Бес с тобой

София Устинова, 2018

Бес не привык показывать слабость. Бес не может быть слабым. Бес привык выживать в диком мире жестокости, цинизма и волков. Он сам один из самых беспощадных волков большого города. Его боятся, уважают, слушают… Аря не привыкла к жестокости. Но она не смотрит на жизнь сквозь розовые очки. Рано потеряв родителей, ценит того, кто её любит и воспитывает. Умная, образованная, слегка наивна, но с большими планами на будущее. Их столкнёт жизнь, а она, как известно, ещё та стерва… Смогут ли Бес и Арина отстоять право на жизнь? Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 7

Бес

— И-и-и? — с этим закономерным вопросом захожу на кухню. Арину нахожу сразу, интуитивно — она в уголок между стеной и холодильником забилась. Был бы мелким и тощим, сам бы туда пролез. — Что это значит?

— С-спасибо, — мямлит испуганно девчонка.

— Ну уж нет. Это на хлеб не намажешь, в руках не подержишь, — усмешка застревает поперёк горла, когда понимаю, как двусмысленно прозвучало. Арина затаивается, а мне надоедает играть в доброго соседа и терпеливого дядю.

Киваю «на выход!».

Если вначале мелкая тушуется, то уже через несколько секунд начинает странный змеиный танец. Нет, не соблазняет — пытается из проёма выбраться. Так бывает, втиснуться или забраться получается на раз, а вот обратно… никак.

Чуть наслаждаюсь диким и смехотворным зрелищем, а когда становится не до смеха, как бы ни хотела девчонка просто выбраться, её телодвижения всё же смахивают на эротическую любовную прелюдию. Тем более, рубашка задралась, а вид плоского голого животика… длинных, крепких, молодых ног, которые даже синяки после вчерашней потасовки не портят, мягко говоря, контузят меня.

Чертыхаюсь, проклиная свою плоть, что решила мне показать насколько, оказывается, я сексуально озабочен. Но лучше реакцию списать на весеннее обострение. Специалисты заверяют, что бывает такое. Весеннее, летнее, осеннее ну и зимнее…

Холодильник сдвигаю.

— Спасибо, — опять выдыхает девчонка, только теперь ещё и протяжно простонав от облегчения.

Курить! Срочно!!! Много курить, чтобы тошнить начало. Потом домой… И Юльке позвонить. Пусть заглянет ко мне.

— Я жду, — припечатываю взглядом, чтобы считать хоть момент, «когда» или «если» Арина вздумает наврать.

— Вы же сами знаете, — поправляет съехавшее полотенце на голове. — Всё поняли…

— Значит, одна? — уже прокручиваю новый план действий. И тем паче план устранения мерзкой тётки и её задрота-напарника. Пусть не посмертно, но заткнуть бы их нужно. На время. Месяц — идеально.

— Да, — прикусывает губу Арина, — пока дедушка в больнице. А эти… так быстро всё узнали… Вот и пришли по мою душу.

— Забрать хотят, — задумчиво за неё заканчиваю. — У тебя правда больше никого нет?

— Нет, — досадливо мотает головой Арина. — И даже знакомых почти не осталось. Многие из города уехали, а некоторые на другой конец. Да и… у всех свои проблемы. Семьи, дела…

— Почему вы с дедом не озаботились признанием тебя дееспособной?

— Озаботились. Там условия… Официальное трудоустройство. Чужие не берут, а деду взять меня на работу… Никак. Даже если возьмёт, то при его утрате работоспособности нет никого, кто бы вместо него встал на шефство, а мне официально быть своим начальником нельзя.

— Дали бы взятку, всё прошло.

— Дали бы, — опускает глаза Арина, — но к нашей семье у отдела попечителей и опеки сильная тяга и тотальный надсмотр.

— Из-за барахла? — только сейчас начинаю понимать тот самый ушлый интерес, который скорее всего и толкает работников особо тщательно присматривать за Коганами.

— Барахла, — вторит с грустной задумчивостью Аря. Кивает своим мыслям. — Последний раз, когда деду было плохо, меня в приют забрали, а когда мы домой вернулись… Тут был такой погром…

Понятно. Значит, всё-таки за ценностями охотятся.

— Много пропало?

Арина перестаёт быть беззащитной, робкой девушкой, и теперь её взгляд начинает отливать взрослостью. Причём глубокой и опасливо-умной.

— А как думаете?

— Думаю, — небольшая пауза, — у такой очаровательно-проницательной внучки — дед умный и прозорливый. А ещё острожный и наученный жизнью. Всё самое ценное хранит в тайном месте. Возможно в хранилище, в Банке…

— Вот, — скромно усмехается Аря, — а кто к нам забрался, решил, что ценности наверху лежат и их ждут.

Что тоже не лишено смысла. Как вор, по себе знаю, что самые лучше места для тайников и заначек — видное место.

— И что теперь делать? — вновь прикусывает губу мелкая, став опять хрупкой и нежной девчонкой.

— Что-что? — бормочу, мысленно варианты перебирая. — Я слов на ветер не кидаю. Есть у меня нотариус знакомый. Мне бы с ним пообщаться…

— И что вы хотите?

— Документы кое-какие…

— Подделать? — вытаращивается Аря. — Но ведь у них строгий учёт… Реестр, общая база данных, обязательная регистрация в органах опеки… — тараторит девчонка, а я залипаю на ней. Мелкая, а разбирается в тонкостях так, будто сама всем занимается. Она повзрослела раньше времени… Хотя, в наше-то время и при её жизненной ситуации не мудрено. — А мы с дедом и без того на шатком плато. Из-за слабого здоровья ему уже отказывали в попечительстве надо мной. Вы не представляете, сколько нам стоило… решение в нашу пользу. И даже не деньги… Нервы, беготня, а дедуля и без того сердцем хворает. — Блестят глаза слезами. Арина изящно смахивает каплю из-под очков, без малейшего усилия сделать этот жест таковым. Выходит очаровательно, мило и чертовски обаятельно. — Предупреждение висело — ещё раз… и больше ему не позволят… Так что, нет… я не пойду на такой риск! Тем более без ведома деда!

Благоразумно для мелкой. Раньше были пустые эмоции, эмоции, эмоции. Теперь наконец поверх них нечто дельное прёт.

— Тогда есть два варианта, — это навскидку, что успеваю придумать в столь сжатые сроки и при дёрганой и очень затянутой ситуации. Мне всё хреновей, курить хочу так, что уже готов сигарету просто жевать…

— Два? — изумлённо вытаращивается девчонка, забыв про слёзы.

Не знаю, что её больше поразило: наличие аж двух вариантов или то, что они вообще есть.

— Но они оба будут провокационными. Первый мне совершенно не нравится, накладный по затратам и поднятию связей, но лишил бы всех последующих проблем разом, а второй… тоже на айс, по законности — для меня уголовно-наказуем, зато быстро урегулируем и достаточно легко-осуществим.

Аря выглядит ошарашенной, но заинтересованной.

— И каков первый?

— Замужество! — по мере расширения глаз девчонки, поясняю: — Трудность в том, что опять же, придётся задействовать знакомства. Найти «супруга» — менее сложная задача. Но потребуется справка о беременности, потому что это самая весомая причина для заключения брака, и всё это в обход отдела опеки — обратиться в отдел самоуправления, даже, возможно, администрацию, суд. От пару дней до недели — по срокам при хорошем финансировании. Зато потом по прошествии пары месяцев — потеряла ребёнка, развелась и свободна.

Глазищи у Арины очень большие, а ещё причудливо зелёные.

— А второй? — роняет надломленно.

— Я тебя сокрою… — не мигая, смотрю на девчонку. Сканирую на сомнение, испуг, категоричность, но ничего подобного на лице мелкой не читается. Она на меня глядит вдумчиво. Решаю дожать: — До выздоровления твоего деда. А если лечение затянется — на пару месяцев, или хотя бы до твоей днюхи…

— Откуда вы столько знаете о моей семье. Про деда и мой день рождения?

— Ты же сама рассказывала, — напоминаю мрачно.

— И вы… всё запомнили?

— Не знаю насчёт «всё», но ты мне теперь как родная, — пытаюсь на шутку перевести. Когда понимаю, что не прокатывает, прибавляю обаяния: — По крайней мере, как сеструха младшая. Ну или если тебя смущает родственность с таким типом как я, — многозначительно киваю, изображая «я сама кротость», — хорошая знакомая… Дочь близкого друга, — сощуриваюсь, перебирая допустимые варианты, выискивая тот, что может хоть мельком приглянуться Арине, — внучка друга…

— Вы очень хорошо подкованы в таких вопросах, — огорошивает девчонка без капли возмущения. — Уже сталкивались с подобным?

— Нет, — перестаю играть, — но умею находить выход из любой… — заминка. — Любой сложной ситуации. Это моя работа.

— Находитель выходов? — язвит. Хороший признак адекватности. А ещё — что я близок, чтобы опять завоевать доверие мелкой. Только… она лучше всего на правду реагирует.

— Устранитель причин и помех, — не тушуюсь, пристально всматриваясь, не испугается ли.

Из зелёных глаз удивительным образом пропадает любой намёк на наивность. Они становятся поразительно взрослыми и глубокими.

— Но школу и всё остальное, где тебя могут подловить, придётся оставить.

Хоть она и не сказала «да», но и «нет» не прозвучало, а значит всё «может быть»…

— У меня ЕГЭ на носу, да и пропуски в художественной — будут минусом перед выпускными экзаменами.

— Девочка умная, найдёшь, как узнавать задания и потом скопом сдашь.

— Знакомые…

Мотаю головой:

— Связи тоже… на время нужно будет оборвать.

— И вы готовы… — явно не находя верных слов, чуть ведёт головой Арина, — чтобы помочь совершенно незнакомой девушке?

— Я же сказал, ты мне не чужая…

— Я вас умоляю, — строго одёргивает Арина. — Я вам чужая! Мои проблемы… не ваши. Зато вы с лёгкостью готовы рисковать? Почему? — и так сморит, аж пронизывает желанием понять.

Вот что сказать? Как обмануть, не обманывая? Как убедить, при этом не выдав правды, но сказав правду?

— Не люблю, когда не по-людски, да к тому же… раз уж я взялся тебя спасти раз, тут по накатанной идёт.

— Я могу освободить вас от этой нелепой повинности.

— А я не могу. Я всегда держу слово, а если не сдержал, значит исчерпал все возможности…

— Но вы же устранитель, — безобидная колкость.

Киваю, но, чуть помедлив, роняю:

— Но и они не бессмертны…

Повисает пауза. И впервые молчание меня раздражает. Слишком громко звучит… А я курить хочу. Быстрее вопрос разрулить, проверить рану на боку — с*, такая, болит и тянет. И трахаться хочу. Не обязательно в этой последовательности, но жуткий коктейль разнооперного в данный момент пересекается в одной точке «невозможно желаемого и охрененно-необходимого!!!»

— А теперь шуруй одеваться — школа ждёт, — распоряжаюсь ровно, нарушая депрессивное залипание на том, что не могу заполучить сию секунду.

— А вдруг они туда наведаются?

— Вот именно. Если мегера и чмарь припрутся, а тебя не окажется, это выльется крупными неприятностями и вызовет массу навязчивого внимания. Нам же этого не нужно? — так как девчонка не шевелится, мелькает мысль, что я давлю, а Арина хоть и послушная девушка, но тотального контроля и надзора не приемлет. Ей свобода выбора нужна. И даже если собираюсь полностью подчинить и завладеть её доверием, я обязан максимально отпустить вожжи. По крайней мере, делать вид, что каждое решение и действие мелкой — её личный, сугубо персональный выбор. Ни капли давления, если только лёгкие предложения и подсказки. При этом полностью владеть ситуацией. То есть — управлять, не управляя.

— Даже если Вы не согласитесь с каким-либо из предложенных мной вариантов, никто не отменяет жизни. Ты молодая, у тебя учёба, скоро экзамены, поступление. Если запнёшься сейчас и упустишь шанс — потом будет гораздо сложнее догонять и законопачивать пробелы.

— Вы? — изящные брови прыгают на лоб.

Напрягаю память, из какого контекста выдрала местоимение…

— Вы сказали: «Если Вы не согласитесь…».

— А, — киваю понятливо, — конечно, ты и дед. Ты же сказала, что без его согласия «ни-ни» на авантюры. Значит, поговорим с ним.

— Поедем к нему? — вытаращивается Арина.

— Гора не может, значит мы к горе, — поясняю для особо одарённых.

Арина несколько секунд смотрит на меня с недоверием, а потом вспыхивает такой радостью, что зависаю на искренних чувствах, которые пронизывают, точно солнечный свет, убогую тёмную коморку.

И я бессовестно этим питаюсь. Энергетический вампир. Взгляд с лучистой улыбки переползает на шею, где ритмично жилка пульсирует, неудержимо стекает на грудь, яростно вздымающуюся под рубашкой.

Смаргиваю маниакальное наваждение, понимая, что вот-вот реально покажу своё низменное желание и шокирую бедную мелкую, к которой, по сути, не имею каких-либо сексуальных подвижек. Я же не педофил, мать его за ногу! Или он? Впериваю хмурый взгляд на улыбающееся личико… И чётко осознаю, что пиз* мне. Какой-то странный и неизлечимый.

Ну уж не бывать такому, чтобы Бес от улыбки Ангела о сути своей забыл! Не управлять Невинности Пороком! Я взрослый мужик, чёрт возьми. Не задрот, не умеющий своим хозяйством и чувствами управлять. Как хочу, так перехочу. Найду какой-нибудь нелепый недостаток и зацеплюсь за него. На том и выкачу из озабоченности.

— Всё, пора! Ты в школу. Я по делам, — порываюсь отвернуться, но упрямое:

— Может, лучше сразу к деду?

Перестаю быть милым и покладистым:

— Ты — в школу. Я — по делам! — раскладываю по полочкам. — Если ты собираешься со мной спорить, сразу говорю: «Выкинь нахрен из головы эту пустую затею!» А теперь марш одеваться! Хотя бы ко второму уроку успеешь. А после встретимся в больнице, — опережаю следующий вопрос, — у твоего деда!

Арина прикусывает губу и кивает. Уже было выбегает из кухни, как тормозит.

— И всё же, зачем вы это делаете? — через плечо.

Тот самый вопрос, который обязан терзать разумную голову не обделённого интеллектом человека, всё же не даёт покоя девчонке. И хорошо и плохо. Хорошо — я в ней не ошибся, плохо — мне это грозит большим напрягом и вечным контролем, что говорю и делаю.

— Жениться на тебе хочу, — к сожалению, заготовленную фразу вспомнить не могу. Ответ утекает… А видя недоумение на юном личике, устало выдыхаю: — Мелкая, не во всём нужно искать скрытый подтекст. Бывает… просто помогают. А теперь, Арина Родионовна, я хоть и дядя Дима, но в первую очередь мужчина. И вид твоих голых коленок заставляет меня всё время опускать глаза. — Моя откровенность вызывает откровенный шок, но зато работает. Арина убегает, как заяц от клыков волка.

Только остаюсь один, сразу же проглатываю стон боли, прижав руку к ране. Ладонь касается прохладной влажности.

Твою мать! Кровь!!! Благо футболка тёмная и потому девчонка не заметила расползающегося пятна.

Пока мелкая переодевается, проверяю дом на наличие своих грязных вещей и кровавых отметим. Арина достаточно аккуратна — ничего не обнаруживаю. И в который раз ставлю отметку «удовл» этому семейству.

Плетусь в торговый зал. Закидываю куртку на плечо, нащупываю сигареты, уже предвкушая первую затяжку, как от расстройства едва не вою — пачка смята! Видимо вчера в драке повредили.

Выуживаю одну, обламываю и пока кручу «огрызок», приходит глупая идея. Заглядываю под прилавок. Шарюсь примерно там, где ковырялся Исмаил Иосифович. Мне везёт — портсигар нахожусь сразу.

Доламываю все сигареты и аккуратно раскладываю в серебряной коробочке. Только закрываю, в лавке появляется Арина. С рюкзаком на плечах, в строгой одежде. Школьница…

Натягиваю улыбку, чтобы не выдать, как мне хреново.

А уже на улице даю команду:

— Ступай в школу, а потом встретимся у деда в больнице!

— Угу, — заторможенно кивает девчонка и с неудовольствием идёт прочь. Смотрю ей вслед. Арина делает пару шагов и оборачивается, на лице укор:

— И как же мы встретимся, если вы не знаете в какой он больнице?

Опа-на! Чуть не спалился!!!

Бью себя по лбу, зло отметив, что в испарине:

— Права, мелкая, прости, — уже цежу сквозь зубы. — Какая больница?

Арина озвучивает, но уходить не торопится. На лице всё ещё недоверие. Твою мать! Мне всё хреновей. Вот-вот хлопнусь, как нежная барышня. И, бл*, курить хочу. Да так, что чуть не вою.

— Никто вас к нему не пустит, — поясняет молчание. Огорошивает простой очевидностью, в который раз убедив в своей адекватности.

— Этот вопрос оставь решать мне!

И жестом «Шуруй»!

Арина уходит. С гордо выпрямленной спиной. Спокойная и выдержанная.

Убеждаюсь, что она ушла, торопливо сажусь в машину, которую за несколько домов до… оставил. Матерюсь на все лады. Сигарету в зубы и с маниакальной одержимостью и блаженством прикуриваю.

Даже на боль плюю: закрыв глаза, отравляюсь первой «тяпкой», чуть дольше задержав в себе ядовитый смог.

Охрененно хорошо! Голову ведёт, появляется чувство лёгкости и спокойствия. Сродни экстазу.

Протяжно выпускаю дым. Ещё пару затяжек… сигарета заканчивается. Недовольно вышвыриваю окурок в окно.

Всё, пора!

Ключ в скважину, врубаю телефон…