Экстрасенсы

Тараксандра

Эта книга автобиографическая, более 80% в ней – правда, хотя многое выглядит парадоксально! Забудьте о выдуманных приключениях Гарри Поттера. Читайте роман о современных волшебниках, живущих среди нас. Мы даже не догадываемся, что, может, даже наш сосед живет еще более «волшебной» и опасной жизнью, чем английский Гарри Поттер.

Глава 3. Симон и Ксанф

— Мы повезем его ко мне? — спросил Ксанф.

— Нет, ко мне, — покачал головой Симон.

— Но у меня такая чудесная лаборатория, — взмолился Ксанф.

— У меня не хуже, — остановил его Симон, — а все, что тебе будет надо, принесет Хотеп.

Симон прошествовал в кабину пилота. Самолет неспешно разогнался, и вскоре они уже взмыли в воздух.

Все дальнейшие события Патрикий видел, как в тумане. Самолет приземлился на маленьком аэродроме. Ксанф помог выйти юноше, его вновь усадили в машину и куда-то повезли. Патрик увидел большой дом, ворота, потом была лестница, просторная спальня с мягкой кроватью. Патрика уложили на постель, и Ксанф вновь занялся лечением. Юноша слабо ощущал все кровопускания и почти не воспринимал вкуса лекарств. Временами Патрикию казалось, что он видит себя, будто со стороны. Его рвало, струился пот, Ксанф прикладывал к его воспаленной голове влажное полотенце, делал какие-то инъекции, боли от которых Патрик совсем не ощущал. Но постепенно душа и тело молодого человека соединились, он начал осознавать себя, внезапно юноша ощутил желание посетить туалет. Патрикий попытался подняться.

— Лежи, лежи, тебе еще рано, — остановил его Ксанф.

— Мне надо, — смущаясь, проговорил Патрик.

— А сможешь сам дойти? — спросил Ксанф.

— Смогу, — решительно ответил Патрикий.

Ксанф подставил плечо юноше и так помог дойти до туалетной комнаты.

— Справишься сам? — спросил Ксанф.

— Справлюсь, — твердо сказал Патрикий.

Ксанф засмеялся.

— Молодец, давай. Но, если что, я рядом.

Патрикий сходил в туалет, подойдя к раковине, чтобы помыть руки, он увидел свое отражение и ужаснулся. Его лицо было еле видно через грязь и воспаленные язвы, волосы спутались, а от всего тела шел дурной запах. Кроме того, с нечесаной каштановой шевелюры на плечи упали какие-то насекомые. Патрикий содрогнулся от отвращения.

— Неужели это я? — прошептал он.

Юноша обернулся и увидел, что недалеко от туалета находится кабинка душа. Патркикий, несмотря на сильнейшую слабость, забрался в нее и включил воду. Здесь же, на полочке, стоял шампунь, лежало мыло, на крючке висели мочалки. Патрику было стыдно, что он так бесцеремонно пользуется предметами личной гигиены абсолютно незнакомых ему людей, но видеть себя в таком виде, ему было еще невыносимее. Патрику хотелось еще и почистить зубы, но он понимал, что это пока не представляется возможным. Накинув чужой пушистый халат, Патрикий вышел из туалетной комнаты. Ксанф действительно ждал его за дверью.

— Вымылся? Какой молодец! — Ксанф не злился.

— Простите, — смущенно проговорил Патрик, — я воспользовался вашими вещами. Я вам все оплачу.

— Чудак! — рассмеялся Ксанф. — Какая ещё оплата! Слушай, с твоими волосами надо что-то делать, в них полно всякой живности.

— Не очень получилось промыть, — опустил голову Патрик.

— А давай мы их сбреем, — предложил Ксанф. — А то только боги знают, какую ты там насобирал флору и фауну.

— Я схожу в парикмахерскую, — сказал Патрикий.

— Да зачем в парикмахерскую? — засмеялся Ксанф. — Я сам тебя приведу в порядок

— Да что вы, не стоит, — совсем смутился Патрик, — я сам.

— Не надо, у тебя сейчас координация не в порядке и ты можешь себя поранить. Кстати, все эти вещи, ну, мочалка, мыло, халат и все там прочие гели и кремы, приготовил для тебя мой друг, Симон, ты его, наверное, успел разглядеть. У зеркала стоит зубная щетка — она твоя.

— Спасибо, — растерянно проговорил Патрик. Он был совсем сбит с толку.

— Я вижу, у тебя куча вопросов, но пока не напрягайся, просто расслабься и плыви по течению. Знай, все идет, как надо.

Ксанф принес стул и, усадив Патрикия перед зеркалом, как заправский парикмахер, сбрил юноше всю растительность на голове. Тело Патрикия от природы было гладким и безволосым.

— Ну вот, так-то лучше, — Ксанф был очень доволен своей работой.

Из зеркала на Патрикия смотрел худой, изможденный, покрытый язвами, лысый мальчик.

Патрикий печально вздохнул.

— А теперь почисти зубы — и ты будешь совсем в порядке, конечно, насколько это возможно в данный момент.

— Чем я болен? — тихо спросил Патрикий.

— Ой, лучше не спрашивай! Всем. Кстати, я так и не представился, меня зовут Ксанф, и я твой друг, — Ксанф протянул руку юноше.

— Меня зовут, — начал Патрик, пожимая руку врача.

— Патрикий Раменский, — перебил его Ксанф.

— Вы меня знаете? — удивился Патрик.

— Знаем, потому-то ты и здесь. Но об этом после. Наслаждайся жизнью, Патрик. Симон, в чьем доме ты сейчас находишься, очень гостеприимен.

Ксанф проводил Патрикия в спальню, где уже сменили белье.

— Отдыхай, приятель, — сказал Ксанф.

Он вновь уложил юношу в постель, смазал его кровоточащие язвы приятно пахнущей мазью, на область печени положил примочку, пропитанную каким-то составом, потом напоил отваром.

На лоб Патрикия легло прохладное полотенце.

— Ночью может подняться температура, это средство сдержит жар.

Юноша с наслаждением растянулся на чистом белье. Боль почти оставила его тело, уступив место нечеловеческой усталости. Патрикий погрузился в сон.

Ксанф сел в уголке комнаты, оставив включенным небольшой ночник. Дверь в спальню открылась, и в комнату вошел Симон. Ксанф подошел к другу.

— Я все сделал, — тихо сказал Ксанф.

Он приподнял полотенце со лба юноши. Потом показал бок, где недавно возвышалась вздутая печень. Теперь же уплотнение ушло. Симон осторожно коснулся пораженного органа. Но ничего не напоминало о воспалении. Симон удовлетворенно кивнул.

— Хорошо. Я доволен. Сейчас тебя сменит Хотеп. Тебе надо отдохнуть.

— Не могу оставить парня, у него наступает опасный период.

Симон взял руку Патрикия.

— Пульс возбужденный, но кризис наступит лишь через несколько дней, — сказал Симон. — Не волнуйся. Хотеп опытный жрец, он знает, что делать. К тому же мы здесь.

В это время в комнату вошел чернокожий молодой человек, абсолютно лысый, с аскетичными чертами лица, ровесник Патрикия.

— Хотеп, вы все знаете. Оставляем нашего собрата на вас, — сказал Симон.

Хотеп кивнул.

Ксанф и Симон покинули спальню. Едва они вышли в коридор, как Ксанф возбужденно заговорил.

— Этот Патрик — точно один из нас! — воскликнул он. — Все показатели говорят об этом! Я несколько раз проверял.

— А ты сомневался? — усмехнулся Симон.

— Нет, но я — чернокнижник, алхимик, ученый. Я не могу все принимать на веру.

— На этого мальчика указала Вселенная!

— Да, я знаю, мы вместе наблюдали звезды. Бедный паренек, такой талант и такая судьба! Совсем еще ребенок, а уже столько горя испытал. Родной отец жестоко избил мальчишку! Как можно бить детей! Я, конечно, уберу шрам с тела, но как исцелить израненную душу? Здесь магия бессильна.

— Увы, путь к магическим знаниям всегда лежит через боль и слезы, — вздохнул Симон.

— И все же после Амдуатиса, да и Нефера тоже, надо быть очень осторожными, — покачал головой Ксанф. — Они тоже были избранниками. А что мы имеем теперь? Амдуатис превратился в подлинное исчадие ада, а Нефер, еще немного, и станет нашим позором.

Мужчины вошли в одну из комнат. Симон, не включая свет, подошел к открытому окну. Перед ним, освещенный луной, благоухал ночной сад. Ксанф встал рядом.

— Но не будем отрицать, что Амдуатис оказался одним из лучших среди нас, пусть его дар проявился и не так, как мы ожидали, — сказал Симон. — Что же касается Нефера, то он лишь на краю гибели, но пока не погиб.

— А эта несчастная Теона? — не унимался Ксанф. — Вот уж незавидная доля!

— У Теоны тоже есть шанс подняться. Она же не лишилась своего дара.

— Симон, я боюсь не за нас, а за тебя. Ты — мой друг, и я не хочу тебя потерять. История с Амдуатисом едва не убила тебя.

Симон провел рукой по лицу.

— Амдуатис. Это я виноват в том, что он стал таким.

— Он выбрал зло, потому что сам по себе был испорченным.

— Он был моим учеником!

— Вот именно. Симон, будь осторожен! Ученик мага становится его близким, родным человеком. Но даже у самого великого чародея и жреца есть сердце. Я помню, чего тебе стоил разрыв с Амдуатисом. Ты — бог, Симон, твой апофеоз совершился, но и боги страдают и даже умирают. Помни об этом!