Последние

Таня Роу (2024)

Когда весь мир рухнул, мне был всего год. Я почти ничего не знаю о том, каким он был раньше, но всё, что у нас осталось — бесконечная борьба за выживание. После падения астероида Земля погрузилась в хаос и безнадёжность. Выжившие люди на поверхности столкнулись не только с суровой природой, но и с новой смертельной угрозой — вирусом, который превратил людей в кровожадных мутантов. Спустя многие годы после катастрофы, наше закрытое поселение стало целью безжалостной атаки людей из бункеров. Мы были вынуждены бежать, оставив всё позади. Чтобы спасти младшего брата и тех немногих, кого я люблю, я должна стать сильнее, чем мир, который уже давно утратил свою человечность. Меня зовут Мэдисон, и моя жизнь — это бесконечная гонка с неизбежным. Каждый мой шаг — выбор между страхом и смелостью, между жизнью и смертью. Это моя история о выживании, о выборе, который ломает душу, и о том, как найти свет, когда весь мир поглощён тьмой. Смогу ли я спасти тех, кто мне дорог, или потеряю всё?

Глава 4

Я проснулась от лёгкого покачивания по плечу.

— Мэд, нам нужно дозаправиться, — тихо сказал Остин. — И Лео просится в туалет.

Я зевнула и потёрла глаза, которые всё ещё жгло от сна. Я нащупала пряжку ремня и с усилием отстегнула её. Тело болело от долгого неподвижного сна в одном положении, а шея была затёкшей и болела так, словно её кто-то стянул невидимой верёвкой. Как только я вышла из машины, меня тут же окутал прохладный вечерний воздух.

Солнце уже начало медленно клониться к горизонту, окрашивая небо в золотисто-красные оттенки. Его яркие лучи падали на дорогу и кукурузное поле по обе стороны от нас, придавая этому месту странную, почти сюрреалистическую красоту.

— Боже, сколько я спала? — пробормотала я, поднимая запястье, чтобы взглянуть на часы. Четвёртый час. Значит, я проспала около шести часов. Я хмыкнула, не зная, радоваться этому или нет. Сон был необходим моему организму, но мышцы явно не оценили столь долгого отдыха в тесноте машины.

Открыв пассажирскую дверь, я спустила сонного Лео на землю. Его большие глаза всё ещё были опухшими от крепкого сна, а волосы смешно топорщились во все стороны, создавая видимость причудливого хаоса. Он выглядел трогательно и немного смешно, отчего я ласково потрепала его по голове, заставив лениво улыбнуться.

Осмотревшись, я постаралась приглядеть место, где можно было уединиться. Но вокруг, насколько хватало моих глаз, не было ни деревца, ни укромного уголка — только бескрайние поля.

— Придётся пописать в кукурузу, — объявила я, бросив взгляд на Лео. Тот ничего не ответил, только кивнул, потирая глаза.

Мы направились в ближайшие заросли. Высокие подсохшие стебли постепенно скрыли нас от машины, шурша от лёгких порывов ветра и наполняя пространство тихим шелестом. Остановившись спустя несколько метров, я убедилась, что нас не видно с дороги, и повернулась спиной, давая Лео уединение. Ветер шевелил мои волосы, напоминая о тех днях, когда мы с Лео и Джесси ходили собирать початки в поле у Галены. Тогда всё казалось другим: смех, солнце, корзины, полные кукурузы, а теперь — тревога, укрытая тонкой оболочкой притворного спокойствия.

Когда Лео закончил, я взяла его за руку и отвела обратно к машине. Остин всё ещё продолжал возиться с заправкой машины, а Лео, казалось, вновь начал клевать носом, едва забравшись на своё место в машине. Я же снова направилась вглубь поля, чтобы облегчиться самой.

Остановившись подальше от дороги, я быстро стянула джинсы и присела, сосредоточившись на своём деле. В этот же момент я услышала шорох. Он раздался справа, резкий, но короткий, он разорвал зыбкую тишину вокруг меня. Я тут же обернулась, моё сердце учащённо забилось, но вокруг ничего не было — только бескрайние зелёные ряды.

Наверное, это просто зверёк, мысленно успокоила я себя, вспоминая, как в поле у Галены мы часто встречали ежей, зайцев и даже лис. Но тревога не отпускала меня. Торопливо закончив своё дело, я натянула джинсы и обернулась, намереваясь вернуться к машине. В этот момент шорох повторился — теперь ближе и громче. Шум исходил из-за спины, а затем стебли зашевелились всего в нескольких метрах от меня.

Я замерла, не в силах сделать даже шаг. Всё тело напряглось, а ладони, сжимающие пояс джинсов, моментально вспотели. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь далёким пением птиц и едва различимыми голосами Остина и Лео у машины. Этот контраст между спокойствием вдали и нарастающим ужасом здесь, в гуще поля, доводил меня до безумия. И в этот момент из пожухлой зелени появился мутант.

Мгновение растянулось в бесконечность, и передо мной разверзся живой кошмар. Его тёмно-серая изуродованная кожа напоминала высохшую и потрескавшуюся глину. Лицо — если это можно было так назвать — представляло собой страшную, изломанную маску: пустые чёрные провалы вместо глаз, отсутствующий нос и зияющая пасть, из которой свисал покрытый чёрной склизкой кровью язык, рядом с которым болталась нижняя челюсть. Его тело выглядело так, будто его пытались разорвать на части — глубокие порезы обнажали сухие, потрескавшиеся кости, а от правой руки остался лишь жалкий обрубок. Левая рука была покрыта рваными кусками кожи, дрожащими при каждом его движении.

Едкий запах гниения и разложения моментально окутал меня, словно невидимая пелена. Я едва не закашлялась, пытаясь не вдыхать эту вонь, но мой желудок уже болезненно скрутило, а волна тошноты неприятно подобралась к горлу.

Прет замер в метре от меня, поворачивая голову и втягивая воздух через свои изуродованные отверстия вместо носа. Одновременно свистящий и булькающий звук пробил меня насквозь, а по спине пробежали мурашки. Я перестала дышать, боясь хоть как-то выдать ему своё присутствие. Мой лоб мгновенно покрылся холодной, липкой испариной.

Пистолет. Где мой чёртов пистолет?!

В голове всплыл голос Остина: «Твой пистолет всегда должен быть у тебя под рукой». Но он лежал в рюкзаке в машине, которая сейчас была для меня недосягаемой. И мой нож тоже был там.

И чем я только думала?

Дура, дура, дура!

Пока я мысленно ругала себя, прет внезапно раздал низкий, протяжный клёкот — звук, от которого в моих жилах застыла кровь. В следующую секунду он бросился на меня с пугающей скоростью. Я едва успела развернуться в сторону дороги, как он навалился своим тяжёлым, мертвенным телом, сбивая меня с ног.

Удар о землю был таким сильным, что воздух выбился из лёгких, лишив меня возможности закричать. Подбородок с силой ударился о твёрдую, иссохшую почву, а перед глазами поплыли тёмные пятна. Я начала задыхаться, издавая лишь хриплые, прерывистые звуки, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.

Его липкий язык скользнул по моей шее, оставляя на коже мерзкую, холодную слизь. От этого ощущения меня прошибла волна отвращения и неотвратимого ужаса, но в этот момент воздух разорвал оглушительный выстрел. Грохот был таким мощным, что у меня заложило уши, а в голове начал звенеть противный шум. Холодная, вязкая жидкость брызнула мне на шею и волосы, от чего я непроизвольно зажмурилась, сдерживая рвотный позыв. Тело прета обмякло на мне и с громким хлюпающим звуком его голова, или то, что от неё осталось, рухнула на землю рядом.

— Чёрт возьми, Мэди! Где твой пистолет?! — голос Остина прорывался сквозь звон, наполняя воздух смесью ярости и тревоги. Он рывком стянул с меня тяжёлое тело мутанта, и я, наконец, смогла сделать долгожданный вдох, который тут же прервался хрипом.

— Я… я положила его в рюкзак, — прохрипела я, чувствуя, как мои руки и ноги трясутся. Адреналин кипел в крови, а сердце билось где-то в горле.

Лицо Остина вспыхнуло гневом, но больше всего в его глазах было беспокойства. Он резко поднял меня на ноги, крепко держа за руку, чтобы я не упала.

— Ты забыла, о чём я говорил несколько часов назад?!

Оттолкнув ногой безжизненную тушу прета, он внимательно осмотрел меня. В этот момент его злость казалась почти осязаемой — от напряжённых челюстей до огня в глазах.

— Прости меня… — прошептала я, стыдливо опустив голову. — Я не подумала.

Остин ничего не ответил, но его взгляд говорил за него. Я смахнула с себя пыль и машинально потёрла шею, всё ещё чувствуя нестерпимую липкость там, где до этого стекала кровь прета. Она казалась тяжёлой, почти горючей субстанцией, словно тёмный нефтяной осадок. Когда я посмотрела на собственные ладони, моё сердце оборвалось: на коже расползлись жирные, угольно-чёрные потёки. Желудок сразу же сжался в тугой узел, и меня захлестнула волна тошноты и паники.

Я заразилась?

Что теперь со мной будет?

— Всё в порядке, Мэд, — негромко произнёс Остин, заметив моё растерянное лицо. Его голос, хоть и звучал спокойно, всё же слегка дрожал от напряжения. Он протянул мне полупустую бутылку с водой. — Ты не заразишься от попадания крови претов на кожу, — добавил он, видя, как у меня неуверенно дрожат руки.

Я кивнула, но не смогла выдавить из себя хоть какое-то слово. Густые пятна крови мутанта, перемешанные с грязью, слишком быстро въелись в кожу. Казалось, что они прожгли её насквозь, оставляя едкий след и тошнотворный запах. Я яростно тёрла руки водой, стараясь смыть эти разводы, которые впитались в кожу между пальцами и цепко застряли в трещинках вокруг ногтей. Словно смола, они не желали отступать, а один лишь вид этой крови заставлял сердце биться быстрее, а воображение рисовало самые жуткие картины. После, насколько это было возможным, я смысла остатки крови с шеи. О волосах я решила позаботиться позже.

— Я прошу тебя, положи пистолет и нож в карманы, — чуть громче сказал Остин, оглядываясь по сторонам, будто ища источник новой опасности. — В следующий раз меня может не оказаться рядом.

Его слова отдались у меня внутри холодным эхо. Я вновь слабо кивнула, сжимая зубы, чтобы не разрыдаться от нервного перенапряжения. Страх словно наливался тяжёлым свинцом в моей груди, но я сделала глубокий вдох и постаралась взять себя в руки.

— Пойдём, — добавил он, бросив быстрый взгляд через плечо, туда, откуда доносился слабый шелест листвы. — Надо уезжать как можно быстрее. Выстрел мог привлечь других претов.

Мы шли к машине в полной тишине, оба напряжённые и всматривающиеся в каждый тонкий кукурузный стебель, будто за ними могли скрываться другие преты, готовые в любую секунду на нас напасть. Пока Остин принялся возиться с бензобаком, насупив брови и морщась каждый раз, когда ему приходилось дёргать за заклинившую крышку, я быстро достала из-под ног Лео свой рюкзак и вынула оттуда пистолет и нож. Стиснув зубы, я запихнула оружие в карманы джинсов и кофты. Не самое удобное решение, но другого выхода не было: чувство безопасности превышало любой дискомфорт. Всё моё существо кричало о том, что следующая встреча с мутантом может закончиться гораздо хуже, чем предыдущая. И тогда уже никто не будет спасён — ни я, ни люди, которых я люблю.

Закончив с заправкой, Остин тут же занял своё место за рулём. Без лишних слов мы захлопнули двери, и машина рванула с места так резко, что меня вдавило в сиденье, а сердце снова подпрыгнуло куда-то к горлу. Остин явно был сильно зол из-за случившегося. Я машинально потянулась к ноющему подбородку, который саднил после встречи с сухой землёй, и украдкой посмотрела в боковое зеркало. В отражении я увидела довольно внушительную покрытую пылью ссадину, растянувшуюся по нижней части лица. Радовало только одно — зубы остались целы. Везение, конечно, сомнительное, но хоть что-то.

— Сколько нам осталось ехать? — спросила я, не сводя глаз с расстилающегося поля. Мне хотелось отвлечься от горячей пульсирующей боли в челюсти.

— Думаю, около пятнадцати часов, — ответил Остин с привычной усталостью в голосе. — Но дорога становится всё хуже и хуже… Скорее всего, нам придётся замедлиться.

Он ненадолго замолчал, словно обдумывая что-то, затем потянулся к старому кнопочному телефону с антенной, закреплённому ниже панели, откуда тихо доносилась приглушённая музыка. Набрав несколько цифр, Остин открыл люк над нашими головами, и всалон хлынул прохладный воздух, смешанный с запахом пыли и увядшей листвы. Я заметила, как он сосредоточенно слушает гудки, а моё собственное волнение начало расти. От нервозности я стала покусывать ноготь, пытаясь унять это неприятное ощущение ожидания чего-то непонятного.

Спустя полминуты из динамика послышался спокойный, уверенный голос:

— Остин? Привет.

— Привет, друг, — ответил дядя, уголки его губ дрогнули в едва заметной улыбке.

— Как твои дела, приятель? — поинтересовался незнакомый голос.

— Мэтью, я еду к вам. Со мной дети, — торопливо сообщил Остин, не отвлекаясь от дороги.

После этих слов наступила долгая, тягостная пауза.

— Что-то случилось? — озабоченно спросил Мэтью.

Остин сжал губы в тонкую линию, затем громко выдохнул.

— Да. Бункерные нашли Галену.

Ответ последовал почти мгновенно, резкий и пропитанный гневом:

— Мать твою! Грёбанные ублюдки.

Я вздрогнула от его слов, но Остин оставался спокойным. Он только снова глубоко вздохнул, а я, незаметно для себя, пополнила свой скромный словарный запас новым выражением.

— Сколько вас? — уточнил Мэтью.

— Четверо, — ответил Остин.

— Где вы сейчас?

— Объезжаем Миннеаполис. Примерно на двести километров западнее.

— Принял.

Тишина снова повисла между ними, но она была наполнена напряжением, будто каждый из мужчин искал подходящие слова, чтобы выразить то, что кипело у каждого из них внутри.

Наконец, Мэтью нарушил молчание:

— Дорога сейчас очень дерьмовая, — мрачно сказал он. — Мои ребята говорят, что постоянно стали натыкаться на полчища заражённых.

— Полчища? — переспросил Остин, удивлённо вскинув брови.

— Да, Миллер. Сотни, но чаще тысячи серых. Всё начинает выходить из-под контроля.

Я заметила, как пальцы Остина крепче сжали руль. На его лице отразилось то же напряжение, что было и у меня внутри. Я понятия не имела, что значит полчище и как это, когда их сразу сотни, а то и тысячи в одном месте. Учитывая то, насколько просто меня сбил с ног тот прет в поле, даже десяток таких потрёпанных чудовищ смогли бы с лёгкостью разделаться со мной за считанные секунды.

— Это что-то новое, — тихо пробормотал дядя, бросив на меня быстрый взгляд. В ответ я нервно сглотнула и продолжила грызть ноготь, ощущая, как в груди сжимается тугой ком страха.

— Да. И это чертовски плохо, — продолжил Мэт, а затем добавил: — Вам придётся быть предельно осторожными.

Остин на мгновение прикрыл глаза, давая себе передышку от собственных мыслей.

— Нам ехать до вас ещё часов пятнадцать, но, возможно, придётся сделать остановку. Я не спал почти двое суток, — устало сказал Остин, быстро потирая переносицу и возвращая руку на руль.

— Я тебя понял, Миллер. Выходи на связь каждые три часа. Если что-то случится, звони сразу. Вертушка ещё в строю, но использовать её я готов только в крайнем случае. Надеюсь, ты понимаешь.

— Конечно, Мэтью. Договорились, — кивнул Остин, словно его друг мог это видеть. На его лице мелькнула слабая, почти неуловимая улыбка, которая осветила его усталое лицо.

— Береги себя, приятель, — напоследок сказал Мэтью.

— До связи.

Остин сбросил вызов и аккуратно вернул телефон на крепление. В машине снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим урчанием мотора и едва слышимой музыкой. Я молча следила за тем, как медленно закрывается люк над нашими головами.

— Этот Мэтью, — решила я нарушить тишину, — он и есть тот самый твой знакомый.

Остин слегка кивнул, не отрывая взгляда от дороги, но его лицо чуть смягчилось.

— Всё верно. Мы вместе служили в армии США ещё до всемирного катаклизма. Как твой отец и дед, — он улыбнулся, словно оживляя в памяти образы тех времён.

— Папа служил в армии? — переспросила я, чувствуя, как глаза расширяются от удивления. Эта новость сбила меня с толку: папа никогда не рассказывал о своей службе. Даже мама, которая обычно не скрывала от меня деталей из прошлого, ни разу об этом не упоминала. — Ого…

Остин бросил на меня короткий взгляд, а затем снова сосредоточился на дороге.

— Да, — тихо заговорил он. — Ещё до того, как твоя мама узнала, что беременна тобой, он почти всё время был на службе. Лишь изредка приезжал в Чикаго во время отпуска. Но когда узнал, что станет отцом, сразу же разорвал контракт и вернулся домой. Хотел быть рядом с тобой и твоей мамой.

У меня внутри всё потеплело от этих слов. Я представила, как папа, ещё совсем молодой, принимает это решение ради меня, ради того, чтобы быть рядом. Улыбка невольно дрогнула на моих губах, но вместе с ней пришла горечь воспоминаний. Наши с ним отношения всегда были напряжёнными. Мы редко находили общий язык, а его постоянная гиперопека невероятно раздражала меня. Особенно, когда мне исполнилось тринадцать и я впервые заинтересовалась мальчишками. Но, несмотря на все наши разногласия, я знала, что он меня любил, хоть и никогда не говорил об этом вслух. Любил… а теперь его больше нет. И всё потому, что он смог отказаться от двух своих детей, запивая горе алкоголем и умерев так… глупо.

— По поводу того, что Мэтью сказал про полчища… — я прочистила горло, чтобы избавиться от кома, застрявшего в нём.

Остин не стал дожидаться, пока я закончу мысль, и ответил, словно продолжая собственные размышления:

— Я полагаю, что на них можно наткнуться только вблизи крупных городов. А мы их объезжаем. Но, — он сделал короткую паузу, задумчиво сдвинув брови, — это не значит, что нам нечего бояться. Шанс наткнуться на большую стаю всегда есть.

Я нервно сглотнула и кивнула. Остин говорил это спокойно, но его слова заставили моё сердце ускорить ритм. Полчища. Стаи. Сколько ещё страшных вещей я не знала о мире, в котором жила?

Повернувшись к заднему сиденью, я взглянула на Лео. Он дремал, сжимая маленькой ладошкой руку Джесси. Её лицо, напротив, оставалось непроницаемым, а во взгляде читалось отчуждение. Это ощущение пустоты и холода, исходящее от неё, заставило меня крепко сжать губы и отвернуться. Нам нужно будет поговорить, как только это всё закончиться, как только доберёмся до Мэтью и сможем нормально отдохнуть. Она не может вечно дуться на меня. Хотя, если быть честной, я переживала не столько за себя, сколько за Остина. Он спас ей жизнь, а она, казалось, даже не хотела этого замечать.

Спустя три долгих часа пути, наполненных гулом двигателя и гнетущим молчанием, Остин наконец остановил машину. Шины с хрустом прокатились по потрескавшейся дороге, прежде чем погрузились в мягкую, растревоженную траву у обочины. Мы выбрались наружу, чтобы размяться, заправить машину и немного развеяться. Вокруг нас раскинулось бескрайнее поле высокой травы, простирающейся до самого горизонта. На этот раз не было ни кукурузных зарослей, ни каких-либо укрытий — только ровные, слегка колышущиеся на ветру зелёные волны.

— Скоро мы сделаем привал, чтобы переночевать, — объявил Остин, закрывая уже пустую канистру и смахивая с рук капли случайно пролившегося бензина. В его голосе слышалась усталость, глубокая и изматывающая, будто он с каждой минутой становился всё тяжелее даже сам для себя. — Усталость начинает брать надо мной верх.

— Где мы будем ночевать? — спросила я, смотря через стекло на Лео, который усиленно боролся со сном, то и дело роняя голову. — Вокруг нас только поля, а все города мы объезжаем.

Холодный ветер налетел сильным порывом, трепля мои волосы и заставляя вздрагивать от пронизывающей свежести. Остин, почесав заросший щетиной подбородок, бросил быстрый взгляд куда-то вдаль.

— Довольно часто на таких полях можно найти заброшенные фермы, — сказал он задумчиво. — Главное — успеть отыскать хотя бы одну, пригодную для ночлега, до темноты. Иначе, когда солнце сядет, мы будем слишком заметны не только для претов.

Я проследила за его взглядом. Солнце касалось горизонта, а небо горело ярко-красным, словно пылающий костёр, разбросанный по всему простору. Вид был великолепен, но времени у нас оставалось совсем мало.

— Поехали, — Остин мягко хлопнул меня по плечу, и я, стряхнув оцепенение, поспешила забраться в машину.

Как и предупреждал Остин, мы не просто объезжали крупные города, но и избегали даже самые мелкие, петляя по узким дорогам, которые с каждой милей становились всё хуже. Местами асфальт был разбит в щебень и нам то и дело приходилось сворачивать на поля, чтобы объехать особенно глубокие ямы, а потом снова искать возможность вернуться на дорогу. Долгая тряска и монотонное гудение двигателя постепенно вводили меня в состояние полусна, но напряжение не позволяло полностью расслабиться.

Ещё час в пути — и солнце почти полностью скрылось за горизонтом, оставив лишь бледные отблески на иссиня-чёрном небе. А мы так и не нашли ни одной целой фермы или хотя бы не разрушенного до основания сарая, где могли бы переждать ночь.

— Будем спать в машине, — наконец произнёс Остин, и в этот раз его голос прозвучал так устало, что я буквально ощутила на себе, насколько сильно он был вымотан.

Свернув с дороги, он направился к небольшой лесопосадке, выбрав укромное место, где густо переплетённые ветви деревьев образовывали почти сплошной зелёный занавес. Даже при свете тускнеющего дня казалось, что это надёжная маскировка для громоздкой машины, которая, в противном случае, торчала бы на открытом пространстве, словно мишень. Остин аккуратно припарковался, заглушил двигатель, и на какое-то время в салоне повисла тишина, резко контрастировавшая с гулом мотора, к которому мы уже успели привыкнуть за долгие часы дороги.

— Оставайтесь здесь, — коротко бросил он, выбравшись наружу. Перед тем как захлопнуть дверь, дядя обвёл внимательным взглядом окружающий лес: его напряжённые плечи говорили о том, что он готов к любым неприятностям. Затем он направился к багажнику и спустя минуту вернулся с двумя спальными мешками, перекинутыми через плечо.

Лео, бледный и ослабленный, поднял на меня глаза и едва слышно прохрипел:

— Я хочу спать с Мэди…

В его голосе звучала едва сдерживаемая мольба, и моё сердце на миг сжалось. Я вопросительно взглянула на Остина, который откидывал спинку водительского сиденья, превращая его в нечто вроде импровизированной кровати. Но он лишь пожал плечами, словно говоря «Почему бы и нет?» Никто не возражал, даже Джесси только кивнула и спокойно поменялась со мной местами, забрав себе один из спальных мешков.

По наставлениям Остина, я откинула спинку пассажирского сиденья и помогла Джесси улечься, накрывая её спальным мешком и вручая одну из немногих оставшихся обезболивающих таблеток. Видя, как она старательно прячет стон, когда дотрагивается до ноющей раны, я лишний раз порадовалась, что у нас есть необходимое лекарство. Хотелось верить, что оно поможет ей уснуть без мучительной боли.

Закончив эти нехитрые приготовления, я переместилась на заднее сиденье к Лео. Он был очень тихим: глаза его лихорадочно блестели, да и в целом он выглядел так, словно еле держится на ногах — впрочем, хотя бы не жаловался. Я аккуратно расправила наш с ним спальник, превратив его в подобие одеяла, и легла, стараясь прижаться ближе к спинке сиденья. Лео осторожно устроился передо мной.

Я укрыла нас обоих, обняв его как можно крепче: он нервно вздохнул, утыкаясь подбородком в край моей кофты. В груди шевельнулась тёплая волна нежности — мы были слишком истощены и испуганы, а объятия лучше любых слов дарили ощущение безопасности.

Сначала я дрожала, не то от ночной прохлады, не то от соскользнувшего напряжения, но спустя считанные минуты ощутила, как тело Лео начинает согреваться рядом со мной. Вскоре и меня тоже окутало приятное тепло. На мгновение я попыталась прислушаться к окружающим звукам: тихие пощёлкивания остывающего двигателя, шорох листвы, далёкие уханья каких-то ночных птиц. Но сонная усталость затягивала меня в свою мягкую пучину всё сильнее.

Почувствовав, что глаза слипаются, я позволила этому тёплому забытью взять верх. Мысли стали путаться, перескакивать с одного на другое, и, наконец, всё оборвалось: меня накрыл глубокий, тяжёлый сон, в котором на время исчезли тревоги, боль и страх перед новым днём.

Я проснулась от яркого солнечного света, который беспощадно лился сквозь замёрзшие окна машины, слепя мне глаза. Первые секунды я даже не могла понять, где нахожусь, но холод быстро вернул меня к реальности. Лео мирно посапывал рядом, укутавшись в спальник так, что снаружи виднелась только его взлохмаченная макушка. Я почувствовала, как замёрз кончик моего носа, и невольно поёжилась. В машине было настолько холодно, что дыхание оставляло белёсые облачка в воздухе.

Аккуратно освободившись из объятий Лео, я села, растирая ладонями застывшие и затёкшие плечи. Взглянув на переднее сиденье, я увидела, что Джесси всё ещё спит, её лицо было бледным и напряжённым даже во сне. А вот Остина в машине не оказалось. Нахмурившись, я тихо открыла дверь и выбралась наружу, осторожно перешагнув через край спальника, который свисал с кресла. Всё вокруг блестело в мягком утреннем свете: трава и листья на деревьях были покрыты тонким слоем инея, который искрился в лучах солнца, едва поднявшегося над горизонтом. Однако, красота этого момента не могла согреть меня, и я плотнее запахнула на себе кофту, продираясь сквозь ледяные порывы ветра.

Немного впереди, под разлапистым деревом, я заметила Остина. Он сидел на корточках у небольшого костра и медленно перемешивал что-то в кастрюле, откуда исходил невероятно аппетитный запах. Мой желудок тут же болезненно заурчал, а рот наполнился слюной. Я невольно сглотнула, и именно в этот момент Остин обернулся, заметив меня. Он коротко кивнул, подзывая к себе. Его лицо выглядело усталым и сильно бледным. Густая щетина покрывала подбородок, а под глазами пролегли тёмные круги. В этот момент на меня обрушилось острое чувство вины.

Его плечи казались согнутыми под тяжестью пережитого за последние дни. Нападение на Галену, трое детей, которых нужно кормить и постоянно защищать, и Роуз… Где она сейчас? Жива ли? В безопасности? Эти мысли закружились в голове, от чего хотелось зажмуриться и выкинуть их прочь.

Я подавила отчаянный вздох и, с трудом заставив себя выдавить улыбку, медленно подошла к дяде и опустилась на сухое бревно рядом. Почему-то в этот момент, я уже чувствовала, что для нас это утро, мягко говоря, не задалось.

— Доброе утро, — негромко произнесла я.

— Если только это утро можно назвать добрым, — сухо хмыкнул Остин, не отрывая взгляда от кастрюли.

— Тебе удалось хоть немного поспать?

Остин кивнул и зевнул так широко, что я невольно зевнула вслед за ним, прогоняя остатки ночной усталости.

— Самую малость. Шея и спина затекли и ноют после ночёвки на неудобном сиденье, но, по крайней мере, я чувствую себя чуть бодрее, — признался он, потягиваясь.

Наступила короткая пауза. Я не знала, что ещё сказать, но вдруг слова сами сорвались с моих губ:

— А может… ты научишь меня водить машину? — выпалила я, прежде чем успела подумать. Никогда раньше я не представляла себя за рулём машины. Даже сейчас мысль об этом казалась чем-то почти нереальным и абсурдным. Но этот новый, жестокий мир диктовал свои правила. Если я хотела выжить, если я хотела защитить Лео, мне нужно было научиться всему. Уметь освежёвывать кролика или запоминать названия столиц стран, которых уже не существует, было недостаточным для меня.

Остин удивлённо приподнял брови, но на его лице появилась тёплая ухмылка.

— Обязательно, милая, — он снова перемешал что-то в кастрюле, от которой тянулся тонкий столбик ароматного пара, и аккуратно накрыл её крышкой. — Когда доберёмся до Мэтью, хорошенько отдохнём и… отмоемся, — он демонстративно принюхался к своей подмышке и скривился, будто учуял что-то невообразимо противное. — Да, определённо сначала нужно помыться.

Из меня вырвался тихий смешок. Остин, казалось, тоже едва заметно улыбнулся. Как же я чертовски сильно обожала его. Несмотря на усталость, постоянное напряжение и тяготы дороги, он умудрялся сохранять спокойствие и даже шутить.

— Что у нас на завтрак? — спросила я, прищурившись и пытаясь заглянуть в кастрюлю.

— Рис с консервированной фасолью.

Я непроизвольно поморщилась, предвкушая не самый изысканный вкус. Слова «рис» и «фасоль» в моём понимании никак не сочетались с чем-то вкусным.

— Знаю, знаю, — протянул дядя, заметив мою гримасу. — Звучит и выглядит отвратительно, но, увы, нам не приходится выбирать.

— В защиту твоего блюда скажу, что пахнет оно очень аппетитно, — хихикнула я, стараясь вернуть себе немного энтузиазма.

— Возможно, это единственный плюс этого завтрака, — с улыбкой признался Остин, сняв кастрюлю с костра и поставив её рядом со мной.

Любопытство всё-таки пересилило меня, и я осторожно приподняла крышку. Содержимое действительно выглядело так себе: слипшийся рис с фасолью в блеклой подливе. Остин явно не лукавил, когда говорил о единственном плюсе этого блюда. Хотя, возможно поэтому всю готовку он всегда доверял только мне или Роуз? Однако, несмотря на внешний вид, аромат был действительно манящим, и это вселяло надежду, что вкус окажется лучше.

— Нужно разбудить ребят. Мы должны двигаться дальше, — сказал Остин, щедро накладывая порцию в металлическую тарелку.

— Ты уже связывался с Мэтью? — поинтересовалась я, вставая и направляясь к машине.

— Да, звонил минут двадцать назад. Он ждёт нас. Если всё пойдёт по плану, надеюсь, доберёмся до него до наступления ночи.

Я заглянула внутрь машины через запотевшее окно. Лео уже начал ворочаться, кутаясь в спальник, как маленький кокон, а Джесси по-прежнему спала, но уже свернувшись калачиком и укрывшись с головой. Тихо приоткрыв дверь, я села рядом с Лео, стараясь не разбудить его слишком резко.

— Эй, малыш, — улыбнулась я, погладив его по ногам. — Доброе утро.

Он лениво потёр глаза и взглянул на меня с таким заспанным, почти щенячьим взглядом, что я невольно почувствовала, как моё сердце растаяло от нежности. На его лице появилась моя любимая детская улыбка — такая искренняя и тёплая.

— Мэди, — прохрипел он с трудом.

Вот чёрт… Из-за нашего бегства я напрочь забыла про лекарства от простуды, которые давала Рут, а постараться найти другие в бункере я даже не подумала. Я быстро приложила ладонь ко лбу Лео. Он был чуть горячее, чем обычно, но не критично.

— Как ты себя чувствуешь? — ласково спросила я, не показывая ему своё волнение.

— Сонно, — пробормотал он, морщась от света, пробивавшегося в салон. — И есть хочу.

— Отлично, — ободряюще сказала я и провела рукой по его растрёпанным волосам, приводя их в относительный порядок. — Остин как раз приготовил нам завтрак. Пойдём.

Я обернулась к Джесси и слегка погладила её по плечу.

— Джесси? Просыпайся.

— Я не сплю, — буркнула она, неохотно переворачиваясь на спину. — Сейчас выйду.

Я быстро накинула спальник на плечи Лео, чтобы уберечь его от утренней прохлады, и помогла ему выбраться из машины. Услышав нас, Остин обернулся с дружелюбной улыбкой.

— Привет, приятель, — сказал он, похлопав Лео по плечу, и после протягивая каждому из нас по железной миске с горячей, ароматно пахнущей кашей. — Гарантирую, это вкуснее, чем кажется на первый взгляд. Я уже успел проверить.

Мы уселись на бревно и я с подозрением заглянула в свою тарелку, после чего осторожно, стараясь не обжечь язык, попробовала блюдо. Рис с фасолью действительно оказался гораздо приятнее на вкус, чем его унылый вид. Но, возможно, это только мой сильный голод превратил эту слишком простую еду в настоящую амброзию. Через пару минут к нам присоединилась Джесси, угрюмо взяв свою порцию. Сперва она тоже смотрела на свою еду с сомнением, но вскоре начала есть с заметным аппетитом, не поднимая глаз.

Наш завтрак проходил в полном молчании. Единственным звуком было тихое позвякивание ложек о тарелки и шуршание листвы под лёгкими порывами ветра. Но внезапно я услышала что-то ещё. Слабое, приглушённое рычание со стороны дороги. Замерев с ложкой на полпути ко рту, я бросила осторожный взгляд за спину Остина и Джесси.

За машиной, на самой дороге, словно вылепленный из пепла и грязи призрак, неподвижно стоял прет. Его худое, изуродованное тело слегка покачивалось, а голова была странно наклонена вбок, будто он пытался рассмотреть нас. В этот момент, моё сердце пропустило, казалось, с десяток ударов, а кровь болезненно застыла в жилах. Судя по всему, никто, кроме меня, больше не заметил этого чудовища, наблюдавшего за нами со стороны.

— Остин, — прошептала я, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок.

Он поднял голову и сразу напрягся, увидев мой взгляд.

— На дороге, — беззвучно произнесла я одними губами, чтобы не встревожить Лео и Джесси.

Остин медленно поставил свою тарелку на землю, повернул голову и сразу же потянулся к ружью, лежавшему у его ног. В тот же миг прет склонил голову в другую сторону, словно продолжая изучать нас, и сделал глубокий вдох. Что-то в его поведении было неестественным, пугающе разумным. Затем он резко выпрямился, издал пронзительный клёкот, от которого волоски на моих руках встали дыбом, и сорвался с места, побежав в противоположную от нас сторону.

— Это ещё что за дерьмо?! — выругался Остин, резко встав и вскинув ружьё, целясь в удаляющегося мутанта.

Меня охватило непонятное чувство — смесь страха и недоумения. В этом существе было что-то жутко неправильное, как будто его действия были продиктованы не просто голодом или жаждой убийства, а чем-то более осознанным.

— Лео, быстро в машину, — командным тоном произнесла я, забрав из его рук тарелку с недоеденной кашей и подталкивая к машине.

Усадив его на заднее сиденье и пристегнув ремень, я вернулась к Остину, который торопливо тушил костёр, засыпая его землёй. Рядом Джесси спешно собирала посуду, все её движения были резкими, почти паническими.

— Давай я, — тихо, но твёрдо предложила я, забирая из дрожащих рук Джесси тарелки. Её глаза были широко распахнуты, а дыхание сбивалось от волнения. Подхватив кастрюлю за остывшую ручку, я успела сделать лишь шаг, когда почувствовала, как земля под ногами начала вибрировать. Сначала лёгкая дрожь, будто бы это мои собственные колени подгибались от усталости и страха, затем всё сильнее — словно невидимые силы пробуждались где-то глубоко под землёй.

Джесси метнулась ко мне взглядом, полным ужаса.

— Что это такое? — её голос прозвучал хрипло, почти на грани срыва.

— Полчище, — замерев, коротко ответил Остин и хлопнул дверью багажника. Его голос был низким и спокойным, и от этого ещё более пугающим. — В машину, — тихо, но твёрдо скомандовал он.

Сковывающее страхом оцепенение длилось всего секунду. Я рванула к машине, бросив на землю всё, что держала в руках. С громким металлическим звоном вся посуда упала на землю, раскатившись по сторонам. Горячие капли от брызнувшего со дна кастрюли риса обжигали ноги через плотную ткань джинсов, но я не обращала на это внимания. Инстинкт взял верх над болью. Открыв дверь машины, я почти влетела внутрь, судорожно дёрнула спинку кресла, пытаясь поднять её, а затем принялась вырывать заедавший от резких движений ремень безопасности. Пальцы дрожали так сильно, что я никак не могла зафиксировать защёлку, а сердце колотилось так громко, что, казалось, я слышу каждый его удар в висках. Снаружи донеслись торопливые шаги и глухой стук двери. Джесси кубарем влетела на заднее сиденье, тяжело дыша, а Остин тут же захлопнул её дверь и сел за руль. Его лицо было застывшей маской напряжения — суровое, сосредоточенное, с заострившимися скулами.

Двигатель взревел, разрывая утреннюю тишину вокруг, и машина сорвалась с места, поднимая за собой густое облако пыли. Колёса скрежетали по сухой земле, вздрагивая на каждом ухабе. Остин сжимал руль так крепко, что его побелевшие костяшки казались мраморными, а напряжение буквально висело в воздухе, пропитывая каждую секунду тяжёлым ожиданием чего-то страшного.

Когда мы выехали на дорогу, я всё ещё ощущала сердце, бьющееся где-то в горле. Обернувшись назад в полоборота, я быстро оглядела сиденье. Лео сидел неподвижно, плотно прижавшись к окну, его лицо было бледным от страха, как у загнанного зверька. Джесси, зажмурившись изо всех сил, обеими руками вцепилась в обивку кресла так крепко, что её костяшки побелели так же, как и у Остина. Но даже их испуганные лица не могли отвлечь меня от того, что я увидела.

За машиной, словно живой кошмар, стремительно приближалась огромная туча изуродованных тел. Серые, изломанные фигуры претов двигались с пугающе быстрой скоростью. Среди них выделялись длинные, худощавые силуэты главарей, которые, казалось, вели эту орду за собой, словно пастухи стадо. Они двигались ещё быстрее, чем остальные, словно их подгоняла невидимая сила — наш страх.

Моё сердце пропустило ещё несколько ударов. Я чувствовала, как холодный, липкий ужас охватывает меня, парализуя движения.

— Остин, там… — прошептала я и мой голос предательски дрогнул.

— Я вижу! — рявкнул он, не оборачиваясь. — Сядь на место!

Я послушно развернулась, глядя в пустоту перед собой, и с силой вцепилась в ремень, словно он был моим единственным спасением в этом хаосе.

— Они нас догонят! — закричала Джесси, её голос был целиком пропитан паникой.

— Не догонят, — уверенно ответил Остин. — Джесси, немедленно пристегни ремень, — жёстко добавил он.

Остин продолжал гнать машину на пределе её возможностей, и рёв двигателя сливался с грохотом колёс, перескакивающих через выбоины и разрушенные куски дороги. Его руки заметно дрожали на руле, а напряжение в каждом движении выдавало, что он сосредоточен до предела.

Каждый метр дороги давался с трудом. Упавшие стволы деревьев, растянувшиеся поперёк пути, словно специально проверяли нас на прочность. Остин едва успевал уворачиваться от очередной преграды, крепко сжимая челюсти и ругаясь себе под нос.

Спустя несколько мучительных минут я заметила, что мы немного оторвались от полчища претов. Но это не принесло заметного облегчения — моё дыхание было всё таким же тяжёлым и неровным, а в груди страх продолжал выжигать огромную дыру. Чтобы хоть как-то вернуть себе контроль, я машинально прикусила палец, обмотанный бинтом. Острая боль оказалась неожиданно полезной — она помогала вернуть ясность мыслей и не позволяла панике полностью захлестнуть меня.

— Кажется, мы немного оторвались, — выдавила я, не сводя взгляда с зеркала на двери.

Остин мельком взглянул в зеркало заднего вида, но его лицо осталось таким же застывшим в настороженности. В его глазах мелькнуло облегчение, но оно было слишком мимолётным.

— Да, но бензин почти на нуле, — произнёс он вполголоса и немного сбавил скорость. — Я не успел заправить машину. Планировал сделать это перед отъездом, но эти проклятые твари… — он махнул рукой и с силой стукнул ладонью по рулю, вымещая на нём всю ярость последних минут. — У нас не так много времени, чтобы оторваться от них на безопасное расстояние до того, как закончится топливо.

— Что значит «закончится топливо»? — вдруг выкрикнула Джесси. По её тону было понятно, что она уже на грани истерики. — Что это значит?! — её голос срывался и дрожал, а здоровая рука с силой цеплялась за спинку сиденья Остина, словно таким образом она хотела удержаться от падения в бездну страха.

— Дже… — спокойно начал Остин, но не успел договорить.

— Не надо этого «Джесси»! — резко перебила она, её глаза метали острые молнии, полные страха и отчаяния. — Я только и слышу своё имя от вас двоих: «Джесси, Джесси…»! — она истерично передразнила нас, а затем, срываясь, выкрикнула: — Мы все здесь сдохнем из-за тебя, Остин!

— Заткнись, Джесси! — не выдержав рявкнула я, резко оборачиваясь к ней.

Слёзы потоками стекали по её щекам, и я заметила, как кровавое пятно начало проступать сквозь её кофту. Не знаю, когда она успела повредить её, но, казалось, ещё немного и она истечёт кровью.

— Прости, — тихо проговорила она, опуская голову и откидываясь на спинку. Её плечи заметно дрожали, а голос прозвучал так тихо, что едва смогла разобрать, что она сказала.

Время, казалось, сильно замедлилось. Мы все молчали, осознавая, насколько тонкой сейчас была эта грань между жизнью и гибелью. Всего один неверный шаг, мгновение слабости — и нас уже нет.

— Крики нам сейчас не помогут, — начала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё тряслось от страха. Паника подступала, холодными пальцами сжимая грудь, а усталость тянула вниз, грозя поглотить с головой. Но я не могла позволить себе поддаться этим чувствам. — Мы все напуганы. Но если ты продолжишь истерить, то мы просто не доберёмся до безопасного места. Нам нужно держаться вместе, — добавила я, снова поворачиваясь и внимательно глядя на Джесси, надеясь, что мои слова смогут достучаться до её сознания. На последней фразе голос стал тише, чем я рассчитывала, но всё же звучал достаточно твёрдо. — Сейчас не время винить друг друга в чём-либо. У нас есть шанс выжить, если мы будем действовать слаженно.

Вновь наступила тишина, тяжёлая, как свинец. Казалось, даже шум двигателя и гул дороги отступили на второй план, уступая место звенящему молчанию. Джесси ещё сильнее опустила голову не в силах поднять на меня глаза. Сделав глубокий вдох и отвернувшись к дороге, я посмотрела на Остина. На мгновение он прищурился, не отрывая взгляд от дороги. В его глазах мелькнула тень сомнения, но он быстро её подавил.

— Сколько у нас времени до того, как закончится топливо? — спросила я, с трудом удерживая голос ровным. Я понимала, что сейчас самое главное — сохранять трезвый рассудок.

— Минут пятнадцать, если повезёт, — коротко бросил Остин.

— Этого хватит, чтобы найти укрытие? — продолжила я, надеясь, что ответ окажется обнадёживающим.

Остин нахмурился, его пальцы вновь побелели от силы, с которой он сжал руль.

— Если будет что-то поблизости… — тихо ответил он, словно сам не верил в то, что сказал.

Я вдохнула, стараясь прогнать волну дрожи, охватившую тело. Непроизвольный холодок пробежал по моей коже, но я стиснула зубы и заставила себя сосредоточиться.

— Впереди есть мост, — спустя несколько секунд продолжил Остин, указывая пальцем вперёд. — Если мы сможем его пересечь, есть шанс, что у нас получится частично сбросить их с хвоста. Но если нет… — он замолчал, словно произнести конец этой фразы было выше его сил. Но смысл и так был ясен: мы окажемся загнанными в угол без единого шанса на спасение.

Я сжала кулаки, пытаясь прогнать панику, сдавливающую грудь. Мост. Это слово звучало как спасение, но на вкус оставалось горьким, как зола.

Я повернула голову и посмотрела в окно. Позади нас всё ещё стелилась дымка поднятой пыли, но претов уже не было видно. Это должно было принести хоть каплю облегчения, но… нет. Их исчезновение из поля видимости казалось лишь затишьем перед бурей, перед чем-то ещё более ужасным.

Мы мчались вперёд, машина рычала, подскакивая на огромных выбоинах, как раненый зверь, из последних сил несущий нас вперёд. каждая кочка, каждый удар колёс по неровной дороге отдавались в теле болезненной пульсацией.

Впереди, за лёгкой дымкой, всё более явно начали проступать очертания моста. Он стоял, как призрак прошлого, полуразрушенный, словно изуродованный гигант, которому не хватило сил выдержать вес времени. Лишь покорёженные стальные балки удерживали эту хрупкую конструкцию над пропастью.

— Он… — начала я, всматриваясь в зияющую дыру в центре моста. Моё сердце замерло, когда я осознала, насколько всё плохо.

— Вот дерьмо… — выругался Остин, его голос был едва слышен, но в нём звучало то же, что я видела в его глазах. Чистая, необузданная паника, прорывавшаяся сквозь броню его спокойствия. Он всегда казался мне непоколебимым, но сейчас, в этот момент, он выглядел так, будто сам не знал, справится ли с тем, что нас ждало впереди. Но у него были лишь жалкие секунды на принятие решения. — Держитесь крепче! — громко сказал он, резко втопив педаль газа.

Машина рванула вперёд и меня моментально вжало в кресло. Пальцы судорожно стиснули ремень, а сердце, казалось, готово было разорваться на мелкие кусочки от дикого страха. Каждый его удар отзывался болью в груди, заглушая шум мотора и даже моё собственное дыхание.

Я до боли зажмурила глаза.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох.

Вдох…