Ах! Женщины! Женщины!!! Роман

Татьяна Брицун

Татьяна Брицун писатель и поэт, её роман«Ловушка для самовлюблённых Ослов» уже полюбили читатели. В романе «Ах! Женщины! Женщины!!!» переплетаются судьбы многих женщин, разных – тихих и страстных, отчаянных и боязливых, любящих, как в последний раз, и очень осторожных, ищущих идеального мужчину, и согласных на любого, лишь бы человек был рядом. Автор приглашает вас окунуться в это захватывающее повествование, которое подарит вам весь спектр человеческих чувств.

Глава восьмая

Инночка собиралась в очередную поездку в Польшу почти на неделю.

Володя теперь подъезжал к её дому на автобусе и забирал её товар накануне поездки, а она приходила к отправлению автобуса как белый человек: налегке, спокойно и без суматохи. Володя поужинал с ними, но не остался посидеть, поговорить, автобус нужно было отогнать на охраняемую стоянку.

— До завтра, любимый, — сказала счастливая Инна.

Володя шепнул на ушко:

— До завтра, люблю тебя, — и побежал по ступеням вниз.

Инна смотрела вслед и думала, какая она счастливая.

— Тьфу-тьфу, — сказал внутренний голос.

— И нечего тьфукать, — ответила Инна. — Счастливая!

За эти годы они уже стали такими родными с Володей, она знала все его привычки и характер изучила досконально, он, конечно, был немного нервным, иногда вспыхивал, как костёр, и начинал что-то выговаривать ей резко, особенно когда на рынке ей начинал оказывать повышенное внимание какой-нибудь поляк, но она сразу успокаивала Володю:

— Ну что ты, что ты, дорогой, нервничаешь? Я же люблю только тебя, и я только твоя, ну перестань, это же просто покупатель.

— Ага, покупатель! — не унимался Владимир. — Я вижу, чего он покупать собрался, у порядочной женщины поляки по часу не стоят.

А Инна нежно отвечала с улыбкой:

— Ну успокойся, и по часу никто и не стоит, что же, им на украинскую жиночку и посмотреть нельзя?

— Нельзя! — резко отвечал Володя и уходил в автобус. — Я бы им всем морды набил, — хорохорился он, да в полицию сдадут, а за границей нельзя туда попадать, не выберешься.

Инна смотрела ласково ему вслед и говорила про себя:

— Иди, иди, ревнивец, сотрясай воздух.

Она боялась мужской ревности, помня первого мужа, но в душе ей было приятно. Уже прошло три года, как они условно вместе, но он почему-то не настаивал, чтобы жить одной семьёй, она понимала, что жилья нет, у неё одна комната, правда, большая, но дети, а у него сестра с ребёнком и мама, так что всё ясно.

Да и, по сути, они две недели в месяц жили вместе в поездке в одном номере, вот и было ощущение семьи, но материально он никогда ей не помогал, только на дни рождения подарочки мелкие дарил ей, детям и Раисе. «Ну что же, — успокаивала себя Инна, — я даже торговлей, наверное, больше зарабатываю, чем он, и у него мама и сестра с ребёнком на шее.

— Ладно, не будем про это думать: хорошо, пока хорошо, — сказала она себе и успокоилась. — Но будь по-другому, я, конечно, ребёночка бы ему родила, ребёнка своего у него нет, а жаль! Главное, что я счастливая, — опять напомнила она сама себе, успокаивая все доводы.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — прошептал тихо внутренний голос,

— Да заткнись ты уже, — ответила ему машинально Инна и, улыбнувшись в зеркало, проходя мимо зеркальной витрины, сверкнула своими бирюзовыми глазами и, послав себе воздушный поцелуй, заспешила на работу.

У них с Наташей был теперь свой ларёк, они продавали в Польше свой нехитрый товар, а потом на вырученные деньги закупали польскую одежду, косметику и продавали в России, дела шли прекрасно, они стали по очереди ездить: почти неделю в месяц Инна колесила по рынкам Польши, а неделю с другой группой стала ездить Наташа. Так как нанятый продавец попался на махинациях, они теперь по очереди работали в магазине на свою фирму. Тяжеловато, а что поделаешь? Деньги так просто не даются.

На следующее утро Инна взяла такси и приехала на стоянку автобуса к девяти утра, все пассажиры уже были на месте, Инна приехала последней, Володя сидел уже за рулём автобуса и заполнял какие-то свои бумаги.

Он повернул голову, почувствовав взгляд Инночки, и, как обычно, при виде её вылез из-за руля, стал спускаться по ступенькам вниз, но вдруг застыл на месте и, попятившись назад, быстро закрыл двери автобуса.

Инна как раз махала на ходу ему рукой и что-то говорила. Она не обратила внимания на двух женщин и ребёнка, стоящих за углом соседнего дома, и, когда Володя захлопнул двери автобуса у неё перед носом, она опешила, но поняла, что он смотрел куда-то поверх её головы. Но не успела она развернуться и посмотреть, что происходит за её спиной, как кто-то вцепился ей сзади в волосы и стал пихать её коленями в спину, мотать её головой из стороны в сторону, вырывая ей волосы с криком:

— Ах ты, сука поганая, я тебе покажу, как чужих мужей соблазнять, я тебе патлы твои повырываю, я тебе, гадюка, глаза твои бесстыжие выколю, — и продолжал колотить её изо всех сил во все места.

От неожиданности и боли Инна растерялась и никак не могла вырваться из этих цепких лап, с трудом ей удалось на секунду поднять голову, посмотреть на Володю, он сидел за стеклом белый, но двери не открывал и не спешил к ней на помощь! Это было настолько ужасно для неё, потому что она не понимала, кто и за что её бьёт. Крик отчаянья вырвался из её груди, как будто кто-то резал ей сердце заживо, от этого крика в автобусе все как очнулись, и двое мужчин вскочили со своих мест, подбежали к водителю, сами нажали на кнопку двери и, выскочив из автобуса, принялись с матюками отдирать тётку, вцепившуюся в Инну, и в ту же секунду откуда-то выскочила другая пожилая тётка и стала с причитаниями кричать:

— Что ж вы проститутку защищаете?! Убить вас мало!

Но тут и женщины из автобуса высыпали гурьбой и оттеснили обидчиц.

Инна была вся в крови, клок волос висел на боку, вырванный заживо из кожи головы, кровь заливала ей лицо, кто-то вызвал милицию и скорую помощь, вскоре вой сирены отрезвил всех. Пожилая тётка, поставив руки в бока, кричала:

— Ах ты, сын, и паскудник, хорошо, соседка увидала, как ты, выродок, целуешь всяких сучек на улице, я тебе покажу, дома жена с ребёнком, а он сучек всяких муслякает да деньгами за разврат снабжает. А эта бесстыжая, чтоб всё твоё племя передохло, ишь, губы раскатала, да я тебя в землю закопаю, сунься только ещё хоть раз к моему сыну, только сунься, всех прокляну до седьмого колена, кровавыми слезами будешь харкать и соплями, попомнишь ты меня, сука немытая!.. — Казалось, этот поток брани не кончится никогда. — Ишь! Дитя без отца захотела оставить, прибью суку и сына прибью!!!

В это время подъехала скорая, Инну завели в машину и увезли. Подъехала милиция, но тут Володя вылез из-за сидения, где он прятался, и пошёл спасать свою мать и жену, так как это была его семья и он врал Инне всё время, что одинок!

Люди стали требовать, чтобы жену его арестовали, так как она нанесла Инне тяжкие побои, но, узнав, в чём дело, милиционеры заскучали и, сказав: «Сами пусть разбираются, где чей муж, дело-то житейское», — быстро уехали.

Руководитель группы собрал всех у автобуса и спросил:

— Ну что, едем? Или отложим на завтра?

Но люди есть люди, своя рубашка ближе к телу, и они почти в один голос прокричали:

— Едем! Сами пусть разбираются, это дело не наше.

— Владимир, ты как? — спросил руководитель.

— Я за, — пряча глаза вниз, пробормотал водитель и пошёл садиться за руль.

Все быстро уселись, сказав хором:

— С Богом!

Автобус тронулся с места и быстро поехал по накатанной дороге, увозя с собой товар Инны и все её надежды на счастливое будущее.

Жена Володи погрозила ему кулаком на прощание, крикнув вслед: «Убью, гадина!!!» — выругалась матом и, сказав свекрови: «Пойдёмте, мама», — взяла за руку всхлипывающую напуганную дочь и потащила её к автомобилю, сама села за руль, и они спокойно поехали домой с чувством выполненного долга и правого дела.

Володя ехал по ночной трассе на довольно большой скорости, мелькали огни придорожных фонарей, слёзы заливали его глаза и текли, умывая щёки. Он периодически утирал их рукавом свитера, но они всё текли и текли. Володя никак не мог справиться со своим душевным волнением, ужас содеянного им поступка — не мужчины, а рохли — предстал сейчас перед ним во всей красе, и он понимал, что простить это невозможно.

Он потерял своё счастье навсегда, так как никогда не посмеет ослушаться своей матери, которая имела на него какое-то магическое влияние с самого рождения, он ей подчинялся беспрекословно и всегда смотрел на неё как кролик на удава! Она его растила одна и контролировала каждый его шаг с детства, он привык и знал, что слово «мама» — не пустой звук, а самый важный закон, она его растила сама и женила сама, просто привела в один прекрасный день ему жену Надьку-крановщицу и сказала:

— Сын, вот тебе жена, живите дружно, детей рожайте и меня почитайте! Давай иди сюда, познакомься, обними и поцелуй свою жену, спать вместе сегодня ляжете, проверю, девка ли она, как утверждает, и, если девка, завтра в ЗАГС пойдём, всё ясно?!

И Володя, которому нравилась на работе совсем другая девушка, безропотно ответил:

— Да, мама!

— Ну, раз ясно, идите спать в твою комнату. Да простынь мне утром отдашь, понял аль нет?! — угрожающе спросила она.

— Да, мама! — ответил как робот Владимир и пошёл выполнять указание своей матери.

Отца он своего никогда не видел, а на его вопросы мать отвечала однозначно:

— На что он тебе сдался? Нет его и не будет никогда, помер он, тебя такой ответ устраивает?

— Да, мама! — отвечал Володя и больше не смел спрашивать ни о чём, хотя ему очень хотелось узнать об отце хоть самую малость.

В школе он учился хорошо и хотел поступить в военное училище, но мать даже от армии его откосила и учиться не позволила дальше.

— Иди работай, водители везде нужны, я тебя кормить больше не собираюсь, настало время, ты мой сын, и теперь ты должен меня кормить, понятно?

— Да, мама! — ответил безропотно Володя и ушёл в свою комнату, поняв, что ни в армию, ни в училище он никогда не попадёт, а будет крутить баранку автомобиля всю жизнь, на этом и успокоился.

Невеста оказалась девственницей, и через неделю состоялась свадьба, на которой было пять человек: родители невесты, невеста, Володя и его мать, посидели дома у них, поели, выпили и пошли спать, платья и фаты у невесты не было, так как решили, раз они уже переспали, нечего и деньги тратить. Кольцо купили только невесте, так как водителю по технике безопасности нельзя носить обручальное кольцо, что Володю очень устраивало.

Вскоре невеста оказалась беременной, и Володя понял, что никогда и ни за что он не расстанется с этой тёткой, как он про себя называл жену, потому что с первой минуты проникся такой нежностью к своей доченьке Тонечке, что знал: её он ни за что не покинет. Он отдавал ей всю свою нерастраченную любовь, и дочка тоже нежно любила и жалела отца, а больше его в этой жизни никто не жалел.

И сейчас, оказавшись в такой ситуации, когда он полюбил, он не мог заступится за Инну, потому что тогда бы его разлучили навсегда с Тонечкой, а этого он бы не пережил.

Ему хотелось врезаться в какую-нибудь гранитную стену, чтобы сразу и навсегда пропасть из этого ужасного для него мира, но он знал, что никогда так не сделает из-за своего ребёнка, никогда!

Перед ним извивалась ночная дорога, освещенная жёлтыми глазами фонарей, а он твердил про себя как заклинание, чувствуя себя самым ничтожным человеком на земле:

— Прощай, любимая моя, прощай и прости, если сможешь. Прощай, любимая, прощай!

Инночка пребывала в полном ощущении какого-то беспроглядного ужаса! Что с ней такое случилось, она не понимала, как это и за что её так унизили? А главное, поведение любимого не поддавалось никакому анализу.

Что это было? Этого человека она не знала, это какой-то перерожденец закрыл перед ней двери автобуса, не захотел её спасти от своей, как оказалось, жены,

— Подлый врун и трус, трус, трус, — твердила она без остановки, — лгун и трус! Разрази его гром! Имея семью, позволял себе столько лет обманывать и обнадеживать женщину на счастье, взяв всё у неё: любовь, нежность, доверие, ласку. И не дал ничего взамен, имя ему — ничтожество низкое и коварное! — твердила она без остановки.

Ей нужно было выговорится, она была так избита, что лицо было синее, и спина, и руки, и ноги, что не знала, как появится домой, когда её выпишут, она позвонила Наташе, та примчалась как скорая помощь, ахала и причитала вокруг неё, возмущалась поведению Володи, но ничего поделать не могла, не могла — и всё тут!

Инна просто не знала, как дальше жить, всё рухнуло: и бизнес, и любовь, да и просто вся жизнь!

А самое главное, он просто растоптал её душу, она плакала кровью, и перекрывалось дыхание, ей временами казалось, что сердце сейчас, вот сию минуту, перестанет стучать и умрёт вместе с её душой…

***

Моя душа — как кукла из фарфора.

Вы карандашиком, она звенит.

Когда прижали, глухо она стонет.

Вы завели — танцуя, говорит.

Когда подвесите её на нитках,

Марионеткой станет, всё твердя:

— Не дёргайте, пожалуйста, так больно.

Я из фарфора, очень я хрупка.

Будь осторожен, сердце из фарфора

Не соберёшь, не склеишь никогда.

И разлетятся по миру осколки.

И крик повиснет, словно пелена.

А если с нежностью её на руки,

Погладите с любовью, не шутя.

Она ответит трепетно и сразу

И зазвенит: «Я ваша навсегда!!!»

Моя… душа!!!