Клеопатра

Таня Салим (2024)

Давным -давно боги Олимпа украли шкатулку света с тьмой из сада Жизни, чтобы наказать людей и заполучить силу первородных богов. В парад трех Лун они вдохнули жизнь в богиню мира — Пандору, а ее душу связали со шкатулкой, открыв которую, она должна освободить силу, способную погубить людей. Узнав об этом, богиня Судьбы, прокляла богов, а несчастной подарила новую жизнь. Пандоре предстоит вспомнить прошлое, найти шкатулку и вернуть ее в храм Судьбы, чтобы вырваться из бесконечного круга чужих ошибок.

Глава 6

6. Сокровищница Зевса. (Алекс)

Музыка бездны стала силой Музы и нашей погибелью. Даже лианы с шипами роз не так больно вонзались в мои ладони, как осколки льда бездны, они обжигали шерсть и разрывали кожу на спине и плечах.

Я морщился и глубоко вдыхал каждый раз, как Клеопатра дотрагивалась до моей кожи кисточкой с заживляющим маслом.

— Потерпи немного, мой спаситель, — её бархатный голос успокаивал. — Спасибо, что закрыл собой. Если бы не ты, пришлось зализывать мои раны.

Её тёплое дыхание коснулась чувствительной израненной кожи на шее, а по плечам скользнули словно пёрышком волосы.

— Я же обещал, что со мной ты будешь в безопасности, — обессиленно прошептал я поворачиваясь. — Я бы смог стерпеть своё поражение, но не смог простить, если бы с тобой что-то случилось.

Она сидела передо мной на кровати в зелёном платье, солнечный свет отражался от кожи и сиял множеством алмазов на открытых участках кожи. Клеопатра наклонилась, нанося масло на плечи и грудь, рыжие волосы, словно россыпь огненных опалов упали на лицо. Я протянул руку и заправил прядь за ухо, проводя рукой по её шее и хрупким плечам.

«Такой красоте можно лишь поклоняться. Многие падали перед ней на колени, боясь и моля о прощении и благодатной судьбе, но не я. Я был готов падать и падать перед ней на колени каждый раз, смотря в изумрудные глаза. Моя маленькая хрупкая богиня, три ипостаси: рождение, жизнь и смерть, я молил Хаоса вплести меня в её судьбу, надеюсь, он меня услышит».

Я достал из кармана амулет, который сделал Гефест, точь-в-точь того, что висел у меня на шее. Природа создания амулета мне была неизвестна, такой же висел на шее химеры. Я раскрыл ладонь и чёрный агат с золотыми прожилками, засиял на солнце.

— Я приготовил тебе подарок, мой сладкий персик.

Она посмотрела на меня широко открытыми глазами, так, словно чего-то испугалась, а затем перевела взгляд на амулет.

— Загадку моего амулета Гефест так и не разгадал, но сделал очень даже, похоже, — я приложил два амулета вместе. — Хочу, чтобы у тебя была защита, когда меня нет рядом.

— Парные амулеты — это мило, но защищать нужно не меня, а от меня. Даже интересно, почему вы с сестрой ещё не убежали от меня?

Она испытующе вгляделась в мои глаза, словно стараясь прочитать мысли.

— А кто будет приносить тебе молоко и петь колыбельные на ночь? — улыбка коснулась её пухлых губ. — Позволишь, я надену?

Я потянулся к ней не спеша, высматривая на лице разрешение. Она замерла и прикусила губу, а потом медленно наклонилась и убрала волосы, позволяя застегнуть цепочку на шее. Черно-золотой амулет коснулся груди, чуть ниже амулета в виде клубка золотых нитей судьбы. Медленно и осторожно я коснулся кончиками пальцев её щёки, поглаживая нежную тёплую кожу.

— О чём ты думаешь? — шепнула она, закрывая флакон с маслом и откладывая кисточку.

Я глубоко вздохнул улыбаясь.

— Никогда не думал, что встречу такое чудо, как ты! Даже представить себе не мог, как мне сказочно повезло!

— Очень необычно… — пробормотала она, дотрагиваясь до амулета пальчиками в кружевных перчатках. — Ты точно сумасшедший, мой цербер. Неужели тебя не отталкивает то, что моя магия соткана из тьмы?

Я покачал головой.

— Нет, не отталкивает.

Она загадочно улыбнулась.

— А зря.

— По-моему, магия всего мира — это энергия тьмы и света хаоса, — я взял её за руку, проводя пальцами по тонкому кружеву перчаток. — Расскажи мне побольше о себе.

— Раньше ты не проявлял такого явного интереса к моей персоне. Что изменилось?

— Я не смел и думать, что могу быть рядом с тобой и что однажды поселюсь в твоих мыслях, — признался я. — Пока однажды Манго не рассказала, как ты мило сопишь в подушку, а иногда разговариваешь во сне. Хотелось бы мне на это взглянуть.

Она нахмурилась.

— И что же я такого сказала во сне, что повлияло на твоё решение залезть ко мне в кровать? — её голос понизился, стал шёпотом.

— Ты часто повторяешь имя Манго, но в последнее время ты произносишь моё.

Она молчала, а я прислушивался к сбивчивому стуку её сердца. Рука выскользнула из моей, и богиня легла на спину, закрывая глаза.

— Клеопатра, я не хотел… — я потянулся к ней, боясь, что сбежит.

— Спрашивай, что ты хочешь узнать?

— Три ипостаси судьбы, — я притягиваю подушку и ложусь рядом. — Чаще мы видим ипостась Смерти, но дома и вчера в душе я видел ипостась Рождения, и только в редких случаях ты принимаешь ипостась Жизни. Отчего это зависит?

— Я не люблю об этом говорить, — ответила она, переворачиваясь набок, лицом ко мне.

— Каждая ипостась… — она замолчала, проводя пальчиками по чешуйкам жемчужины.

Я заметил, как дрожат её пальцы, придвинулся ближе и протянул руку, проводя по волосам и щеке. Она снова закрыла глаза. Богиню окутал чёрный туман и ипостась Смерти, сменилась на Рождение.

Цвет глаз медленно менялся с зелёного на сапфировый, рыжие волосы стали длинными и поменяли цвет на лунный.

— По легендам богинь судьбы было три. Что с тобой произошло? — спросил я осторожно.

Клеопатру снова окутал чёрный туман, глаза стали разноцветные, один сиял сапфиром, другой изумруд, лунные кудряшки сменились шоколадными волнами с двумя косичками — серебряной и золотой.

— С тобой мне легко быть само́й собой, но мне слишком больно вспоминать прошлое, — прошептала она и резко села в позу лотоса. Немного помолчав, продолжила. — Каждая ипостась зависит от эмоций. Рождение — маленькая беззащитная девочка, несущая свет в этот мир, смерть — мудрый защитник, в ней спокойствие ночи, а Жизнь — непредсказуемая, мудрая, но беззащитная, в ней хаос тьмы и буря света смешиваются в едино.

Я сел рядом и взял её дрожащие холодные руки в свои горячие ладони.

— Всё чаще меня охватывает паника, когда я теряюсь внутри себя, в такие минуты я говорю себе: „Я здесь и я настоящая“.

— Клеопатра, ты это ты, аромат твоей магии неизменно пахнет персиками, ты настоящая, ты небеззащитна и не должна защищать себя, для этого есть я. Ты сама Жизнь, прядущая судьбу, — она посмотрела на меня усталыми и встревоженными глазами. — А ещё ты самое важно, что есть в моей жизни.

— Моё уходит от меня так же быстро, как и приходит.

Её телефон, лежащий на тумбочке, звякнул. Клеопатра потянулась через меня и, не сдержавшись, я притянула её, усаживая на колени.

— Афродита прибудет через тридцать минут, — сказала она, отбрасывая телефон.

Я погладил её по щеке и потянулся к губам, не отстранилась, и дыхание остановилось. Коснувшись сладких губ, я почувствовал не только аромат, но и вкус персиков, оставил дорожку поцелуев от губ до плеча. В её прикосновениях было столько нежности, что я притянул ещё ближе, поглаживая спину и бёдра. По её телу пробежали мурашки, и я почувствовал энергию магии, Клеопатру снова окутал чёрный туман и глаза стали зелёными, а шоколадные локоны сменились рыжим каре.

— Прости, я долгое время была одна, мне сложно удерживать беззащитные ипостаси, и поэтому в любой непривычной для меня ситуации на первый план выходит Смерть, — она улыбнулась и глаза сверкнули изумрудами.

— Приятно наконец-то познакомиться с тобой, — вздохнул я улыбаясь.

Богиня коснулась моей щеки, проводя по коже холодными пальчиками, а затем и губ.

— Ты пойдёшь сегодня со мной? — спросила она.

— С тобой хоть на край света, — торжественно заверил я.

— На край света мы отправимся позже, на сегодня план всего лишь ограбить сокровищницу Зевса, — она рассмеялась, видя мой удивлённый взгляд.

— Сокровищницу Зевса? А я думал, ты хорошая девочка, так сумасшедший не я, а ты.

— Тебе разве не интересно взглянуть на сокровище Олимпа? — спросила она, проводя рукой по моей груди и животу.

— Меня притягиваешь ты, а не богатства Олимпа, — она рассмеялась и покачала головой.

«Медленно», — напомнил я себе.

Её взгляд скользнул по моим губам, она наклонилась, и губы лёгким движением коснулись моих, сначала слишком медленно, томительно, но постепенно она смелела, пальцы зарывались в мои волосы, а прикосновения становились хаотичным.

Я притянул её к себе вновь. Почувствовал, как Клеопатра приоткрыла губы, и горячее дыхание коснулось моих губ. Я боялся даже дышать, зная, что аромат её магии способен свести с ума и мы вновь погрузимся в пучину страсти. Медленно, растягивая каждую секунду, я целовал её, пока Клеопатра не отстранилась, коснувшись моего носа своим.

— У нас ещё есть работа, — сказала она, переводя взгляд на жемчужину.

— Что ты собираешься с ней делать? — спросил я. — За ней будут вести охоту.

— Хаос что-то пытается мне сказать, а я не понимаю. Отнесу её в сад Жизни.

— Сад Жизни?

— Я должна проследить, чтобы Пандора сделала всё правильно, а заодно и верну частичку древней магии в колыбель жизни.

Богиня слезла с моих рук, встала с кровати и подошла к окну.

— Я думал к храму Судьбы Арес и Муза пойдут вдвоём.

— Это не безопасно, — она снова нахмурилась. — Пойдём, Афродита пришла.

Мы спустились в кабинет Гадеса. Окно от пола до потолка выходило на водный сад, противоположную стену занимали книжные стеллажи, на других расположились картины и скрижали.

Гадес сидел за своим столом, а напротив него в кресле уже ожидали Афродита и Гефест.

— Сокровищница находится на втором этаже, — сказал Гефест. — В левом крыле находится библиотека и классы, а правое полностью занимает сокровищница.

Его фиолетовые глаза потемнели, становясь слишком уставшими.

— Там всегда дежурит охрана, и примерно в час ночи у них пересменка, лучшее время, чтобы проникнуть туда, — продолжила Афродита.

Клеопатра села на широкий диван, обитый чёрной кожей. Я остался стоять возле окна.

— У кого ключ от сокровищницы? — спросила Клеопатра.

— Муза и Арес так и не появились? — перебила её Афродита.

— Нет, ещё не появлялись, — ответила зашедшая в кабинет Манго.

— Если я не ошиблась, то Сет и Анубис им помогут и у нас уже будет шкатулка света и камень тьмы.

— А если ошиблась? — бросила Афродита. — Ты даже не знаешь, где моя дочь!

— Вы сделали не правильный выбор много лет назад, а не Клеопатра! Она хочет помочь. Имейте уважение или убирайтесь отсюда! — огрызнулся я.

— Алекс, — почти шёпотом произнесла Клеопатра, а потом повернулась к Афродите. — Мне нужно попасть в сокровищницу не ради развлечения. Шкатулка света притягивает лунный камень тьмы, магией солнца и вместе с тем обжигает руки Музы. Заживляющий отвар и живая вода — это вре́менные меры, тем более что вода заканчивается.

— Месяц назад мы с Алексом были на источнике, воды почти не было, — мурлыкнула Манго.

— И даже если Лакшми нанесёт на её руки ведовские узоры, то и это пройдёт, защита падёт через два дня.

— А что в сокровищнице? Что именно ты хочешь найти? — спросил Гефест, как всегда проводя ладонью по волосам. Я никогда не видел его настолько взволнованным.

— Перстни солнца, — ответила Клеопатра.

— Разве их не уничтожили? — спросил Гадес, который всё это время смотрел в окно.

— Перстни невозможно уничтожить. Зевс отобрал перстень у каждого бога солнца из пяти пантеонов и спрятал, — вздохнула Клеопатра.

— Ключ у Аполлона, и сегодня ночью он будет у себя в клубе, — сказала Афродита, пристально смотря на Клеопатру. — Он носит его на шее, — она лучезарно улыбнулась. — Я пойти не могу, он сразу поймёт, что я что-то задумала. Нужно идти тебе, твоя ипостась Рождения всегда завораживала его, тебя он подпустит достаточно близко, чтобы забрать ключ.

— Она не пойдёт, — отрезал я, неожиданно для себя ощутив сильную ярость, тьма стала закипать в венах.

— Конечно, пойду, — запротестовала Клеопатра. — Только у меня платья для клуба и, пожалуй, от пары шаров твоей магии любви я бы не отказалась.

Она всматривалась мне в глаза, а я до боли сжал челюсти.

— Почему бы не послать нимфу? — предложил Гадес, который знал Клеопатру лучше всех остальных и, вероятно слышал бешеный стук моего сердца.

— Слишком долго и ненадёжно, — голос Клеопатры стал тише. — Результат нам нужен быстрый.

Богиню окутал чёрный туман, волосы приобрели лунный цвет, и глаза медленно поменяли окрас радужки.

— А ещё мне нужна та, кто подстрахует, и пробудет с Аполлоном, пока мы не вернём ему ключ.

— Я пойду с вами, — мурлыкнула Манго.

— Ещё мне нужна Бастет, — сказала Клеопатра и, бросив взгляд на меня, вышла из кабинета.

Манго поспешила за Клеопатрой. Афродита и Гефест вышли следом за ней, оставляя нас с Гадесом наедине. Я покачал головой и повернулся к нему.

— Она не сможет удержать ипостась Рождения надолго!

— Да, я знаю. Сколько себя помню, Клеопатра всегда была такой, отдавая себя другим всю, без остатка, — он покачал головой. — Никто не знает её на самом деле.

— Она маленькая хрупкая богиня, — сказал я. — И ей нужна защита.

— Ты много не знаешь о ней, — вздохнул он и улыбнулся.

— Клеопатра призналась сегодня, что она очень долго была одна.

— Это так, одиночество меняет людей, иногда не в лучшую сторону, — Гадес взглянул на меня, в его глазах плескался океан. — Ты ещё не знаешь её дорогу к одиночеству и тропу затерянности, которую она прошла. Не суди её строго за прошлое, все мы ошибаемся, и она на пороге принятия последствий.

— Я цербер. Как я могу судить мою маленькую богиню?

— Всего одно слово может причинить боль и погрузить сердце во тьму, и всего одно слово поможет переродиться и поселить любовь в сердце.

— Муза предсказала мне по звёздам, что я узна́ю правду прошлого, тогда разобьётся хрупкое сердце, и границы будут стёрты.

— Даже в шкатулке света есть камень тьмы, тьма и свет есть в каждом из нас. Никто не вправе нас судить за нашу тьму и прошлое.

— Клеопатра не стала рассказывать, почему она осталась одна, говорит не любит вспоминать прошлое.

— Ей причинили боль самые близкие люди, и поэтому она закрылась. Боль заставляет нас бояться, снова и снова закрывая сердце на засовы.

— И она боится, что кто-то снова причинит ей боль? — Гадес кивнул.

— Иногда боль способна управлять нами даже больше, чем мы этого хотим. Тебе ещё предстоит познакомится с богиней судьбы. Присмотри за ней сегодня.

Через два часа мы переместились в Афины. А ещё через час я стоял и смотрел на клуб «Рассвет», он располагался в изящном золотом шаре без окон. Шар был выше сияющих зданий вокруг и издали казался солнцем, что в этом городе никогда не заходило за горизонт. Здание можно было увидеть из любой точки Афин. Гадес говорил, что Аполлон построил такой огромный шар с одной целью — напомнить смертным о том, что их жизнь должна быть полна света.

В центре прямо перед дверьми на пьедестале в виде колонны сидела гаргулья, оранжевая чешуя сияла в свете шара, её красные глаза горели огнём, а массивные крылья закрывали вход. Я подошёл к мифическому изваянию, она принюхалась, вдыхая запах моей магии, глаза просканировали с ног до головы, решая впускать, или нет.

— Твоя сестра уже здесь, — наконец прорычала она и опустила крылья, пропуская к дверям.

Запах алкоголя, апельсина, абрикоса и горного чистого воздуха перемешивался. Я вышел на балкон, с которого открывался вид на главный зал клуба. Люди, божества и нимфы были повсюду, и оранжевая подсветка очерчивала их силуэты. У стен располагалось несколько уютных кабинок, обитых чёрным бархатом. В центре зала — танцпол, где нимфы двигались в завораживающем танце. Потолок увешал люстрами из хрусталя, янтаря и золотая. Я увидел Манго у бара и спустился по лестнице, ведущей на нижний этаж. И только подойдя ближе, я увидел Клеопатру. На ней было золотое короткое платье с длинными рукавами, короткие кружевные перчатки лунные кудряшки доходили до линии платья. Её магия сейчас пахла малиной, совсем как магия Афродиты, — я невольно поморщился от незнакомого запаха, но заставил себя улыбнуться, когда она взглянула на меня.

— Мне то же самое, — сказала я бармену.

— Они пьют сок. Как-то несерьёзно, — усмехнулся подходящий к нам с танцпола Гермес, в его небесно-голубых глазах и светлых волосах отражалась оранжевая подсветка, а в воздухе усилился аромат апельсинов. — Сегодня солнечный вечер развлечений, время веселья.

— Почему солнечный? — спросила Манго.

— Само солнце спустилось на танцпол, — он развернулся и указал на площадку с танцующими людьми.

В центре среди разгорячённых нимф танцевал Аполлон. Не зря говорят, красив как Аполлон, его считали эталоном мужской красоты и обаяния. Тёмные вьющиеся волосы и смуглая кожа излучали энергию солнца, изящные движения околдовывали. Он сверкнул идеально белыми зубами и скользнул взглядом по нашим лицам, словно касаясь лучом солнца, глаза заблестели, останавливаясь на Клеопатре, обжигая бездонной синевой своих глаз.

Она улыбнулась ему и снова отвернулась к барной стойке. Единственное, что я заметил, она немного поправила подол своего короткого платья, и кончики лунных волос вспыхнули рыжим.

— Присоединитесь к нам? — спросил Гермес. — Немного выпивки и много танцев и веселья.

— Конечно, — протянула Манго и последовала за ним к одному из кабинок, которые я видел с балкона.

— Сколько ты сможешь продержать ипостась Рождения? — шепнул я, когда мы пробирались сквозь толпу.

— Совсем недолго, учитывая обстоятельства, — ответила она, даже голос звучал мелодичнее, но мне это резануло слух.

— Я буду рядом, — я невольно дотронулся до её руки, пропуская вперёд.

Пока шли до кабинки, музыка сменилась на медленную, и бог Солнца снизошёл до нас.

— Приветствую в моём клубе! — лучезарно произнёс он. — Я всегда рад старым, — он кивнул мне и Манго. — И новым гостям. Сама богиня судьбы озарила светом моё пристанище.

Его взгляд остановился на Клеопатре.

— Я предпочитаю озарять тёмную обитель, здесь и так всё сияет энергией солнца, — ответила Клеопатра, присаживаясь на диван.

— Я знаю и тёмные места сияющего солнца, — он указал на приглушённый свет танцпола. — Потанцуете со мной, свет Рождения?

Я видел, как её рука дрогнула, когда коснулась его ладони. Аполлон увлёк Клеопатру на танцпол, а я откинулся на спинку диванчика, чтобы не выпускать их из виду.

— Наконец-то я вас нашла, — сказала Бастет, и я потерял их из вида.

Она была одета в длинное серебристое платье в цвет глаз, чёрные как смоль волосы касались плеч, а в руках поднос с напитками.

— Ты опоздала! — бросил я, и Манго дотронулась до моего плеча горячей рукой.

Я снова обвёл глазами зал и танцпол, только сейчас подмечая, что над танцполом висел янтарь в виде множества солнц, повсюду на столах и барной стойке веточки цветущего абрикоса, а дальше лестница на второй этаж, скрытая от посторонних глаз.

Я втянул носом воздух, и взгляд метнулся на танцпол, в самой середине которого теперь сияла моя богиня. Её движения были плавными и соблазнительными, разжигая глубоко внутри огонь. Я сам не смог уследить, как пустота внутри, что я ощущал давно, сменилась наполненностью, как только её нежность стала досягаема для меня. В горле пересохло, музыка сменилась на медленную, и Аполлон коснулся её талии, я почти ощущал физически, как ей неуютно, Клео поёжилась от его прикосновения.

Мучительно медленно играла песня и длился их плавный танец. Когда они подошли к нам, я почувствовал знакомый запах персиков, а значит, магия Афродиты выветривалась и оставалось мало времени.

— Что это такое? — протянул руку к бокалу Аполлон, от которого исходил аромат абрикосов.

— Напиток богов, — ответила Бастет и протянула ему и Клеопатре бокалы, в которых сияла оранжевая жидкость. — Если понравится, то я с удовольствием поделюсь рецептом.

— Потрясающий вкус, всё как я люблю, — улыбнулся он и взял за руку Клеопатру. — Мы оставим вас ненадолго, я обещал показать клуб богине.

Они двинулись к скрытой лестнице, огибая танцпол.

— Что там находится? — спросил я у Гермеса, когда Бастет и Манго ушли танцевать.

— Лаундж-зона, а чуть выше, ближе к звёздам, его кабинет. Там тише. Более интимная обстановка. Полагаю, он предпочитает окружить её спокойствием и лаской, — он рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

Зелёный неон в моих глазах сменился на красный, он поднял руки в знак капитуляции.

— Прости, ничего личного!

Я встал, обошёл танцпол и поднялся по лестнице. На втором этаже глубоко вдохнул сладкий до ужаса аромат малины перед тёмными дверьми, украшенными золотом. Здесь, как и на входе на пьедестале сидела гаргулья, что принюхалась к моей магии и опустила крылья.

Встретила меня маленькая задымлённая комната. В отличие от главного зала здесь царила тихая интимная обстановка. С потолка свисала большая люстра из янтаря, дававшая достаточно света, чтобы разглядеть столы и лица, но не более того. По центру массивная дверь с изображением золотого лаврового венка. Я потянул золотую ручку в виде стрелы и оказался на лестнице из чёрного мрамора, ведущей наверх.

— Алекс, — это определённо шёпот Клеопатры. — Можешь подниматься, наше солнышко спит.

Я увидел её у горящего камина.

— Здесь и правда красиво, всё как он и говорил, — она обернулась ко мне улыбаясь, лунные кудряшки исчезли, уступая место рыжему каре.

В кабинете ярко горел свет, на чёрном бархате мирно спал Аполлон. В самом центре комнаты стоял янтарный стол, над которым висела люстра из хрусталя.

— Он тебя не обидел? — она покачала головой, показывая мне золотой ключ на своей шее.

— Я долго думала, как же нам пройти незамеченными… — она бросила взгляд на Аполлона. — Тебе придётся побыть два часа Аполлоном, а я буду твоей богиней.

Она прошла босиком по меховому ковру к столу, взяла один солнечный шар и повернулась ко мне.

— Согласен?

— У меня есть выбор?

— У каждого есть выбор, — она опустила руки с солнечным шаром. — Только сейчас выбор лучше сделать быстро.

Я подошёл, и Клеопатра рассыпала солнечный шар искрами над моей и своей головой.

Мой облик стал меняться, чёрные короткие волосы сменились вьющимися цвета тёмного шоколада, кожа приобрела более смуглый оттенок, а зелёные глаза загорелись синевой. Теперь я был близнецом Аполлона.

Кожа моей богине, наоборот, стала более светлой, прямые голубые волосы доходили до лопаток, глаза засеребрились искрами. Она медленно подошла к Аполлону и вытащила из брюк ключи от машины. Внизу хлопнула дверь. Запахло травами, и перед нами появилась Бастет.

— Благодарю тебя за помощь, — сказала Клеопатра, Бастет кивнула.

— Я присмотрю за ним, пока Манго отвлекает Гермеса, — она прошла к дивану, движения были поистине кошачьими.

Бастет села и аккуратно провела рукой по кудряшкам Апполона.

— Спи, солнышко.

Клеопатра кинула мне ключи от машины и двинулась вниз по лестнице. Проходя мимо танцпола, я увидел танцующих Манго и Гермеса.

— Почему ты думаешь, что нас не заметят? — спросил я, когда мы оказались на улице.

— Аполлон всегда приводит домой нимф или богинь, — так сказал Гефест, поэтому ничего странного в этом не будет, — её серебряные глаза блеснули в темноте ночи, блуждая по парковке. — Ищи красный мустанг.

Машину мы нашли быстро. Она села на пассажирское сидение и принялась укладывать голубые волосы в пучок.

— Пристегнись, — попросил я, разгоняя машину до ста пятидесяти километров в час, я взял её руку и сплёл пальцы, кладя на рычаг коробки передач.

— Волновался? — нарушила она шёпотом тишину ночи.

— Было ощущение, что я теряю тебя, — признался я.

— Ты всегда находишь меня сквозь вечность.

— Но как я умудряюсь тебя терять?

От этого вопроса она заметно напряглась и напугалась, зрачки расширились, лицо стало почти беспомощным, и повисла тишина.

— Сказал что-то не так? — я взглянул на неё, губы безмолвно шевелились… почти дрожали. — Ты… что-то сказала?

— Просто пою про себя, — пробормотала она еле слышно, смотря в окно.

— Что поёшь?

— Колыбельную, она всегда меня успокаивает.

Больше я не стал приставать с вопросами, не сейчас. Мы остановились у подножия горы Олимп. Дом богов обнесён золотым кованым забором, с врат которых свисали Татцельвурмы, их чёрная шерсть и чешуя светилась в лунном свете. Я открыл окно, и крупная морда возникла прямо у моего лица, чудовище втянуло носом запах магии, и врата медленно стали открываться. Огромный замок в горе, на территории которого были сады, храмы, бассейны с водопадами, что переливались из одного в другой, ниспадая в океан.

Мы ехали медленно по отвесной скале, пока не выехали на цветочную парковку, здесь уже стоял серебристый мустанг и порш.

— Вы сказали, источник почти иссяк. Где вы были? — спросила Клеопатра, когда мы вышли из машины и стали подниматься по лестнице из белого мрамора.

— У горы Осореяма. — ответил я, беря её за руку.

— На Олимпе тоже источник почти иссяк. Из трёх источников живой воды остался один, у врат Дуата и тот долго не продержится.

Она немного притормозила у колонн.

— Веди себя естественно, даже если нам не посчастливится кого-то встретить, — улыбнулась Клеопатра. — Ты дома, а я твоя гостья.

Золотые двери распахнулись прямо перед носом. В глаза ударил яркий свет хрустальной люстры, что переливался бликами в мраморном полу, прогуливаясь световыми зайчиками по идеально залитому золотому полу.

— Нам нужен второй этаж, правое крыло, — шепнула Клеопатра, указывая на величественную лестницу в центре холла.

Мы двинулись, когда за спиной раздался мелодичный голос, сердце упало в пятки и все мышцы напряглись.

— Сынок, — я обернулся, к нам приближалась богиня с глазами цвета незабудок. — «Гера», — пронеслось в голове.

— Мама, — шепнула Клеопатра и подтолкнула меня к ней.

— Мама, — Гера обняла меня, её шоколадные волосы коснулись плеча, а аромат незабудок окутал нас с Клеопатрой.

— У нас гости? — улыбнулась она, переводя взгляд на Клеопатру.

— Юная богиня обещала предсказать мне судьбу по звёздам, — солгал я.

— Вы учитесь в университете Афин?

— Да, вместе с Музой, — ответила Клеопатра, в отличие от меня, казалось, она совсем не нервничает.

— И как же зовут юную богиню?

— Эврус, — ответил Клеопатра. — Богиня восточного ветра, приносящего с собой дождь.

— Мы ненадолго, только взглянем на звёзды, — добавил я.

Гера протянула руку Клеопатре, заставляя спуститься по ступенькам вниз. Моё сердце несколько раз пропустило удар. Гера улыбнулась и провела по щеке Клеопатры ладонью, а потом взяла за руку.

— Ты красивая, Эврус.

— Благодарю вас, — Клеопатра присела в реверансе.

— Обещай, что приведёшь её на ужин, сынок, — сказала Гера, отпуская руку Клеопатры. — Хорошего вам вечера.

Я вздохнул, когда она скрылась из вида. Мы поднялись на второй этаж и свернули в правое крыло. Клеопатра прижалась к стене.

— Думаешь, она не догадалась? — спросил я.

— Я бы почувствовала её эмоции при прикосновении. Гера не будет нам мешать, но у нас мало времени.

— Почему богиня восточного ветра?

— Я вижу и знаю куда больше остальных.

— И ты увидела Эврус?

— Я потом тебе расскажу, не здесь и не сейчас, — я кивнул, и мы двинулись дальше.

В отличие от первого этажа здесь света не было и пришлось передвигаться на ощупь. В руке Клеопатры появилась золотая нить, ей она ощупывала стену.

— Где дверь? — спросил я, когда мы услышали тяжёлые шаги охраны.

Нить исчезла, и мы вжались в стену. Я чувствовал, как бьётся её сердце, охрана прошла мимо к противоположной стене, и в руке снова возникла золотая нить. На этот раз, достигнув центральной точки стены, нить, очертила золотую дверь и замок. Клеопатра поднесла ключ к замку и повернула его три раза, дверь открылась, и мы вошли в огромный светлый, несмотря на ночь, зал.

В руках Клеопатра засияли шары из нитей и полились из ладоней по полу. Свет отражался в золотых поверхностях и зеркалах, которых здесь оказалось великое множество. Повсюду стояли драгоценные скульптуры богов, лежали горы золота и украшений в открытых сундуках, множество стеллажей с артефактами замерли у стен.

— Нельзя привлекать излишнее внимание, так что придётся довольствоваться этим.

— Невообразимые богатства богов, — изумился я.

— Только в них мало толку, самое важное находится не здесь, — богиня обвила рукой сокровищницу, погладила мою грудь, и я притянул её к себе. — А здесь.

Она коснулась пальцем моих губ, когда я потянулся за поцелуем, и покачала головой.

— Я не хочу целовать Аполлона, я хочу касаться губ моего цербера.

— Скажи, что мне искать?

— Маленькую чёрную шкатулку.

Мы разошлись в разные стороны, стараясь внимательно осматривать зал.

— Что, если ты теряешь меня из-за моих ошибок? — сказала Клеопатра, когда наши глаза встретились, осматривая стеллаж артефактов с разных сторон.

— Все мы совершаем ошибки, — сказал я, обходя стеллаж и выходя к ней.

Клеопатра грустно улыбнулась.

— Но не такие, как я. Я управляю судьбами людей, а со своей жизнью справится не могу.

— Я не судья тебе, и никто не посмеет судить тебя, только ты сама. Прошлое уже прошло, а будущее ещё недосягаемо, нужно разобраться в настоящем.

Мои глаза пробегали по полкам стеллажей и ничего не находили подходящего.

— Кажется, нашла, — прошептала Клеопатра. — Помоги мне.

Я подошёл и присел рядом. Она доставала с полки маленький слиток из чёрного мрамора с золотыми буквами на ней.

— Персик, это не шкатулка, — заметил я, поднимая тяжёлый мраморный слиток с нижней полки.

— Это скрижаль Осириса, она нужна Анубису и точно не должна быть у Зевса.

— Здесь я полагаю, много артефактов других пантеонов, — предположил я.

«Анубис», — мысленно прорычал я. — «Гадес говорил про их близкие отношения, но насколько близки они были, я не знал».

— Ты прав, Зевс прикладывает руку ко всему, что помогает ему манипулировать другими божествами.

Клеопатра прошла дальше, а я стал осматривать верхние полки. Пройдя ещё три стеллажа, я заметил чёрную шкатулку.

— Клеопатра, кажется, я нашёл, — я потянулся и достал находку.

Клеопатра подошла и немного приподняла крышку, из шкатулки полился яркий солнечный свет, она быстро захлопнула её и улыбнулась.

— Ты просто чудо, мой цербер.

— Нам пора уходить, кажется, ты и так долго предсказываешь мне судьбу, юный звездочёт.

Мы двинулись обратно к двери, попутно Клеопатра прихватила ещё пару артефактов — амулетов и повесила на шею. Она обернулась и притянула к себе маленькие шары из золотых нитей, стало снова темно. Я спрятал шкатулку и слиток в карманы кожаной куртки, мы вышли в коридор, и Клеопатра закрыла ключом сокровищницу. Мы снова прижались к стене, когда мимо проходила охрана. Спустившись по лестнице и оказавшись на улице, можно было вздохнуть, по пути к машине нам так никто и не встретился. Я взглянул на часы, было уже час ночи, надо было торопиться к закрытию клуба. Я старался не гнать на территории Олимпа, разогнался, только когда мы проехали золотые ворота. Клеопатра потянулась ко мне и коснулась щёки холодными губами.

— Ты же сказала, что не будешь целовать Аполлона.

— Не вижу перед собой Аполлона, только Алекса, — я взглянул в зеркало, и вправду моя внешность стала меняться, глаза уже были зелёными и волосы приобретали чёрный цвет.

— Я хотел спросить… про Анубиса. Я знаю, он появлялся в Элизии. Какие у вас с ним отношения? — я взглянул на нее, не сбавляя скорости.

— Он мой добрый друг. Смотри на дорогу, на меня успеешь налюбоваться.

— Только друг? — она улыбнулась.

— Ты что, мой цербер, ревнуешь меня к повелителю Дуата?

Я ничего не ответил и стал следить за дорогой. Приехали в клуб быстро, Гермеса и Манго нигде не было видно, народ потихоньку расходился. Мы зашли в кабинет, Бастет сидела в той же позе и поглаживала Аполлона по волосам.

— Всё получилось? — спросила она взволнованно.

— Всё прошло наилучшим образом и для нас, и для вас. Мы прихватили кое-что интересное, Анубису понравится, — сказала Клеопатра с улыбкой, её волосы стали рыжими, а глаза зелёными.

Клеопатра подошла к Аполлону и дотронулась до его лба ладонями.

— Что ты делаешь? — поинтересовался я.

— Поправляю его воспоминания, — произнесла она шёпотом, я почувствовал, как сильно забилось её сердце.

Бастет взглянула на богиню с трепетом, а на меня с жалостью. Клеопатра вернула Аполлону ключи от сокровищницы и машины, ещё раз взглянула на него и двинулась к выходу.

— Арес и Муза вернулись в Элизий, — сказала Бастет. — Всё хорошо закончилось. Ты была права, Сет говорил о нагайнах. Ты обещала прийти к нам.

Клеопатра шла так быстро, что Бастет пришлось почти бежать за ней.

— Конечно, совсем скоро так и будет, — ответила Клеопатра, когда мы вышли на улицу.

— Мы будем тебе очень ждать, они должны знать правду, — прошептала Бастет, обнимая богиню, она сделала три шага назад, поклонилась и растворилась в воздухе.

Мы прошли к серебристому вольво и сели в машину.

— Позвони Манго, — попросила она, но этого не потребовалось.

Клеопатра вздрогнула, когда дверь машины открылась и на заднее сидение вместе с Манго рухнул Гермес.

— Ребятки, мы с вами, — еле выговорил он. — Никак не могу оторваться от этой красотки.

— Ты пьян! — сказала Клеопатра. — Когда ты успел так напиться?

— Мы веселились! — ответил Гермес, кладя голову Манго на плечо.

Химера только развела руками. Я посмотрел на Клеопатру, ожидая её решения. Она окинула взглядом прибывших и махнула рукой.

— Поехали домой, — сказала она тихо, но твёрдо.

Домой ехали в тишине. Клеопатра изредка поглядывала на меня, как только наши взгляды пересекались, она опускала глаза, словно провинившийся котёнок. Подъехав к дому, Клеопатра вышла и пошла вверх по ступенькам, не сказав ни слова.

— День был сложный, она просто устала, — сказала Манго, когда я помогал Гермесу подняться по ступенькам. — Я приготовлю ему комнату.

— Твоя сестра просто чудо, — пробормотал Гермес, когда мы вошли в дом. — А вот тебя угораздило влюбиться в саму богиню судьбы. Задачка со звёздочкой.

— И со звёздочкой, и с персиком, — мы вошли в дом, и я подтолкнул его к лестнице на второй этаж.

— Персиков у меня, конечно, нет, но есть кое-что поинтереснее, — он развернулся на ступеньках и достал из внутреннего кармана пиджака белый платочек, а в платке лежали крупные алые зёрна. — Как тебе зёрна граната? Три зёрнышка, и ты навсегда привяжешь к себе богиню.

— Ему не нужны зёрна граната! И тебе, кстати, тоже. — в дверях появилась Клеопатра. Из ладони полилась золотая нить и обвила руку Гермеса, платок с зёрнами исчез. — Теперь тебе придётся придумать что-то новое для своих спекуляций в клубе.

— Клеопатра, я же пошутил. Может, заключим сделку? — она только развела руками.

— Я заключаю только крупные сделки, выгодные мне.

— Я же говорил со звёздочкой! — бросил он, развернулся и пошёл наверх, почти не шатаясь.

— Проводи его до спальни, — попросила Клеопатра и снова скрылась на кухне.

Я провёл Гермеса в комнату и облокотился на косяк, смотря, как Манго готовит ему постель.

— Тебе я тоже уже приготовила комнату, как обычно, вторая слева, — сказала Манго.

В доме Клеопатры я ориентировался совсем плохо, бывал здесь всего пару раз, не больше. Помню, в эти моменты богиня всегда скрывалась в комнате, а если мы и сталкивались на кухне, то она непременно уходила даже от простого разговора. Тем не менее я нашёл свою комнату быстро.

Я прошёл в ванную, сбросил с себя одежду и принял душ. День и вправду был длинный и тяжёлый. Проходя мимо зеркала, отметил, что от внешности Аполлона не осталось и следа. Стоя под тёплым потоком воды, прокручивал в голове сегодняшний день.

«Что, если ты теряешь меня из-за моих ошибок?” — вспомнил слова Клеопатры, а потом и шёпот Бастет.

«Они должны знать правду». — я вздохнул, выключил воду и вышел из душа.

«Что же ты скрываешь, мой сладкий персик? Хотел бы я знать. Нет спасения тем, кто не хочет спастись сам».

Я спустился и услышал всхлипы, сердце сжалось.

— Клеопатра! — разнёсся крик Манго и глухой стук.

Я вбежал в кухню и увидел ужасающую картину. Обеденный стол и золотая книга были в кровавых отпечатках ладоней, пол окроплён крупными алыми каплями. Клеопатра лежала на полу, а над ней склонялась Манго.

— Что здесь происходит? — бросил я, подбегая к Манго. — Ты ранена?

Грудь и руки химеры была в крови, по щекам текли слёзы, а виски сияли золотом.

— Нет! — всхлипнула она. — Это не моя кровь.

Клеопатра была бледна как снег, её руки без кружевных перчаток были в крови, на ладонях из магических меток сочилась тьма и свет, а на кончиках пальцев сияла золотая пыльца.