Как целует хулиган

Стася Андриевская, 2023

Вернувшись из армии, Данила знакомится с девчонкой, от которой ему с первой же их безумной ночки начисто сносит крышу. Ради неё он готов свернуть горы и даже, покончив с хулиганкой, начать новую жизнь. Однако всё летит к чёрту, когда выясняется, что эта девчонка – девушка его лучшего друга. Третий должен уйти, это факт. Вот только не понятно, кто из них троих третий…

Глава 2

— Ну а что дальше-то, Данюш? Надеюсь, учиться теперь пойдёшь?

— Для начала отоспаться хочу, тёть Ир.

— Отоспаться и отожраться! Помню, когда я с армии пришёл, тоже дрыщём был, минус двадцать кэгэ! Эт потом уже наросло, — дядя Серёга похлопал себя по пузу и взялся за стопку. — Давай, Дань. За дембеля!

Намахнули.

— Значит так, завтракать, это как хочешь, — тётя Ира поставила на стол новую порцию котлет, — а обедать и ужинать чтобы к нам, ясно?

— Ага! Ты ему ещё распорядок дня выпиши! Тоже, прапор нашлась! Оставь пацана в покое, имеет право! Дембель! У него сейчас вообще самый смак начнётся: пьянки-гулянки, девочки-припевочки… — подмигнул.

И тут же получил полотенцем по лысине.

— Хоть бы при ребёнке-то постеснялся! Дань, а ты не слушай его! Кушай!

— Да куда ж кушай, он тебе резиновый что ли? Ты ему лучше с собой собери! Щей, вон, в банку налей!

— И правда! — подскочила тётя Ира. — У меня ж такие щи, Дань, ты же знаешь!

Вскоре Данила с дядей Серёгой вышли во двор. Дядька неспешно выкурил сигаретку и кивнул:

— Пойдём.

Первое, что бросилось в глаза в гараже — это новенькая блестящая «пятнаха» серебристый металлик.

— Кирюхина, — хлопнул её по капоту дядя Серёга. — Сам купил.

— На стипендию что ли? — со скрытой завистью хмыкнул Данила.

— Да какой там! За бугор на шабашки иногда ездит, а там баксами платят. Прошлой зимой почти два месяца в Китае прожил, потом по весне ещё в Турцию мотались, а приехал — сразу тачку купил. Сейчас, вот, вернётся, тоже что-нибудь привезёт. Надеюсь.

— А когда, говорите, вернётся? Через две недели?

— Да, ровно через две. Так, где тут они у меня… — дядя Серёга полез по банкам с железками. — Мать гордится им, а я, если честно, всё равно думаю, что нормальный мужик не должен по сцене скакать. Нормальный мужик — он же, как фура… Так, я что-то не понял, — почесал в затылке, — куда я их сунул-то? А! Точно! — Полез в ящик на стене. — Мужик, говорю, он как фура: главное в нём не красивая кабина, а надёжная ходовая. Ну и что, что рожей вышел? Ну и что, что данные? Талант, эта, как её… харизма… Тьфу! Да если бы я, как он, яйцами на публику тряс, вместо того чтобы делом заниматься, не было бы у них сейчас ни дома этого, ни машины, ни нового телевизора. Ничего бы не было! И всё, что у них есть — это исключительно благодаря моему трудовому геморрою. Так и запиши!

— Так вы же говорите, сам купил?

— Сам… Вот, держи, — протянул Даниле массивную связку ключей. — Больше назанимал, если честно. Но отдаёт-то, угадай, кто? — Выдержал паузу. — Вот то-то! Сам он, ага…

Данила перебирал ключи, и, стоило пальцам коснуться потемневшего железа, мгновенно вспоминал какой от чего. Сердце тоскливо сжалось.

— Дядь Серёг, как же так случилось-то? Ну, с батей? В голове не укладывается.

— Так бывает, — нахмурился тот, — это жизнь. К тому же, бухал он в последнее время.

— Странно. За ним, вроде, особо не водилось.

— Дурное дело не хитрое. Может, с бабой не склеилось, может, просто вожжа под хвост попала. Не знаю. Ты о себе лучше думай, как будешь теперь. У тебя категория-то какая? А то, давай, может, попробую тебя в напарники к рейсовым дальнобоям пропихнуть?

— Я чёт вообще ничего не понимаю… Как не знаете, вы же друганами были? Брата́ми друг друга называли, полжизни в рейсы вместе ходили?

— Да не работали мы с ним уже года полтора как! — раздражённо вспылил вдруг дядя Серёга. — И я в другую контору подался, и он… Э! Чего там говорить! — Махнул рукой. — Не осталось у нас с ним ничего общего. Разошлись дорожки. Так тоже бывает.

Данила ошарашенно молчал. Для него дружба отца и дяди Серёги была эталоном, с самого рождения на неё смотрел, по её образцу и с Киреем братались. И главное, отец в письмах ни слова, ни полслова о размолвке!

— И ты это, Дань… не дай бог, узнаю, что за старое взялся, так помяни моё слово, — дядя Серёга поднял к его носу кулак, — прибью.

— Да не, я и собирался. Не дурак. А вы это… баблишком не выручите на недельку? Я отдам, чес слово!

— Ларёк грабанёшь, как в старые, добрые?

— Да не, ну правда, завязал я, дядь Серёг! Заработаю, не вопрос, мне просто на первяк перекантоваться… — Запнулся об его изучающий взгляд. — Нет, ну если нет, то и нет… Я тогда у пацанов подогреюсь.

— Я тебе подогреюсь! Дам, и не в долг, а так. Считай, дембельские! Заслужил! Кирюха, вон, за будь здоров каждый день с «пап, дай денег» начинает, и ничего, не заела совесть! — Вздохнул. — К матери-то поедешь?

— А чего мне там делать, на её очередного хахаля смотреть?

— Ты теперь мужик, Дань, — отведя взгляд, потеребил дядька сигарету. — Так что обидки свои пацанячьи давай-ка в сторону, и… Надо, понял? Мать она и есть мать!

Двор встретил Данилу всё той же сонливой тенью высоких тополей и скрипом старых качелей во дворе. Как будто и не уходил никуда на два года! Но когда открывал квартиру, в подъезд выглянула соседка баба Маша. Всплеснула руками:

— Батюшки, Данила, ты что ли? Дед! — позвала мужа. — Дед, смотри, кто вернулся! — и снова Даниле: — А я думаю, кто там шурудит, а это ты!

— Здорова, армия! — хрипанул из-за её спины пропитой голос деда Вити. — С возвращением! Это надо обмыть! Традиция такая!

— Так, пошёл отсюдова! — тут же вскинулась баба Маша. — Тебе лишь бы повод! — и, выскочив в подъезд, захлопнула дверь перед его носом. Деловито осмотрела Данилу. — Ну, с прибытием, с прибытием! Кот ваш, кстати, уж полгода, как у меня гостюет. Заберёшь?

Барс — полосатая наглая морда, первое время ходил по квартире, осторожно принюхиваясь, как будто не был здесь лет десять. Но уже через пару минут Данила застал его метящим стену в коридоре. Схватил за шкирку:

— Ещё раз увижу, яйца отрежу, понял?

Кот смотрел на него невозмутимо, как на дурака. Данила усмехнулся — ну да, а сам-то он с чего начал? Отжать бабло у вокзального каталы — это так-то беспредел, по которому надо будет ответить. Но зато и до Шпика теперь точно дойдёт весточка, что Хулиган вернулся.

Нового кресла-кровати, на котором он раньше спал, в квартире больше не было. Не было и импортного цветного телевизора, который отец купил перед уходом Данилы в армию. И старинного дубового стола на массивной фигурной ножке, доставшегося отцу от бабушки, и новой лакированной «стенки», а вещи — одежда, книги, посуда и прочий хлам, теперь были просто свалены кучей в углу. Словом, всего, что представляло хоть какую-то значимую ценность, не было. Даже холодильника. И это было так же странно, как и смерть отца.

Усталость с дороги и дяди Серёгина самогонка сделали своё — силы кончились. Даже навязчивая идея фикс пойти вечером по бабам, и та отпустила. К тому же, Кирея не оказалось в городе, а одному — не так куражно. Засыпая, Данила вспомнил вдруг дерзкую девчонку. Как зажал её в первый раз на вокзале, и как успел тиснуть во второй раз, когда отозвал за доску почёта. Правда, тут же получил укропом по морде, но, блин…

Улыбаясь, провёл языком по припухшему следу от укуса на губе. Главное, что она подошла, а значит, была не так уж и против! Может, судьба? Только хрен его знает, как и где её теперь искать.