Магический договор – 1

Татьяна Герцик, 2022

Графу Ванскому по душе необременительная холостяцкая жизнь, однако составленный далекими предками магический договор обязывает графа жениться на старшей дочери рода Салливерн. Сестры, одной из которых предстоит стать женой графа, тоже против столь неприятного для них замужества. Обе стороны отчаянно пытаются избежать навязанного брака, но удастся ли им это?

Глава вторая

Ускользнув от давно осточертевших поучений сверхзаботливых матерей, кузены направились в покои графа, где их ждала дружная ватага друзей. По дороге Анрион развлекал Криспиана самыми нелепыми предположениями о его возможной женитьбе, от которых тот кривился все больше и больше. В конце концов граф не выдержал и взмолился:

— Слушай, братец, если ты намеревался напугать меня так, чтоб я сбежал от своей невесты еще до смотрин, тебе это блестяще удалось.

Герцог-младший удивился. Прежде подобная тактика давала безотказные плоды, настраивая Криспиана на боевой, а попросту на петушиный лад.

— Что-то ты вовсе раскис, — признал он свое поражение. — Не предполагал, что ты такой слабак. Чем ты так обескуражен, скажи на милость? Подобное испытание ты проходишь по меньшей мере раз десять за год, когда твоя матушка приглашает во дворец очередную подходящую ей девушку. Ничего принципиально нового в посещении нас очередной невесты я не вижу.

— Это потому, что не ты обязан будешь на ней жениться, — обиженно заявил раздосадованный толстокожестью кузена Криспиан. — Представь себя на моем месте. Приезжает невесть какая особа с претензиями на мою свободу, и я буду вынужден их удовлетворить, хочу я этого или нет! Да еще, как вы мне обещаете, после свадьбы нельзя будет даже и взглянуть налево под угрозой немедленной мучительной смерти! Вот тебе нужна жена с магическим даром?

— Смотря как она выглядит, — признался Анрион. — Конечно, в династических браках это не главное, но все-таки с хорошенькой женой легче найти общий язык.

— Приятнее с ней в постель ложиться, ты хочешь сказать, — язвительно поправил его кузен.

— И это тоже важно, — не стал с ним спорить герцог. — Но все-таки мне бы очень хотелось, чтоб у меня с женой была некая общность душ. Или, как говорят простолюдины, мы бы с ней глядели в одну сторону.

Граф озадачился. Подобные откровения Анриона для него были новостью.

— Это большая редкость. Ты извини, но даже твои родители, хотя внешне и похожи на идеальную пару, на самом деле вовсе не близки духовно. Герцог просто уступает супруге в мелочах, а она не настаивает на своем в серьезных вопросах. Это называется разумным браком. Но друг друга они не любят, хотя и уважают. И ты сам знаешь, что у герцога есть фаворитки. Хотя об этом и не распространяются.

— Я даже знаю о паре отцовских бастардов, — хмыкнул Анрион. — И недавно их видел. Они моложе меня на десять и пятнадцать лет. Оба парни. Мне жаль, что по закону они не имеют прав на престол, тогда моя жизнь была бы куда приятнее и проще. И позволить себе я мог бы куда больше.

— Как я тебя понимаю, — энергично покивал граф. — Если б мой отец прожил хоть на пару лет подольше, у меня, вполне возможно, тоже был бы брат-наследник и мать не столь рьяно требовала от меня продолжить род.

— Жаль, что она не вышла замуж снова, посвятив всю себя тебе одному, — Анрион понизил голос, они уже подходили к дверям в апартаменты графа.

По дороге им попадалось все больше и больше жаждущих их внимания придворных дам, мимо которых братья проходили, даже не глядя в их сторону. Сильно разочарованные бедняжки с недоумением провожали их томными взглядами, ведь все они рассчитывали на внимание если не герцога, то графа точно.

— Были бы у тебя единоутробные братья и сестры, ее внимание делилось бы между ними, и ты смог бы наслаждаться свободой, — продолжил свою мысль Анрион, заходя в покои. — Весьма относительной, конечно, но, тем не менее, тетушка не следила бы за каждым твоим шагом столь пристально, как сейчас, ей просто не хватало бы на это времени.

— Мечты, мечты, — меланхолично ответил Криспиан, — они так сладки, но неисполнимы.

Герцог с графом вошли в комнату, где весело шумели семеро молодых мужчин, отпрыски самых знатных родов Помаррии, составлявшие свиту молодого герцога. Все они сопровождали Анриона на охоте и так же, как и он, по приказу герцога-старшего привели себя в порядок, избавившись от запаха конского пота и переодевшись в чистые одежды.

— Что, нас ждут большие потрясения? — с нарочитой суровостью вопросил маркиз Журский, один из самых больших озорников герцогской свиты, увидев смурные лица вошедших.

— Грядут они, грядут, — печально согласился с ним граф. — На семейном совете мне велено выбрать невесту на этом зимнем балу. Отказ не принимается. В общем, приходит конец моей замечательной холостой жизни.

— Ну, потом начнется замечательная женатая жизнь, — хохотнул маркиз. — Можно подумать, законная супруга сможет чему-то там помешать. Будем веселиться не так открыто, только и всего. Таинственность — это даже интересно.

— Жена жене рознь, — раздумчиво возразил маркиз Кресский, ровесник Анриона, тоже отметивший недавно двадцатипятилетие, — моя матушка тому пример.

Все присутствующие знали, что маркиза Кресская, обладая даже не решительным, а попросту скандальным характером, держит своего бедного супруга в черном теле, не позволяя тому никаких, даже самых безобидных, развлечений на стороне, следя за каждым его шагом и попросту терроризируя.

— Эээ, — обеспокоенно протянул Криспиан, — бывает. Надеюсь, я не нарвусь на столь самовлюбленную особу, что запрет меня в доме и не позволит высовывать наружу даже кончик носа. Это было бы фатально для моей свободолюбивой натуры, уж лучше сразу умереть.

Все загалдели снова, хором предлагая способы избавления от столь страшной участи, как эгоистичная супруга.

Граф скептически выслушал их, ничего не отвечая. А что он мог ответить, когда его, вполне возможно, ожидала участь похлеще несчастного мужа маркизы Кресской? Но, решив не погибать раньше времени, заманчиво предложил:

— Пока я еще свободен, приглашаю всех в нашу излюбленную ресторацию «Все для вас». Нас там всегда ждут и всегда рады. Оторвемся напоследок. Если уж злосчастной судьбой мне предназначено жениться, то нужно провести последние свободные денечки с максимальной пользой, чтоб было потом что вспомнить.

Друзья с громким смехом всем скопом пошли к выходу. Анрион пошел с ними, но дошел лишь до поворота в служебное крыло. Там, с нарочитой печалью стукнув брата по плечу, идти дальше отказался:

— Увы, отец велел мне присутствовать вместо него на Совете герцогства. Так что идите одни, без меня. — Придержав Криспиана за рукав, подождал, пока остальные не отойдут подальше, и предупредил кузена уже серьезно: — И будьте поосторожнее, не горланьте слишком громко. Выяснилось, что о наших небезобидных пирушках становится известно слишком многим. Не хватало еще, чтоб известная тебе особа узнала о них и заранее прониклась к тебе негативными чувствами. Неизвестно, как на это среагирует ваш договор. Магия есть магия, к тому же старинная. Никогда не знаешь, чего от нее ждать.

Он отпустил его рукав и ушел, а граф, вскинув глаза к потолку, озарено пробормотал:

— А что, это замечательный выход. Трудно надеяться, что до ушей этой навязанной мне невесты донесутся слухи о моем отвратительном образе жизни, но вдруг да повезет? Если на совесть постараться, конечно. Тогда появится надежда на расторжение помолвки с ее стороны. Это была бы редкостная удача. А уж как за отказ от брака со мной ее накажет магический договор, не моя забота. Не верю я, что за это прилетит и мне, я ж буду ни при чем.

Выйдя во двор, он легко догнал своих спутников. Не дожидаясь, когда конюхи подведут к главному входу уже оседланных коней, они дружной толпой двинулись к конюшне. Подгоняя прислугу малоприличными возгласами, поспособствовали быстроте седлания лошадей и выехали на улицу через калитку позади дворцового парка.

Сердитый граф возглавлял небольшую кавалькаду, пришпоривая и без того резвого коня. Тот несся стрелой, рискуя сбить неосторожных прохожих, как это уже не раз бывало. Но сегодня судьба оказалась милостива к горожанам и под копыта мчащихся во весь опор лошадей никто не попал.

Возле роскошной трехэтажной гостиницы «Все для вас», сложенной из серого с темными прожилками туфа, придворные спешились и отдали коней выбежавшим навстречу конюхам. По раннему времени на площади перед гостиницей было пустовато. Местных жителей в гостинице вообще не бывало, на ночлег здесь останавливались либо путешественники с туго набитыми карманами, либо дворяне из провинций, прибывшие по делам к его светлости без высочайшего приглашения и не имеющие своего жилья в столице.

А вот по вечерам в местной ресторации, славившейся не столько изысканным столом, сколько безудержным весельем, собирались любители кутежей и беззаботной жизни, главным образом граф Ванский со своими друзьями и примкнувшие к нему столичные аристократы, желающие отдохнуть кто от сложных дворцовых обязанностей, кто от непомерных тягот семейной жизни.

Друзья прошли в общий зал, где настраивал инструменты небольшой слаженный оркестрик, и где их уже ждали миленькие девушки в чересчур ярких платьях с откровенными декольте и красными кружевными подвязками под неприлично высоко подоткнутыми подолами.

Едва мужчины устроились за столами, перед ними возник сам владелец заведения с вопросом, чего желают его дорогие гости. За всех ответил граф Ванский:

— Димитр, все, как всегда. И побольше доброго вина! Мы хотим отметить завершение осенней охоты.

— Охота прошла успешно? — с поклоном поинтересовался хозяин, делая знак подавальщикам.

— Очень. Давненько мы так славно не развлекались, — со странной угрюмостью ответил Криспиан.

Это отметили все, но расспрашивать никто не решился. Зачем провоцировать его на безумства? Ведь граф в минуты неприятностей всегда искал выход в непомерных излишествах, о чем потом жалели все, кроме него самого.

Мужчины ели, пили, красотки вились возле них, зазывно мелькая своими откровенными прелестями, и периодически то один, то другой весельчак уходил наверх и уединялся с какой-нибудь из них в одном из небольших уютных кабинетиков с весьма удобными для постельных игрищ диванчиками.

Пару раз это проделывал и сам Криспиан, причем во второй раз он прихватил с собой сразу пару хихикающих девиц. Разошлись гуляки только под утро, когда усталые музыканты фальшивили так, что невозможно было разобрать, что же играет оркестрик.

Вернувшись во дворец, нетрезвые друзья тут же были взяты в окружение герцогской охраной, так как, либо что-то разбивали, нетвердо держась на ногах, либо агрессивно ввязывались в пьяные драки с любым, кто неосторожно попадался им на пути. Во избежание неприятностей провожаемые стражниками, они разбрелись по своим покоям и тут же уснули мертвецким сном.

Как ни странно, но Криспиану, несмотря на несколько бутылок выпитого вина, не спалось. Непривычное чувство досады тревожило, не давая сомкнуть глаз. Это было так не похоже на его всегдашнее благодушие к самому себе, что он с досадой поднялся и принялся бродить из угла в угол, старательно припоминая прошедший вечер. Вроде все было как всегда, но отчего тогда у него столь отвратительное настроение? Никогда прежде ничего подобного он за собой не замечал.

Граф вдохновенно убеждал себя в правильности собственных поступков, оправдываясь тем, что не совершил ничего сверх того, что делал уже много лет, но душа не принимала его оправданий и беспокойно ныла, гоня сон. Сдавшись, он оделся и пошел бродить вокруг дворца, то и дело попадаясь на глаза многочисленным караулам. Его не останавливали, племянника герцогини здесь знали хорошо, но провожали долгими недоуменными взглядами, не понимая, что это с ним такое.

Но вот взошло солнце, из дворца начали выходить не только слуги, но и любящие утренние прогулки редкие придворные. Не желая дефилировать перед ними с помятым лицом и небрежно одетым, разрушая годами зарабатываемую репутацию красавца и модника, Криспиан скрылся в своих покоях.

Прошедшим вечером во время буйного кутежа в общий зал ресторации со второго этажа гостиницы спустились две тоненькие девушки в необычных для герцогства простых платьях. Девицы, не скрываясь, прошли по всему залу и устроились за соседним столом с вольно ведущими себя мужчинами.

Обычные люди, тем более юные девы, выбрали бы местечко побезопаснее, где-нибудь в закутке, спрятавшись за специально поставленными высокими перегородками, но эти ничего не боялись. И, как ни странно, на них никто из присутствующих в зале не обращал внимания.

По приказу одной из девиц им принесли легкие закуски и фрикасе, от вина они отказались, приказав подать себе холодное молоко, что было выполнено с некоторым напряжением — молока в меню ресторации не оказалось, за ним пришлось послать кухонного мальчика в ближайшую лавку.

Безмятежно подкрепившись, девицы продолжили наблюдать за шумно веселящимися поблизости аристократами.

— Вон сидит наш женишок, — небрежно указала на Криспиана одна из них.

Вторая, похожая на первую как капля воды или как зеркальное отражение, согласно кивнула.

— Вижу. Хорош. Чрезвычайно.

К чему относились эти слова, никто из посторонних бы не догадался. Оценивала ли она импозантный внешний вид мужчины, или осуждала его за недостойное поведение, из-за полной безэмоциональности ее голоса понять было невозможно. Но для ее насмешливой сестренки никаких тайн не существовало.

— И что, ты все еще против моего мудрого плана? — первая откинулась на спинке кресла и призывно кивнула официантке.

Та прибежала тотчас, взяла поданный золотой и тут же забыла о необычных посетительницах.

Как раз в это время граф поднялся, откровенно похлопывая по заду одну из легкодоступных девиц и взасос целуя другую. Троица поднялась наверх, провожаемая презрительными взглядами необычных посетительниц.

— Я была не права, каюсь, — признала вторая. — Придется сделать так, как ты задумала, хотя мне этого и очень не хочется. Но давай пойдем отсюда, противно.

Они ушли в главную часть здания, туда, где были устроены номера для приезжих, и где царила благодатная тишина. Войдя к себе, закрыли двери и позвали свою горничную. Шустрая Мариула, приехавшая с ними из родительского имения, помогла девушкам раздеться и убежала в свою комнатку, расположенную рядом с их двумя спальнями.

Сестры в длинных ночных рубашках, искусно расшитых по подолу и горловине шелковыми синими колокольчиками, устроились на широком диване и одинаково усмехнулись. Беатрис принялась пальцем рисовать в воздухе знак бесконечности, выражая свое уныние.

— Какая же Помаррия отвратительно скучная страна! Здесь никогда ничего не происходит, если не считать вульгарных и пошлых мужских развлечений. Противно на них смотреть. И что в них находят считающие себя благородными аристократы? Они должны быть примером простому народу, а ведут себя как последние забулдыги из бедняцкого посада.

— Да потому что в них участвует сам наследник герцогской короны, странно, что сегодня его здесь не видно, — Изабель, как обычно, была настроена скептически. — Но, в самом деле, почему в Помаррии никто не пытается подвинуть герцогский род, чтоб самому править этими пусть и не слишком жирными, но и не нищими землями? Странно это. В других странах интриги, козни, недовольство, крамола, наконец, а здесь сплошная скука.

— Да, мы к такому не привыкли. Везде, где мы бывали, вовсю кипела жизнь. А тут тихо, как в болоте, только аристократические лягушки квакают, — Беатрис сладко зевнула, прикрыв рот ладонью. — Как же изматывает унылое путешествие в карете! И как люди такое переносят?

Не отвечая на риторический вопрос, сестра деловито перешла к более насущным вещам:

— Ты хотела выяснить на месте, что нам следует предпринять в связи с этим дурацким магическим договором. Полюбовавшись на поведение навязанного нам женишка, вывод один — никому из нас граф Ванский не по нраву. Что делаем?

— То, что решили, что же еще? — Беатрис негодующе, будто по носу мерзкого жениха, стукнула кулаком по пуховой подушке, выбив из нее легкую пушинку.

— Итак, ты будешь сладкой мямлей, а я энергичной нахалкой, — постановила Изабель.

— Это слишком скучно, быть мямлей, — воспротивилась сестра. — Почему ты постоянно забираешь себе все самое интересное?

Изабель строго посмотрела на нее и с искусственной жалостью предупредила:

— Милая Беатрис, ты не справишься с жесткой ролью нахалки. Прежде чем толкнуть кого-то, ты примешься нудно за это извиняться. Так что уж давай оставим все как есть.

Та рассмеялась, представив, как она извиняется перед бандитом, прежде чем отправить его куда подальше.

— Ты преувеличиваешь, — все-таки воспротивилась она, не желая играть неинтересную роль.

— Разве не ты намедни просила прощения у парня, который вздумал тебя обнять? — ехидно напомнила Изабель. — Это было весьма забавно. Сначала извинение, потом магический удар. Уверена, такое он запомнил надолго.

— Это была ирония, — Беатрис не понравилась столь вольная трактовка ее поведения. — И ему сильно досталось, я его даже слегка пожалела.

— Вот! — довольно вздернула вверх указательный палец Изабель. — Ключевое слово в твоем поведении — жалко! Мне такая чушь и в голову не приходит. К тому же я старшая, тебе со мной спорить не след.

Беатрис мгновенно вспыхнула.

— Не выдумывай, старшая она! Нас перепутали сразу после рождения, даже до пеленального столика не донесли. Так что скорее всего старшая — я!

— Ладно, не будем спорить, — мудро пошла на уступки Изабель. — И давай спать. Завтра сложный день.

Беатрис медленно поднялась, взмахнув широким подолом ночной сорочки.

— Сложный, но забавный. Ты заметила, что наш общий женишок ни слова не говорил про нас своим собутыльникам? Похоже, нас стесняются, как каких-то провинциальных прохиндеек.

— Ты утрируешь, но мысль твоя верна, — величественно одобрила ее сестра. — Но все — утром, утром. Надеюсь, никто не вздумает будить меня слишком рано. Я раздражена и устала. И тому, кто будет столь недальновиден, ужасно не поздоровится.

Они разошлись по своим спальням и спокойно проспали до позднего утра.

В полдень возле королевских конюшен царила сонная тишина. Солнце стояло в зените, тени ушли в землю, утопившись в серой брусчатке. Зима наступала, заволакивая лужицы крепким ледком и сыпля на голую землю белый пушистый снег. Обслуга во главе с помощником главного конюшенного пряталась в тепле каменных пристроек, попивая свежесваренное пиво, вяло обсуждая приближающийся королевский бал и гадая, сколько человек на него приедет, ибо от числа гостей зависел и объем работы.

Обычно на это время герцогиня нанимала дополнительных работников, своих не хватало. К тому же знатные семейства прибывали со своими слугами, и тех тоже нужно было обслуживать — кормить, предоставлять комнаты, а после их отъезда еще и убирать за всеми. Это никому не нравилось, но куда деваться? Они люди подневольные, что велят господа, то и делают.

Прерывая неспешную болтовню конюшенных работничков, по брусчатке мостовой звонко зацокали подковы, и на площадь въехала пропыленная до темно-мышиного цвета карета, давно пережившая свою даже и не зрелость, а почтенную старость. Каким чудом она еще не рассыпалась на ходу, кучерам, грумам, конюхам и прочим герцогским работникам, наблюдавшим в окно за ее прибытием, было совершенно непонятно.

Позади на запятках толстыми веревками были привязаны два сундука топорной работы. Запряжена в карету, правда, была пара довольно резвых приземистых лошадок, но далеко не лучших статей.

Прекратив разговор, слуги потянулись к выходу, недоумевая, кто это приехал в герцогский дворец в столь убогом экипаже, и как это его пропустила дворовая охрана, ведь, по всей видимости, их посетили купчишки самого низшего разбора.

Остановившись напротив главной конюшни, карета чуток накренилась, дверца с правой стороны со скрипом распахнулась, звонко ударившись об затрещавший бок. Из экипажа, не обращая внимания на поднятую подножку, ловко выпрыгнула девица среднего роста, весьма привлекательная, но в странном платье стального цвета с прямой юбкой, поверх которого была небрежно накинута коротковатая, не достающая до земли добрых пять дюймов, серая шубка. Повернувшись к карете, девушка сердито скомандовала:

— Беатрис, шевелись поскорее, сколько можно тянуть? Я тоже не менее твоего устала, но все же не валяюсь кулем с соломой.

В ответ послышался нежно упрекающий ее голосок, и в проеме дверцы показалась точно такая же девица, только из-под такой же невзрачной серой шубки выставлялось голубое платьице. Выглянув из кареты, она слезливо прошептала:

— И как я сойду? Я не собираюсь прыгать с такой высоты. Я непременно сломаю ногу! Ты что, этого хочешь?

С козел неспешно спустился немолодой усатый кучер в обычном черном кафтане и опустил подножку. Подал руку девушке в карете, с укором поглядывая на толпящуюся вокруг прислугу, не понимая, отчего никто из них не спешит на помощь приехавшим.

Последней из кареты осторожно спустилась служанка в тулупчике из серебристого котика с небольшой, но явно тяжелой сумкой в руках.

Очутившись на земле, все дамы повернулись в сторону недоуменно глазеющих на них мужиков.

— Немедленно распрягайте лошадей! — недовольно приказала девушка в сером платье. — Своих обязанностей не знаете, что ли? Чего рты раззявили?

— Эээ, — лорд главный конюшенный, как на грех в этот недобрый для него час пришедший из дворца проверить своих подчиненных, со снисходительной усмешкой смотрел на странных гостий. — Это вы что тут делаете? Если купчихи, то ошиблись адресом. Это герцогский дворец и таким, как вы, здесь делать нечего.

Девушка в сером зловеще усмехнулась и стала медленно поднимать руку. Та, которую называли Беатрис, испуганно завопила:

— Изабель, опомнись! Это же не наши владения, где все знают, что тебя нельзя сердить! — И, повернувшись к главному конюшенному, прорыдала: — Немедленно извинитесь, не то она превратит вас в отвратительную крысу!

— Да-да, конечно, — не поверил ей и на йоту лорд конюшенный, — жду не дождусь! Давно мечтал попрыгать на четырех лапах и повилять хвостом.

Все рассмеялись. Воодушевленная этим смехом Изабель с коварной усмешкой скрутила невидимый шар и запустила его в конюшенного. Тот изумленно крякнул и исчез. На его месте оказалась толстая черная крыса с такой же золотой цепью на шее, что была на лорде главном конюшенном, правда, гораздо меньшего размера. Крыса ошарашенно вертела головой и то и дело крутилась вокруг себя, будто не веря, что позади у нее имеется такой мерзкий длинный голый хвост.

Мужчины замолчали и в едином порыве отшатнулись. Те, что стояли сзади, быстренько скрылись под крышей конюшни.

— Живо делайте то, что я приказала! — рявкнула магиня. — Не то дождетесь у меня! Надо же, как в этой дикой Помаррии встречают приглашенных гостей!

Трепещущие от ужаса конюхи моментально распрягли коней и закатили карету в каретный сарай.

Изабель хмуро огляделась.

— И где долженствующий встречать нас женишок? Какого лешего он скрывается? Или отсыпается после очередной попойки?

— Жених? — осторожно переспросил помощник главного конюшенного господин Ланс. Ему очень хотелось скрыться в дальнем деннике и прикинуться копной сена, но суровый долг повелевал оставаться на месте. — А кто вы, не подскажете, милостивая госпожа, и зачем вы тут?

Последовал высокомерный ответ:

— Мы приглашены на герцогский бал. Я леди Изабель из рода Салливернов, а это моя младшая сестра Беатрис.

Вспыхнув, та немедленно возразила:

— Это неизвестно, кто из нас старше! Не смей называть меня младшей!

Хохотнув, Изабель кивнула:

— Ладно, буду называть тебя средней, раз настаиваешь.

Беатрис подпрыгнула и с криком «опять издеваешься!», запустила в сестру огненным пульсаром. Все ахнули и рухнули на землю во избежание случайного попадания. Изабель ловко отбила ревущий огонь, тот срикошетил в толстенную каменную стену конюшни, пробив в ней огромную дыру.

— Девочки, немедленно прекратите! — строго потребовала служанка. — Не забывайте, вы не дома! Портить чужое имущество недостойно истинных леди!

— Ах, Мариула, не приставай со своими давно надоевшими поучениями! — раздраженно выговорила ей Беатрис, но руки опустила.

— Да, ты становишься точной копией нашей занудной гувернантки, — поддержала ее сестра.

— Если вы будете продолжать в том же духе, я попрошу вашу матушку отправить сюда леди Клариссу, — угрожающе произнесла горничная. — Думаю, от нее здесь проку будет куда больше, чем от меня.

К изумлению конюшенной обслуги, девицы враз присмирели.

— Нет, Мариула, это уже слишком! — пропели они примиряющим дуэтом. — Мы ведем себя примерно. А это просто мелкое недоразумение, — и они указали на еще дымящийся пробой в стене с осыпающимися черным пеплом краями.

— Вижу я, как вы себя примерно ведете! — сказала служанка уже куда спокойнее, глядя на беспокойно бегавшую туда-сюда крысу.

— Ладно, хватит тут торчать, пошли во дворец, — скомандовала та, что считала себя старшей. — Сундуки, за мной!

С оглушительным треском разорвав веревки, с запяток кареты сорвались оба неподъемных сундука и послушно полетели следом за вспыльчивыми гостьями, решительно направлявшимся к главному портику дворца. Что-то укоризненно выговаривающая им служанка ушла следом, а конюхи, утерев выступившую от страха испарину на лбах, опасливо посмотрели на оставшегося с ними кучера.

Он же разглядывал возмущенно прыгавшую перед ним толстую крысу с тоненько звеневшей золотой цепочкой на шее и удрученно покачивал седой головой.

— Это у вас всегда так? — осторожно спросил приблизившийся к нему господин Ланс.

— Да это что, мелкие мелочи, — безмятежно откликнулся тот. — Обычно сестры куда задиристее. А тут все-таки не у себя, вот и сторожатся.

Мужики с недоумением посмотрели на огромную, воняющую гарью дыру, пробитую в стене конюшни, потом на беснующуюся под ногами крысу, и дружно запустили грязноватые пятерни в затылки. Сторожатся? Да что ж тогда эти неуемные особы дома-то вытворяют?

Конюх ткнул корявым пальцем в до сих пор не осознавшего свое ужасное превращение лорда главного конюшенного, и озабочено добавил:

— Но парня-то бы расколдовать надо, и поскорее. Маги же у вас имеются? Тут ведь тонкость какая пренепреятнейшая: чем дольше он в зверином обличье находится, тем больше к нему привыкает. Потом, обратно став человеком, тосковать начнет, в норы разные лезть, от света прятаться.

— Маги-то есть, — господин Ланс, как и его подчиненные, по-простецки почесал затылок, задумчиво поглядывая на гневно бившую длинным хвостом крысу.

В принципе, он был бы вовсе не против, останься его слишком уж требовательный и придирчивый начальник таким навсегда. В таком виде обязанности свои лорд выполнять явно не сможет, и кто тогда станет главным конюшенным? Вот то-то и оно!

— Но я никогда не слыхал, чтоб они людей в жалких зверушек превращали. А уж наоборот — тем паче.

— Это плохо, — плечи кучера поникли, и сам он весь как-то жалостливо скукожился. — Мои хозяйки вспыльчивые очень и обид не прощают. Уговорить их вернуть лорду человеческий облик будет трудно. Но и он тоже хорош — обозвать их купчихами, это ж надо было до такого додуматься!

— Так ведь карета-то у вас больно стара, — осмелился обратить внимание на это прискорбное обстоятельство один из стоявших поодаль младших служек. — У нас в таких никто не ездит. Вот лорд главный конюший и ошибся.

— У нас в каретах вообще никто не ездит, — кучер окинул пренебрежительным взглядом стоящие в каретном сарае дорогие элегантные экипажи. — Зачем они нам сдались? Мы и енту-то у соседей одолжили, свои-то давно от старости рассыпались. Уж что нашли, чтоб вас тут не пугать, на том и приехали.

Конюхи запереглядывались. В их головах рождались самые нелепые подозрения.

— Вы что, летаете?

Гость насмешливо затряс головой.

— Вот еще. Нет, господа левитировать умеют, — без запинки выдал он мудреное словечко, — с этим не поспоришь, они же все сплошь маги, но не мы же. Мы народ простой, нам на своих двоих как-то привычнее.

— А как тогда? — обслуга застыла в ожидании ответа.

— Да просто господа порталы нам по потребности открывают, только и всего, — кучер сказал это так, будто это самое обычное на свете дело. — А ваши не умеют, что ли?

— У наших амулеты перемещения есть, — неуверенно проговорил помощник конюшенного, — но они жутко дорогие и используют их только в крайних случаях.

— Вот и в соседних королевствах и герцогствах та же история. Маги там слабые, а хотят невесть чего. Их правители тоже на наших девочек зарятся, к рукам прибрать хотят, чтоб за их счет им самим жилось куда лучше, — кучер сердито сплюнул на землю. — Никакого покою от них нет. Только и шлют приглашения то на бал, то на праздник какой, чтоб тамошние наследники на них жениться смогли. А наши девочки таскаться по чужим дворцам не любят, да и развлечения им надоедают. Они работящие, им на балах скучно.

— Работящие? — тут уже все работники конюшен подошли поближе и развесили уши. — А что же они делают-то?

— Да как же что делают? — кучер аж поразился и возмущенно хлопнул себя по бокам. — Да работают, что же еще! Мы же на севере живем, земель пахотных у нас нет, леса кругом непроходимые да скалы у моря, вот и живем только за счет того, что девочки добудут. Они жемчужные раковины выращивают, жемчуг из них добывают. Северный жемчуг самый дорогой. Крупный, голубоватый, красивый очень. Рыбу ловят, и нам на еду, и на продажу. Ну и еще в леса порталами мужиков отправляют, лес валить, потом из добротной древесины краснодеревщики наши мебель дорогую делают на продажу. И это все они, все порталами. А не было б у нас магинь, что б мы делали?

— И дрова заготовляете, небось, — господин Ланс проявил практическую сметку.

Но кучер с ним не согласился.

— Дрова нам не нужны, у нас-то самих отопление магическое. Но отходы древесные продаем, это верно.

То, что приехавшие вспыльчивые гостьи ловят рыбу, выращивают жемчуг и вообще трудятся как пчелки, повергло всех слуг в шок.

— И как же так? — раздались вопросы со всех сторон. — Это же не господское дело, да и тяжело это.

Но гость лишь небрежно дернул плечом.

— Для тех, кто без магии — да. А нашим господам это все в игрушку. Раньше этим сам лорд наш занимался, а потом, как дети подросли, им передал. Тем же надо где-то излишки магии сбрасывать, не войны же с соседями ради этого затевать. А жемчуга выращивать — это потомственное занятие. Из поколения в поколение этим наши господа занимаются. Жемчуг настоящий медленно растет.

— А сколько детей у лорда? — господин Ланс вдруг подумал, что не лишне бы разузнать о роде Салливерн поподробнее.

— Так пятеро. Старших дочерей вы видели, они уже взрослые. А остальные мальчишки еще, от двенадцати до пяти лет. К нашим барышням уж очень много от наследников соседних стран предложений завидных поступало о династических браках еще во младенчестве, но родители сказали, что дочери, как вырастут, сами будут себе женихов выбирать по сердцу. А оно вот как оказалось.

— А что оказалось? — все слушали его, как волшебную сказку.

— Не думал никто, не гадал, что старый договор себя вдруг проявит. Никогда такого не было, а вдруг он — бац! — и на столе у нашего лорда оказался. Типа старшую дочь в роду Салливерн отдать за старшего в роду каких-то графьёв. Да мы их и знать-то не знаем! И договор этот магический забыт был давно.

— Магический? — уточнил господин Ланс. Дождавшись утверждающего кивка кучера, важно постановил: — Тогда его не обойдешь, как ни старайся.

Тот сокрушенно согласился, выставив вперед ногу в высоком начищенном сапоге:

— Вот именно! Да еще и приглашение от вашей герцогини пришло на бал зимний в честь ее именин. Ох, и не хотели наши господа дочерей сюда отпускать, но пришлось. Герцогиня-то им не указ, наши земли вольные, хотя вот уж три страны их под себя подмять хотят, но нашим господам от того ни холодно, ни жарко. А вот против магического договора не попрешь. Вот и приехали мы сюда.

— А чего же-таки на карете, а не порталом, раз уж так легко его открыть? — с некоторой язвительностью спросил один из грумов.

— А вам было бы приятно, когда невесть откуда прямо сюда без спроса заявились бы гости? С челядью и сундуками? — вопросом на вопрос ответил важный гость.

— Ну… — замялся вопрошающий. — Нам-то все равно, а вот охранникам-то это точно бы не понравилось. Обойти защиту дворца — это государственное преступление.

— Вот то-то и оно! — нравоучительно вздернул вверх кучер указательный палец, точь-в-точь как перед этим считающая себя старшей девица. — Но мы в этой карете только по столице и проехались, на ваши парки да дворцы полюбовались.

— А с чего тогда карета такая пыльная? — все тот же дотошный грум пытался докопаться до истины. — Будто ехала по меньшей мере неделю.

— Да какую нашли, на той и поехали. Зачем ее чистить? Какую взяли, такую и вернем. Может, хозяевам эта вековая пыль нужна, а мы ее уберем. Непорядок будет, — то ли шутил, то ли издевался кучер.

Раздался недоуменный шепот:

— Магам что, и древняя пыль нужна бывает? И для чего?

Кучер хлопнул рука об руку, заканчивая разговор.

— Хватит, заболтался я с вами. Где тут передохнуть-то можно? Да и перекусить бы не помешает. Меня, кстати, Гердом кличут.

— А я господин Ланс, если что-то нужно, сразу обращайтесь ко мне — поспешил представиться помощник конюшенного, на всякий случай говоря «вы» слуге магинь, вдруг он тоже, как и его хозяйки, слишком уж обидчивый. — Позвольте, я вас провожу, — и он торопливо пошел вперед, показывая дорогу.

Герд двинулся было за ним, но был остановлен все тем же пронырливым грумом:

— А что делать с нашим лордом главным конюшенным, который крысой-то стал?

Гость откликнулся на ходу:

— Так отдайте его своим господам, может, найдут для него мага. Или наших магинь упросят его расколдовать. Хоть я в этом и сомневаюсь, — и ушел.

Грум надел плотную перчатку для чистки лошадей, осторожненько поднял гордо задравшую голову крысу и понес во дворец на вытянутой руке. На его несчастье, навстречу ему попалась одна из камеристок герцогини, бежавшая к ювелиру по поручению своей госпожи. Увидев прямо перед собой страшную толстую крысу, испуганная женщина оглушительно завизжала и бросила в животное шкатулку с драгоценностями, которые несла в чистку. Броши и ожерелья разлетелись далеко вокруг по мостовой, и она кинулась их собирать, вопя:

— Как ты посмел тащить во дворец всякую гадость?! Кто тебе это позволил?

На оправдания обескураженного столь гневным приемом грума, что это-де вовсе не крыса, а лорд главный конюшенный, и несет он его к герцогу-младшему, чтоб расколдовать, она разозлилась еще больше, обвинила в беспробудном пьянстве и пообещала немедленно рассказать о его безобразных шутках ее светлости.

После этой гневной угрозы устрашенный грум скрылся за потерявшими листву кустами и нервно сообщил лорду главному конюшенному:

— Ваша милость, надо вас спрятать, а то так вас и зашибить могут.

Крыса в ответ постучала себя лапкой по лбу, намекая на недостаток ума у собеседника, и горделиво выпятила впалую грудь с золотой цепочкой на ней, намекая на свой высокий статус.

— А залезайте-ка вы ко мне в карман, ваша милость, а? — взмолился не на шутку перепуганный грум, заметивший, что камеристка уже вовсю жалуется стражникам, указывая на кусты, за которыми он спрятался. — Не то пришибут вас, вот как пить дать пришибут, не посмотрят на ваши регалии, а меня просто выкинут со службы. В то, что вас заколдовали, никто не поверит, хоть заклянись я. Я же не дворянин, со мной никто чиниться не станет.

К его облегчению, главный конюшенный в образе крысы внял-таки голосу разума и энергично закивал маленькой остренькой головкой. Грум оттянул карман и ссадил туда превращенного начальника. Потом наклонился и быстрыми перебежками вдоль кустов добрался до черного входа во дворец со стороны кухни.

Вытерев с лица бегущий крупными каплями трусливый пот, вошел внутрь и с деловым видом направился в покои герцога-младшего, верно рассудив, что нести крысу куда-то еще бесполезно. Анрион маг, вот пусть и разбирается и с крысой, и со своими вспыльчивыми гостьями.

Герцог-младший слушал веселый пересказ ночных подвигов своих дружков во главе с графом Ванским, когда раздался нервный стук и в дверях показался начальник его личного караула.

— Что такое, Брамс? — герцог приготовился идти к отцу или матери, ожидая вызова от них, но услышал невероятное:

— Тут вам крысу принесли, ваша светлость. Говорят, это наш лорд главный конюшенный. Заколдованный.

— Что? — вопль бы единогласный. — Что за шутки? — придворные не могли поверить в столь явную ересь.

— Вы сами посмотрите, — стражник отшатнулся, глядя на яростно трясущую сжатой в кулачок лапкой крысу. — Я уже ничего не понимаю.

— Давай сюда свою крысу! — раздалась дружная команда.

В комнату вошел грум, держа на весу большую черную крысу с золотой цепочкой на шее. Анрион внимательно посмотрел на нее и ахнул — у крысы была человеческая аура.

— Это что же? — пораженно прошептал он. — Кто так смог?

Мужчины, столпившиеся вокруг грума и рассматривающие странную крысу, ничего не поняли.

— Ну, дрессированный зверек, и что? — маркиз Кресский помахал платочком перед мордой крысы. — Подумаешь, эка невидаль!

— Это человек, превращенный в животное, — герцог был хмур и озадачен. — Кто это сделал? — он вопросительно посмотрел на грума.

Тот слегка поежился, но храбро доложил:

— Лорда конюшенного превратила в крысу леди Изабель из рода Салливерн.

— Моя невеста? — граф Ванский побледнел, схватившись за грудь.

— Невеста из рода Салливерн? — мужчины дружно сделали шаг назад. — О, дружище, мы тебе сочувствуем! Но когда и как это могло случиться? Когда ты сделал ей предложение? Ты же не хотел жениться!

Граф опомнился. И для чего он это ляпнул?

— Да предполагаемая невеста, предполагаемая! — поспешил исправиться. — Не знаете, что ли, что начался съезд моих невест?

Друзья дружно выдохнули.

— Знаешь, драгоценный наш, можешь выбирать кого хочешь, но только не Салливерн! — предупредили, боязливо глядя на крысу. — А то будешь постоянно бегать в таком же непотребном виде. Конюшенного можно привести в нормальное состояние? — этот вопрос был обращен уже к единственному среди них магу.

Анрион бережно погладил пальцем страдальца по остренькой серой головке. Откровенно признался:

— Я — нет. И не умею, и сил не хватит.

От этого сокрушающего ответа бедняга конюшенный упал на спину и обреченно задрыгал лапками, что-то отчаянно пища.

— Ооо… — грум положил сраженного горем конюшенного на диван. — Но кучер, привезший этих вспыльчивых леди, сказал, что снять чары нужно как можно быстрее, не то лорду понравится существование в виде этой твари и человеком он уже не станет.

— Никогда ни о чем подобном не слышал… — зачарованно протянул герцог, склоняясь над валяющейся на спине крысой с безнадежно раскинутыми по сторонам лапами. — Знаю только, что такое превращение возможно исключительно по согласию жертвы.

— Так лорд главный конюшенный сам и согласился, — наивно подтвердил грум. — Так и сказал, превращайте, мол, меня давайте поскорее!

— Глупец! — резюмировал Анрион. — Разве можно говорить такие вещи?

— Я бы тоже так сказал, просто для смеху, — нервно признался маркиз Кресский. — Откуда же мы знали, что этого делать нельзя, если не хочешь стать такой же мерзкой тварью?

Единственный, кого встревожило вовсе не превращение человека в крысу, был кузен герцога.

— Ты сказал — гостьи? Их что, несколько? — Криспиан нервно покрутил головой, будто ему жал тугой воротник.

— Две сестры, — с готовностью доложил грум. Ему ужасно нравилось быть в центре внимания важных господ. — Совершенно одинаковые, только платья по цвету отличаются. А лица один в один. Не отличить.

— Интересно бы на них посмотреть, — уверенного в себе красавца графа Рионского не особо тревожила возможность превращения в зверька. — Никогда не видел одинаковых близнецов.

— Да опасно с ними рядом находиться-то, — грум нервно вздохнул. — Они еще приехать не успели, а уже огнем толстенную стену конюшни прошибли. Поссорились из-за того, кто старше.

— Каменную стену пробили? — про крысу враз все забыли. — Как это?

— Да одна в другую швырнула сгусток огня, та его отбила прямо в стену, и получилась огромная дыра, — груму самому казалось, что он рассказывает какие-то дикие сказки.

— Не может быть! — удивлению придворных не было конца. — Там же толщина больше метра!

— Пошли посмотрим! — маркиз Кресский первым выскочил из двери и помчался вниз по лестнице, прыгая через несколько ступенек.

Остальные торопливо рванули за ним. В комнате остались только герцог, граф Ванский и грум.

— Эй, а как же быть с ним? — груму не хотелось больше таскаться по дворцу со столь сомнительной тварью, как превращенный в крысу конюшенный.

— Да оставь его здесь, никуда он не денется, — легкомысленно предложил граф.

— Ваше сиятельство не помнит, что во дворце полно кошек? — предусмотрительно напомнил ему грум. — Главный конюшенный никуда не денется, это вы правы, особливо когда встретит кошку.

— Дьявол! — Анрион пошарил взглядом по сторонам. — Криспиан, ты не помнишь, где клетка, в которой жил тот горластый попугай, подаренный мне какой-то восторженной дурочкой? Он еще улетел потом куда-то? Хорошо, что его не поймали, а то надоел он мне хуже приглашаемых матушкой приставучих девиц.

Граф молча пожал плечами, давая знать, что вопрос явно не к нему.

Герцог схватился за сонетку и принялся яростно ее дергать. Тут же вошел камердинер и пораженно замер, уставившись на крысу, валяющуюся пластом на дорогом диване красного дерева. Конюшенный под его негодующим взглядом тут же сел и аккуратно обвил хвостиком лапки, весь такой благонравный и послушный.

— Клетка попугайская где? — Криспиан, которому хотелось побыстрее взглянуть на изуроченную магинями стену конюшни, нетерпеливо притопнул. — Давай быстрее, мы пошли на дыру смотреть!

— Куда она денется, дыра эта, — с меланхоличным выражением заметил Анрион. — Кто ее заделывать-то будет прямо сейчас? Особенно когда ею изумляться сбежится если не все население дворца, то половина точно.

Вспомнивший о поручении Поль исчез и вернулся через пару минут, неся довольно большую клетку из потемневшего серебра. Анрион поставил ее перед крысой, распахнул дверцу и предложил:

— Прошу! Это исключительно для вашей безопасности, лорд. Сами понимаете, кошка может появиться буквально ниоткуда.

Крыса тут же одним прыжком оказалась внутри, и даже сама заперла за собой дверцу, чем окончательно сразила и без того шокированного камердинера.

— Поставь ее куда-нибудь в безопасное место, — велел Криспиан, направляясь к двери. — А нам некогда.

Они вприпрыжку, как простые парни, добежали до служебного выхода. Грум несся за ними, чувствуя себя таким же важным, как господа. И придворные, и слуги, встречавшиеся им на пути, замирали и недоуменно смотрели вслед. Потом встряхивались, как собаки, и шли по своим делам, озадаченно прикидывая, отчего герцог ведет себя неподобающим образом, и не находя причины его столь необычному поведению.

По дороге грум рассказал все, что услышал от кучера. Графу эти печальные известия не понравились еще больше, чем герцогу, ведь теперь претенденток на его душу и тело оказалось целых две, причем обе весьма сильные магини, вполне способные сделать из него в один миг отбивную, и он принялся негромко насвистывать похоронный марш, как всегда делал в минуты жизненных испытаний.