Клеопатра

Таня Салим (2024)

Давным -давно боги Олимпа украли шкатулку света с тьмой из сада Жизни, чтобы наказать людей и заполучить силу первородных богов. В парад трех Лун они вдохнули жизнь в богиню мира — Пандору, а ее душу связали со шкатулкой, открыв которую, она должна освободить силу, способную погубить людей. Узнав об этом, богиня Судьбы, прокляла богов, а несчастной подарила новую жизнь. Пандоре предстоит вспомнить прошлое, найти шкатулку и вернуть ее в храм Судьбы, чтобы вырваться из бесконечного круга чужих ошибок.

Глава 5

5. Камень Тьмы. (Арес)

— Мне будет больно и страшно до самого конца? — спросила Муза.

— Боль пройдёт на закате девятого дня, и ты не сгоришь во тьме, — я погладил её нежно по щеке. — Все испытывают страх и боль, когда меняют свою судьбу.

— Нам надо вернуться. Никогда не видела Деметру такой.

Мы сидели на поляне в тропическом лесу, а за нашими спинами возвышалась семиступенчатая пирамида с отходящим от неё каменным забором.

— Деметре и её нимфе поручили хранить шкатулку, но они не справились, это её и разозлило. А за Клеопатру можно не переживать, она большая девочка, — ответил я, обрабатывая ожоги на её руке. — Слышала, богиня судьбы предрекла Деметре что-то интересное.

— Клеопатра всегда была такой?

— Какой? — я поднял голову и посмотрел Музе в глаза, она прикусила губу.

— Она показалась мне жестокой сначала, но потом… не знаю, — Муза смотрела на кроны танцующих деревьев задумавшись. — Видящая и хрупкая, её сила не позволяет ей подпустить к себе близко, но она боится остаться одна.

Я убрал то, что осталось от старого кровавого бинта, обработал живой водой нежную кожу, смочил свежие бинты отваром трав и замотал хрупкую ладонь.

— Видит многое, любит говорить загадками, а главное помогает, её благие намерения всегда сплетены с делами. И она не одинока, у неё есть хранители, мы с Гадесом и другие пантеоны богов.

— Цербер и химера — её хранители? — улыбнулась она. — Я думала, их отношения можно назвать дружбой, а в случае Алекса может даже больше. Главное, чтобы он разбил не её хрупкое сердце.

— Или как ты сказала, цербер будет склеивать осколки её сердца с больши́м трудом, — я завязал последний узелок и ещё раз полил отваром. — Сейчас будет легче, раны мы подлечили, но бинты нужно смачивать отваром, когда они будут сохнуть под силой шкатулки.

— Шалфей, мята, кора дуба, зелёный чай и череда, — сказала Муза принюхавшись. — Что это за отвар?

— Я не знаю, мне дала его Клеопатра.

— Где мы? — Муза бережно взяла шкатулку света и поднялась с травы, осматривая пирамиду.

— Я планировал перенести нас обратно в Элизий, но браслет решил по-другому.

Мой взгляд блуждал по ней каждый раз, как представлялась возможность. Раньше девушки носили платья, но сейчас на ней были чёрные джинсы, фиолетовая рубашка в цвет глаз и белые кроссовки. Амулет в виде виноградной лозы с лунным камнем сверкал в лучах солнца фиолетово-лунным сиянием, часы отсчитывали минуты до конца парада трёх Лун, шёл второй день, и время было не на нашей стороне.

— У меня было ещё два виде́ния. На шкатулке света я видела чёрный камень в оке Уаджет, — Муза провела пальчиками по оку на шкатулке. — А затем храм в глубине леса, окружённый прудом с лотосами. Мне не нравится, что я не могу это контролировать. Виде́ния прекратятся, когда мы вернём шкатулку?

— Всё встанет на свои места, — кивнул я, поднимаясь с травы и делая глоток воды из бутылки. — Это пирамида белого огня, мы на земле Восточного пантеона. — Белый огонь рассеивает тьму, он символизирует победу добра над злом.

— Огонь мы обменяем на камень тьмы, подобно тому как Зевс обменивает огонь на желание в праздник Дождя. Камень тьмы нужно вставить в око Уаджет, чтобы тьма собралась обратно в шкатулку. Тьма сама притянется к камню, как только он коснётся шкатулки.

— Откуда вы знаете, что камень здесь?

— Шкатулка и браслет исчезли, а кулон и камень тьмы забрала Клеопатра и спрятала камень у них.

— Вы тоже, как и богиня судьбы говорите загадками и недоговариваете, — её взгляд блуждал по моему лицу, ища ответ. — И у кого же мы его обменяем?

— У Кали и Лакшми.

— Восточный пантеон большой. Мы на земле Ведов? — я кивнул. — Химера говорила остерегаться богов других пантеонов.

— Всё так, но не сегодня, сегодня у них праздник Огня, — я протянул руку.

— Нас не приглашали на праздник, — она недовольно выгнула бровь. — Нам на сегодня хватит приключений. Вдруг они будут нам не рады.

— Что значит «вдруг»? — усмехнулся я, Муза обречено улыбнулась, хныкнула и пошла к лестнице.

У пирамиды было семь ступеней, каждая в высоту была больше трёх метров. Ступени полуразрушены, и каждую из них покрывали цветы гибискуса. Муза ступила на первую ступеньку и чуть не упала, я заблаговременно её подхватил.

— Почему ступеньки такие маленькие? — спросила она, не отпуская мою руку.

— Чтобы добыть огонь, на пирамиду поднимались на коленях, в знак почёта и жертвенности, — Муза стала подниматься, держась за поручень свободной рукой, за другую руку её держал я, идя сзади. — Не бойся, я буду рядом.

Мы поднялись на первую ступень и начали искать вторую лестницу, которая, как оказалось, находилась с другой стороны пирамиды. На каждом углу ступени стояли статуи маленьких слонов, которые придавали этому месту особую атмосферу.

— Слоны — символ вечности и власти.

— Которые хранят колодец с огнём, свет вырывающейся из тьмы.

Мы прошли вторую ступень и снова стали обходить в поисках лестницы. Следующие четыре пролёта прошли очень быстро. В самом центре седьмой ступени золотом был выложен колодец, из которого и вырывалось пламя белого огня; подняв на неё взгляд, мы услышали стук барабанов.

— Я уже думал, что вы не придёте, и Клеопатра ошиблась, — сказал мужчина в белом, сидящий на ступеньках, ведущих к храму.

Муза вздрогнула и вжалась в меня спиной, прижимая к груди шкатулку. Её дыхание участилось, а аромат магии, стал ещё слаще. Мужчина встал и повернулся к нам лицом, покручивая в руке скипетр Уас, пепельные волосы развевались на ветру, он убрал чёлку с глаз и улыбнулся. И только сейчас мы чётко ощутили сладковато-травяной аромат мяты, так пахла магия Сета.

— Сет, — кивнул я в знак приветствия.

— Не бойся, маленькое разрушение, судьба сегодня на твоей стороне, — немного поклонившись, ответил он, золотой амулет на шеи гулко ударился о золотой нагрудник.

— Она не разрушение, а Муза, — ответил я раздражённо, сквозь зубы. — Муза, знакомься это Сет.

— Бог войны, песчаных бурь и разрушения?! — испуганно усмехнулась она.

— К вашим услугам, маленькое разрушение, — Сет рассматривал её внимательным взглядом.

— Не слишком много магии Войны на квадратном метре? — спросила Муза.

— Я пришёл на праздник. Амон сказал, что как только Луны и солнце на небе пересекутся, начнётся праздник Огня, — он указал на небо, а затем на храм.

— Надеюсь, вы будете вести себя тихо? — спросила Муза.

— Несомненно, пока не начнётся веселье, — ответил я и достал из рюкзака скипетр, передавая его Музе.

— Откуда это у тебя? Это же огненный скипетр Прометея, — спросила она почти шёпотом, крутя скипетр в руках, глаза тут же потемнели.

— Одолжил.

Вершина скипетра была украшена пиритом, который впитывал в себя огонь. Муза наклонилась над золотым колодцем, дотянулась скипетром до пламени, пирит впитал в себя всё без остатка и засиял в лучах заходящего солнца.

— Территория храма большая и посторонняя магия здесь почти не действует, — начал Сет, его песочные глаза сверкнули красным.

— Тебя прислала Клеопатра? С чего бы вдруг богам Египта помогать нам? — спросил я, чувствуя, как ярость разливается беспокойным океаном в крови.

— Остынь, друг, богам Египта ни к чему гневить Царицу судеб, мы помогаем ей, как и она нам, — он достал из кармана чёрный мешочек. — Когда праздник закончится, мы «обменяем« белый огонь на камень тьмы и начнётся самое интересное.

Муза посмотрела на меня, и я снова утонул в её виноградных глазах, что притягивали, словно магнит, наше притяжение казалось космическим. Да и желания сопротивляться не было. Слова «Бог войны и разрушения» по-прежнему висели в воздухе, вот кем она меня считает, мы для неё, боги, несущие разрушения. Лицо Музы немыслимо совершено, и от этого почему-то щемило сердце. Но отводить взгляд не хотелось. Хотелось узнать, на самом ли деле её губы такие же нежные и шелковистые, как в прошлом…

— И что же такого интересного нас ждёт? — спросила она, переводя взгляд на Сета.

— Нас примут радушно, мы будем самыми желанными гостями на этом празднике, но ровно до тех пор, пока веселье не закончится.

— Храм Счастья — это центр гексады, печать Вишну в виде пруда, — я обрисовал шестиугольную звезду. — Воды, берущие своё начало в подземном святом источнике, печать защищает от зла эту землю и наполняет магией плодородия.

Мы начали спускаться по лестнице пирамиды, ведущей по семи ступеням на территорию храма, окружённого прудом с лотосами, и единственным путём к самому святилищу была дорожка из золотых камней, утопающая в воде, на каждом из камней вручную был высечен лотос. Величественный храм прямоугольной формы с пятью остроконечными башнями, четыре по углам и главная в середине, её стены обвивали лианы и гибискусы.

Сет повернулся к Музе и протянул чёрный мешочек.

— Когда камень тьмы будет у тебя, ты, маленькое разрушение, станешь истинным злом для ведов, тебе надо вставить камень в око Уаджет и бежать.

— Бежать как можно быстрее с территории храма и не оглядываться, а не как в прошлый раз, — припомнил я.

— Мы с Аресом разберёмся со стражей, — сказал Сет, ступая на золотой водный камень. — Как только ты будешь за пределами пирамиды, высыпаешь песок из мешочка на землю, только не пугайся.

— Чего пугаться?

— Анубиса и его армию, — усмехнулся Сет, а Муза поспешно убрала мешочек в карман.

Сет был почти посередине озёра, когда Муза ступила на первый камень. Мы вышли на зелёную лужайку, и звук барабанов стал громче. До слуха донеслась музыка и мелодичный женский голос. Подойдя к лестнице, ведущей на площадь перед храмом, мы увидели спускающуюся к нам навстречу женщину.

— Апсара, — шепнул я Музе, она вздрогнула и взяла меня за руку. — Нимфа.

Апсара была в белом сари, золотые украшения сияли в свете солнца, в пепельных волосах застыл жёлтый пион, руки покрыты менди, кружевной рисунок из хны оплетал запястья и спускался к пальцам. В руках был поднос с тремя свечами в виде лотоса. Она остановилась на седьмой ступеньке, поднос завис в воздухе, а нимфа сложила ладони перед собой и поклонилась. Воздух наполнился ароматом пионов.

— Намасте. Рады видеть вас на празднике счастья и огня, — она снова подхватила поднос и спустилась к нам.

Муза протянула мне скипетр огня, а Апсара протянула поднос, мы взяли по свечке и зажгли их от скипетра. Так, с огнём в руках мы поднялись на площадь перед храмом. Ароматы магии потонули в благовониях. Солнце ещё не село, но у всех в руках горели огни. Апсары, богини и женщины танцевали, дети играли с бенгальскими огнями, кидались или рисовали разноцветными рассыпчатыми красками, а мужчины играли на музыкальных инструментах. Смех, музыка, танцы были повсюду, и сияние от свечей, которые украшали ступеньки храма, мягко окутывало землю.

В центре круга танцевала богиня, её чёрные волосы двигались так же плавно, как и ткань её зелёного сари в цвет завораживающих глаз, она смотрела пристально и изучающе, но не на меня, а на мою спутницу. Муза отпустила меня, одной рукой повторяя плавные движения женщин, а второй продолжая прижимать к груди шкатулку.

Она громко засмеялась, забывая в эту секунду обо всём, смех будто звон колокольчиков. Когда наши взгляды встретились, она смущённо улыбнулась, в сумерках её глаза горели ещё ярче магией моей богини. Сиреневых волос коснулась бабочка, расправила свои белые крылья, застывая на долю секунды, потом встрепенулась и улетела в сторону храма. Мне пришлось отвести взгляд, чтобы выжечь желание прикоснуться к ней.

Когда музыка на секунду стихла богиня вышла из круга, направляясь к нам, в нос ударил терпко-сладкий аромат лотоса.

— Намасте, — пропела богиня, сложив изрисованные ладони перед собой. — Я Лакшми, богиня семейного благополучия, счастья и процветания.

— Намасте, — ответила Муза, повторив движение за ней. — Я Муза, богиня музыки, звёзд и вдохновения.

— Муза? — переспросила Лакшми, переводя взгляд своих зелёных глаз на меня, а затем и на её перевязанную руку.

Я коротко кивнул.

— Мы рады гостям, — Лакшми протянула Музе руку. — И любим дарить гостям подарки.

Она потянула её к сидящим на ступеньках храма апсарам, которые делали менди.

— Мы сделаем рисунки на твоих руках, и тебе будет легче нести непосильную ношу.

Апсары наносили узоры быстро, вырисовывая лотос и хамсу на тыльной части ладони, окружая рисунки кружевом из хны, плавно переходя на ладонь.

— Можешь переложить шкатулку, какое-то время рисунки будут сдерживать её силу, не позволяя обжечь твои руки, — улыбнулась Лакшми.

Муза нахмурилась и взглянула на меня, будто спрашивая разрешения, я кивнул, она послушала совета.

— Не обжигает! — с детским восторгом воскликнула она, и я понял, какую боль чувствует моя маленькая богиня.

Лакшми села на ступеньки рядом с Музой и размотала высохшие и прожжённые бинты, посы́пала ожоги травяной смесью, омыла руку и стала наносить кружевной рисунок белой хной вокруг виноградной лозы.

— Тьма и свет поможет тебе возродиться из пепла, — прошептала она. — Ты найдёшь баланс и гармонию между войной и миром и обретёшь себя.

— Только время покажет, смогу ли я дойти до конца, — вздохнула Муза.

Апсара принесла и протянула Лакшми катану.

— Как я и сказала, наши гости редко уходят без подарка. Эта катана никогда не промахивается, её подарила мне девятихвостая лисица, — Лакшми рассмеялась и протянула Музе подарок. — Хитрая, рыжая и красивая.

— Не так красива, как ты, огненный цветок моего сердца, — усмехнулся подходящий мужчина в национальном индийском костюме в цвет платья Лакшми, — он сложил руки перед собой в знак приветствия.

— Мой дорогой супруг, Вишну, помнишь Музу? — спросила Лакшми, и в медовых глазах мужчины блеснул огонь, он кивнул.

— Рад видеть друзей на нашей земле, — Вишну протянул руку Лакшми. — Потанцуешь со мной?

Они вышли в центр и начали свой плавный полёт завораживающих движений. Над нашей головой святили три луны, освещая храм сверху, а огонь снизу. Воздух заполнил аромат лотоса и вишни. Танцующие расходились, оставляя богов вдвоём, рисуя под их ногами разноцветными красками распускающиеся лотосы и расставляя свечи по всей территории.

— Откуда они меня знают? — спросила Муза, когда я к ней подсел. — Она отнеслась ко мне как к родной.

— Ты раньше часто здесь бывала, — признался я. — А вот меня никогда здесь не жаловали.

— Вас нигде не жалуют, даже на Олимпе. Вас считают заносчивым и вспыльчивым, — она наклонилась ко мне и с предельной серьёзностью сказала. — Я чувствую, как меняется аромат вашей магии в зависимости от настроения, когда вы злитесь, то можно уловить запах горького кофе. Не переживайте, чаще всего я чувствую запах карамели, вы можете быть зайкой, но не для всех. Я никому не скажу.

Она рассмеялась, вертя в руке катану.

«Только с тобой», — улыбнулся я, всматриваясь в её глаза, пожалуй, фиолетовый — мой любимый цвет.

— Совсем как ваш друг, — она махнула в сторону Сета, танцующего с апсарой. — Просто лапочка, его бы на телефон заснять.

— А через пару мгновение этот лапочка будет рушить всё на своём пути, посыпая песком и пеплом.

— Но всё равно я лапочка, — подмигнул Сет. — Скоро праздник закончится, вы пойдёте в храм, а я присмотрю здесь, буду паинькой, обещаю.

Музыка и правда стихла, все двинулись по ступенькам вниз к воде со свечами в руках.

— Позволишь помочь надеть? — спросил я у Музы про катану, к которой прилагались ножны и кожаный ремень.

Она кивнула и смущённо повернулась спиной, продевая одну руку, а затем вторую как рюкзак. Я обошёл её и зафиксировал ремень под грудью и на талии. Теперь была подчёркнута ремнями её утончённая фигура. Я закрепил катану, и мы двинулись к воде. Втроём опустили свечи почти последними, водная шестиугольная звезда теперь пылала огнём, это было очень красиво. Муза взглянула на меня с выражением, которого я не понял, но, прежде чем успел спросить, она повернулась и пошла к храму.

Мы поднялись по ступенькам и вошли в открытые врата. Повсюду были свечи, как и на площади. Мы оказались в главном зале под большой башней, по обе стороны стояли статуи Апсар, а в центре сидела четырёхрукая богиня, она казалась неподвижной словно статуя. Цвет кожи обрёл голубоватый оттенок, губы красные, по плечам струились чёрные волосы, а глаза были закрытыми. Две руки сложены перед грудью, в одной цветок гибискуса, а другая повёрнута к нам раскрытой ладонью.

В ладони, в самой середине сиял чёрный камень, отражая свет огня.

— Ты сможешь переместиться в Элизий? — спросил я.

— Без вас? — шепнула она. — Я не уйду без вас, если я перенесусь, вы будете спокойны и не уйдёте отсюда, пока все не разнесёте со своим дружком, а так у вас будет якорь, вы сможете остановиться. Я буду ждать вас за стеной.

— Муза, ты снова начинаешь спорить со мной? — я хоть и злился, но голос был учтивым и сдержанным.

— Я не собираюсь с вами спорить, это вы привязались ко мне, а не я к вам. Мы пришли сюда вместе, вместе и уйдём!

— Ох… — вырвалась у меня. — Какая ты всё-таки…

— Невыносимая, сложная, упрямая! — закончила она. — Другая, я не Пандора, я не буду делать, так как вам всем хочется, я не кукла!

Муза протянула руку за камнем огня. Я вытащил один кристалл из пирита, на его месте тут же вырос новый, восстанавливая камень.

— Я просто хочу тебя уберечь.

— Единственное, что меня может уберечь, если я всё же выживу, это держатся от вас ото всех подальше, где-нибудь на краю света, вместе под куполом без названия и координат, — она подняла голову, взгляд виноградных глаз из-под ресниц был убийственным.

— У нас уже есть такое место, это Элизий, — заверил я, беря её за руку.

Муза нахмурилась и надула губы, глядя на соединённые руки.

— Давайте начнём обмен, а то наш друг наверняка уже заскучал в компании апсар, — сказала она, забирая у меня камень. — Как его достать?

— Поднеси шкатулку света к ладони статуи, сила шкатулки притянет его.

Муза сделала, как я просил, и камень начал вибрировать, как и земля под ногами. Муза приложила свою ладонь к ладони статуи, между ними засиял свет.

— Кали Ма — великая Мать, заботливая и оберегающая чад своих от злых сил, позволь мне вернуть тьму в глубины огня и прими в дар камень огня, который убережёт вас всех ото зла, — шептала Муза, а я сжал её рубашку на спине.

Статуя открыла глаза, они были черны как тьма. Мы почувствовали холодное дыхание. Кали повертела головой, изучая присутствующих, но не отпуская соединённую ладонь.

— Все, кто повстречается у тебя на пути, будет готов отдать душу и жизнь за камень тьмы, каждый из них пожелает твоей смерти, — прогремела Кали, её глаза стали пурпурные, как цветок гибискуса в руке. — Ты выбираешь бить само́й или быть избитой? Будешь ли ты настолько смела, чтобы дойти до конца и не отдать свою жизнь раньше?

— Я хочу жить! — с полной уверенностью сказала Муза.

Кали улыбнулась и разъединила руки. Камень завис в воздухе, отливаясь тьмой в каждой грани. Шкатулка медленно притягивала его, а Муза на место камня положила кристалл огня, ладонь Кали полыхнула белым пламенем. Артефакт медленно опустился в око Уаджет, что тут же вспыхнуло тьмой, и шкатулка открылась, тёмные искры закружились по храму в вихре, собирая осадок мрака со стен и статуй.

Я дёрнул Муза на себя, поднимая за талию и отходя спиной к выходу. Мои глаза потемнели, приобретая чёрный цвет, а в руке вспыхнул огонь, за которым появился меч. Тьма чёрными искрами собралась в шкатулку, крышка захлопнулась, и око погасло. Муза прижала шкатулку к груди. Зал наполнил удушающий аромат пионов.

— Всегда выбирай себя, дитя! — воскликнула Кали, делая шаг навстречу нам.

Статуи ожили, как и богиня, они открыли жёлтые глаза и распустили пепельные волосы, вытаскивая из причёски заколки, острые как маленькие мечи. Все шесть как одна метнули в нас оружие, и Муза вытянула руку перед собой. Она дрожала, из ладони полились фиолетовые клубы магии, сначала медленно, а потом стремительным потоком. Заколки зависли в воздухе и полетели в обратную сторону. Апсары и богиня упали на колени, зажимая уши руками, как и в храме пробуждения мы услышали оглушающую музыку бездны. Я почувствовал, как Муза положила что-то в карман моих брюк. Мы были почти у выхода, когда богиня поднялась на ноги.

— Переродитесь и защитите стены этого храма от тьмы! — закричала Кали.

Тела Апсар покрывались жёлтыми искрами, начиная с макушки и уходя вниз. Облик менялся, круглые зрачки приобрели вертикальную и вытянутую форму, а ноги покрылись чешуёй, превращаясь в змеиный хвост.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, как разжать пальцы, впивающиеся в её тонкую талию.

— Беги! — крикнул я, выпуская Музу из объятий.

Она пошатнулась, теряя равновесия, оттолкнулась рукой от песка и побежала в сумерки ночи. Вокруг никого не было видно, свечи на земле погасли, в воде догорали, и только Сет стоял посередине площади со скипетром Уас и кнутом в руках, защищаясь от нагайн. Прекрасные и ужасные одновременно существа окружали его. Муза подбежала к золотым камням в пруду и перепрыгнула на первый камень, я вздохнул с облегчением.

Воздух снова разрезал звук кнута, осыпая землю песком. Удары, песок и скипетр обжигали нагайн будто огнём, повсюду слышалось змеиное шипение.

— Вдвоём легче выстоять против бури! — голос Сета возбуждённо звенел.

— А где все?

— Разбежались! — улыбался он, глаза горели красным, по-прежнему пребывая в превосходном настроении.

Из храма выползли ещё шесть нагайн. Я крутанул в руке меч, и скипетр огня, обернулся, и у меня перехватило дыхание. Муза стояла на вершине семиступенчатой пирамиды. Сомнение в её глазах врезалось в мозг, она колебалась, как будто хотела убедиться, что мне не угрожает опасность. Я кивнул ей, губы богини шевельнулись, и она исчезла из вида.

Кровь закипела под кожей, взгляд стал диким, а челюсть изо всех сил сжалась. Теперь я видел только их, нагайн. С Сетом мы были спина к спине. Нагайны атаковали хвостами с острой чешуёй, я отбивался мечом, нанося ранения, скипетр оставлял на чешуе глубокие ожоги.

Так длилось меньше пяти минут, именно столько понадобилось Музе, чтобы пересечь все лестницы и высыпать песок на землю за храмом.

Поднялся ветер, и мы увидели воинов, облачённых в черно-золотые одеяния с масками шакалов на голове, они двигались быстро и плавно. Когда первый из них пересёк пруд, возле одной из нагайн что-то взорвалось, воздух заполнился жжёной полынью и жёлтыми искрами. Нагайна снова стала прекрасной апсарой и стремительно скрылась в храме.

— Матаюс, где Анубис? — спросил Сет.

Одна из нагайн ударила Матаюса хвостом, и он рассыпа́лся множеством скорпионов всего на мгновение. Две сабли скиметара и маска шакала едва не коснулись земли, и Матаюс снова собрался, обретая тело война. Глаза сверкнули красным, обретая голубой оттенок.

— Он забрал девчонку. С ней всё хорошо. У нас приказ никого не убивать! — прорычал он своим войнам, которые уже заполонили территорию храма.

— И ведь не поспоришь, — вздохнул Сет.

Войны армии Анубиса рассыпа́лись песком, если их достигала острая чешуя хвоста нагайн, и возрождались вновь. Тут и там гремели взрывы, невозможно было вздохнуть. Все нагайны были обращены в апсар и разбегались в страхе. Я заглянул ещё раз в храм, статуй не было, как и богини Кали.

Мы с Сетом одни из последних ступили на золотые камни в пруду и поднялись на вершину пирамиды. Я оглянулся в последний раз на величественный храм, где недавно играла музыка и танцы. На ступеньках стояла Лакшми со свечой в руках и улыбалась.

— Всего раз в жизни мы сталкиваемся с тем человеком, которому хотим отдать всю свою жизнь. Береги её! — прошептала она и растворилась белыми искрами в ночном воздухе.