Дети царя Салтана

Татьяна Арбузова, 2018

Книга написана в жанре иронического детектива и предназначена для широкого круга читателей. Описание событий происходит от имени автора, подругой, которой, является особа с талантом притягивать к себе неприятности. И именно благодаря этой ее способности, им предстоит распутать очередное дело из разряда семейных тайн. В необычном доме, в виде замка с потайными ходами, практически, из-за стола исчезает хозяйка, пригласившая героинь на празднование своего дня рождения. Вскоре, совершается и убийство. В библиотеке убит один из гостей, и к розыску хозяйки дома добавляется и поиск убийцы. Все это ложится на плечи двух подруг и доблестных представителей следственных органов.

Глава 7

В своей комнате я первым делом стянула с себя свитер, вспомнив, как Екатерина Дмитриевна, проходя мимо, ткнула в вязанную морду оленя мундштуком, который служил ей еще и дополнительным пальцем:

— Стильная штучка.

Не понимая, шутит она или говорит серьезно, я машинально, с глупым выражением на лице, ответила:

— Спасибо. Это Ирина вязала.

— Правда? — а вот удивление ее было настоящим. — Никогда бы не подумала.

— Почему? — вдруг стало мне любопытно узнать, плохое она имеет в виду или хорошее.

— Судя по ее безвкусным нарядам, я никогда бы не подумала, что она способна на создание чего-то в духе импрессионизма, — женщина погладила недооцененного мною оленя, внимательно вглядываясь в рисунок.

Разочаровывать ее я не стала. Рассказать, что именно криворукость Ирины и сослужила ту службу, благодаря которой Екатерина Дмитриевна испытывает сейчас такой восторг, у меня духу не хватило.

— Что делать будем? — раздалось сзади.

Покрывшись мелкими мурашками, я занесла руку над головой, чтобы, обернувшись, обрушить ее вместе с ударом на голову того, кто так неосмотрительно встал на линии огня. Но, соответствуя первой части задумки, вторую пришлось отложить на потом, потому что передо мной стояла Ирина, уже избавившая свое лицо от красочной маскировки, но кое — где все же проступающей красными пятнами.

— Лично я хотела немного поспать, — как только я заговорила о сне, сразу же зевнула.

— Некогда спать, — Ирина отвела мою ладонь ото рта, которой я прикрыла зевоту. — Ты сама говорила, что найти потайной ход будет не лишним.

Она замолчала, что-то лихорадочно обдумывая. Ее щеки неожиданно стали красными (под стать остаткам помады в виде пятен), а на лбу выступила испарина. Я, заинтригованная такими резкими переменами во внешности подруги, ждала.

— Ты, правда, считаешь, что Ксюше ничего не угрожает? — наконец решила она озвучить свои опасения.

— К сожалению, не уверена, — опустила я глаза. — Записки же кто-то писал. А кто, мы пока еще не нашли. Значит и опасность остается. Но мне приносит некоторое облегчение то, что и Ксюша так подумала, поэтому и решила спрятаться.

— Тревожно мне как-то, — поежилась Ирина. — Неспокойно.

— Я тебе верю, — вздохнула я и села на кровать, уставившись в пятно на стене. — Мне и самой не все в моей версии нравится. Знаешь, что меня мучит больше всего? Даже, если Ксюша и скрылась по своей воле, то натолкнуть ее на эту мысль мог и недоброжелатель, который сделал это для удобства осуществления своих угроз.

— А-а-а, — упала на меня Ирина, почти теряя сознания. — Мы с тобой сейчас сидим, беседуем, а Ксюши, может, и в живых уже нет?

— Давай будем думать о хорошем. В полицию обращаться не имеет смысла, потому что они придут к таким же выводам, что и я. И только посмеются над нами. Просто ждать, значит рисковать жизнью Ксюши, мы же не знаем всех обстоятельств ее исчезновения. Остается только одно, искать тот ход, по которому передвигается хозяйка дома, а для этого не обязательно ограничиваться одним кабинетом дедушки. Можно осмотреть весь замок. Те же башни, например.

— Точно. С них и начнем, — оживилась подруга, забегав по комнате. — Ну, быстрей же одевайся.

Оставив мечту постоять под теплым душем, а затем понежиться под теплым одеялом, я обреченно опустилась на корточки, чтобы заглянуть в таинственный чемодан с не моими вещами. В ворохе непонятных тряпок я откопала цветастые шорты подходящей длины.

— Это тоже твоего бывшего хахаля? — занесла я их в поле видимости подруги.

— Не знаю, — раздраженно отодвинула она их. — Лежали в общей куче, я их и захватила. Пригодились же?

Я просунула ноги в шорты, снова поразившись, что они оказались мне в пору. В мою голову закралось подозрение.

— Я чего-то не понимаю? — сощурила я глаза. — Почему все тряпки моего размера?

— А? — забегали глазки у подруги. — А разве это плохо?

Меня осенила мысль, и я снова нырнула в чемодан. Порывшись в нем более внимательно, я поднялась с колен, держа в руках доказательство.

— Это тоже твой бывший носил? — сунула я ей под нос женские трусики.

— Подумаешь, — фыркнула Ирина, сложив на груди руки калачиком, и отвернулась. — Ну, заехала я в секонд-хенд и пару магазинов и что?

— А врать то зачем? И свитер-то она сама связала. И…

— Свитер действительно сама вязала, — не дала мне договорить подруга. — А все остальное из магазина.

— Ты их хоть постирала? — пнула я чемодан.

— Естественно, — нанесла она урон чемодану тем же способом. — Плохо обо мне думаешь.

— Получается, что ты заранее готовилась к поездке, и даже относительно меня все продумала?

— Я сказала тебе правду. С Ксюшей мы разговаривали еще неделю назад, и я поклялась ей приехать с Сережей. Но он не поддавался на уговоры, вот тогда я и подумала о тебе. Но ты тоже могла не согласиться, поэтому я и придумала, что попрошу тебя просто увезти меня, а по дороге или уже прямо на месте, расскажу все остальное. А одежду, действительно, приготовила заранее. Ты обижаешься?

— Глупость какая. На что? — достала я футболку, которая подходила к шортам. — Ты весь магазин скупила?

— Почти, — засмеялась Ирина. — Я и себе кое-что прихватила.

— А Сергей Анатольевич в курсе нашего местоположения? — стало мне не по себе, потому что я привыкла к тому, что в трудный момент он всегда рядом со своим крепким мужским плечом, а если быть точнее, то с корочками представителя доблестной полиции.

— Приблизительно, — без желания ответила подруга, — Захотел бы точно, узнал, — и она опять, под воздействием нервного возбуждения, приступила к измерению моей спальни шагами. — Мы здесь уже почти сутки, а где от него: «Как доехали?» или «Доброе утро, любимая, как спалось?». Нет. Видишь, нет.

— А где твой телефон?

— Телефон? — шея Ирины вытянулась наподобие антенны, словно пытаясь уловить сигналы, потерянного аппарата, и я бы не удивилась, если бы эта голова, взвыв, как сирена, завертелась и замигала. — Кажется, я его оставила в кабинете.

И она сорвалась с места, не услышав даже, как я крикнула ей:

— Подожди, я с тобой.

Пока я одела футболку, пока спустилась по лестнице, счастливая Ирина уже сидела за обеденным столом, в одной руке держа телефон, а в другой кружку с чаем. Компанию ей составили Мила, Виктор Павлович и мальчик лет одиннадцати.

— Представляешь, — не дошла я еще до стола, как Ирина ввела меня в курс дела, — Сережа и звонил и смс прислал. А это, — показала она мальчика, — Знакомься, Саввка, внук тети Нины.

— Здравствуйте, — спрыгнул со стула мальчик и специально подошел ко мне, чтобы пожать мне руку. — Очень приятно.

Белые, лохматые волосы подростка, которые на период лета забыли о расческе, контрастировали с его коричневой, загорелой кожей. Его хитрые, как будто, смеющиеся глаза внимательно изучали округу и окружающих. И я не сомневалась, что знания, полученные в результате наблюдений, хранились в его голове, пусть и в беспорядке, но детально. Такое могло пригодиться нам в деле, и я решила, что чуть позже, обязательно поговорю с Саввкой.

— О, и Танечка проснулась, — вышла из кухни тетя Нина, одетая сегодня в старомодное платье, с пышными, словно пузыри, рукавами, — Садись, позавтракай. А ты чего к людям лезешь? — показала она кулак внуку. — Поел? Иди на улицу.

— Ну, бабушка, — заныл, как любой ребенок Саввка. — Можно я тут побуду. Там скучно-о-о-о.

— Вот, сорванец, — усмехнулась женщина, ловко накрывая на стол. — То его домой не загонишь, целыми днями по лесу шастает, а сейчас ему, поглядите ка, скучно там. Хитрюга. Узнал про Ксюшеньку и возомнил из себя великого следопыта.

Когда тетя Нина успела напечь пирогов, осталось для меня загадкой, но поедать их оказалось самым настоящим наслаждением для моих вкусовых рецепторов и желудка.

— Ребятки, — женщина присела и, по ее усталым глазам, я определила, что тетя Нина ночью не сомкнула глаз. — А что вы решили? Нужно же что-то делать. Ксюшу искать надо.

— Мы тоже так думаем, и отступать не собираемся, — не отрываясь от экрана телефона, ответила ей Ирина, — Найдем тайный ход, найдем Ксюху, — Поела? — это уже относилось ко мне. — Идем. Нечего рассиживаться.

Рассуждая про себя, стукнуть мне Ирину сейчас или потерпеть еще немного, я перешагнула порог входной двери и едва не сожгла гортань, вдохнув раскаленный воздух. Солнце палило во всю, не догадываясь, что не всем нравится такая жара. Но оно было исполнительным и дисциплинированным «служакой», которое отдавало свет и тепло, согревая землю в нужное время суток и года, так что упрекать его за это было крайне несправедливо.

Деваться было некуда, и я зашагала дальше по площадке перед домом, отметив для себя, что машин на стоянке стало на одну меньше. «Валерия с Олегом, все-таки, уехали, — сделала я из этого вывод, — Ну, да, ладно. Если, они и причастны к этому, то, в любом случае, не отвертятся».

— Куда нам? — я обернулась, уверенная, что Ирина обращается ко мне.

Но рядом с ней, дружным калганом, столпились Мила, Виктор Павлович и Саввка.

— Туда, — указала рукой Мила на тропинку, убегающую к одной из круглых башен, пристроенную слева от здания, из которого мы вышли.

Архитектура замка, сама по себе, не представляла ничего сверхординарного. Основная часть — это двухэтажное, пятиугольное строение, по углам которого полукругом выстроились башни, высотой на один этаж выше. И если у башен имелись небольшие, остроконечные крыши, то на жилом здании, как таковой, в привычном для нас виде, ее не было. Вместо нее торчали каменные, прямоугольной формы невысокие стены-щиты или колонны, построенные друг от друга на ширину человеческого тела. И у меня снова, кадром из кино, вспыхнуло воспоминание, как лучники, отбивающие атаку врага, ордой осадившего стены замка, прячутся за этими выступами и высовываются только для того, чтобы пустит из лука очередную стрелу.

— Слушайте, у меня только один вопрос, — заговорила я, с трудом передвигая ноги от жары. — А как зимой отапливается такая махина?

— Зимой тут никто не живет, — ответила Мила. — Ксюша в замке живет только в теплое время года, а зимой она живет в городе, в квартире. Хотя, отопление и имеется, но требует больших затрат. Поэтому замок заселяется только тогда, когда отступают холода.

— Да, — кивнул Виктор Павлович, — Квартира когда-то принадлежала еще прабабке Ксюши, матери Клавдии Мироновны. Там они жили большой семьей. Насколько я знаю, у Клавдии Мироновны были еще две сестры.

— Они живы? — полюбопытствовала Ирина, тяжело и громко дыша.

— Вряд ли, — немного подумал папа Ксюши. — Клавдия Мироновна была самой младшей из сестер. Скорей всего, нет.

— И что? После них никого не осталось? — стало и мне интересно.

— Увы, я и их-то никогда не видел, — развел руками Виктор Павлович. — Когда я с Машенькой познакомился, а потом мы поженились, между сестрами уже случился какой-то конфликт и они не общались. Так, что ни с одной из них я знаком не был, а уж с их потомками тем более.

— А что за конфликт? — сменила меня Ирина.

— Я же говорю, понятия не имею, — посмотрел он на нее.

— Наверное, из-за квартиры, — подняла подруга палец, словно возвещая весь мир, что совершила великое открытие. — Это ж, сколько семей разрушил «квартирный вопрос»!

— Возможно, — согласился с ней мужчина и помолчал. — Но, знаете, я, кажется, припоминаю, что Захар Петрович в свое время выплатил сестрам их доли. Потому что, как-то, я стал случайным свидетелем его фразы. Они с Клавдией Мироновной сидели на кухне и не слышали, как я вернулся. «Все! — сказал тогда Захар Петрович. — Сегодня я окончательно расплатился с твоими сестрами за квартиру. Можем жить спокойно».

— Получается, что с квартирой все справедливо и законно, — прильнула я спиной к холодной стене башни, потому что мы уже давно стояли возле нее.

— Если бы это было не так, то сейчас бы за квартиру шла бойня, — усмехнулся Виктор Павлович.

— Логично, — неосознанно подергала я мочку уха, делая так всегда, когда, просто, интерес к информации перерастал в необходимость владеть ею, во чтобы-то ни стало. — Тогда из-за чего конфликт?

Папа Ксюши снова развел руками, ничего не сказав.

— Пришли, — проговорила, молчавшая до этого времени, Мила. — Это первая башня. Что дальше?

— Как что? — ринулась к двери Ирина, схватившись за ручку, — Закрыто, — дернула она ее и повернулась к нам, стоящим позади нее. — И?

— Не может быть, — подбежала Мила. — Их никогда не закрывали. Там и брать то нечего.

Она посмотрела на нас, словно возлагая вину за это на нас.

— Я сейчас, — сорвался с места Саввка и в одно мгновение скрылся за углом.

Мне оставалось только позавидовать энергии мальчика, которому издержки погоды были нипочем и он чувствовал себя лучше, чем мы вчетвером, вместе взятые.

— Куда это он? — оттянув футболку, подула на свое тело Ирина. — Фу, какая жара.

— Подождем, узнаем, — встал рядом Виктор Павлович, пристроив и свою спину к холодным камням кладки.

— А другие пути в башни имеются? — задрав голову, посмотрела я наверх.

— Имеются, — кивнула Мила. — На втором этаже есть дверь, ведущая на крышу, где по специально-приспособленным дорожкам, у самого края крыши, и можно попасть в любую из башен.

— Зачем тогда ты потащила нас понизу? — возмутилась Ирина, не забыв воспользоваться своей любимой позой: руки в боки.

Я с интересом навострила уши, чтобы услышать, что и как ответит Ирине Мила. Но та, лишь мельком взглянув на подругу, отвернулась, сделав вид, что не услышала.

Рассматривая Милу, я не находила в ее внешности чего-то, что приковывало бы и задерживало взгляд. Про таких женщин всегда говорили: «серая мышь». Короткая стрижка, волосы которой были непонятного цвета, то ли серые, то ли светло-русые, белесые брови, которых при дальнем рассмотрении, казалось, вообще не было и мелкие, как пуговки, глазки, внимательно всматривающиеся в каждого, кто имел неосторожность оказаться вблизи нее. Однотонные, немодные и скучные по цветовой гамме, платья Милы больше напоминали мешки, по бокам которых были проделаны прорези для рук. Из обуви она предпочитала, почему-то кеды, шнурки на которых не были завязаны, а просто затолкнуты внутрь. На правой руке я заметила толстый шрам. « Последствия несчастной любви», — невольно пришло мне на ум. И еще я заметила, что Мила никогда не улыбалась, что, по моему мнению, свидетельствовало о какой-то драме, произошедшей, в ее жизни. Хотя, я могла и ошибаться. Судя по общему образу, Мила, просто, была таким человеком который, не желая впускать в свое личное пространство кого попало, сразу же пресекала эти попытки проникновения демонстрированием равнодушия и холодности, а иногда и грубости, чтобы у этого «кого попало» не возникло, даже, и маленькой мысли предпринять это еще раз.

— Вот, — запыхавшийся Саввка, возник перед нами так же мгновенно, как исчез, — Вот, — повторил он, вытягивая ладонь, на которой лежала толстенная связка с ключами. — Это они, наверное. Я их в кустах нашел, еще вчера.

Мила, с подозрением оглядев мальчика, взяла ключи и снова отвернулась к двери

— В каких таких кустах? — переключилась на Саввку Ирина, не меняя положения рук.

— Да, там, — неопределенно указал он направление позади дома. — В малиннике.

— И кто же их потерял? Или не потерял? — задался почти вопросом Гамлета, Виктор Павлович, пристально наблюдая за действиями Милы, которая, чередуя ключ за ключом, никак не могла подобрать подходящий.

— Наконец-то, — облегченно выдохнула она после того, как один из них подошел.

Силами самого старшего мужчины, в нашем отряде искателей, металлическая дверь поддалась и открылась, издав противный скрежет.

— Ой, — зажала свои уши Ирина и крикнула. — Это сколько же ее не смазывали?

— Не ори, — отняла я ее руки от головы. — Мы прекрасно слышим.

— Я думала, что от такого шума не я одна оглохла, — уже спокойно, просунув палец себе в ухо, потрясла она всей рукой. — Лично у меня чуть мозг не лопнул.

— Почему мозг? — опешил Виктор Павлович, оглядев Ирину с ног до головы, словно сумасшедшую. — Обычно в таких случаях речь ведут об ушных перепонках. Это они составляют часть слухового аппарата в организме человека.

— Ай, — отмахнулась подруга, первой шагнув в неизвестность, с которой нас встретила первая башня. — Мозг, перепонки.. Рядом же, на голове. В чем проблема-то?

— Действительно, — единственное, что смог вымолвить мужчина, глядя ей вслед.

Мы с Милой и Саввкой предпочли промолчать. Лично я еще и из-за того, что была поглощена только одной мыслью, как можно скорее окунуться в прохладу каменного строения.

Вся башня состояла из узкого пространства, по которому вверх тянулась винтовая лестница. Поднимаясь по ней, я задевала стены, обтирая их одеждой. Путь нам освещал свет, мелкими дозами проникающий внутрь и разбавляя темноту пространства небольшими участками. По мокрым ощущениям на коже, я поняла, что сырость — это единственный обитатель башни, который чувствует себя здесь вольно и по-хозяйски свободно.

— Фу, — услышала я возглас Ирины, шествующей впереди. — Что это еще за трава на стенах?

«Ан, нет, — пришел в голову соответствующий вывод. — С сыростью рядом и в гармонии проживает еще и мох. А что? Мох и сырость, он и она. Вполне традиционная и предсказуемая пара».

Достигнув, с небольшим усилием, последнего этажа, мы оказались в просторной комнате, круглого типа. Белые стены, которых, по всем признакам, касалась рука штукатура-маляра, выглядели благородно и, самое главное, придавали уют помещению. И пусть отсутствие, какой-либо, мебели немного подпорчивало общее впечатление, зато застекленное окно, занимающее половину круглой стены, придавало ей ошеломляющий эффект простора. Деревянная, с красивой резьбой, дверь, была той самой, что вела на крышу, и через нее можно было попасть в дом, не обходя с улицы.

— Так, — прогулялась по окружности Ирина. — Тут ничего и никого.

— А как ты догадалась? — ехидно заметила я, не забыв так же и улыбнуться.

— Глазами, — в той же манере ответила мне подруга, только вместо улыбки у нее получился оскал.

— Но, — снова накрыл ступор Виктора Павловича. — Глазами смотрят, видят, наблюдают, а не думают или догадываются.

— Не важно, — не приняла близко ни к сердцу, ни к какому иному органу слова мужчины Ирина, — Идемте дальше. Нельзя терять ни минуты.

И она выбежала, чтобы начать спуск. За ней тут же шмыгнул Саввка, и медленно вышла Мила. Мы же, переглянувшись с Виктором Павловичем, последовали их примеру, немного задержавшись.

— Знаете, Татьяна, я все больше и больше поражаюсь Ирине, — начал было мой спутник, когда мы спускались, и замолчал, подбирая слова.

Я улыбнулась, понимая, что Виктор Павлович пытается до меня донести. Но так, как я шла впереди, и улыбки моя была недоступна для его видения, то, видимо, опасаясь моей реакции, он замялся, сканируя свой мозг в поиске самого безобидного описания, которое бы охарактеризовало подругу.

— Ее примитивности, — выпалил он, радуясь, что смог удачно подобрать замену слову «глупость».

— Я бы сказала «непосредственности», — решила я уточнить и заодно заступиться за Ирину, зная ее лучше. — Просто она, когда говорит, не думает о значении слов. Мы с друзьями уже привыкли и даже начали ее понимать. Ничего. Со временем и вы привыкните. Иного выхода то все равно нет.

Я остановилась, чтобы с сочувствием посмотреть на Виктора Павловича.

— А-а-а, — обреченно протянул он. — Понимаю. А как долго длиться период привыкания? — засуетился Виктор Павлович, потирая от волнения ладони и стараясь не смотреть мне в глаза. — Нет, я не то, чтобы имел, что-то против, просто мне необходимо знать…

Не успел он закончить, как раздался оглушительный крик той самой особы, о коей у нас велась такая многозначительная и содержательная беседа. У меня из головы улетучилось все, кроме страха. Испугавшись, что с Ириной, судя по силе ее развернувшейся диафрагмы, случилось что-то серьезное, мы с Виктором Павловичем, перескакивая через две ступени, одолели остаток лестницы за несколько секунд.