Сбежавшие сестры

Сэнди Тейлор, 2017

Лондон, 1942 год. Тринадцатилетняя Нелл и ее младшая сестра Олив живут в одном из бедных районов города. Здесь соседи вместе переживают беды и радости, а праздники встречают на улицах с песнями. Здесь своих в обиду не дают и за себя постоять умеют. Но идет война, и каждую ночь над доками звучит сигнал воздушной тревоги. Когда в городе становится слишком опасно, тысячи семей отправляют своих детей в эвакуацию. Как и многих, Нелл и Олив ждет неизвестность. Кто согласится их приютить? Каков будет их новый дом? Даже в чудесной английской деревне жизнь не сахар. Сестры узнают, что доброта незнакомцев соседствует с жестокостью, а дружба – с невежеством. Сестры также узнают, что ни одно место не заменит им родной дом. Кого встретят они на пути, с какими опасностями столкнутся? Пройдя сотни километров пешком, найдут ли они своих близких?

Глава четвертая

Мы попрощались с мамой в квартире, поскольку на станцию нас должна была отвести миссис Бэкстер. Я понимала, что прощаться будет тяжело, но не ожидала, что настолько. Олив, которая до сих пор металась между восторгом от предстоящего путешествия и страхом, наконец осознала, что несут с собой такие перемены. Все утро она проплакала, так что нос и глаза у нее были красные и припухшие, а вид совершенно несчастный. Тони вел себя тихо. Он не сказал и пары слов с тех пор, как проснулся, и теперь стоял, повернувшись к нам спиной и глядя на улицу за окном. Он не сказал, что не поедет с нами, но я все еще сомневалась, что он сядет в поезд. На столе лежали три бумажных свертка с нашей одеждой, перевязанных бечевкой.

— Так, я вам приготовила хлеба с салом. До обеда не открывайте, а то я не знаю, как долго вам ехать, — предупредила мама.

— А почему нам не говорят, куда мы едем? — спросила я.

— Наверное, потому, что это секретная информация. «У стен есть уши», и все такое.

Олив забралась к маме на колени, обняла ее за шею и уткнулась в мамино плечо, содрогаясь от рыданий. У меня самой стоял ком в горле, но я очень старалась унять слезы и держаться ради брата и сестренки. Я поверить не могла, что мы вот-вот покинем маму, родной дом и все, что мы знаем и любим.

— Ну-ну, — сказала мама, обращаясь к Олив, — будет весело.

— Не хочу веселиться, — всхлипнула сестренка.

— Вот увидишь, тебе понравится. Через пару дней ты найдешь новых друзей, будешь лазать по деревьям, бегать и прыгать, так что и думать забудешь, как не хотела уезжать.

— Нет, неправда!

Я была с ней согласна. Мама вздохнула:

— Ну ладно, Олив.

Она заставила ее слезть с колен и поманила меня в спальню, жестом велев не шуметь, потому что малыш Фредди спал в стоявшей на полу колыбельке. Мама подошла к комоду, достала оттуда черную шкатулку, затем опустилась на кровать и похлопала по покрывалу рядом с собой. Я села. Мама открыла шкатулку. Внутри лежал красивый серебряный медальон на тонкой цепочке.

— Хочу отдать это тебе, Нелл, — объявила мама, вручая мне украшение.

— Но оно ведь твое, — возразила я.

— А будет твоим. Можешь вернуть его, когда мы снова встретимся.

Я взвесила медальон на ладони. Он был гладкий и прохладный.

— Открой его, — велела мама, приобняв меня за плечи.

Я расстегнула крошечную застежку и увидела внутри фотографию мамы и папы.

— Это фото с нашей свадьбы, Нелл. Красивые мы были, правда?

Я вгляделась в фотокарточку. На ней родители выглядели так молодо. У мамы были темные, еще не тронутые сединой волосы, а папа еще не отпустил бороду. Оба смотрели в камеру, будто кролики на удава.

— Мы были в ужасе, — улыбнулась мама.

— По-моему, вы здесь очень красивые, — сказала я.

— Повернись-ка, Нелл.

Я послушалась. Мама осторожно приподняла мои волосы и застегнула цепочку у меня на шее.

— Когда тебе станет грустно, — произнесла она, — ты вспомнишь, что мы с папой всегда у тебя на сердце. И если станет одиноко, откроешь медальон, посмотришь на меня и поймешь, что я скучаю по тебе так же сильно, как ты по мне.

— Обязательно, мама, — сказала я.

Ком в горле, который я так старалась проглотить, начал душить меня, и пришлось дать волю слезам. Я всхлипывала без остановки, и мое сердце рвалось на части.

Мама прижала меня к себе и погладила по голове. От нее пахло домом. Так мы и сидели на кровати, пока я не перестала всхлипывать. Тогда мама разжала объятия и достала из рукава платочек, чтобы я могла утереть глаза и нос.

— Я знаю, что ты будешь стойкой, моя Нелл, — произнесла мама. — Я верю, ты сумеешь позаботиться о брате с сестрой. С Олив будь поласковее, как ты умеешь, и проследи, чтобы Тони не вляпался в неприятности.

— Обещаю, мам.

Она улыбнулась:

— Я так горжусь тобой.

Я выдавила ответную улыбку.

— Все будет хорошо, — заверила меня мама. — Мы справимся, правда?

Я печально кивнула.

— Справимся, говорю тебе, — повторила она. — Ну пора, Нелл. Миссис Бэкстер вот-вот придет.

Она вернулась на кухню, а я опустилась на колени возле колыбельки, чтобы попрощаться с Фредди. Я погладила малыша по голове, но он не пошевелился. Когда мне доведется увидеть его снова?

Я натянула пальто и помогла одеться Олив, которая все еще всхлипывала. Мама написала наши имена на клочках бумаги и приколола булавками к пальто. Тони продолжал стоять у окна. Мама подошла к нему и обняла. Брат попытался отстраниться, но она крепко прижала его к себе, и через несколько секунд он все же обвил ее руками. На его лице застыло отчаянное выражение. Это было просто ужасно.

— Ну-ну, мой сильный мальчик, — услышала я мамин голос. — Ты должен быть сильным и позаботиться о сестрах. Согласен? Ради меня?

Он кивнул. Мама пригладила ему волосы и поцеловала в лоб. Как раз в это мгновение в дверь постучали, и в квартиру вошла миссис Бэкстер. Она окинула нас взглядом и улыбнулась.

— Готовы?

— Пожалуй, — тихо отозвалась мама.

— Не забыли продовольственные книжки?

— Они в узелке у Нелл, завернуты в одежду.

— А то там не обрадуются, если дети явятся без них.

— По-моему, я ничего не забыла, — ответила мама.

— Тогда пора выходить, — объявила миссис Бэкстер.

Мама еще раз обняла меня и Олив и улыбнулась Тони, который явно храбрился и с трудом сдерживал слезы.

— Это ненадолго, — пообещала она. — Скоро мы все снова будем вместе.

— С нами все будет в порядке, — сказала я.

— Я знаю, милая.

Как будто нарочно в эту секунду заплакал Фредди. Я была даже рада, ведь так мама смогла на что-то отвлечься.

— Ну, идем, — скомандовала миссис Бэкстер.

Мы взяли свои кульки и вслед за ней вышли за дверь, спустились по ступенькам и оказались на улице. Тихо капал дождь, Лондон стал серым и туманным, будто весь город грустил вместе с нами. Спустившись с крыльца, я взглянула наверх. Мама смотрела из окна, у которого совсем недавно стоял Тони, и держала на руках Фредди. Мы с Олив помахали ей и послали воздушные поцелуи, но брат даже не обернулся, просто зашагал вперед. В это мгновение я услышала свое имя. По улице навстречу мне бежала Анджела. Мы обнялись.

— Береги себя, — сказала она, — и возвращайся ко мне живой и здоровой.

Она сунула руку в карман и достала маленькую розовую ракушку.

— Я привезла ее из Маргита, Нелл, — объяснила Анджела, — и хочу, чтобы ты вернула ее мне, когда закончится война.

— Непременно. И ты пообещай, что будешь беречь себя.

— Не беспокойся, Нелл. Разве ты не знаешь? Только хорошие люди умирают молодыми.

Я с тяжелым сердцем смотрела ей вслед. Насколько было бы проще, если бы мы уехали из Лондона вместе. Я в последний раз оглянулась на наш дом и зашагала по дороге вслед за миссис Бэкстер и остальными.

Хотя мы не попали в основную волну эвакуации, на платформе все равно толпились чуть ли не сотни детей. Они кричали и бегали, устраивая форменный бардак. Некоторые из тех, что помладше, прятались за мамину юбку. Олив стиснула мою руку.

— Все будет хорошо, милая, — принялась успокаивать ее я, глядя на сестру сверху вниз. — Мы с Тони о тебе позаботимся.

— Я хочу к мамочке, Нелл.

— Знаю, но скоро она приедет к нам, а с ней и малыш Фредди.

Полная дама в ярко-красном пальто пыталась командовать всей этой толпой, но из-за невообразимого шума ее было совсем не слышно. Мы только видели, как ее рот открывается и закрывается, как у задыхающейся рыбы. Мужчина в солдатской форме подал ей громкоговоритель, и она с удвоенным энтузиазмом принялась за дело. Ее голос загрохотал над платформой:

— Мамы, пора попрощаться с детьми. Мы позаботимся о них и найдем каждому хороший дом, где они будут в безопасности. Дети, постройтесь по двое и возьмитесь за руки.

Такие новости вызвали новый шквал всхлипываний и рыданий, поскольку малышам пришлось отцепиться от матерей. Я даже порадовалась, что наша мама осталась дома. Миссис Бэкстер опустилась на колени передо мной и Олив.

— Ну, веди себя хорошо, Олив, и слушайся Нелл.

— Я к маме хочу, — повторила сестренка.

— Знаю, милая, но скоро вы снова увидитесь.

Миссис Бэкстер поднялась и обняла меня.

— Я буду скучать по вам, утятки.

— И мы по вам, миссис Бэкстер, — ответила я.

Она знала, что Тони обниматься откажется, так что просто положила руку ему на плечо.

— А ты присматривай за сестрами, Тони.

Тот кивнул, и миссис Бэкстер зашагала прочь, мы проводили ее взглядом. Мы с Олив махали, пока она не скрылась из виду. Миссис Бэкстер была последней ниточкой, связывавшей нас с домом, поэтому нам больно было смотреть, как она уходит.

Нам удалось найти вагон, где были свободные места. Я усадила Олив возле окошка. Мне уже доводилось ездить на поезде, а вот сестренка видела все это впервые. Она смотрела по сторонам, широко раскрыв глаза от восторга, смешанного с беспокойством.

— Тебе страшно ехать на поезде, Олив? — осторожно спросила я.

— Вроде бы нет, Нелл, — ответила она. — По-моему, тут пахнет уютно, и сиденье мягонькое. А поезд быстро едет?

— Сначала медленно, а потом набирает ход, и тогда мир как будто пролетает мимо тебя, — объяснила я. — Очень красиво.

Я приобняла ее, и мы вместе стали смотреть в окно. Встревоженная дама в красном продолжала загонять детей в вагоны, выкрикивая команды:

— Не разбредаться, ребята! К краю платформы не подходить! Крепче держите свои вещи!

— Да, пожалуй, поезд мне нравится, — решила Олив. — Только жаль, что мама и Фредди не с нами.

— Понимаю, милая, но ты очень хорошо держишься.

— Мне трудно, Нелл.

— Вот поэтому я очень тобой горжусь, и мама тоже гордилась бы.

Тони уложил наши кульки на багажную полку наверху, но садиться не стал. Он потирал лоб ладонью и явно был на взводе. Я все еще не могла поверить, что он зашел с нами в вагон.

— Может, сядешь уже? — сказала я.

Вместо ответа Тони опустил оконное стекло и выглянул на платформу.

Раздались свистки, поезд зашипел и вздрогнул, готовясь к отправке. Внезапно Тони протянул руку к багажной полке, схватил свой узелок, открыл дверь вагона и спрыгнул на платформу.

Я высунулась в окно и завопила ему вслед:

— Ты куда?!

— Домой! — раздался ответный крик. — Прости, Нелл.

Тони исчез в толпе. Внезапно пришло осознание, что теперь только я отвечаю за Олив, и мне стало тошно и одиноко.

Поезд медленно пополз прочь от вокзала. Я ничего не могла поделать: Тони убежал, мы остались вдвоем. Я снова опустилась на сиденье и обняла сестру.

— Куда делся Тони, Нелл? — не поняла она.

— Убежал домой.

— Почему он не едет с нами?

Я пожала плечами:

— Ты же его знаешь, Олив.

Она кивнула и очень серьезно произнесла:

— Он просто паршивец, Нелл.

— Боюсь, что так, милая, но не расстраивайся, мы с тобой не пропадем.

— Ты-то меня не бросишь, Нелл?

Я улыбнулась и взглянула на сестренку.

— Ни за что! Я тебя никогда не брошу.

Поезд начал набирать скорость, и я уставилась в замызганное окно на проносящиеся мимо улицы, дома и участки. Я оставляла здесь все, что было мне дорого. Мой милый Бермондси таял в клубах дыма.