Сбежавшие сестры

Сэнди Тейлор, 2017

Лондон, 1942 год. Тринадцатилетняя Нелл и ее младшая сестра Олив живут в одном из бедных районов города. Здесь соседи вместе переживают беды и радости, а праздники встречают на улицах с песнями. Здесь своих в обиду не дают и за себя постоять умеют. Но идет война, и каждую ночь над доками звучит сигнал воздушной тревоги. Когда в городе становится слишком опасно, тысячи семей отправляют своих детей в эвакуацию. Как и многих, Нелл и Олив ждет неизвестность. Кто согласится их приютить? Каков будет их новый дом? Даже в чудесной английской деревне жизнь не сахар. Сестры узнают, что доброта незнакомцев соседствует с жестокостью, а дружба – с невежеством. Сестры также узнают, что ни одно место не заменит им родной дом. Кого встретят они на пути, с какими опасностями столкнутся? Пройдя сотни километров пешком, найдут ли они своих близких?

Sandy Taylor

The Runaway Children

Copyright © Sandy Taylor, 2017

Художественное оформление © CollaborationJS / Trevillion Images

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2020

Моему чудесному агенту Кейт Хордерн

Спасибо тебе за все, Кейт. Говоря словами бессмертной Тины Тернер, «ты просто лучше всех на свете».

Глава первая

Бермондси, 1942

Стояла весна, но сидеть на каменной лестнице, ведущей к нашей квартире, было ужасно холодно. Ночью шел дождь, и ступеньки до сих пор не просохли. Подол моего тоненького пальто промок насквозь, а ледяной ветер, свистевший над крыльцом, пронизывал до костей. Казалось, мы просидели так уже много часов. Миссис Райан выдворила нас из квартиры, а идти было больше некуда.

Моя сестренка Олив, съежившись, прижималась ко мне. Я почувствовала, что она дрожит, и усадила ее к себе на колени. Бедняжка простудилась, нос у нее был красный, ведь она то и дело утирала его рукавом.

— Мамочке кто-то делает больно, Нелл? — спросила Олив, поднимая на меня красивые карие глаза.

— Конечно, нет, — ответила я.

— А чего тогда она кричит?

— Потому что рада.

— Что-то не верится.

— Помнишь, как тебе вырвали гнилой зубик?

— Ага.

— Больно было, когда рвали?

— Очень больно, я чуть не умерла!

— Но потом тебе ведь стало лучше, так? Потому что боль прошла насовсем.

— Значит, мамочке зуб вырывают?

— Нет, Олив, она рожает ребенка. Мама же тебе объясняла.

— Нелл!

— Да, Олив.

— А откуда появляется ребенок?

С каждой минутой становилось сложнее.

— У мамы спросишь.

— Ладно, Нелл.

Сестренка обвила меня ручками за шею. Горячее дыхание коснулось моей щеки.

— Я хочу в дом, Нелл. Хочу к мамочке.

— Скоро пойдем к ней, милая, — ответила я.

Мой брат Тони, который развлекался, пиная камешки во дворе, повернулся к нам:

— Я туда ни ногой, пока она не перестанет так орать.

— Слушай, ты, неблагодарный маленький поганец, ты бы тоже орал, если б тебе пришлось выдавливать из себя младенца!

Тони злобно уставился на меня:

— И зачем она вообще его рожает? Нам троим еды не хватает, куда еще четвертый рот?

— Малыш нас не объест, он будет сосать мамину грудь точно так же, как ты, когда был маленький.

Мои слова заставили Тони покраснеть. Он с силой пнул камешек в стену.

— Послушай, Тони, — мягко сказала я. — Мама же не виновата.

— А кто тогда виноват? — гневно возразил он.

— Это все из-за того, что она замужем, — ответила я. — Когда спишь с мужем в одной кровати, получается ребенок.

Я подозревала, что все не так просто, но мне не хотелось об этом задумываться, потому что от таких мыслей внутри все странно сжималось.

Олив громко шмыгнула носом.

— Как думаешь, Нелл, будет мальчик или девочка? — спросила она.

— Это Боженька решит, Олив. Бог считает всех людей на свете и, если не хватает мальчиков, посылает мальчика, а если девочек — тогда девочку.

Я поправила волосы, упавшие на ее горячий лоб. У нее был жар. Ей бы лежать в постели, а не сидеть на холоде. Я уже собиралась снять с себя пальто, чтобы укрыть сестренку, но в это мгновение на лестнице появилась миссис Бэкстер, наша соседка.

— Никаких новостей, миссис Бэкстер? — спросила я и встала, заставив Олив слезть с моих коленей.

— Пока нет, утятки, но она отлично справляется. С ней миссис Райан, под чьим присмотром родились почти все дети в доме, так что ваша мама в хороших руках, и слава богу, что бомбежек не было.

— Олив нездоровится, миссис Бэкстер. Ей бы в кровать.

— Веди-ка ее ко мне, Нелл, вам всем не мешало бы согреться.

— Спасибо, миссис Бэкстер, — с радостью согласилась я. — Пойдем, Тони.

Но мой братец медлил.

— Мы зайдем всего на минутку, чтобы погреться.

— А я не замерз, — буркнул он, глядя себе под ноги.

При всей его строптивости Тони был самым чувствительным в семье. В свои одиннадцать лет — на два года младше меня — он был больше всех привязан к маме. Я знала, что он злится, потому что беспокоится за нее.

Миссис Бэкстер повела Олив в квартиру, а я подошла к Тони и приобняла его. Сквозь тонкий джемпер прощупывались выпирающие лопатки.

— С ней все будет хорошо, Тони, — мягко сказала я. — Наша мама крепкая, как бык.

— Я знаю, Нелл, — ответил он, — но мне это очень не нравится.

— Мне тоже, но скоро все закончится, и она снова будет бодрой и здоровой.

— Лучше я посижу здесь, где все слышно.

— Понимаю, но толку-то от того, что ты тут сидишь и слушаешь ее крики? Ни тебе, ни маме от этого не легче.

— Боюсь, как бы не случилась беда. Как бы она не умерла, Нелл.

По его щекам побежали слезы, но он поспешно вытер их.

— Ничего, иногда можно и поплакать, Тони, — произнесла я еще мягче.

— Да не реву я, — огрызнулся он. — Это все от ветра.

— Женщины каждый день рожают детей, Тони. Миссис О'Мэлли штампует одного за другим, будто орешки лущит, и ничего, до сих пор не померла же.

— Плохо, что папы нет, — сказал Тони. — Он должен быть здесь, заботиться о ней.

— Он бы и сам этого хотел, ты же знаешь, но ему приходится воевать. Он не виноват.

Иногда я смотрела на брата и видела в нем папу. У него были такие же голубые глаза и огненно-рыжие волосы. С тех пор как отец ушел на войну, на хрупкие плечи Тони много всего свалилось. Маленький мальчик примерял на себя роль мужчины. За напускным безразличием он прятал искреннюю заботу о семье, и я любила его за это.

— Давай-ка зайдем немного погреться, а потом можно снова выйти, договорились?

Он кивнул, и мы вместе вошли в квартиру. Бэкстеры с виду казались странной парой. Миссис Бэкстер была совсем крошечная. Мама говорила, что она, как маленькая птичка, порхает повсюду, носится вверх и вниз по лестницам Рэннли-Корта, будто юная девчонка, и всем на свете готова помочь. Она знала обо всем, что происходило в доме, и со всеми ладила. А вот мистер Бэкстер был почти квадратный. У него не было одной ноги, которую он потерял, сражаясь за короля и родину, так что он никуда не бегал, зато вечно улыбался и готов был поделиться с друзьями последней монеткой. По словам мамы, это был брак, заключенный на небесах.

В камине горел огонь, а Олив уже сидела возле него на коленях, вытянув ладошки поближе к пламени. Мистер Бэкстер спал, приоткрыв рот и издавая странные звуки, похожие на писк котенка. Тони ткнул меня в бок, и я ухмыльнулась, увидев деревянную ногу мистера Бэкстера, стоявшую возле кресла. Миссис Бэкстер легонько потрясла мужа, и он приоткрыл один глаз.

— Пришли дети миссис Паттерсон, Редж, — объяснила она. — Они сидели на лестнице, совсем отморозили свои маленькие попки.

Мистер Бэкстер потер глаза.

— Ну грейтесь, ребятишки, — сказал он, выпрямившись в кресле и глядя на нас с улыбкой. Потом подобрал кочергу и помешал угли, так что в комнату сразу повалил приятный жар. — Как насчет хлеба с маслом? По-моему, им не мешало бы перекусить.

— Отличная мысль, милый, — согласилась миссис Бэкстер и тут же кинулась на кухню.

Олив начала кашлять.

— Она заболела, мистер Бэкстер, — объяснила я. — Вон какой жар.

— Жена о ней позаботится, вот только принесет вам хлеба с маслом, — заверил тот.

Я уставилась на раскрасневшееся личико Олив, очень надеясь, что с ней ничего серьезного. Всего несколько месяцев назад малышка Бетти Ормирод, наша соседка снизу, умерла от скарлатины.

— Как думаете, мистер Бэкстер, у нее не скарлатина?

— Жена лучше разбирается, спросим ее.

Мы втроем сели поближе к огню, пытаясь отогреться. Олив прижалась ко мне, и я приобняла ее. Она заметно дрожала.

— Мне холодно, Нелл.

Миссис Бэкстер вошла в комнату с подносом в руках.

— Кому хлеба с маслом? — спросила она, ставя его на стол.

Мы с Тони взяли по бутерброду, но Олив только покачала головой.

— Я беспокоюсь за Олив, миссис Бэкстер. Как думаете, у нее не скарлатина?

— Надеюсь, нет, — ответила она. — А то мы все ее подхватим.

— А как распознать скарлатину? — спросила я.

— Кажется, должна быть красная сыпь. У Олив есть сыпь?

Я приподняла кофточку сестренки. Ее спина была горячей и влажной от пота, но никакой сыпи я не обнаружила.

— Сыпи нет, миссис Бэкстер.

Олив снова закашлялась.

— Что-то мне нехорошо, Нелл.

— Это обычная простуда, милая, а вовсе не скарлатина. Скоро поправишься.

Сестренка зевнула, и я поняла, что она с трудом держит глаза открытыми. Миссис Бэкстер подняла ее и отнесла в кресло, потом взяла одеяло, которое лежало на коленях у мужа, и укрыла Олив. Та мгновенно уснула.

— Спасибо, миссис Бэкстер.

— Ей сейчас лучше поспать, Нелл.

Я прислонилась к креслу, глядя на спящую сестренку, на ее темные реснички, ярко очерченные на фоне бледных щек.

Все вокруг говорили, какая красавица наша Олив. У нее были рыжевато-каштановые волосы, оттенявшие и без того светлую кожу, а карие глаза напоминали тающий шоколад. Я поправила упавшую ей на лоб прядку, и Олив пошевелилась. Я была рада, что у нее не скарлатина, но все же волновалась. Мистер Хикс, скупщик, говорил, что Олив слишком красива для этого грешного мира, и меня это пугало. И конечно, я не могла не заметить, что обо мне он такого не говорил.

Меня часто сравнивали с ломтиком бекона: длинная, тонкая и жилистая, а еще у меня якобы «старушечий взгляд», что бы это ни значило. Мама уверяла, что со временем я обрету свою форму, но меня это не радовало, ведь я предпочла бы обрести какую-нибудь другую, чужую форму и стать наконец красивой. Ко всему прочему мои волосы были похожи на заросли непослушных кудряшек, с которыми мама изрядно намучилась. Старая миссис Бэнкс из квартиры над нами говорила, что они «съедают» мое лицо. Вот такой я была — длинной и тощей, со «старушечьим взглядом» и волосами, которые «съедают» лицо. Потрясающе, ничего не скажешь.

— Будет и на твоей улице праздник, моя милая Нелл, — повторяла мама.

«Уж поскорее бы», — думала я.

Я заметила, что Тони начал нетерпеливо ерзать. Ему явно хотелось вернуться на улицу, где он мог слышать маму.

— Нельзя вести Олив обратно на холод, — сказала я.

— Можете оставить ее у меня, — заверила миссис Бэкстер.

— Спасибо! Вы мне просто крикните, как проснется, и я за ней приду.

— Послушайте! — вдруг воскликнула миссис Бэкстер.

Мы все прислушались.

— Ничего не слышу, — ответила я.

— Это потому, что слышать нечего. Твоя мама больше не кричит, деточка.

Я широко улыбнулась:

— Значит, все, ребенок родился?

— Думаю, да, — ответила она, улыбаясь мне в ответ.

Тони пулей вылетел за дверь, и его шаги застучали вверх по ступенькам.

— Спасибо, что впустили нас, миссис Бэкстер, и за угощение тоже спасибо.

— Пожалуйста, милая. И за Олив не беспокойся, я о ней позабочусь.

Я вспорхнула по лестнице и влетела в квартиру. Тони стоял возле кровати и смотрел на сверток у мамы на руках, а миссис Райан возилась возле раковины.

Мама полусидела, опираясь на гору подушек. Несмотря на бледность и усталость, она выглядела счастливой.

— Ну и кто тут у нас? — спросила я.

Мама отвернула край одеяла от личика младенца:

— Это мальчик, Нелл.

— Олив надеялась, что будет девочка, — ухмыльнулась я.

Мама посмотрела мне за спину:

— А где она?

— Спит у Бэкстеров. Она приболела. Но у нее не скарлатина, мам, потому что сыпи нет.

Мама перевела взгляд на новорожденного:

— Такой красивый, правда, Нелл?

Я уставилась на морщинистое личико, выглядывающее из свертка:

— Да, мам, очень милый.

— Да он же вылитый Черчилль, — вставила миссис Райан, поворачиваясь к нам. — Только сигары не хватает.

— Как ты его назовешь? — спросила я.

— Думаю, он будет Фредди, в честь вашего деда.

— Дед был тот еще старый хрыч, — возразил Тони.

— Это верно, но вашему папе будет приятно, да и наш малыш уж точно не станет старым хрычом, верно?

— Я бы не была так уверена! — крикнула миссис Райан с другого конца комнаты, и мы все рассмеялись.