Сезон сбора камней. Альманах

Татьяна Евгеньевна Помысова

Авторы альманаха пишут о смысле жизни, о своих чувствах и испытаниях, делятся жизненным опытом и своими наблюдениями за себе подобными. Философствуют и верят… Они делают это так заразительно, что невозможно оторваться от сборника, не прочитав его от корки до корки. Составитель сборника – Татьяна Помысова e-mail: [e-mail]

Дмитрий Степанович

Тетраптих случайных совпадений

I

Моим стихам, разорванным так поздно,

Что сквозь меня уж непрогляден Стих,

Я больше не верна. Моя весна

Еще по-зимнему морозна.

И путь по ней хоть скользок мой и лих,

Но я полна

и мысли, и мечты,

Где уж не я господствую, а ты.

Мне дик и нов твой облик, повзрослевший

От ожиданья верности моей,

И взгляд, мгновенно посветлевший

От ней,

И горек образ потускневший

Тех удивительных путей,

Готовых мне в обмен страстей…

Ужели их тебе не жаль?..

Но ты и прежде не любил печаль.

Забавно мне ее теперь оставить

И налегке пойти туда,

Где светит незнакомая звезда…

И даже… (не могу теперь лукавить)

…растут стихи, не ведая стыда.

II

Вы юны. И вольны лишь целиком —

Воцерковлять во ангелы и змеи,

И ныне — возразить при Вас не смею.

Но, будущностью Вашею влеком,

Спешу запомнить: корень кормит плод.

Изнемоги его — и вот —

Ни счастия, ни песен, ни понятья.

Открыты Божии объятья

Змее не мене множества коров.

И этот полухлеб и полукров

Святее, ближе в ней, чем наблюдать я

Могу, пока проходят Ваши братья.

И если Вы сомкнетесь с ними, я —

Гражданкою начальницею буду

Вас звать, Вас знать — земная колея

Не вскормит мне тождественного чуду.

Пока Вы юны — не болейте мной,

Попробуйте прийти, как станет страшно,

Когда не сможете столь бесшабашно

Беседовать с доверчивой змеей!

III

Целуя спящее забвенье, встала.

В сад бросивших и брошенных сошла,

А с ними — в даль из синего стекла

До самой грани ареала.

Здесь был отшельник-крысолов. Давно.

В угодьях — ящерки и птицы.

Вот Чудо, по тебе скользит оно,

Твой палец обхватив, садится.

Сухие ветки собери в костер,

Верни через горенье им сиянье,

Чтобы единый юный свет простер

Опять земле тепло и обаянье.

А дома — верный бело-рыжий кот,

Тот самый, что рассказывает сказки.

Он здесь бывал, а нынче — ждет

Ту, утром убежавшую без ласки,

И полуверит, что услышит снова

Страны суровой аромат и слово.

Но колоколом льется бирюза

Через янтарные глаза!

Вернусь! Иначе снова буду там!

Волшебник! У какого дола

Ты будишь жажду ореола?

Где ныне твой вигвам?

IV

О! Леди! Я приветствую! В дали,

Исполненной волнами голубыми,

Мы, что ни день, встречаем корабли,

Носящие по миру наше имя.

Одни нам вѝдны ярче, от других —

Лишь тени, осязаемые снами,

Кто знает, сколькие, не вписываясь в стих,

Еще сливаются с волнами!

Уходят дале — и не причинить

Им сдвига в зону ультрафиолета!

Нам остается только нить —

Лишь «небо в голубых глазах поэта».

Как эту нить сменяешь на волну?

И как почувствуешь удачу?

Чья жажда поторопит: ну?

Какой слезой кого оплачу?

Волна! О, бедный пятистопный ямб,

Как переносишь ты четыре?

Будь я тобою, вольнодумца я б

Уже давно топил в сатире!

…Я причинил тебе страданье, нить.

И волны здесь, готовые омыть.

Они спокойней, тише говорят,

Нешумные, неведомые волны,

Их трепетом окутанные, чёлны

Скользят как будто наугад.

Их плавные подъемы и прогибы

Нам кажутся беспечною игрой,

Но вот, пронзенные невиданной красой,

Мы умолкаем, словно рыбы…

И пламенем гудит в ушах орган,

Вмиг сдув все в душу ввёрнутые сваи,

Как если бы среди песчаных стран

Вдруг проступили Гималаи…

Две вечности спустя, заговорим,

И уж тогда — благодарим!

А там — всё слушать, вслушиваться сладко,

Как незнакомо песни говорят,

Как в простоте скрывается обряд,

Как в близком прячется загадка.

И нить свою, спряжённую волной,

Благословить, бесценный дар земной!

Страданье было дверью, мать!..

А волны здесь! Опять…

Сонет-загово́р

Куколка изношенная,

у сарая брошенная,

Новыми, хорошими,

найдена, и вот —

На камине прочном,

на кольце чесночном

Удивленно очень

встретит Новый год.

Личное-двуличное

видится отлично ей,

Только непривычно ей,

как бодрит чеснок,

Как свечная капелька

ей сияет, аленька,

Знает, знает, маленька,

что не всем вдомёк!

И течет над свечкою

вертикальной речкою,

Скруткою-овечкою

с холодом танцует

Правда потаенная,

на окне рисует

Письменами свежими,

вольницей и межами

И друзьями-вежами…

Лед, храни тепло!

Одухотворенная,

береги крыло!

Письмо с волжских степей

Не люди — карты!

Будто говорят,

Людские беды

исчисляют зычно,

Едят как будто,

а в конце — привычно

В небытие вернуться

норовят.

Там место самое —

ведь им не нужно знать,

Кто, как распродает

страну ли, душу…

Они хотят играть,

Дразнить за хвост

Охотливую клушу!

Еще скучнее им —

земные сны

Под снегом

в ожидании весны,

Где тыква-сын

пыльцою

тыкву-дочку

Обяжет…

Чудо то —

иной дозор,

Храни,

скомкав картежный вздор!

И поцелуй

принявшуюся почку!

«Система «РОЗА» — в зените творенья…»

Пленившись розой, соловей…

(А. Кольцов)

Система «РОЗА» — в зените творенья,

От первых дней — душа «СОЛОВЕЙ»!

А я? Сумею ль постигнуть свой день я?

Чью Песнь не зрю над главой моей?

И Песня ли то? А может быть, Слово:

Наречье творится, кончен Глагол…

Кого оно одарить им готово?

Какой бы Напев Ему подошел?

Зима. Пушистые санные бразды…

Далекий дом с вишневым теплом…

В пути — поэты, на рифмы горазды!

И небо мерцает синим крылом

Меж фазой дыханья Ахура-Мазды…

Сонет итальянский, русским стилом.

«Тишина от столетнего пира…»

Тишина от столетнего пира

С тишиною пустого вокзала

Обсуждала строение мира…

До конца — ни одна не сказала!

Тишина замогильного царства

С тишиной неуверенной почки

Улыбалась, — не то из коварства,

А не то — из задуманной строчки!

Тишина неподатливой воли

С тишиною нестойкого крика

К исчерпанью приблизилась боле:

Музыкальною тишью — улика

Вылетала на Марсово поле!..

Но молчала и лунная кика!

«День спонтанный, день льда…»

День спонтанный, день льда…

Не зову… Не айда!

Он является сам,

Даже к нам.

И хотелось бы скрыть,

В телефоне забыть,

Чтобы ночью, как сон,

Унесён…

День негодных дорог

И холодных берлог,

День затмений, сирен

И арен!

Когда Жажда и Ты,

И нигде — Красоты!

Потому, что Она —

Отдана!

День спонтанный, день льда!

Не зови! Не айда —

Ты — меня

(В пору этого дня)!

На трехтысячный раз

Страх как будто угас

Перед этим деньком —

Прямиком!

Только наискосок

Всё же бьется в висок:

А на дне —

Что ты встретишь во мне?

Может, ты углядишь

Нелетучую мышь

С ядовитым бичом

За плечом?

Иль голландский корабль,

«Напади ли, ограбь ль,

Дуй бочонками ром —

Нипочём!»

Умолкают слова,

И младая трава

Показалась и пьет

Талый лед…

Он ушел без следа,

Он не имет суда,

Этот день, день спонтанный,

День льда!

Габдулла Тукай.

Родное слово. Туган тел

(Эквиритмические переводы)

Словом первым, словом дивным,

Словом матери-отца

Дан весь мир глазам наивным

И дорога без конца.

Колыбелью изначальной

Слово рόдное лилось,

Старой истиной венчальной,

Подрастая, облеклось.

Мудрым словом ежечасно

Отражаясь на пути,

Наше детство светит ясно

И последнее «прости».

Слово сердца, я тобою

Подымуся над землей!

«И меня, — скажу, — с семьею

Ты помилуй, Боже мой!»

Сон Земли. Жир йокысы

Корою покров

Угрюмых снегов

Сжал весь белый свет

Узлом вечных снов.

И не встанет свет,

Пока от зари

Не протопят след

Птенцы-кобзари!

Яснее горя,

Весна, как заря,

Придет, а за ней —

Сиянье огней,

И говор лесов,

И звон родников,

И птицы, и гром,

И дождик потом!

Там можно нырять

У солнца в лучах,

Там можно сверкать

Росой на стебля́х.

Там кружатся сны,

Поу́тру звеня,

О жажде весны

Средь белого дня.

Над Землею лишь

Студеная тишь.

Пробудимся ли?

Постой, не беги ж!

Птицам. Кошларга

Криком весть пошла: «Укройтесь!»

Я в небесный хоровод

Захожу теперь, желая

Слушать пенье, зреть полет!

Не кричите, пойте нежно,

Укрепляя жизни плоть!

Я не трону вас, конечно,

Упаси меня Господь!

Не таите слов заветных,

Я не красть иду, не красть;

Или я себе позволю

Окончательно пропасть?!

В круг сойдитесь, ярче было!

Тишь сознанья помогла б…

Не дохну́ть бы мне — на Силу

Да на птичии крыла б.

Праздник теперь. Бэйрэм буген

Хвалит каждая ресница

Восходящий день теперь!

Неужели мне не снится

Весь звенящий день теперь?!

Бор колышется былою,

Настоящей песней, верь!

Братья с полною душою,

Братство верных без потерь!

Отворяйся, сердце, Солнцу,

Сделай Солнцу, сердце, дверь!

Солнце жда́ло то оконце,

Пусть войдет в него теперь!

Мир, объятый ароматом

Заповедных трав теперь,

Слушай, мир, как никогда ты

И красив, и прав теперь!

Я вошел в волну на бреге,

Ты со мной волну измерь!

Слышишь голос в вольном беге?

Про любовь одну — теперь!

Ветра нет, лишь упоенье,

Как шагнувший в небо зверь.

Славься каждое мгновенье!

Славься, вечное «Теперь»!

Монсиньёр делля Кафа. Против ревности. Contro la gelosía

(Эквиритмический перевод итальянского классического сонета, пригодный для музыкального исполнения)

В тот час, отданный Страху в пищу и право,

Страх — облачится в одеянье из стали!

Лед с пламенем сольет он наукой в сплавы,

И взмо́лится Любовь в скорби и печали.

Если достигну утра, и неги, и дали,

Пусть упадут с моей души отравы

В реку Забвенья! И чтоб никак не узнали

Той, что послала их мне — такою оравой!

Чтоб не помнить им ночи, измятой ими,

Или дня без надежды, ими отъятой!

Не знать, за что гасили Божье имя!

Милая! Ах, что страшней любви измятой,

Коль были все мечты о любви — благими?!

…Ты новой грязи изли́ла мне и… ушла ты!..

Джазовому Гитаристу

Тайга. Палатка. Свеча. Сеть.

Мы — больше, чем пища для насекомых.

И между запахов незнакомых

Уж чувствуем злато, медь.

Две желтых материи, но не кинем

Уже — одну на болты.

А от другой — давай отодвинем

Баночку кислоты!

И будет теперь — у тварей снаружи —

«Отель разбитых сердец».

Одни споют лучше, другие — хуже:

Как вме́стят… Как дал Творец.