Часы, идущие назад

Татьяна Степанова, 2018

Загадочное и страшное убийство фотографа Нилова приводит криминального обозревателя Пресс-центра ГУВД Московской области Екатерину Петровскую в городок Горьевск. В начале XX века в местной достопримечательности – башне с часами – была найдена повешенной единственная наследница и дочь фабриканта Шубникова Аглая. В этот момент часы на башне пошли вспять, после чего навсегда остановились. С тех пор в Горьевске существует поверье, что дух башни требует ритуальных жертв – и за это исполняет заветные желания. Век спустя странные убийства возобновились. И на глазах испуганных горожан, а также прибывших на место преступления полковника Гущина, Екатерины Петровской и всей следственной группы стрелки башенных часов ожили и сделали несколько кругов назад…

Глава 8

Капитан Первоцветов

Фотограф по имени Анфиса, оказавшаяся главным свидетелем по делу, спросила, как его имя-отчество.

Капитан Первоцветов вспомнил об этом, когда ехал в полном одиночестве по темному спящему городу на патрульной машине. Он назвал ей только свое имя — Борис. Она улыбнулась. Ямочки на щеках…

Если бы она только знала, о чем на самом деле он думал в тот момент!

Приезда полковника Гущина в Горьевск капитан Первоцветов не ожидал. В Главке они редко сталкивались, лишь на общих совещаниях. И никогда не контактировали. Но Первоцветов, как и все в ГУВД, был наслышан о полковнике Гущине и его манере работать. То, что Гущин вечно таскает за собой на места происшествий сотрудницу пресс-службы, служащую для него чем-то вроде талисмана успешного раскрытия дела, тоже обсуждали. Это шло вразрез с правилами. Но Гущин не слишком пекся о правилах. А эта длинноногая корреспондентка Екатерина Петровская вроде никогда не подкладывала ему свиней — не сливала информацию СМИ, не публиковала непроверенных данных из «источников, близких к расследованию», и даже «помогала» Гущину в раскрытии.

Капитан Первоцветов усмехнулся. Помочь в раскрытии… Только не в Горьевске. Что корреспондентка пресс-службы знает о городе!

Что она знает обо всем этом…

И Гущин не знает. Да, он известен, он славен своей оперативной хваткой, своим упорством, умением раскрывать самые запутанные убийства — Первоцветов слышал немало историй об удаче шефа криминальной полиции.

Только он не верил в эти россказни. Только не в Горьевске. Здесь, полковник, тебе не обломится. Не сможешь ты ничего здесь. И девица твоя — корреспондентка, твой талисман, — не поможет тебе ни в чем. Еще хорошо будет, если унесете отсюда ноги подобру-поздорову.

Потому что Горьевск — он такой. Он порой не отпускает.

Есть города, которым нужны жертвы, как темным божествам.

А Горьевск много чего может рассказать о жертвах.

Капитан Первоцветов ехал по Горьевску, по его улицам — пустым, окутанным ночным мраком, где все спали, где тускло светились лишь вывески жалких магазинов, жалких аптек, жалких кафе — мимо выключенного по случаю холодов фонтана, мимо городского музея.

Улицы и кварталы остались позади, темное шоссе заструилось среди темных деревьев к реке.

Полковник Гущин, несомненно, задал бы капитану Первоцветову немало вопросов, узнай он, куда тот направляется среди ночи. А как он узнает? Кто ему расскажет?

Патрульная машина сбавила скорость и тихо остановилась у Дома у реки.

Была половина третьего ночи. Где-то в это время фотограф Нилов встретил свою смерть — там, в доме, в загаженной комнате, стену которой хотел просверлить ручной дрелью.

Зачем? Куда ты сунулся, глупый дурак?

Капитан Первоцветов, сидя за рулем патрульной машины, смотрел на запертую на новый замок дверь дома.

Ее уже закрывали прежде. Только это ни к чему не привело.

Он провел рукой по лицу, словно смахивая с него невидимую паутину. Вспомнил, что они обнаружили в замурованной комнате, когда рухнула переборка. Это всегда было там. Всегда. За стеной.

В ночи Дом у реки представлялся скопищем смутных пятен: белели колонны, черными провалами зияли окна, хотя в них сохранились стекла.

Капитан Первоцветов ощутил спазм в горле.

Он нажал на газ, и старая патрульная машина, взвизгнув тормозами, рванула с места. Он ехал почти вслепую, да, он словно ослеп. Ему не надо было видеть дорогу, потому что он знал, куда она приведет.

В Горьевске издавна всего одна дорога: от Дома у реки до…

Это остальные пути — фантомы: федеральное шоссе, улицы, переулки, дорога к отелю «Бережки-Холл», дорога к станции — это все призраки Горьевска. Настоящая дорога в этом городе ведет вот сюда.

Он остановился, вышел из машины.

Приблизился вплотную к кирпичной стене. Дотронулся до нее рукой. Задрал голову и глянул вверх — в ночь.

Над ним возвышалась Башня с часами.

Это грандиозное сооружение для плоского Горьевска было невероятно высоким. Капитан Первоцветов порой прикидывал, сколько метров в высоту башня.

Вокруг не было ни души. Ни охраны из ЧОПа, ни любопытных. Башня с часами, подсвеченная фонарями, вырастала из фабричных корпусов старой фабрики. Она словно касалась своим шпилем низко нависших над городом дождевых туч.

Порой капитану Первоцветову хотелось, чтобы эту дрянь сломали. Чтобы не было соблазна.

Никакого соблазна.

А потом он ощущал знакомый прилив крови, сердце замирало в груди от предвкушения чего-то невиданного, небывалого, того, что хотим узнать мы все.

Только боимся.

А вот он уже не боялся.

Он порой страстно этого ждал.

И в такие моменты желал, чтобы башня оказалась очень высокой, даже выше, чем по всем его расчетам. И чтобы она простояла еще века, притягивая к себе, соблазняя, как луна соблазняет своей недосягаемостью и совершенством бедных, безумных, больных ночных мотыльков.