Дом сумасшедших

Сергей Семенович Монастырский, 2022

Три сестры. Три разные судьбы, каждая их которых прошла через свои испытания, свои трагедии и радости. И когда одну из них настигла беда, беда на всю оставшуюся жизнь, а каждая из них прожила только половину своей жизни, предстояло решить, кому из сестер необходимо положить оставшуюся половину к ногам сестры…

Клава выглянула в окно. Была суббота, жаркий июльский полдень поднимал волны пара от расплавленного асфальта. Тем летом они всей семьей снимали дачу в ближайшем Подмосковье, и была такая же жара, и все своей большой родней они выбрались на озеро купаться, варить уху, валяться на траве с дурманящими запахами разноцветия, ну, в общем, приехали. Тех, кто не жил на даче, оставили в городе.

В одну машину все не вместились. И, когда сгрузивший первых пассажиров автомобиль поехал за второй частью компании, они развели костер, подвесили над ним рыбацкий котел для ухи и стали на расстеленной клеенке раскладывать немудреную закуску.

Ужасно хотелось выпить!

— Ничего, разрешил Геннадий, — по рюмочке! Они догонят!

А вот рюмочек, как и разовых стаканчиков, в корзинах не оказалось!

— Может из горла? — предложил Василий.

Когда-то он был мужем Клавы, потом они развелись, и теперь он просто ее друг, потому что никакой другой у него так и не завелось, а к Клаве он привык. Так и жили. Отдельно, но как бы и вместе.

— Мы не пролетарии! — весело заметил Геннадий.

Ну, да, он был большой начальник, А Василий и вправду был пролетарием. Как поступил после техникума на завод, так до сих пор на нем и работал простым фрезеровщиком, потому что рабочие больше получали.

— Ну, тогда истекайте слюнями! — ответил Геннадию Вася и поднес бутылку ко рту.

— Стойте! — воскликнула Катя, у нас же половник есть!

— Идея понравилась, и все, хохоча и как-то приспосабливаясь, начали отхлебывать водку из половника, передавая его как переходящей приз друг другу.

… — Эх, — вздохнула Клава, отходя от окна. — Вернуть бы сейчас тот день!

— Какой день? — спросила Катя. Она сидела за столом в зимней шапке и шубе, ожидая поезда, который должен подъехать к подъезду дома и увезти, ее к сестре Марине, снимавшей квартиру в Питере.

— Тот день, — вздохнула Клава, — когда все мы были счастливы, а ты была здорова!

— Я не больная! — возразила Катерина.

— Да?! А чего же тогда сидишь в шапке и шубе?

— Ну, я же у Марины останусь, а скоро придет зима. Не ехать же мне сюда за шубой!

— Поняла?! — обратился к Клаве Геннадий, лежащий на диване и читающий газету. — Логика у нее так совершенно нормальная. Только мне она вот уже где! — и он провел ладонью по горлу.

— С ней надо говорить на ее языке! — заметила Клава.

— Да? Ну, так забери ее к себе и разговаривай. Она тебе сестра!

— Ты не понимаешь, что ни я с ней, ни она со мной. Ее жизнь уже не изменишь. А мою, дай мне дожить как-то по-человечески!

— А, мою?! — закричал Геннадий. Что же вы, сестры, не даете сдать ее в сумасшедший дом?

— А я не сумасшедшая! — услышала разговор Катя.

— Нет, конечно! — успокоила Клава.

— А ты, Гена, — обратилась она к ее мужу, — не особенно и утруждаешься! — За всем следит тот, кто готовит — твоя кухарка!

— Горничная! — поправил Геннадий.

— Ну, да, так приличней! Есть у нее еще одно звание — трахальщица! — Ты ведь, Гена, не с Катей этим занимаешься?!

— Не твое дело!

— К тому же, Гена, ты, когда на ней женился, взял обязательство! А когда жена заболела, захотел ее выбросить!

— Слушай, мне это надоело! Вас две сестры, у каждой квартиры, у Катьки есть дочь, вполне уже тетка!

— Двадцать лет — не тетка!

— Не тетка, но она с квартирой!

— Ты ее не считай. Раз в три месяца ее кладут в психушку.

— Слушай, я, когда пятнадцать лет назад взял Катьку замуж — заблудшую овцу, которая трех мужей сменила, что вы мне тогда о той наследственности не сказали! Знали и на меня хотели все свалить?!

— Никто, Ген, не знал. Ты сам помнишь, как влюбился в нее без памяти?!

— Скоро забуду! — буркнул Геннадий.

Три сестры. Клава

— Вась, — ну отстань! — Клава с трудом отцепила с колена широкую ладонь Василия, норовившая залезть ей под платье.

— Клав, ну мы что с тобой, пионеры?! — уже возбужденно дыша, бормотал Василий.

— Я сказала, это только после свадьбы!

— Да я хоть завтра!

— Слушай, Вася, а зачем тебе вообще жениться?

— Ну, как…. Ну, все женятся…. Ну, и чтобы…. это…. каждый день!

— Это каждый день?! — передразнила Клава. Люди, Вась, женятся, когда не могут друг без друга!

— Так я и не могу! Сколько мы уже с тобой ходим!?

— А я могу!

Клава прищурилась, в упор посмотрела на Василия.

— А ты меня что, вот так сильно любишь?

— Очень! — подтвердил он, — вон, сколько девок на меня вешаются, а я только к тебе!

Василий и правда был красавец, высокий с атлетической фигурой. На последнем курсе технологического техникума, где они обучались и недавно окончили, отбоя от девиц у него не было!

— Лучше бы ты, Вася, их по очереди трахал, тогда бы и от меня отстал!

— ДА?! — вдруг вскипел Василий, — Да хрен с тобой! Чего я, правда, уже год, как м онах хожу! Вот пойду и трахну! Все, Клава, надоело!

— Стоять! — спокойно сказала Клава, и помявшись, тихо засмеялась.

…В техникуме они всегда ходили вместе, на завод после диплома тоже пошли вместе, только Вася рабочим, потому что они больше получают, а Клава, как положено технологом.

Все удивлялись, — что им еще надо! Женились бы и все?

Жениться Вася рвался, хотя любовь его настигла только на последнем курсе, а Клава, конечно, все еще ждала большой настоящей любви.

Вася ей, конечно, нравился: и жених завидный, и ее на руках носит!

— Смотри, дождешься, что в девках останешься, — говорила мать.

И сестры поддакивали:

— Что еще нужно, если парень тебя так любит!?

— Сегодня любит, а завтра нет! — возражала Клава.

— Вася-то?! Нет, этот будет любить всю жизнь! Поверь, мы тебя старше!

Сестры были хоть не намного, но действительно старше. И красивая, как она считала, средняя — Катя, вообще была красавицей и любимицей семьи. Как красавица она успела выйти замуж и почти тут же развестись, но вовсю продолжала крутить романы.

Старшая Марина вела строгий и целеустремленный образ жизни. Училась в музыкальном училище, и на следующий год собиралась поступать в консерваторию.

— Муж мне не нужен! — говорила она. Он будет мешать, а любовников я всегда найду.

И находила.

— А если забеременеешь? — спрашивала Клава, — все, прощай музыка?!

— Не забеременею, — отвечала Марина. Я умею.

— А как?! — страстно поинтересовалась Клава.

— Зачем тебе? Вот будешь выходить замуж, научу.

… К свадьбе Клава готовилась недолго.

В основном спрашивала у сестер, как, и что делается в постели и как не забеременеть. А все остальное было просто.

Решила, что никаких торжеств и никаких свадебных платьев и заваленного едой стола! Снимут маленький домик на базе отдыха за городом, позовут только членов семьи и ближайших подруг и друзей. У Василия вся семья состояла только из матери.

В небольшом кафе на базе отдыха — а это была их заводская база — скромно посидят, гости разойдутся, а они с Васей останутся. Не проводить же первую брачную ночь в общей квартире!

Правда, Вася тут же начал считать своих ближайших друзей. Набралось человек пятнадцать.

— Я сказала, — Клава сразу взяла командный тон, — с каждой стороны по два человека!

… Уроки сестер оказались напрасными. Забеременела Клава почти сразу.

А через положенное время родился мальчик. Назвали Никита.

Год купалась Клава в счастье материнства, а потом стала замечать, что жизнь сузилась до размеров ее комнаты. Она жила в каком-то вакууме.

Конечно, Вася, как и обещал, по-прежнему носил и ее и пацана на руках, почти не отлучался из дома, кроме как на работу, но и разговаривать с ним было не о чем. Он тоже был в вакууме своего дома, своих нескольких коллег, от которых и узнавал кое-какие новости.

Окном в мир, был телевизор.

Правда, жить стало легче. Сестры разбрелись по своим углам. Катя в очередной раз вышла замуж за капитана дальнего плавания и переехала в его квартиру, благо, что самого капитана там никогда не было.

Марина уехала в Петербург и поступила в консерваторию.

Клава затосковала. Хотелось деятельности и активной жизни!

И как-то вечером перед сном, когда Василий, как всегда, обнял ее, потянулся за утехами, она, отстранив его, вдруг спросила:

— Вась, а ты меня любишь?

— Так я…. — опять потянулся к ней Вася.

— Подожди! Можешь сделать для меня подвиг?

— Хоть десять! — опять попытался продолжить свой путь Василий.

— Да не этот!

И Клава рассказала мужу свою задумку.

Василий берет кредит, Он зарабатывал много, и ему дадут. Клава покупает три импортных швейных машинки, они арендуют помещение и открывают ателье.

Нет, она не будет шить на заказ. В ателье, состоящем из нескольких профессиональных швей, — а она уже узнала, где их взять, будут шить копии брендовых платьев, джинсовых костюмов и сдавать их в магазины. Ее расчёты показывали неплохую прибыль и неплохую зарплату швеям, чтобы они не уходили.

— А Никита? — спросил Василий.

— Ему же почти два года, с мамой посидит. Я с ней договорилась.

— А почему не на завод?

— Не хочу. Скучно, и работать надо на дядю! К тому же там дисциплина, а если Никита заболеет, что я буду делать?!

… Дело пошло. Через три года кредит был возвращен, ателье стало популярным, можно было обойтись и без магазинов. Никите уже было пять лет, и он ходил в садик.

И, наконец, Клава решила взять первый в ее жизни отпуск.

Конечно, и до того каждое лето она брала так называемый «рваный отпуск» по пять дней в одном месяце, по несколько дней в другом, бывало по две недели, но все отпуска уходили на хозяйственные дела — ремонт и переоборудование своей трехкомнатной квартиры, из которой давно съехали сестры, и летние лагеря Никиты, к которому приходилось ездить чуть ли не каждый день, словом, на хозяйство. Вася деятельно принимал во всем этом участие, тоже тратя свои отпускные дни.

Ну, все! Пора было зажить по-человечески! Никите уже исполнилось десять.

И это была их первая заграница. Турция. Анталия, первая линия, пляжный отель. Хотя и трёхзвёздочный, но показался им раем!

Конец ознакомительного фрагмента.