Экстрасенсы

Тараксандра

Эта книга автобиографическая, более 80% в ней – правда, хотя многое выглядит парадоксально! Забудьте о выдуманных приключениях Гарри Поттера. Читайте роман о современных волшебниках, живущих среди нас. Мы даже не догадываемся, что, может, даже наш сосед живет еще более «волшебной» и опасной жизнью, чем английский Гарри Поттер.

Глава 23 Смелость Патрика

Полет длился около трех часов. Приземлившись в аэропорту Париж-Шарль-де-Голль, они вышли через зал для VVIP-пассажиров. На улице Ксанф поймал такси, и через 45 минут учитель и ученик уже были в Париже. Во время поездки Патрикий смотрел в окна автомобиля, жадно впитывая новые виды новой страны.

Ксанф попросил остановиться возле старинного здания с небольшим входом, украшенным античными статуями. Чернокнижник расплатился с водителем, Ксаф и Патрикий вышли, машина уехала.

— Ксанф, что это за дом? — спросил Патрик.

— Здесь вершатся все главные таинства мира, — загадочно проговорил чернокнижник. — Сделаем им сюрприз.

Патрик ничего не понял, но, до предела заинтригованный, последовал за своим наставником.

Ксанф повел Патрика вдоль стены, они обошли строение и вскоре оказались во дворе, возле маленькой низкой дверки, едва заметной в массивном монолите. Алхимик каким-то особым образом провел по ней, дверка чуть приоткрылась, обнажив черный тесный лаз. Ксанф взял Патрика за руку и повел за собой. В тот же миг дверь закрылась, Ксанф и Патрик оказались в полной темноте.

— Иди за мной осторожно, здесь лестница, — шепотом проговорил Ксанф.

Алхимик шел впереди, но руку своего подопечного держал крепко, готовый в любой миг оказать помощь. Лестница была узкой, тесной и душной, зажатая между шероховатых каменных стен. Кроме того, они были в непроглядной темноте.

— Я не взял с собой фонарик специально, чтобы не привлекать внимания. Пусть наше появление будет внезапным, — заговорщицки прошептал Ксанф.

Патрик, как и его провожатый, прежде чем сделать очередной шаг, ногой нащупывал следующую ступеньку. Лестница, то поднималась, то опускалась, временами проход был такой узкий, что стены касались лиц и волос путников. Но вдруг из недр стали доноситься голоса, а мрак начал отступать. По мере продвижения вперед, голоса становились все громче, а свет — все ярче.

— Есть, на что посмотреть, — тихо сказал Ксанф, — заодно и в языках попрактикуешься. Здесь сегодня подлинное вавилонское столпотворение!

Патрикий увидел, что они приближаются к какому-то залу, похожему на чашу.

— Ну вот, мы и пришли, — шепнул Ксанф, — садись.

Среди массивных колон, увенчанных каменными головками папирусов, по кругу, один ряд над другим, располагались каменные скамьи, покрытые плотной льняной тканью, на которых сидели мужчины и женщины, разных возрастов и цвета кожи. Ксанф бесшумно скользнул к колонне, возле которой, на самом нижнем ряду, была пара свободных мест. Патрикий повторил движение своего руководителя, и вскоре они уже сидели и наблюдали странное зрелище. Сначала Патрикий ничего не понял, кроме того, что идет бурное обсуждение какого-то вопроса. Но вскоре, приглядевшись, он увидел, что посреди зала стоят два человека, и все на них смотрят, причем, на лицах некоторых было видно явное осуждение, у других — ненависть, иные выражали жалость. И тут сердце юноши похолодело, он узнал в стоящих людях Теону и Нефера.

— Это же… — не смог подавить возгласа удивления Патрикий.

— Ну да, Теона и ее приятель, — прошептал Ксанф. — Смотри внимательно и слушай, парень.

Патрикий прислушался, люди были возбуждены.

— Они заслужили смерть! Недостойны! — раздавалось в зале.

— Дать шанс! — кричали другие.

Было похоже, что мнения разделились. Теона, бледная, с трудом стояла на ногах. Нефер заботливо поддерживал ее, хотя и он выглядел утомленным и обессиленным. С одного из верхних рядов встал высокий мужчина, он поднял руку. Все затихли.

— Это Нармер, верховный жрец, верховный магистр, словом, называй, как хочешь, — их начальник, — чернокнижник кивнул на собравшихся.

Нармер заговорил.

— Да, наш уважаемый брат заслуживает только смерти! — проговорил он. — Что мы видим, братья и сестры? Выдающийся, исключительный талант, выдающийся ум, выдающаяся внешность, за что в посвящении наш брат и получил имя Нефер, что означает «красивый». Его ждало выдающееся будущее и большие деяния, но он предал все, пав непозволительно низко, и погубив вместе с собой, другое, избранное Вселенной, создание.

Теона резко выпрямилась и чуть отстранила Нефера.

— Не правда! — дерзко воскликнула она. — Это был мой выбор! Я поступала исключительно по собственному желанию! Я хотела так жить!

Эта вспышка эмоций стоила огромных усилий девушке, она пошатнулась и без чувств откинулась назад. Нефер подхватил несчастную.

— Мы виноваты, — красивым, как и его облик, голосом, проговорил он. — Но будьте же милосердны. Если отказываетесь нам помочь, не делайте нашу смерть не только мучительной, но и позорной. Достоинство во всякой ситуации — вот основной принцип магии и жречества.

Гул одобрения пробежал по залу. Принесли скамеечку и усадили на нее несчастную девушку. Какой-то человек поднес флакончик к ее носу. Теона пришла в себя и открыла глаза. Нефер встал рядом, защищая возлюбленную. Его глаза горели, а в изможденном лице не было ни кровинки. Нармер продолжил прерванную речь.

— Нефер, — сказал магистр, — как ты мог так поступить? Сами Высшие Силы оказали тебе высочайшее доверие, ты получил доступ к самым тайным знаниям. Твои коллеги, жрецы и жрицы, единодушно признали тебя лицом сообщества иерофантов. Ты вошел в наш совет, многоуважаемый Снофру сделал тебя своим помощником! И ты предал Вселенную, предал Высшие Силы, предал своего учителя, предал себя, предал всех ради сомнительного удовольствия, доступного последнему бродяге! Которому, в свою очередь, проживи он хоть сотню лет, не испытать даже мига того наслаждения и счастья, которые испытывал ты, познавая священную мудрость. Как ты мог? Отвечай же, наш брат!

— Я полюбил, — просто ответил осужденный.

— Полюбил? — воскликнул Нармер. — И это ты называешь любовью? — глава жрецов был возмущен. — Любовь прекрасна! Ты говоришь о любви, а сам оскверняешь это священное чувство. Если бы твоей избранницей стала девушка, не причастная к таинствам, то, в этом случае, ты совершил бы лишь половину греха, ибо ты погубил бы только себя, но ты сошелся со жрицей! И, значит, теперь ты несешь двойной грех. Ты совершил не только самоубийство, но и убийство. Или ты забыл, что наша плоть отличается от тех, кто не знаком с таинствами?

Нефер виновато опустил голову.

— Я забыл все, — тихо проговорил он.

— Поддержав ее порок, — загремел обвинитель, — ты обрек Теону на долгую мучительную смерть! Ты, приблизившийся, как почти никто из нас, к Высшей Мудрости, это знал! И после этого ты, Нефер, нам говоришь о любви! Ты должен был стать учителем и наставником своей возлюбленной! Разве это любовь, обрекать на смерть и муки ту, которой ты клянешься в любви?

— Я не смог избавить Теону от ее беды, — побелевшими губами прошептал Нефер, — поэтому я решил разделить ее судьбу, какой бы горькой она ни была.

Нефер стоял, опустив голову. Теона, держась за плечо возлюбленного, поднялась.

— Что вы все набросились на него? — воскликнула девушка. — Нефер ни в чем не виноват! Я сама ввергла его в пучину бедствий!

— Мои обвинения касаются и тебя, Теона, — проговорил Нармер, но теперь его голос звучал мягче. — Ты, экстрасенс, посвященная, жрица, и ты не только не избавилась от своего порока, но позволила пасть своему возлюбленному, чем обрекла его на гибель. И ты, и твой любовник теперь — убийцы! Пусть и друг друга. И то, что вы сейчас здесь, в таком унизительном положении — следствие вашего преступления. Ты — одна из лучших жриц, Нефер — один из лучших жрецов! И теперь ваша священная плоть разрушается, вы теряете силу, а вместе с ней и жизнь покидает вас. Теона, назад пути нет! Нефер, на какие бы уловки ты ни пошел, уже не вернешь себе силы! Ваши тела разрушены, вы погубили себя. Теперь же вы просите нас о милости: позволить вам пройти один из обрядов, мучительных, тяжелых, чтобы вернуть свой дар. Я против! Таково мое мнение, которое, я надеюсь, разделяют все присутствующие.

Нармер сел, в зале снова начались брожения, люди высказывались «за» и «против» проведения какого-то обряда. Патрикий заметил немолодого мужчину, который сидел, закрыв лицо руками, его плечи вздрагивали.

— Это Снофру, наставник Нефера, — тихо прошептал Ксанф. — Бедняга, вот уж кому сейчас точно не позавидуешь. Теона поражена пороком винопития и наркозависимости, а Нефер, не только не смог избавить девчонку от ее греха, но и сам стал опускаться с ней. В итоге ребята потеряли свои магические способности. Экстрасенсорный талант — дар Вселенной! Божества не прощают, когда пренебрегают их даром. Теона и Нефер осознали, что натворили, и написали прошение, чтобы им позволили пройти ритуал, который может вернуть утраченный талант. Вот, что сейчас все и обсуждают.

— Кто-нибудь еще желает высказаться? — спросил в это время Нармер.

Внезапно Патрика, словно толкнула неведомая сила.

— Я хочу сказать! — воскликнул юноша, поднимаясь со своего места.

— О, я слышу юный голос, — сказал Нармер. — Мы слушаем тебя, Патрик Раменский, ученик великого Симона.

— Я совсем недавно начал изучать магию, — волнуясь, проговорил юноша, — но мне уже известно, что она учит добру! Я не все понял до конца, но вижу, что с моими друзьями, Теоной и Нефером, произошла беда. Они потеряли свой экстрасенсорный дар. Они хотят его вернуть, готовы пройти ритуал, а вы не позволяете им! Неужели вы хотите убить этих людей? Я прошу милости для Теоны и Нефера.

Нармер вздохнул.

— Патрик, всем нам уже известно, как вы, несмотря на столь юный возраст, выжили в чудовищных условиях. Вы очень талантливы, мы все следим за вашим обучением. Но, между тем, именно вы, некоторым образом, тоже виноваты в том, что постигло этих людей. Если бы Теона все еще была там, где оказалась, то сейчас бы не испытывала всех этих страданий. Потому что с ней был ее дар. Но вы попытались изменить ее судьбу, у вас это получилось. Но, получив свободу, Теона натворила еще больше глупостей, лишилась своих способностей, и теперь она погибает. Таким образом, и трагедия Нефера — тоже на вашей совести. Вы, своими импульсивными действиями, вторглись и в его судьбу. Запомните, молодой человек, прежде чем что-либо делать, не спешите принимать скоропалительных решений. Думать надо, юноша. Магия — это, прежде всего, знания и разум, а не сердце и чувства!

По залу пробежал одобрительный шум. Патрика охватила небывалая решимость и упрямство.

— И все равно я прошу за Теону и Нефера! — в отчаянии воскликнул он. — Во имя Вселенной, во имя Высших Сил, во имя богов, которым и вы, и я служим!

Нармер замялся.

— Решающее слово не за мной и даже не за нашим собранием.

Ксанф дернул юношу за рукав.

— Вот чего ты полез? — шепотом возмутился чернокнижник. — Ты — ученик, поэтому должен смотреть и слушать.

— Я хочу помочь Теоне и Неферу, — тихо ответил Патрик.

— Вот уж не знаю, помогаешь ли ты им, — проворчал Ксанф.

Теперь Патрикий заметил, что все как-то растерялись и, тихо перешептываясь, робко посматривают куда-то в сторону.

Патрик проследил, куда обращены все взгляды, и увидел в верхнем ряду, в тени колонны, Симона. Но наставник, казалось, не замечал своего ученика. Нармер повернулся к Симону и с великим почтением поклонился. Симон встал. Патрик замер.

— Вообще-то, за главного здесь Симон, — прошептал Ксанф. — От его слова все зависит.

— Во имя Вселенной, которой мы все служим, — неторопливо проговорил экстрасенс, — я разрешаю обряд. — Симон сел на место.

— Патрик, какого черта! — с досадой прошептал алхимик. — Зачем только я тебя привез сюда! Никогда себе этого не прощу! И Симон тоже хорош, мало ему Амдуатиса! Меня бы мог пожалеть, еще друг называется! Хотя, видно, все предрешено.

Патрикий ничего не понимал.

Нармер поклонился Симону и вновь обратился к падшим служителям Вселенной.

— Что вы предпочтете, напиток или операцию?

— Напиток! — воскликнула Теона.

— Да, напиток! — поддержал возлюбленную Нефер.

— И на том, спасибо, — тихо проворчал Ксанф. — Хотя тоже приятного будет мало.

Патрик недоумевал. Он совершенно не представлял, какую роль во всем этом играет Ксанф.

— Что ж, тогда, да свершится то, что должно. — сказал Нармер. — Итак, согласно древнему уставу, переданному самими богами, падший жрец или жрица, утратившие свой дар, могут обратиться к священному обряду, который, если они покажут себя достойными пройти его, возвратит потерянные способности. И даже, возможно, поднимет до божественных высот. Итак, Теона и Нефер, вы действительно готовы подвергнуть себя этому жестокому испытанию?

— Да, — тихо, но четко проговорил Нефер.

— Да! — собрав остатки сил, крикнула Теона.

Ксанф встал.

— К сожалению, сейчас мой выход. Ну, удружил ты мне, приятель.

— А что представляет этот обряд? — с испугом спросил Патрик.

— Потом узнаешь, очень мерзкое болезненное действо. Раньше надо было думать. Ладно, что сделано, то сделано.

Патрикий увидел, что алхимик достал из кармана пиджака какую-то небольшую ампулу, наполненную искрящимся порошком. Ксанф быстро скрылся в глубине зала.

— Да будут милостивы к вам Высшие Силы! — сказал Нармер.

В этот момент перед падшими жрецами появился Ксанф. В руках он держал поднос, на котором стояли два бокала, наполненные какой-то прозрачной жидкостью.

Патрикий поднял голову, от волнения все плыло перед его глазами. Патрик уже сомневался в правильности своего поступка. Он видел, как Нефер и Теона взялись за руки, потом подняли бокалы и, не торопясь, словно это было лучшее вино, выпили их. Крики поздравлений и одобрений прокатились по залу.

— Воля богов свершилась! — провозгласил Нармер.

Нармер поднялся, все тоже встали со своих мест. Патрикий взглянул на Симона, и тут с удивлением увидел, что глаза наставника сияют каким-то странным блеском. К Патрику вернулся Ксанф.

— Это очень сильный яд, — сказал алхимик. — Очень.

— Ксанф, почему вы? — Патрик был растерян.

— Да уж, приятель, так получилось, что всеми этими мероприятиями по возвращению дара, ведаю я, — грустно усмехнулся алхимик. — Все наши соратники по таланту почему-то решили, что брат Ксанф из железа и без сердца. Не хотят другие брать на себя эту тяжесть.

Присутствующие на суде стали покидать зал, но, проходя мимо Теоны и Нефера, каждый из членов сообщества почтительно кланялся падшим товарищам. Как будто никто, еще несколько минут назад, сурово не осуждал их грехопадение. Человек, которого Ксанф назвал Снофру, подошел к Теоне и Неферу, он хотел что-то сказать, но лишь глотнул воздух и бессильно осел на пол. Несколько жрецов подхватили Снофру и поспешно увели из зала.

— Все-таки Снофру не выдержал, — покачал головой алхимик. — Ну что ж, теперь наша очередь. Надо подойти к этим несчастным, пока они адекватны.

Патрикий почувствовал, что самое главное еще будет впереди.

Нефер и Теона стояли по-прежнему рядом, и, если бы не все большая бледность, заливающая их лица, ничто не говорило о том, что они только что выпили яд. В это время к Теоне и Неферу подошел Симон. Все почтительно расступились. Через несколько минут в опустевшем зале остались только Ксанф, Патрикий, Симон и два несчастных мученика.

— А теперь, друзья мои, — спокойно проговорил Симон, — поехали ко мне домой, где вам будет оказана помощь для преодоления этого испытания.

— Симон! — воскликнул Патрикий. — Я знал, что вы сможете помочь! Вы спасете Теону и Нефера!

— Больших надежд питать не стоит, — сказал Симон. — Никто из нас, из экстрасенсов, не властен перед законом Вселенной, законом природы. Убита сама суть посвященного, экстрасенсорный дар — основная ось, на которой держится его жизнь. Тут даже я бессилен. Теона и Нефер — настоящие иерофанты, подобным им не страшны никакие перипетии жизни. Они достигли очень высокого уровня в изучении тайных знаний. Обычные люди не опасны для них. Да и не всякий служитель Вселенной смог бы справиться с нашими друзьями. Но для таких людей, приблизившихся вплотную к Высшим Силам, таится опасность в них самих. Зачастую высокопоставленный жрец разрушает себя сам. Увы, так бывает. И только абсолютное соблюдения Кодекса, пришедшего к нам из глубокой древности, может защитить жреца и укрепить и развить его дар.

Симон впервые был так строг и серьезен. Они покинули зал и пошли по старинным галереям, украшенным античными статуями. Возле некоторых дверей стояли люди, одетые в форму швейцарцев, они почтительно кланялись Симону и Ксанфу. Патрик не решался задавать вопросы, хотя и очень хотелось узнать обо всем. И юноша волновался за Теону и Нефера, подавленных, молчащих, покорно идущих рядом, принявших свою горькую судьбу.