокружение никак не проходило, — так еще меня окутали ледяные цепи страха. Оборачиваясь, я думал, что увижу нечто, что непременно напугает меня своим видом. Но передо мной стоял всего лишь Рональд. Он закашлялся, заходя в комнату.

— ДжонгХен, прости, я тебя напугал? — спросил мужчина и засунул в карман своих черных брюк белоснежный платок, в который, видимо, кашлял.

— Немного, — вздохнул я и сглотнул. Сердце барабанило от страха как ненормальное. — Вы зашли очень неожиданно.

— Еще раз прости. Кашель — теперь мой вечный друг. Пять лет назад болел пневмонией, остались осложнения, — печально улыбнулся Рональд.

Не обращая на меня никакого внимания, Феррарс подошел к центральному окну и выглянул наружу. Все окна в этой комнате выходили на парк, и пока Рональд рассматривал его, я все также сидел на стуле за кофейным столиком. Головокружение не проходило. Даже наоборот — оно усилилось после испуга. Даже из уважения к хозяину замка я не мог подняться на ноги.

— Можно спросить, как ты тут очутился? — из интереса спросил Рональд, не разворачиваясь ко мне лицом. — Без Арона.

— Решил пройтись по замку, — ответил я и все-таки приподнялся со стула. — Захотелось развеяться.

— Понятно, — я не видел, но почувствовал, что Рональд улыбнулся. Мягко, добродушно. Одним словом, так, как мог только он.

А потом Феррарс посмотрел на открытые окна, а следом на меня. Я стоял, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

— И ты захотел прогуляться только до этой комнаты?

Я молчал, не зная, что ответить.

— Если честно, — тихо заговорил я, — то вы правы. Я захотел пройтись только до этой комнаты.

Рональд громко вздохнул и засунул руки в карманы брюк.

— Ты видел сон, в котором девушка играла на фортепиано? — в лоб спросил Рональд, направляясь ко мне. — Тут, в этой комнате?

Вопрос мистера Феррарса ударил под дых. Я даже раскрыл глаза от удивления.

«Сон? Всего лишь сон?! И откуда он, черт возьми, знает, что мне могло присниться?», — мысленно завопил я.

Я открыл рот, чтобы ответить, но забыл, что хочу сказать. В голове все перемешалось — все события пережитых дней и сна, который я принял за реальность. Моя душа опустела. Теперь в ней не осталось ни радости, ни других томных чувств. Все эмоции разом исчезли, когда я понял, что все это время обманывал сам себя. Я стоял в обычной старой комнате с фортепиано. Здесь уже давно никто не играл, и девушки, что так понравилась мне, даже не существовало. Мираж. Она была таким же миражом, как и ее мелодии.

Я так сильно расстроился, что даже не подумал: «А откуда Рональд может знать, что мне снилось?». Это ведь было странно, что незнакомый мужчина имел доступ к моему подсознанию.

— ДжонгХен, я не думаю, что ты поведешься на эту удочку, — сказал Рональд слегка грубовато. Я смотрел на него все так же — широко распахнув глаза как семилетний ребенок, которому говорят, что ни Санта Клауса, ни Зубной феи, ни Пасхального кролика — не существует. — Это всего лишь сон. Тебе просто запомнилась эта комната, и твое подсознание воспроизвело ее во сне с кое-какими дополнениями.

— С кое-какими дополнениями? — поразился я, не веря словам мистера Феррарса. — Пианистка — это дополнение? То есть вы хотите сказать, что и она — плод моего воображения? У вас нет ни одной служанки с таким… с таким лицом?

— Боюсь, что да, — задумчиво произнес мужчина. — ДжонгХен, думаю, не мне тебе говорить, что порой наши сны бывают даже более реальны, чем настоящая жизнь. Они — это наркотик, который проникает в мозг, когда мы спим, чтобы отравить нашу здоровую сущность. Именно поэтому, просыпаясь, нам часто кажется, что сны — это реальность, а реальность — это всего лишь наш сон. Не ведись на эту иллюзию. Не обманывай сам себя.

Вслушиваясь в слова Рональда, я не мог поверить, что все это время был на коротком поводке у своего подсознания. Оно решило сыграть со мной злую и совсем не смешную шутку, а я даже не понял этого, принимая все увиденное во сне — за реальность. Но музыка не могла мне присниться. Я был уверен в этом на все сто процентов. В ином же случае — я сделал для себя вывод — я начинаю сходить с ума.

— Спасибо, что раскрыли мне глаза, — через какое-то время тяжелого молчания, ответил я Рональду, не находя других слов. Я не верил его словам, но посчитал нужным об этом молчать. — Во всем виновата смена обстановки и пережитые эмоции. Я не думал, что все это подействует на меня так сильно.

— Я рад, что мы поняли друг друга, ДжонгХен, — мистер Феррарс попытался улыбнуться так же успокаивающе, как и обычно, но в этот раз у него это совсем не вышло. Его улыбка показалась мне неестественной и тоскливой.

— Еще раз спасибо.

— Все в порядке, не благодари, — Рональд направился к выходу из комнаты. — Ты еще посидишь здесь? Или пойдешь со мной?

— Пожалуй, я пойду с вами.

— Вот и отлично.

Мне не могло показаться — мой ответ очень сильно обрадовал мистера Феррарса. Витающая в комнате тяжелая атмосфера тут же стала на крупицу легче. Но если, выходя из комнаты, Рональд стал дышать полной грудью, я снова начал задыхаться, хотя еще пару минут назад почувствовал себя лучше.

В тот день я так и не дождался Арона и лег спать очень рано, почти в десять часов. Разговор с мистером Феррарсом утомил меня и расстроил. До этого я еще никогда не чувствовал себя настолько опустошенным и потерянным. Новость о том, что все увиденное мной оказалось всего лишь сном — убила меня холодным кинжалом.

Мысленно я возвращался в комнату с фортепиано не меньше сотни раз, не веря, что белокурая девушка — плод моего воображения, а ее игра — слуховая галлюцинация.

«Нет, это не могло быть сном. Да и Рональд повел себя очень странно, когда начал убеждать меня в обратном, — размышлял я в полудреме. — Может быть он хотел сделать как лучше, но у него ничего не вышло — я не верю ему».

Я уснул, думая о странной девушке, которая запала мне в сердце также, как и ее мелодии. Если не больше них.