Кулон месье Лангле

Татьяна Макарова

Никогда не думала, что спустя пять лет мне придется покинуть детей и вернуться в прошлое.Но неизвестные шантажисты не оставили выбора, на кону стояла жизнь моих детей и близких. Не задумываясь, я приняла это решение, не уведомив об этом родных. Еще никогда в жизни я не готовила так тщательно свое исчезновение.Удастся ли мне выполнить задание вымогателей, будет ли рад мне Дмитрий и увижу ли я снова двойняшек, об этом я задумалась, только попав в 1762 год.

3

Я открыла глаза и сразу же зажмурилась от яркого света. Солнечные лучи сквозь щель в портьерах падали на подушку рядом с моим лицом. В косых лучах солнечного света завораживающе медленно плавали пылинки.

Я повернула голову и увидела рядом с собой торчащие из-под одеяла две головы.

«Катя, девочка моя, как же ты меня ночью напугала», — я улыбнулась, вспомнив, как дочь вошла ко мне, завернувшись в одеяло, волочившееся за ней. Именно этот шорох меня так и напугал. Она даже толком не проснулась, подошла к дивану, уронив одеяло, легла рядом со мной, уткнувшись в бок, и сразу крепко уснула. А через несколько минут пришел и Ваня, улегся рядом с сестрой и, положив на нее руку, засопел.

Очень редко бывает, что они приходят ко мне ночью, да еще вдвоем. Я протянула руку и погладила детей по головам.

У Кати волосы длинные каштановые, как у меня. Я люблю заплетать ей косы, правда, она мне редко разрешает это делать. Как и я, она не любит, когда кто-то трогает ее волосы. Из всех причесок она признает только хвост. Зато сама любит делать прически мне. Я тоже дозволяю трогать мои волосы только своему парикмахеру-стилисту, своим детям и любила, когда их расчесывал Дмитрий. Но о том, как мой муж любил перебирать мои волосы, расчесывать их, я стараюсь не вспоминать. Эти воспоминания для меня до сих пор слишком болезненны.

К тому же перед глазами у меня всегда есть копия Дмитрия — наш сын Ваня. В отличие от отца, владельца длинных волнистых волос, которые он заплетал в косу или завязывал в хвост, у Вани короткая стрижка, потому что уж очень буйно вьются кудри у него и моего сына невозможно заставить расчесать их.

Хоть он внешне похож на отца, характер ему достался мой. И поэтому мне постоянно приходится идти с ним на компромисс. Катя же, имея мою внешность, обладает характером Дмитрия, мне с ней легко, и иногда кажется, что она как-то покровительственно ко мне относится, и это так трогательно. Вот так интересно сложилось в нашей семье.

Я смотрела на них и вспоминала, что о своей беременности я узнала, когда лежала в больнице, получив ранение в руку при задержании Константина Щеголева, участвовавшего в похищении и убийстве физика. Помню свой шок, радость и боль одновременно оттого, что не смогу рассказать о беременности Дмитрию, своему любимому мужу.

Александр, мой брат, услышав новость, сначала растерялся, особенно когда узнал, что у меня будет двойня.

Родители же были очень рады, что наконец-то дождутся внуков. Они только сокрушались, что были так далеко от нас и не могли мне помочь, но обещали при первой же возможности прилететь. Зато посылки из Калифорнии стали приходить регулярно. Я была обеспечена детскими вещами до трех лет включительно, причем на все сезоны.

Александр быстро пришел в себя от новости и стал относиться ко мне как к больной: ничего не разрешал делать, кричал на меня, если я начинала дома наводить порядок, мыть окна. А уж если он заставал меня за этим, то приходилось выслушивать длинную лекцию по технике безопасности во время беременности. Мне даже пришлось пригрозить ему, что запрещу приходить к себе и отберу ключи от квартиры, если он не перестанет так трястись надо мной. Я пыталась убедить его, что отлично себя чувствую и мне полезны работа, прогулки, движение, работа по дому. И я тихо радовалась, что пока родители далеко, иначе от гиперопеки я сошла бы с ума.

Единственным, что поколебало мою уверенность, был начавшийся токсикоз. Так плохо мне еще никогда не было. Но при Александре я этого старалась не показывать, иначе он, с его тревожностью, точно упек бы меня в больницу. Я пыталась держаться изо всех сил и стремилась свести к минимуму личные встречи с братом, отговариваясь курсами для беременных, сном и работой. Да и на работе мне было гораздо легче переносить токсикоз, чем сидя дома без дела.

Один раз я прокололась со своим токсикозом. Кирилл, навещая меня, был свидетелем того, как мне стало плохо и я чуть не потеряла сознание. Но он, в отличие от Александра, не стал паниковать. Он довольно-таки умело помог мне и перенес меня на диван.

— Кирилл, ты мне друг? — лежа на диване, спросила я.

— Друг, конечно. К чему этот вопрос? — он смотрел на меня с плохо скрываемой тревогой.

— Дай мне слово, что ничего не скажешь Сане, — потребовала я.

— Нет, Маша, это не шутки. — Он сел на диван рядом со мной и взял меня за руку.

— Я обещаю, завтра же я пойду к врачу, — соврала я с честными глазами.

— Хорошо, — он задумался, — с одним условием.

— Каким? — я заподозрила подвох.

— Я сам тебя отвезу к врачу. И это не обсуждается, — жестко сказал Кирилл и встал с дивана.

— Я сама прекрасно доберусь, у тебя же работа, — пыталась исправить ситуацию я.

— Нет, — отрезал Кирилл, — в девять я у тебя. Будь готова. Иначе я сразу звоню Сане и ты гарантированно окажешься в больнице.

— Договорились, — я вздохнула, поняв, что если продолжу сопротивляться, будет только хуже.

Кирилл ушел, еще раз напомнив о времени.

— Блин, хотела как лучше, получилось как всегда, — пробормотала я.

После этого случая и Кирилл меня стал контролировать. Витаминами, гранатовым соком и черной икрой я была обеспечена до конца беременности.

Уваров звонил мне чуть ли не ежедневно и спрашивал о самочувствии. И иногда я, чувствуя себя не очень хорошо, просила его о помощи: забрать меня с работы или из магазина. Но, к счастью, это было редко, иначе он бы точно рассказал обо мне Сане. Кирилл и так себя ругал за то, что согласился на мой уговор.

А через пару месяцев токсикоз прошел, как и не бывало. Но Кирилл не перестал мне звонить и помогать. Да и Александр усилил свой контроль.

Иногда мне просто было необходимо время, чтобы меня никто не трогал. Я отключала телефон и шла в кино или в кафе, где садилась в уголке, пила чай или сок и читала книгу. Александру и Кириллу эта моя идея не понравилась, но я отстояла свое право на личное время, и им пришлось смириться, взяв с меня обещание, что я всегда буду находиться в людном месте.

Но после рождения детей мне стало не до шуток.