Душа-потемки

Татьяна Степанова, 2011

Капитан милиции Екатерина Петровская быстро спускалась по лестнице. Ржавые перила, ржавые ступеньки… Только теперь она поняла, что сделала ужасную, непростительную ошибку: не сказала полковнику Гущину, где она и что собирается предпринять. А что она собирается предпринять? Проникнуть в закрытый, сданный на охрану универмаг, полный товаров, ночью, негласно, уже после того, как убийца пойман, изобличен уликами и сам признался в содеянном. Но как же тогда быть с тем призывом о помощи? «Ее еще можно спасти!» Кате было очень страшно. Одна, в огромном магазине, где произошло столько убийств… Катя продвигалась тихо и осторожно. Она должна выяснить: какое зло таится здесь с тех самых пор, как оно осталось безнаказанным и неудовлетворенным…

Глава 9

ТАЛАНТЛИВЫЙ МАЛЫЙ

Загранпаспорт свой Катя так и не получила — начался обеденный перерыв, ждать дольше нет времени. Катя торопилась на работу, потому что с двух часов в следственном управлении областного Главка начинались допросы и очные ставки по уголовному делу, которым Катя давно и плотно интересовалась.

Дело о махинациях с многократной перепродажей строящихся квартир в Люберцах с десятками пострадавших в афере дольщиков занимало первые строчки в уголовной хронике всех информационных агентств вот уже больше недели. Кате как сотруднице Пресс-центра Главка постоянно звонили с радиостанций и разных изданий, требуя, умоляя, прося подбросить какие-то новые факты о ходе расследования. Потому что в связи с этой аферой разразился такой общественный скандал, каких не случалось давно. Дольщики организовали собственный комитет и постоянно грозили акциями перекрытия то федеральных трасс, то железной дороги, требуя вернуть жилплощадь или немалые деньги — по сути, как выяснило следствие, выброшенные на ветер.

В центре скандала стояла владелица риелторской фирмы Ксения Зайцева — именно ей предъявили обвинение в мошенничестве с продажей квартир. Энергичная дама средних лет не была взята под стражу, а находилась под подпиской о невыезде, потому что подписала обязательство уже в ходе следствия постепенно погашать долги фирмы перед обманутыми дольщиками. Но этого «погашения», денег, хватило на одну пятую часть потерпевших, остальным же явно ничего не светило — банковские счета фирмы оказались пусты.

Конечно же, Ксения Зайцева темнила и ловчила, и деньги у нее имелись, причем немалые, но в ходе следствия этот вопрос пока так выяснить и не сумели. Следователь намеревался провести очные ставки обвиняемой с потерпевшими, возможно, после этого эмоционального прессинга какая-то полезная информация и выплыла бы наружу.

Катя собирала материал по этому делу для будущих публикаций и такого яркого, скандального шоу, как очные ставки, пропустить не могла.

Мещерского она обнаружила внизу, на улице — он, печальный и потерянный, сидел в машине. Сторожил ее.

— Ну что? — спросила Катя. — Угомонился?

— Прости, наговорил чего-то… сам не знаю чего. — Он выскочил и открыл ей дверь. — Садись, куда тебя подвезти?

— На работу.

А куда же еще… Катя угнездилась рядом с ним на пассажирском. Надо же, тот длинный… как его там, Марк? Обозвал милягу Мещерского Винни-Пухом, а сам-то на кого похож… О, таких типов она встречала, они на весь мир смотрят с холодным презрением. На них что-то вроде брони надето — латы и шлем с забралом. И служат они своему хозяину как преторианцы… как римские преторианцы — до определенного времени, пока тот платит, пока тот в силе. А потом первые же своего хозяина и сдают, а порой и приканчивают, если за это им заплатил кто-то более денежный и крутой.

Но надо же — стихи пишет! На банкетке в коридоре, на коленке… Магнолия в бреду… А прочитать не захотел, стесняется… Поди ж ты, у таких еще и чувства не все атрофировались. Стихоплет.

Магнолия… и какая-то еще там другая «магнолия» в Замоскворецком универмаге… тоже полный бред, но, однако, интересно, чертовски интересно, что же все-таки это было… ведь было… Ребята патрульные не лгут, и это не розыгрыш, и старуха правду сказала.

Ой, ладно, все равно теперь ничего не узнаешь. Катя тряхнула головой — прочь, прочь, все это че-пу-ха. Достала пудреницу из сумки. Крохотное зеркало: один нос видно и глаз. А там, в универмаге, зеркала от пола до потолка висели когда-то… Поправила волосы — длинные, отросли. Достала заколку и заколола волосы на затылке — вот так лучше, а то в родной Главк с распущенными, как нимфа, что-то не того… Как это ее Драгоценный порой звал — нимфа Кукуйского ручья? Вот и все у него так — даже комплимент с подвохом! Нет, к черту, надо разводиться!

— Катюша, ты подумай еще, я тебя очень прошу.

Мещерский…

— Ладно, Сережа, обещаю тебе. Ну все, приехали, пока, побежала, — Катя чмокнула его в щеку.

Не женишься на мне, говоришь… женишься, как миленький, только пальцем поманю тебя в загс… Хорошо живет на свете Винни-Пух, оттого поет он эти песни вслух… Мещерский порозовел.

Катя ворвалась в вестибюль Главка как вихрь, не стала даже лифтом пользоваться, влетела на свой четвертый этаж по мраморной лестнице, открыла дверь в кабинет, кинула сумку, схватила диктофон из ящика — маленький «воровской» диктофон. На всякий случай, хотя записывать что-то без разрешения следователя категорически запрещено. Взяла блокнот — фамилии потерпевших записывать — и, стуча каблучками, заспешила вниз — уже на третий этаж в следственное управление.

Ожидала узреть там полный коридор свидетелей и потерпевших по делу, а сидел там, на стуле сиротливо один какой-то паренек в белых джинсах, белой футболке и сам белобрысый, как альбинос.

Катя глянула на часы — а, вот в чем дело, всего-то половина второго, вся процессуальная компания еще внизу, в бюро пропусков, их только после обеденного перерыва пропустят в здание.

А следователь что, тоже на обеде? Она подошла к двери.

— Простите, они там заняты, — паренек поднял голову.

И точно альбинос — даже ресницы светлые. Кожа нежная, наверное, совсем недавно еще бриться начал. И что такие дети делают в строгих стенах областного Главка?

— Вы свидетель, на допрос?

— Нет, я… там тетя моя, я ее сопровождаю. Вот жду.

Катя приоткрыла дверь: три фигуры — следователь за столом и боком к двери, лицом друг к другу две женщины: одна крупная, рыжеволосая, в брюках и белой рубашке, а вторая… такая расфуфыренная — блондинка с укладкой, в летнем шелковом пальто от Кензо.

— Сволочь такая! Ты что мне тут плетешь? Я перед тобой сижу, в глаза тебе смотрю, сволочь, а ты что мне все врешь? Когда я деньги привезла, все оплатила через банк, ты что мне сказала, гадина такая?! Ты что обещала?

Рыжеволосая, сжав кулаки, сорвалась со стула и…

Следователь — такой же маленький ростом, как Мещерский, вскочил и, растопырив руки, как рефери на боксерском ринге, вклинился между нею и блондинкой в цветастом пальто — Ксенией Зайцевой, обвиняемой.

— Тихо, тихо, тихо, дамы! Тут официальное учреждение, а вы вызваны для дачи правдивых показаний…

— Сволочь, я тебе сейчас всю твою крашеную морду…

— Ну все, все, все… тихо, я сказал! Успокойтесь, сядьте на место!

Куда там тихо!

Рыжеволосая дама попыталась ударить Ксению Зайцеву, локтем отпихнула хлипкого следователя и…

— Эй, кто-нибудь, черт, конвой… охрана…

Ну, какой в чинном следственном управлении в отделе по расследованию экономических преступлений конвой?

Катя и белесый паренек — это все, кто могли прийти на помощь, разнимать женскую драку. И они не раздумывали.

— Прекратите, успокойтесь!

— Тетя Ева, держи себя в руках. Ты что?

— Убью тебя, сволочь!

— Уберите от меня эту ненормальную, она мне всю щеку расцарапала!

Рыжеволосая бешено сверкала глазами, пока Катя и паренек пытались вытолкать ее за дверь. Ксения Зайцева, уронив на пол модную сумку «Гуччи», истошно визжала, размазывая по нарумяненной щеке капли крови — на скуле у нее алела свежая царапина от ногтей рыжеволосой.

— Успокойтесь, пожалуйста! — Катя чувствовала, что с этой дылдой ей не справиться.

— Тетя Ева! Все, это все, слышишь меня?

Белесый паренек произнес это как-то так… не громко, нет, но таким тоном… словно гвоздь вогнали в бетонную стену с одного удара молотком. И… рыжеволосая обмякла, сникла.

Она села на стул в углу кабинета. Откинулась на спинку, лицо ее стало бледным, но та гримаса бешенства, так исказившая, изуродовавшая ее в общем-то весьма привлекательное лицо, прошла, исчезла, словно ее стерли невидимой губкой.

— Выйди в коридор, успокойся.

Паренек произнес это уже мягче, но с теми же повелительными нотками.

— Н-нет… все, уже прошло… Феликс, ступай отсюда, я сама справлюсь, — рыжеволосая поднесла руку ко лбу.

Следователь переглянулся с Катей: видишь, какие дела творятся на очных ставках? А ты за комментариями явилась для прессы, нет уж, лучше в другой раз. А то эти две львицы точно нас тут всех в клочья порвут.

Пауза.

— Ну что же, продолжим очную ставку, — следователь кашлянул. — Вопрос к вам, обвиняемая Зайцева: в каких объемах строительства…

Катя открыла дверь кабинета и пропустила вперед себя в коридор паренька по имени Феликс. Да, тут сегодня особо не поживишься сведениями, атмосфера накалена до предела, и лишние люди тут ни к чему.

— Взрывная у вас тетка, — не удержалась она от замечаний. — Что, много денег потеряли на этой квартирной афере?

— Все, что она вложила, — Феликс произнес это спокойно. — Ее надо извинить, вообще-то она не такая.

— Да, конечно, но ей следует все же сдерживать себя. Или не знаю что — валерьянку пить, впереди по делу много еще чего предстоит, если она так каждый раз станет реагировать. А потом ведь еще суд.

— Да, я знаю, потому и провожаю ее сюда к вам. А вы следователь?

Надо же, и этот юноша тоже интересуется ее профессией!

— Нет, я не следователь.

— Я так и подумал. Для вас такая работа не подходит.

Видишь меня две минуты и уже выводы делаешь… мальчишка…

— Пять дней уже прошло, а они так ничего и не нашли — ни трактора, ни бетономешалки!

— Да мы ищем, розыск идет полным ходом!

Дверь кабинета напротив с грохотом распахнулась, и оттуда выкатились нервные и раздраженные до предела лейтенант Марушкин из отдела по борьбе с хищениями на автотранспорте и громогласный потерпевший — по виду не шофер, а руководитель среднего звена — явно из какого-то автохозяйства или стройки.

— Да какого хрена вы ищете? — восклицал он. — Ночью поставили на стоянку, утром пришли — нет техники. Это ж габариты какие! Трактор угнали и бетономешалку! Куда их спрятать-то могли? В нашей округе? Да там каждая собака эту технику знает, а далеко они уехать не могли!

— Потому что бензина оставалось мало.

Пауза. Катя, лейтенант из транспортного отдела и сердитый потерпевший воззрились на Феликса, который выдал это очень просто, как само собой разумеющееся.

— Малый, ты чего это? — спросил потерпевший.

— Трактор желтый, «Беларусь»? Бетономешалка оранжевая такая… фирма немецкая «Крауф»?

— Ну да, откуда ты знаешь? Ты что, видел, как их угоняли ночью?

— Нет, я не видел, как их угоняли… я сейчас… я представил, когда вы… там стройка, новые дома высотные… дорога, много транспорта…

— Варшавское шоссе, — сказал озадаченно потерпевший.

— Указатель синий… там написано… Ка… Каракашово.

Катя увидела, как на лице странного паренька по имени Феликс выступают прозрачные капли пота.

— Ну да, поворот с Южного Бутова туда к нам, и стоянка строительной техники сразу справа на въезде. Там сторож, и собака у него, — потерпевший развел руками, — вот такая псина, а угнали технику — даже не гавкнула.

— Сторож… вы спросите его, он сказал вам неправду, он с ними заодно, — Феликс вздохнул как-то со всхлипом, поднес пальцы к вискам.

И Катя… она как-то сразу разочаровалась. Ну, конечно, фокус, малый дурачит их тут в коридоре. И там, в кабинете Бурлакова, патрульные тоже дурачились, прикалывались. Шутники… Естественно, раз угнали такую внушительную технику со стоянки и сторож якобы «ничего не слышал и не видел», первая же версия, что возникает: он сам причастен к краже.

— Слушай, а ты это… напрягись, — верзила-потерпевший наклонился и заглянул в лицо Феликса, — может, это… узнаешь, где они сейчас — трактор и бетономешалка наша, а? И точно, бензина-то в баках с гулькин нос. Далеко-то уехать не смогли.

— Бетонная дорога в лесу…

— Есть у нас там бетонка.

— Железный забор… большая территория огорожена, — Феликс закрыл глаза. — У ворот новый асфальт. Напротив двухэтажные дома… новые — это через пустырь.

— Кондоминиум! Это ж новостройка в Харьине, эти, как их… таунхаусы… кондоминиум… тьфу, и не выговоришь! Ну, парень, давай, есть такое дело, я на тебя надеюсь, давай!

Потерпевший, кажется, поверил в фокус. Катя переглянулась с лейтенантом Марушкиным. Странно, тот слушал всю эту чепуху тоже очень заинтересованно.

— Железный забор… напротив двухэтажные дома — новые. Техника там, на участке.

Феликс посмотрел на них.

— Ну? — потерпевший обернулся к лейтенанту. — И чего ж вы столбом стоите, молодой человек, бездействуете?

— А что я должен, по-вашему, делать?

— Звоните! При мне прямо сейчас звоните туда в отделение. Пацан же сказал — техника там! Пусть едут и проверят на месте.

Потерпевший поверил. Катя подумала: ну и день сегодня, надо же. Одновременно прислушалась — как там у следователя очная ставка? Тетки снова не подрались?

Нет, тихо.

Лейтенант Марушкин, как-то криво усмехнувшись, достал мобильный и позвонил в отделение милиции. Объяснил, однако же, толково — новостройка таунхаусов в районе Харьина, ориентировочно — участок за железным забором, установить владельца и проверить — немедленно доложить о результатах.

— Ладно, подождем, — потерпевший сел на стул рядом с Феликсом. — Слушай, парень, а ты вообще-то кто? Экстрасенс?

— Я студент… то есть будущий студент, только поступил, — Феликс достал бумажный носовой платок и вытер лицо.

Катя… собственно, ей следовало возвращаться к себе в Пресс-центр. И дожидаться, когда очная ставка там, в кабинете следователя, закончится и начнутся новые допросы и очные ставки. И тогда она вернется сюда, со своим блокнотом и спрятанным в кармане диктофоном. А пока… Но черт, ведь это ж так интересно — найдут они бетономешалку и трактор там, где указал этот юный альбинос?

Естественно, никто ничего там не найдет, это просто фокус.

— Да, я, Марушкин, — мобильный лейтенант завибрировал возбужденно. — Там, прямо на месте? У ворот? С поличным взяли?

Он обернулся к Феликсу и потерпевшему.

— Надо же… наши с отделения только туда подъехали в Харьино, а они… трое их, они как раз выезжали, ворота открыли — перегоняли трактор и бетономешалку… Получается, что с поличным… с техникой. Их уже везут в отделение.

— А бетономешалка наша? Что же это я тут сижу, — потерпевший обеими руками схватил руку Феликса и энергично начал трясти. — Ну парень, ну голова… спасибо, от меня, от всей нашей фирмы… Ну голова у тебя — компьютер… Слушай, вот моя визитка, тут телефон — звони в любое время, если что надо с ремонтом помочь — на даче, дома, бригаду пришлю мастеров, все тебе сделаем бесплатно…

— Как ты это сделал? — спросил лейтенант Марушкин Феликса. — Я не понимаю. Как? Только без дураков. Ты что, знал?

— Я не знал. Просто увидел сейчас. У меня получилось. Иногда получается. Не всегда. Вот сейчас получилось.

— Но как ты это сделал?

— Я не знаю, — Феликс произнес это как-то жалобно, совсем по-детски. — Это все само по себе приходит. А потом исчезает. И появляется вновь.

— Слушай, подожди, ну-ка зайди ко мне, надо поговорить, — Марушкин не собирался вот так просто отпускать своего неожиданного помощника. — Ты это… расскажи поподробнее… Твоя как фамилия?

— Комаровский Феликс.

— Слушай, чаю горячего хочешь, Феликс? Или, может, кофейку?

И лейтенант буквально умыкнул паренька к себе в кабинет. А Катя… и тут опять она лишняя! Закрытые двери. Время без десяти два, а столько всего уже случилось.

Из кабинета следователя вышла рыжеволосая потерпевшая. Та самая «тетя Ева». И, судя по ее виду, никто не догадался бы, что всего полчаса назад она пыталась там, в кабинете, доказать свою правоту обвиняемой Ксении Зайцевой на кулаках.

Только пятна румянца на бледных щеках горят. И рыжие волосы слегка растрепаны, но и это ей идет.

— Феликс! Да где же он? Мой племянник.

— Он с оперативниками разговаривает, — сказала Катя.

— Мой племянник? Мой мальчик?

— Да не волнуйтесь вы, он им прямо сейчас на моих глазах угнанные машины отыскать помог. Так просто — закрыл глаза, а потом выдал, где их можно найти. И все оказалось правдой.

— А он никогда не лжет. Не приучен, — рыжеволосая Ева пошарила в сумке, достала сигареты. — Здесь можно курить? А то там, в кабинете, сказали, что пожарная сигнализация.

— Тут тоже сигнализация, датчики дыма. Но в туалете женском есть курилка.

— Вы извините меня, что я… одним словом, непростительно так распускаться. Но я не выдержала, когда увидела ее… Золотые горы ведь обещала, «зимой сразу после Нового года дом будет полностью готов к вселению». Сейчас уже лето, и у нас ни денег, ни квартир. — Ева сунула в рот незажженную сигарету и начала жевать ее. — А у нее — видели, все пальцы в бриллиантах и сумка на три тысячи евро тянет. Ксюха Зайцева… а ведь мне ее порекомендовали… И надо же — обманула! Так кинуть нас… И главное, деньги не мои, это же его, мальчика, деньги, сколько лет для него копили.

— Надо постараться выдержать все это. Много сил потребуется, — Кате стало искренне жаль эту скандалистку. — Следствие еще не закончено, а впереди суд. Вам много раз еще придется встречаться с Ксенией Зайцевой.

Рыжеволосая Ева кивнула. И, забыв о предупреждении, о датчиках дыма, поднесла к сигарете зажигалку.