Неповторимая

Татьяна Абиссин, 2019

Когда-то в этом мире жили женщины, обладавшие способностью превращаться в птиц. Их прозвали фениксами за удивительную силу и яркий свет, исходивший от оперения. Но люди, охваченные жаждой наживы, уничтожили почти всех фениксов. Зельда выросла в приемной семье торговца тканями. Её редкая красота привлекала всеобщее внимание. Отец Зельды, оказавшись на грани разорения, решил предложить девушку правителю города. Он раскрыл будущему зятю секрет Зельды – девушка была одним из уцелевших фениксов… Автор обложки Татьяна Медведева.

Глава 1

Деревянный домик, находившийся в пригороде Лирсы, ничем не отличался от десятков таких же, расположенных по обе стороны улицы. Двухэтажный, с узкими окошками, выходившими на юг, украшенными деревянной резьбой, и высоким крыльцом, он считался бы достойным жилищем для семьи торговца, если не обращать внимания на досадные мелочи.

Во-первых, потемневший от времени и покосившийся забор, в котором порой меняли сгнившие прутья, хотя давно требовалось поставить новый. Во-вторых, запущенный сад — у госпожи Мирш не находилось времени, чтобы ухаживать за ним, поэтому клумбы заросли травой, а кустарники нуждались в обрезке. В-третьих, облупившаяся краска на стенах дома и следы потеков на крыше любому гостю подсказывали о том, что дела торговца тканями идут неважно.

Но Зельда не обращала внимания на подобные мелочи. В этом доме прошло её детство, она знала в нём каждую половицу, каждую ступеньку на лестнице. Она не представляла, как можно жить где-то ещё.

Птица влетела через распахнутое окно на втором этаже, сделала круг по комнате и опустилась на пол. Мгновение спустя в комнате появилась обнаженная девушка. Она взяла висевшее на стуле платье и быстро оделась. Потом подошла к зеркалу в деревянной раме и принялась укладывать волосы.

Зельда хмурилась — тяжелые каштановые пряди не так-то легко расчесать и закрепить шпильками. Наконец, она убрала волосы в узел на затылке, украшенный сеточкой из золотистых нитей. В уши надела скромные сережки, подаренные матерью, на шею — тонкую серебряную цепочку.

Как любой девушке, Зельде хотелось выглядеть как можно привлекательнее. Но отец, заметив, что знатные дамы не заходят в лавку, если их встречает хорошенькая девушка, запретил ей носить нарядные платья, и строго следил за этим.

Но скрыть свежесть и красоту Зельды было невозможно. Вот и сейчас в зеркале отразилась стройная, среднего роста, девушка, с нежным, как лепесток лилии, лицом и большими чёрными глазами, обрамленными загнутыми ресницами. Когда она улыбалась, на её щёках появлялись очаровательные ямочки. А если распускала свои тёмные волосы, они, словно блестящее покрывало, окутывали её до талии.

Неудивительно, что, когда Зельда шла по улице, почти все мужчины оборачивались ей вслед. А один молодой художник, приезжавший в гости к соседям семьи Мирш, попросил разрешения написать её портрет. На нём девушка, с пышными темными кудрями, с букетиком маков в руке, и в длинном платье из алого шелка, казалась волшебным существом, рождённым в пламени.

Люди восхищались портретом Зельды. А сам художник, сокрушаясь, говорил, что не смог передать и десятой доли её очарования.

Сам того не зная, живописец угадал правду — красота Зельды не была красотой обычной смертной женщины. Но об этом знала только сама девушка и её приёмные родители.

…Дверь со скрипом отворилась, пропустив женщину средних лет, с кипой отглаженного белья в руках. При виде Зельды она радостно улыбнулась, но улыбка исчезла, стоило ей заметить распахнутое окно.

Мирта бросила белье на кровать, потом с непривычной для неё поспешностью подошла к окну и захлопнула его. И только затем обернулась к дочери:

— Зельда, как ты могла? Неужели опять летала ночью?

Девушка наклонила голову. Виноватой она себя не чувствовала, да и не смогла бы отказаться от полетов. Всё-таки, феникс — птица, и её неудержимо тянет в небо. Но, попробуй, объясни это человеку, который всю жизнь провёл на земле.

«Она волнуется за меня», — вздохнула про себя девушка, и, подойдя к матери, прижалась щекой к её щеке.

— Прости. Я была осторожна, правда. Меня никто не заметил. Весь город спал. Но, даже если кто-то проезжал ночью, не обратил бы на меня внимания. Подумаешь, ещё одна птица…

— Ты не просто птица, — вздохнула Мирта. — Ты — феникс. Такие, как ты, большая редкость, и мечта любого, кто хочет обогатиться. Твое сияние… порой оно появляется независимо от того, хочешь ты этого, или нет. А люди не так глупы, как ты думаешь. Если кто-то узнает, что в Лирсе живет феникс, тебе не будет покоя. Сюда прибудут охотники со всей страны. И однажды тебя…

Не договорив, Мирта всхлипнула.

— Меня не так-то легко поймать, — усмехнулась девушка. Потом вздохнула и добавила уже мягче, — не волнуйся, со мной будет всё хорошо. Я постараюсь меньше летать и возвращаться домой до рассвета.

Судя по лицу Мирты, слова дочери её не успокоили. Но спорить она не стала, и перевела разговор на другое:

— Пожалуйста, спустись в лавку. Твой отец занят: привезли новые ткани. А я пока займусь уборкой комнат.

***

Зельда, напевая вполголоса, разворачивала тяжелый рулон бархатной ткани. Перед ней стояла госпожа Брейн, швея. Она собиралась шить платье для какой-то богатой заказчицы.

«Наверное, эта женщина — одна из приближенных правителя Лирсы, потому что никто другой не стал бы носить платье из светлого бархата. Он слишком легко пачкается».

Девушка провела ладонью по ткани, с удовольствием ощущая её мягкость. Заметив это, немолодая швея улыбнулась:

— Отличная ткань, не правда ли? Думаю, что тебе тоже пошло бы такое платье — длинное, до пола, с глубоким вырезом на спине. Ты же — красавица, Зельда. Стоит тебя принарядить, и не отличишь от знатной дамы.

Зельда смущенно опустила глаза. Неужели так легко угадать, о чем она думает? Да и какая молодая девушка откажется от роскошного наряда?

— Боюсь, мне негде его носить, госпожа Брейн. Не по лавке же щеголять, — представив эту картину, Зельда не выдержала и рассмеялась.

Взяв большие ножницы, она принялась аккуратно резать ткань.

— Кто знает? — загадочно обронила швея. — Может, я ещё увижу тебя в карете, запряжённой шестеркой лошадей? Скажу по секрету, ко мне обращаются почти все знатные дамы Лирсы. Большинство из них ничего особенного собой не представляют: не дурнушки, но и не красавицы. А вот ты…

Послышались тяжелые шаги, потом хлопнула дверь, и в лавке появился отец Зельды, Мелен Мирш. Он слышал последние слова женщины:

— Не стоит мучить мою дочь несбыточными мечтами, госпожа Брейн. Зельда выйдет замуж за торговца, и хорошо ещё, если богатого. К сожалению, в последнее время мои дела идут неважно, — сокрушенно вздохнул он.

Зельда проследила за его взглядом, остановившимся на одном из шкафов. Полупустые полки, лишь кое-где занятые отрезами тканей, и отсутствие в лавке слуг, словно подтверждали слова отца.

«Неужели всё настолько плохо?»

Как оказалось, госпожа Брейн разделяла её мысли.

— Не переживайте, сосед. В торговых делах всегда так: сегодня — пусто, завтра — густо. Но, если позволите дать вам совет… — женщина замолчала, с ожиданием глядя на хозяина лавки. Дождавшись короткого кивка, она добавила, — у вас прекрасные, но очень дорогие ткани, господин Мирш. В пригороде их почти никто, кроме меня, не покупает. Может, вам стоит перенести лавку в центр Лирсы, поближе к дворцу правителя?

Отец Зельды только рукой махнул. Девушка подумала о том, что, если бы у него были лишние деньги, он бы так и поступил. Но, в центральной части города и земля, и дома стоили значительно дороже.

Пока отец беседовал с покупательницей, Зельда осторожно сложила отрез ткани, и, упаковав его в бумагу, протянула госпоже Брейн.

— С вас два золотых.

Швея покачала седой головой:

— Дороговато, конечно, но для такой милой девушки, как ты, не жаль, — улыбнувшись хозяину и Зельде, она направилась к выходу. Мирш учтиво открыл перед ней дверь.

— До свидания, госпожа Брейн. Удачного дня.

Наклонившись к нему, женщина вполголоса добавила:

— И всё же, подумайте, господин Мирш. Такой товар, как у вас, требует богатого покупателя. Может, самого богатого в городе.

Зельда, случайно посмотревшая на отца, заметила, как он помрачнел. Ничего не ответив женщине, он закрыл за ней дверь, потом опустился на колченогую табуретку и задумался.