Новогодние криминальные истории

Дарья Калинина, 2020

Под Новый год всем нам хочется зимней сказки, сюрпризов и чудес! Как создать радостное настроение и приготовить для своей семьи и друзей феерический подарок? Нарядить елку, накрыть стол и преподнести оригинальный презент – новый сборник остросюжетных новогодних рассказов. Популярные писатели – Татьяна Устинова, Татьяна Полякова, Ольга Володарская – и другие известные авторы гарантируют по-настоящему праздничное настроение!

В оформлении обложки использована иллюстрация: © vectorpouch / Shutterstock.com Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Татьяна Устинова

Часы с секретом

Накануне вечером он сильно поссорился с женой, а утром выяснилось, что из сейфа в офисе пропали все деньги.

Замечательно. Ничего лучшего невозможно придумать для тридцатого декабря, даже если очень стараться.

— Кто первый увидел, что сейф открыт? — спросил Федор, рассматривая полированную дверцу, прикрывавшую бронированную панель. Рассматривать было нечего, но он все-таки рассматривал — что ему оставалось делать?!

— Я, — откликнулась Катя, и, отвернувшись от сейфа, Федор уставился на свою заместительницу.

Заместительница была как заместительница, ничего особенного — очочки, мышиного цвета брючный костюм, белая мужская сорочка с остроугольным воротником, длинные ногти с маникюром в виде отсутствия маникюра, сигарета и крохотный мобильный телефон, болтающийся на запястье.

Катя как Катя.

Сейф тоже был как сейф, тем не менее из его тесного свинцового нутра исчезли, испарились деньги.

Бутылка коньяка — пузатая, темного стекла, наполненная только до половины, осталась на месте и какие-то бухгалтерские книги — зачем они в сейфе? Кому и когда они могут понадобиться? Коробка с подарочными часами, очки с вылетевшей линзой — пыльная линза валялась отдельно, — все было на месте, кроме денег.

Катя подошла поближе, они повернулись и стали смотреть в сейф вдвоем.

— Я пришла на работу, заглянула сюда, думала, что ты уже приехал, и увидела…

— Что?

Катя тихонько вздохнула. У шефа редко бывало плохое настроение, но когда случалось, лучше всего было держаться от него подальше. Катя сейчас с удовольствием оказалась бы подальше. Жаль, что самолет только в полночь. Если бы он улетал утром, Катя была бы уже где-нибудь над Средиземным морем, наверное. Или нет?

— Я увидела, — голосом девочки-отличницы, которую подозревают в том, что она не приготовила домашнее задание, начала Катя, — что дверь в твой кабинет открыта, а тебя нет. Я все-таки зашла, потому что думала, может, ты за компьютером. За компьютером тебя тоже не оказалось, но сейф был открыт. Я подошла поближе и заглянула. И… увидела.

— Кто вчера последний уходил?

— Я точно не знаю. Я уехала, наверное, в половине десятого.

Федор усмехнулся:

— Так долго праздновали?

Вчера отмечали день рождения начальника компьютерного отдела Олега Бойко. Федор поздравил Олега, преподнес подарок «от коллектива», выпил шампанского и уехал раньше всех, когда компания еще только-только разогревалась.

Зря уехал. Лучше бы остался допивать.

Он приехал домой в восьмом часу с елкой, бутылкой вина и огромным пакетом еды из «Седьмого континента» — очень гордый добытчик, заботливый муж и внимательный отец. Елку он тащил на плечах, потому что в лифт она не входила — дом был старый и к жизни приспособленный плохо.

Дома никого не оказалось. Он пристроил елку, рассовал еду, водрузил на стол вино, полюбовался на него немного и стал ждать.

Ждал он долго, и есть ему хотелось ужасно — от бокала проклятого шампанского, выпитого в офисе, в желудке завывала голодная метель, и было обидно, что семья никак не является и некому оценить его героические усилия, и елка, пока он ее тащил, исколола ему всю шею, которая теперь зудела и чесалась, и наконец позвонила теща и сказала, что они сегодня забрали из школы Мишу, а из сада Сашу и отвезли к себе на дачу.

— Что им в Москве сидеть? — бодро спросила теща. — На участке лучше, правда? Сашенька, подойди сюда, девочка, хочешь с папой поговорить?

— Почему вы меня не предупредили, что вы их заберете? — негромко спросил Федор, и теща поняла, что дело плохо. Когда он говорил таким тихим голосом, или становился как-то особенно, безукоризненно вежлив, или долго молчал, прежде чем ответить на вопрос, — следовало ждать беды.

— Марина попросила забрать, — пробормотала теща и моментально поняла, что оплошала. Поняв, она заторопилась, как будто зять гнался за ней с лопатой: — Вы же все равно приедете на Новый год, правда ведь? Ну вот, вам еще, наверное, и завтра на работу надо, а погода такая замечательная, мы и решили, что они хоть погуляют подольше, дед завтра не работает, на горку с ними сходит, а вы тридцать первого под вечер…

— Все это замечательно, — перебил ее Федор, — большое вам спасибо, Ирина Михайловна. Просто я не знал, что вы собираетесь их забрать, и был к этому… не готов. Марина меня не предупредила. Забыла, наверное.

Теща моментально согласилась, что Марина «скорее всего забыла», и все его сегодняшние старания потеряли всякий смысл.

Кому нужна его елка, которая уже упоительно пахла в домашнем тепле и расправляла толстые упругие зеленые иголки — Федор долго и дотошно выбирал елку с плотными и твердыми ветками, а не какую-то там худосочную! — и пакет с мандаринами, и дурацкие «Киндер-сюрпризы», которые он ненавидел, но покупал, потому что его дети, как и все остальные дети, павшие жертвами телевизионной рекламы, эти «сюрпризы» обожали, и буженина, и сыр, и то, что он приехал в восьмом часу, а не в двенадцатом, и то, что на работе он выпил только один бокал шампанского, — все это оказалось никому не нужно.

В довершение предпраздничного вечера выяснилось, что у жены не отвечает мобильный телефон.

Он не отвечал ни в девять, ни в десять, ни в одиннадцать. К часу она приехала, и они поссорились так, как не ссорились никогда за долгие шестнадцать лет совместной жизни.

А наутро выяснилось, что из сейфа в его кабинете уперли все деньги.

Блеск. Вот Новый год так Новый год. Просто петь хочется от радости.

Федор покосился на Катю, которая маялась рядом. У нее вечером самолет, вспомнил он. Она летит куда-то далеко, опробовать новую доску для серфинга и нового любовника.

— Ты ушла раньше, чем все уехали, или позже?

— Ребята-программисты раньше ушли, — подумав, сообщила Катя, — а остальные еще оставались. А что? Ты думаешь, это кто-то из наших?…

— Из каких же еще! — сказал Федор с досадой. — Конечно, из наших! Мы на четвертом этаже, внизу охрана, на этаже пост, если бы кто-нибудь полез, охрана бы сразу доложила и ментов вызвала! Ты не спрашивала, никаких ЧП ночью не случалось?

— Нет, — подумав, сообщила Катя, — не случалось. Можно у Дмитриева уточнить, но мне никто ничего…

— Вот видишь. Никто и ничего. Значит, наши. Черт бы их всех…

В коридоре перед дверью его кабинета стояла небольшая любопытствующая толпишка испуганных сотрудников. Дверь украшала блескучая гирлянда, в середине — синтетический елочный венок с какими-то красными гроздьями. Широко шагая, Федор дошел до двери и захлопнул ее прямо перед носом у сотрудников. Синтетический венок содрогнулся, будто от отвращения.

— Кто, кроме тебя, вчера тут… веселился? Я уехал, когда были Олег Бойко, программисты, как их… Толя, Коля и Игорь…

— Толян, Ники и Гарик, — поправила Катя и улыбнулась. Программистам было чуть за двадцать, и ей казалось, что она старше их лет на триста.

— Да. Толян, Колян, то есть Ники, и Гарик. И еще эти две новенькие из рекламного отдела — Валя и…

— Галя, — подсказала Катя, и Федор посмотрел на нее подозрительно — не смеется ли она над ним. Она внимательно изучала свой маникюр — и не думала смеяться.

— Валя и Галя, — согласился Федор, — а еще кто?

— Дмитриев приехал из типографии. Кстати, никакой макет он не привез, конечно. Какой макет, когда до Нового года два дня!.. Там все пьют давно. Юра с нами сидел. Я решила, что в машине его держать — свинство.

— Свинство, — согласился Федор. Юрой звали Катиного водителя. — Больше никого?

— Уборщица пришла. С ведром. Она собиралась полы мыть, но ее тоже угощали, потому что она рано явилась, еще никто не расходился.

Федор снова посмотрел в сейфовое нутро и вдруг взбеленился:

— Какого хрена там эта бутылка стоит?! Кто ее в сейф поставил?! Кому в голову пришло коньяк в сейфе держать?!

— Тебе, по-моему, — ответила Катя невозмутимо, — я ее туда не ставила, это точно. А ключи только у меня, у тебя и у Дмитриева.

Ключи. Конечно. Как это он сразу не подумал?

Федор вытащил из кармана носовой платок, очень белый и твердый от крахмала, и сразу расстроился. Платок ему сунула жена, еще когда в их жизни все было хорошо и они не знали, что вскоре решат разводиться. Придерживая платком полированную дверцу, он подвигал ее туда-сюда, глядя очень внимательно.

— Посвети мне.

— Как?

— Лампой — как, как! Возьми у меня со стола лампу и посвети.

Никаких отпечатков на дверце не было. То есть вообще никаких.

Ерунда какая-то.

— Кать, — сказал Федор и сунул платок в карман, — поставь обратно лампу и давай всех сюда.

— Кого — всех? — не поняла она.

— Своего водителя, Дмитриева, Олежку Бойко, Галю с… Валей, уборщицу с ведром, Толяна, Ники и Гарика. Сама тоже приходи.

Катя посмотрела на него настороженно:

— Будешь следственный эксперимент проводить?

— Я буду проводить дознание, — буркнул он, — меня не устраивают воры в офисе. А тебя?

— Меня вызывать не надо, — сказал от двери Олег Бойко, — я уже давно здесь. А братва только пришла. Курит и происшествие обсуждает. Я могу сходить. Или ты их приведешь, Кать?

— Приведу, — пообещала заместительница.

— Ты что, Федя? — спросил Бойко и сел верхом на стул. — Думаешь, тебя кто-то из моих архаровцев обокрал?

— Я не знаю.

— Они хорошие ребята, — сказал Бойко уверенно, — дай мне сигарету. Они отличные ребята. Малость с приветом, конечно, но — отличные. Ты не смотри, что они говорят как умственно отсталые и одеты черт знает как! Это у них так теперь принято. Один браслеты носит серебряные, второй косу отрастил, а третий в одном свитере полгода ходит. Я ему вчера говорю: «Гарик, ты бы его хоть постирал, смотри, все обшлага белесые от пыли», а он мне…

— Олежка, мне наплевать на то, как они одеты! — сказал Федор с досадой. — У меня из сейфа деньги пропали, а вчера вы уходили последними, и замок не взломан, а открыт. Ключом открыт. И отпечатков никаких. А ты говоришь — рукава грязные!..

Шеф сказал: «Вы уходили последними», и Бойко моментально оскорбился. Оказывается, дело не только в программистах, которых Олег готов был защищать. Шеф подозревал и его тоже, и это было неприятно. Неприятно и унизительно. И, самое главное…

–… а я говорю, что все равно уволюсь!.. И не надо меня вести, я сама отлично дойду!.. — За приоткрытой дверью послышались шум, возня, возникло и пропало напряженное Катино лицо, и ввалилась высокая худая девица в джинсовом комбинезоне и с ведром.

— Вы кто? — спросил Федор изумленно.

— Уборщица, — сказала она с вызовом, — и я все равно уволюсь, потому что вы сейчас заявите, что я украла ваши проклятые деньги! А я их не крала! У меня у самой перчатки утащили, новые совсем, я их даже из пакета ни разу не достала, и мне пришлось все голыми руками убирать!.. И не брала я ваших денег! Так что увольняйте меня! Прямо сейчас увольняйте!

— Уволю, — пообещал Федор, — обязательно уволю, не волнуйтесь. Олежка, налей ей кофе. Вы панель, за которой сейф, когда в последний раз протирали?

— Не помню, — огрызнулась девица и обеими руками взяла чашку с кофе, которую подал ей Бойко. Руки были красные, и залихватский лак на ногтях кое-где потрескался и облупился. Видно, и впрямь все полы перемыла без перчаток.

— Вчера протирали?

— Нет, — сказала девица решительно и отхлебнула кофе, — вчера точно не протирала. Я и так поздно начала, половину сделать не успела!.. Пришлось с утра приходить, чтобы закончить, а мне, между прочим, в институт надо, у нас уже консультации начались.

— Вот я вас уволю, и вы сможете с утра до ночи консультации посещать, — буркнул Федор, и девица неожиданно шмыгнула носом, что было странно при ее гренадерском напоре.

У дверей снова послышался шум, произошло замешательство, и в кабинет ввалилась небольшая толпа — две девицы, три программиста — «хорошие, отличные ребята!» — солидный Дмитриев, водитель Юра и заместительница Катя с мобильным телефоном на запястье.

Все они, несколько оробев при виде пасмурного шефа, застряли в дверях, никто не решался первым пройти внутрь кабинета и сесть.

— Можно? — пискнула наконец какая-то из девиц.

— Да, — сказал Федор, — проходите.

Некоторое время все усаживались, двигали стулья, шикали друг на друга, менялись местами — как школьники, врасплох застигнутые директором. Федор молчал.

— Ладно, — сказал он, когда сотрудники наконец более или менее угомонились, — все знают, что у меня из сейфа пропали деньги. Вчера вечером я перед уходом сейф проверял, все было на месте. Сегодня утром выяснилось, что денег нет. Вы были последними, кто уходил с нашего этажа. Следовательно, деньги взял кто-то из вас. — Он выговорил это и вдруг удивился, что стало так тихо.

Щелкнула зажигалка, Бойко неторопливо прикурил.

— Мы можем сейчас начать выяснять, кто именно их взял, а можем не выяснять, если он готов их вернуть. Ну что?

— Мы не готовы! — тоном студента-двоечника отозвался кто-то из программистов и посмотрел на сотоварищей гордым победителем — раз, и отбрил шефа, знай наших!

Федор вздохнул:

— Понятно. Тогда как в кино. Долго и нудно. По порядку. Саша Дмитриев. Ты во сколько пришел?

— Часов в восемь, наверное. Я в этой типографии полдня провел и никаких дел не сделал. Я тебе позвонил, а мне сказали, что ты уже уехал. На мобильный я не стал. Что, думаю, беспокоить!.. И ключ от сейфа у меня пропал, — добавил он с тоской. — Я принялся искать, когда переполох начался, а его и нет. Черт знает что!..

— Ты все время за столом сидел или выходил?

— Вроде нет, не выходил.

— Выходили, — подала голос одна из девиц, то ли Валя, то ли Галя. Конечно, Федор не разобрал, какая именно. — Мы все выходили. Катерина Николавна сказала, что курить только в коридоре можно, а в переговорной нельзя. Мы же в переговорной сидели. Ну вот, все и выходили покурить.

— Я не курю, — сказал Дмитриев, — я, наверное, просто так выходил.

Тут он покраснел как рак, и Федор посмотрел на него с неудовольствием. Что еще за девичья стыдливость?

— А вы? — спросил Федор у девиц. — Выходили?

— И мы выходили, — затарахтели обе, перебивая друг друга.

— Мы вначале покурить выходили…

–… потом позвонить…

–… у Галки свидание было назначено, а она никак на него не успевала…

–… и мы решили предупредить, что она не придет…

–… а потом мы еще… просто так выходили.

–… то есть в туалет.

Тут они обе замерли и уставились друг на друга.

— Извините, пожалуйста, — пробормотал кто-то из них.

Олег Бойко прикурил следующую сигарету, и один из программистов, сидевший рядом с ним, привстал и переехал вместе со стулом подальше, к окну. Федор посмотрел. Должно быть, тот самый Гарик — рукава свитера у него и впрямь были измазаны чем-то белым.

— И я выходил, — подал голос Катин водитель, — я машину смотрел. Вокруг петарды запускают, бабахает кругом, у нее сигнализация включается то и дело. Я два раза спускался, думал, что ее угоняют.

— В коридоре никого не видел?

— Первый раз никого, — сообщил Юра и почесал нос, — а второй раз… Олег Петрович в коридоре стоял.

И он посмотрел на Бойко, как будто извиняясь.

— Я жене звонил! — вскинулся Олежка. — Ну и что? Не мог же я разговаривать, когда вокруг все ревут, как белые медведи? Я и вышел! А за мной еще Ники выходил. Он за пивом, что ли, бегал. Ну и что?!

— Бегал, — согласился длинноволосый Ники, — я водку не пью. И шампанское ваше тоже не пью. Я за пивом ходил и за сигаретами.

— А я никуда не ходил, — заявил безмятежный Толян и тряхнул браслетами на тонком курином запястье. Браслеты звякнули, как наручники. — Я все время на месте сидел. Впрочем, пардон. Один раз выходил. Так сказать, по естественной надобности, что очень актуально, когда пьешь пиво.

— Я его видела, — сказала Катя, — я тоже звонила. Только не с мобильного, а из твоей приемной, Федор. Он мимо меня два раза прошел — туда и обратно.

— Все звонили! — пробормотал Федор. — И почему-то в коридоре болтались, хотя у всех мобильные телефоны в карманах.

— Я никуда не звонила, — сообщила мрачно уборщица, больше похожая на манекенщицу, а на самом деле оказавшаяся прилежной студенткой, — я пришла, в переговорной веселье на полную катушку, ну, меня тоже пригласили, усадили, я шампанского выпила. Потом все разошлись, и я убираться стала.

— И панель, за которой дверь сейфа, вы сегодня ничем не протирали?

— Нет. Я и так не успевала, говорю же!..

— И больше никто никуда не ходил?

— Я покурить выходил, — сказал Гарик и пожал плечами, — как все. В переговорной курить нельзя, ну, я на лестнице…

— Сколько раз вы выходили?

Гарик опять пожал плечами, и студентка, по совместительству уборщица, сказала:

— Я только один раз видела. Хотя я недолго была. Он вернулся, все посидели еще минут двадцать и разошлись, и больше никто не выходил.

— Разошлись, — повторил Федор, — понятно. Все могут разойтись, — сказал он сотрудникам, — с Новым годом.

— Ты что? — спросила Катя с изумлением, не донеся зажигалку до сигареты.

— Ничего, — ответил Федор и поймал за рукав программиста Гарика, — денежки тебе придется вернуть, браток. Со мной шутки плохи, это я тебе точно говорю.

— Вы… что? — забормотал Гарик и посмотрел на свою руку, которую Федор прихватил увесистой, совсем не бизнесменской лапой. — Вы… с чего, вы… откуда?..

— Оттуда, — сказал Федор, — на полировке никаких следов нет, уборщица дверь не протирала, значит, открывали в перчатках. Перчатки у уборщицы пропали, ей пришлось все голыми руками мыть. У тебя весь свитер в тальке, а тальком всегда резиновые перчатки изнутри обрабатывают, чтоб не слипались. Бойко сказал, что ты в этом свитере полгода ходишь и ни разу его не поменял, значит, и вчера в нем был. После того как в переговорной появилась уборщица, ты один выходил покурить. Курить ходил, а от дыма как черт от ладана шарахнулся, когда Олежка закурил. Ты у Дмитриева ключи вытащил, а у уборщицы перчатки, взял деньги из сейфа и вернулся в переговорную. Правильно?

Гарик сопел, косил налитым кровью глазом — молчал.

— Только ты дурачок, — сообщил Федор скучливо, — там денег всего триста долларов было. Я же не мальчик-зайчик, чтобы на рождественские каникулы в офисе всю наличку оставлять! А вот часики ты не взял напрасно. Часики «ПАТЕК ФИЛИПП», Швейцария. Знаешь такую фирму? У них самые дешевые часы то ли тысячу долларов, то ли две стоят. А эти не самые дешевые.

— Ты себе купил? — как ни в чем не бывало спросила Катя.

— Я жене купил, — буркнул Федор, вспомнив про ссору, — на Новый год.

И тут у него в кармане зазвонил телефон. Рукой, свободной от Гарика, он кое-как вытащил аппарат.

— Да!

— Федор, это я.

— Да.

— Я тебя так люблю, — выговорила жена торопливо, — я просто с ума схожу, когда мы ссоримся!.. Ну прости меня, ну, дура я! Я даже на работу не пошла. Осталась и нарядила твою елку! Ты скорей приезжай, пожалуйста!..

— Да, — сказал он, — я сейчас.