Кулон месье Лангле

Татьяна Макарова

Никогда не думала, что спустя пять лет мне придется покинуть детей и вернуться в прошлое.Но неизвестные шантажисты не оставили выбора, на кону стояла жизнь моих детей и близких. Не задумываясь, я приняла это решение, не уведомив об этом родных. Еще никогда в жизни я не готовила так тщательно свое исчезновение.Удастся ли мне выполнить задание вымогателей, будет ли рад мне Дмитрий и увижу ли я снова двойняшек, об этом я задумалась, только попав в 1762 год.

18

Я с нетерпением ждала звонка от похитителя. Дети уже спали, наигравшись за целый день с Полиной и Александром и накатавшись на каруселях в парке.

Мне чудом удалось записать себе номер из письма. Помогла мне в этом Полина, отправив меня в кабинет за листками бумаги и за ручками для игры в «Крокодил». Александр в это время был на террасе и разговаривал по телефону. Ноутбук стоял на столе. Я знала пароль, Саня сам мне как-то его назвал, когда нужно было срочно переслать какие-то документы. К моему счастью, пароль он так и не сменил.

Дождавшись возвращения домой, уложив детей спать, я позвонила по этому номеру. На том конце равнодушно выслушали мою речь о том, что мы не имеем отношения ни к какому кулону, я долго пыталась это объяснить, пока не иссякли слова и аргументы. А на мою просьбу оставить нас в покое мужской голос холодно сказал, что мне перезвонят, и я услышала гудки.

Я не находила себе места от неизвестности. Я корила себя за то, что снова поступила импульсивно и все испортила. Теперь моим детям, родным и близким грозит реальная опасность.

Только через два часа, глубокой ночью, когда я задремала, сидя в гостиной в кресле, мне пришло сообщение. Дрожащими руками я включила торшер и открыла сообщение. В нем было несколько фотографий. Я открыла их и не поверила своим глазам. На портрете была изображена я в ярко-красном платье XVIII века с моей брошью на груди. Под картиной была надпись: «Графиня Мария Владимировна Строганова».

«Странно, у меня не было такого платья, да и вообще я опасаюсь красного цвета в одежде», — мелькнула у меня мысль, но я тут же переключилась на следующий кадр. Коллаж: крупным планом моя брошь на платье и брошь из моей шкатулки.

Я вскочила и побежала к себе в комнату, чуть не врезавшись в темноте в прикрытую дверь. Стукнула по выключателю и зажмурилась, уж слишком ярким показался свет после темноты. Подбежала к столу, открыла шкатулку — брошь была на месте. Я взяла брошь, положила ее перед собой на стол и стала дальше просматривать пришедшие фотографии.

Это были фото портретов Василисы и Дмитрия, я посмотрела на полку с рисунками — они стояли на месте. Потом был скриншот из какой-то книги с моим портретом и текстом, где написано, что графиня Строганова уехала в Нижний Новгород после двух лет замужества и больше не возвращалась.

Я увеличила фотографию, чтобы прочесть название книги. Я столько лет не могла найти никаких упоминаний о Дмитрии, а тут и обо мне есть информация. Оставила свой след в истории, что ж.

— Господи, как такое возможно? — Я встала и начала ходить по комнате. — Я же каких только запросов ни делала, сама в архивах сидела, и ни-че-го, — по слогам вслух произнесла я.

Я села за стол, включила настольную лампу и продолжила рассматривать фотографию.

— Мемуары путешественника Федора Никитича Фомина, — прочла я. — Кто ты такой, Федор Никитич, и откуда ты знаешь все обо мне?

Я продолжила читать, текст на странице обрывался посреди предложения, но было ясно, что этот путешественник написал данный портрет графини по памяти, что Мария Владимировна, кроме наук, учила его играть в шахматы.

Телефон выскользнул у меня из рук.

— Федя, маленький Федя — известный путешественник, не могу поверить. Это кто же такую работу проделал? И все ради кулона? — Я разозлилась. — Спасибо, конечно, большое, но кулон у Василисы с Марко в Италии, где я буду вам его там искать, если даже Кирилл, их потомок, ничего о нем не знает. — Я снова впадала в отчаяние.

На последнем фото была газетная вырезка, где упоминалось, что герцог Марко ди Гвидиче вместе со своей малолетней дочерью Василисой въехал в Санкт-Петербург в сентябре 1762 года. Все вопросы отпали сами собой.

Мне всегда становилось легче, когда я начинала ходить. Вот и сейчас я встала из-за стола и стала ходить по комнате. Телефон в руках у меня зажужжал, от неожиданности я вздрогнула и чуть не уронила его на пол.

— Да, — хрипло ответила я.

— Все изучили? — спросил меня механический голос, невозможно было понять, женский или мужской голос это был.

— Да, — уже уверенно ответила я, — грандиозная работа проделана.

— Именно, и многолетняя, — уточнил надменно голос.

— И все ради какого-то кулона? — недоверчиво спросила я, сев на диван и комкая в кулаке край пледа.

— Мария Владимировна, к вашему сведению, кулону место в музее, — снисходительно объяснил мне голос, его последнее слово было оборвано коротким резким скрипом.

— В музее, говорите? А сами, так понимаю, хотите в частную коллекцию приобрести, — не выдержала я и съехидничала. Но потом спохватилась. — А вы точно знаете, что в кулоне настоящие бриллианты? Невозможно по рисунку определить качество камней.

— Сведения точные, не сомневайтесь, — уверенно сказал голос.

— Но как и где я его возьму, если вы со своими возможностями его не нашли, то где я его достану?

— Там же, где вы были, — голос сделал паузу, — в XVIII веке, — продолжил он.

— Что? Но как я туда попаду?

— Нас это не волнует, это ваши проблемы, Мария Владимировна, — услышала я резкий ответ.

— Но я не уверена, что все получится в этот раз. А вдруг это не сработает? Это же не зависит от меня, — пыталась я достучаться до механического голоса.

— А вы постарайтесь.

— Но, — у меня дрогнул голос, — если даже все получится, мне придется остаться там ровно на год, — вновь пыталась донести я до него информацию.

— Нам некуда спешить, кулон того стоит.

— Я не могу оставить детей на год одних. — Слезы полились у меня из глаз, и я понимала, что именно так я и поступлю. Я зажала себе рот ладонью, чтобы собеседник не услышал мои всхлипывания.

— Если хотите, чтобы с ними ничего не случилось, сможете, — жестко сказал голос.

— Я требую гарантий безопасности детям и своим близким, не нужно больше им угрожать, — мне пришлось выровнять дыхание, прежде чем я выдвинула требование.

— Мария Владимировна, — снова раздался короткий резкий скрип, — требовать будем мы, а вы будете выполнять. Вы и будете служить гарантом их безопасности. Все зависит именно от вас.

— Хорошо, — тихо сказала я, у меня как будто внезапно выкачали все силы. Я чувствовала только опустошение. Даже отчаяния, страха, боли не было.

— 22 июня 2019 года в 10 утра мы сообщим место, где вы передадите нам кулон. Все, разговор окончен, — и в трубке у меня раздались несколько коротких гудков и наступила тишина.

— Они все знают, даже дату. Они знают даже больше меня. — Я продолжала сидеть на диване, бессильно свесив руки. Телефон с тихим стуком выпал из моих рук на пол.

С трудом встав, я подошла к выключателю, погасила свет и в темноте вернулась на диван, чуть не наступив на телефон. Я легла на диван, поджав под себя ноги, натянула на плечи плед и уснула.