Стихи

Сола Монова

Поэтесса Сола Монова получила известность благодаря социальным сетям. Она первая из писателей набрала миллион подписчиков. Сола – Игорь Северянин 21 века, в ее поэзии: девайсы, лайки, плазмалифтинг и виртуальные ананасы в шампанском. Народный поэт по версии сайта Стихи.ру, кинорежиссер по образованию. Это издание – полный сборник текстов, опубликованных с 1996 по 2018.

#2012

#2005

а давай, ты приедешь ко мне как в 2005-м

в два часа ночи, пахнущий алкоголем и зимней улицей,

и потащишь к каким-то своим ребятам,

которые весь день работают, а всю ночь тусуются.

ребята мне будут шептать на ушко, что ты нехороший,

что я у тебя какая-то там,

и все подробности твоего комсомольского прошлого,

а ты закажешь мою любимую песню дремлющим

музыкантам.

А потом мы поедем к тебе, я залезу в одежде в ванну,

ты станешь меня раздевать, смеяться, намочишь

пиджак и брюки,

а потом мы будем долго-долго лежать на диване

с бутылкой брюта.

и ты будешь думать, что у меня неплохие стихи и ноги —

гладенькие и стройные, правда, гуляют пока по-детски,

и от этого будет не расставаться еще немного

хотеться.

#Follow_me

Эта нежность не выносится на суд,

Потому что никого не задевает.

Где-то мутная, а где-то питьевая,

Помещённая в серебряный сосуд.

Настоящая волшебная вода,

Отделённая от взвеси и от тины,

Нашей собственной законной Палестины

Исцеляющий священный Иордан.

Мы пройдём его по глади и по дну,

Сквозь Царей и сквозь распятую Античность,

Но поступим глубоко аполитично,

Не смущая из конфессий ни одну.

Так не трендово:

Без like,

Без follow me,

Без воинственных победных репортажей

Будем счастливы, но никому не скажем,

Безгранично будем счастливы.

Аминь!

#Бересклет

Столько лет уже, столько лет,

А жалею всех, как дитя.

Покраснел в саду бересклет,

Утки в небе на юг летят.

Вроде есть у меня ружьё,

Есть лицензия на отстрел,

Только уток люблю живьём,

А не жаренных на костре.

Утки-утки, летите прочь,

Завершая прощальный круг.

У Барашка возьмут ребро,

У Осётра возьмут икру.

Всё съедобно: и плоть, и кровь,

Все мы здесь — в пищевой цепи

Между рёбрами и икрой,

Между «выкусить» и «испить».

Есть ружьё и патрон в стволе,

Да стрелять аппетита нет…

Пусть живут себе на земле

Утки… люди… и… бересклет.

#Бро

знаешь, Бро, никогда не поздно —

обязательно станет легче

пусть Любовь на правах гипноза

пробирается в мозг и лечит лечит

опухоль эгоизма

[что научно неизлечима]

подбирает людей с харизмой

не по масти и не по чину

просто так — без понятной пользы

вырастаешь большим и верным

знаешь, Бро, никогда не поздно

верь мне!

#Вещи

Жалко выбрасывать вещи —

Радостно их покупать.

Утро за окнами блещет.

Ночью прошёл снегопад.

Танечка в новых сапожках

Вышла на первый снежок.

Шла от подъезда дорожка,

Улица пахла свежо.

В новых сапожках как будто

Снег еще звонче хрустит.

Таня по моде обута:

Тане открыты пути.

Мех в сочетании с кожей

Смотрится славно на ней.

Трупики старых сапожек —

В мусорном баке, на дне.

Мир спотыкался и шаркал,

Таня шагала вперёд.

Танечке «бывших» не жалко —

Кто-нибудь да подберёт.

#Довези_меня,_Рикша,_до_Агры

Довези меня, Рикша, до Агры — даю изумруд.

Посмотри, как сверкает, как глаз нападающей кобры.

Довези меня, Рикша, я в этом Джайпуре умру

От тоски по прекрасному. Рикша, я знаю, ты добрый.

В Агре люди темнее, но меньше под кожей греха,

В Агре ауры чище, хоть Библией мерь, хоть Кораном.

И не тронутый солнцем стоит над рекой Тадж-Махал,

Белый-белый, как плечи несчастной принцессы Дианы.

Инкрустаторы-персы вживили в фасад сердолик,

Первобытные свёрла в шлифованный мрамор вонзая.

Император был очень умён и, конечно, велик,

Но повысил налоги в стране ради этих мозаик…

Не суди его, Рикша, ведь был Император влюблён,

Был он трижды женат, но одну почитал среди прочих.

И страну разорил, но страну разорил для неё.

Для её усыпальницы, Рикша, ты чувствуешь почерк?

Довези меня, Рикша, мне хочется эту Любовь

Ощутить всеми пальцами. Утром мы будем на месте.

В этом нищем Джайпуре все чувства со вкусом бобов —

Никакой Кама-сутры, а только тычинка и пестик.

Довези меня, Рикша, даю ещё пару монет…

Если купишь свой опиум, станешь силён и вынослив…

Счастья хочется, Рикша! Большого! Которого нет!

Очень хочется счастья! Сейчас! И нисколько не после!!!

Но поморщился Рикша: «Властитель подобен рабу,

Если речь о Любви. Но Любовь не потрогать руками…

Драгоценные камни на самом роскошном гробу —

Только камни…»

#Если_не_пишется — _не_пиши

Если не пишется — не пиши.

Похорони и поставь свечу.

Есть в Подмосковье твоей души

Кладбище лишних чувств.

Там что ни памятник, то шедевр:

Мрамор и оникс — высокий стиль.

Надпись на каждом гласит: «Je t’aime».

Думаешь навестить?

Даже не думай. Кругом пурга.

Пухом земля прикрывает грудь.

Те, кому нравится поругать,

Сами начнут игру.

А для любителей похвалить

Все предложения хороши.

Если ты чувственно на мели,

Сдохни,

но не пиши.

#Жених

А жениха мы найдем тебе нежного-нежного,

Будет туфельки покупать, пяточки целовать.

Ну а пока — пару шагов по манежу,

Ну а пока — первые ласковые слова.

Выйдешь из комнаты… и незаметно — замуж…

Вечно бы девочка, вечно бы на руках…

Ну а пока — ложку за папу и ложку за маму…

И за того… сказочного жениха…

#Жеребёнок

— Зябко этой ночью, мама-лошадь,

Расскажи о травах на лугу.

Синий колокольчик, он хороший?

Под ноги попался на бегу.

— Синий колокольчик музыкальный,

Он поёт высоким голоском.

Девушка с холодными руками

Днём переплела его с тоской…

— А тоска какой имеет норов?

Это повод или стремена?

Девушка седлала Вороного,

Но не возвратилась дотемна…

— А тоска — кувшинка на болоте,

Голубая ведьмина свеча.

Даже в гроб потом не заколотят

Тех, кто бродит в топях по ночам…

— Зябко, мама… Цокают подковы…

Вороной пришел без седока.

Слышу, как в трясине тростниковой

Плачет колокольчик из венка!

Поскачу… Согреюсь… Мама, зябко…

— Стой! Не отпускаю никуда!

Девушка — сама себе хозяйка,

А беда чужая — не беда!

#Зависть

Проволока или кружева…

«Майн Кампф» или Псалмы Давидовы…

Просто разрушать и убивать —

Сложно создавать и не завидовать!

Зависть своевольна, как Любовь,

Как грибница в чудном Лукоморье:

Дождь прошёл, и тысячи грибов

Показали шляпки мухоморьи…

Не срезай и зелья не вари:

Пусть талант поёт, влюблённый женится…

Ненавидеть проще, чем творить.

Будь не ведьмой, детка,

а волшебницей!

#Ключицы

А было же время, когда у неё торчали ключицы,

Ей страшно хотелось за кем-нибудь волочиться,

Садиться в ногах и, забывшись, писать стихи…

[Особенно ей удались три-четыре строки…]

И позже, когда я их считывала с экрана,

Я верила в то, что поэзия многогранна,

Послушны шары, если верно направлен кий…

Теперь она носит собачку. Совсем не пишет.

Болтает о моде и вкусной здоровой пище.

И смотрится дорого. Гладко. Без бла-бла-бла.

А я вспоминаю её подростковый почерк

И вижу ключицы, торчащие между строчек.

И мне хорошо от того, что она была.

#Ландыши_умирают

Ландыши умирают, юноша смуглолицый,

Что Вы их так неловко в пробках суёте в окна

Люксовых суперкаров этой большой столицы,

Маленькие головки в пальцах горячих скомкав.

Вспомните, как прекрасно видеть цветы на воле —

Слава Бахчисараю, Родине… той, что снится!

Что Вам дают за связку? Двести рублей, не боле?

Ландыши умирают, юноша смуглолицый.

#Маньяна

Небо Испании шито ветром,

Нитки трещат на закате дня.

В летней Алтее влюбилась в Педро,

Он не любил меня.

Сильно влюбилась, влюбилась пьяно,

Сердце сожгла, загнала коня.

Педро любил говорить: «Маньяна», —

И не любил меня.

Педро любил говорить: «Маньяна», —

Весело вскакивая в седло.

Педро был смуглый и окаянный —

Мне на таких везло.

И уносился куда-то в Кальпе,

Где из залива торчит скала.

Чертов Испанский, как ржавый скальпель,

Резал, не целовал…

Всё позабыла, но помню слово,

Помню Маньяну, как «Отче наш» —

Трещину в древнем культурной слое,

Взвеси в крови вина.

«Завтра», — с улыбкой твердит Маньяна.

«Вечное завтра» — святое зло,

В речи встречается постоянно,

Будто царица слов.

Как отыграть, не порвав струны, и

Как на земле отлюбить легко.

Крутятся мельницы ветряные…

Где же их Дон Кихот?

Сердце разбито о позвоночник,

Месяц-бродяга опять в седле.

Gracias, Pedro, buenas noches…

До завтра…

И долгих лет!

#Молодость

Молодость, ты же такая умничка,

Только не уходи!

Хочешь, поедем и купим сумочку,

Сладкого поедим.

Хочешь, отправимся в путешествие

К солнышку на восход.

Это какое-то сумасшествие —

Твой от меня уход!

Молодость, ты же такая близкая —

Близкому не предать.

Хочешь, я сделаюсь альпинистскою —

Двинемся в холода.

Хочешь игристого? Хочешь крепкого?

Выкроим выходной,

Всё, что не клеилось раньше, скрепками

Соединим в одно.

Я же читала про бедных девственниц

И про кровавый душ.

Может, по-простенькому: инъекции,

Пудра, помада, тушь?

Может, задержишься, даже временно,

Даже на пару лет?

Молодость, милая, современная!

Слышишь?

Ответа нет.

#Пальмы

Мир по майянским подсчетам при смерти,

пересчитать — непосильный труд.

Слышишь, любимый, как в нашем дистрикте

пальмы шумят на ветру.

[Ладно, берёзы: берёзам велено,

фон создавать для больной души.

Тело берёзоньки наспех белено —

видно маляр спешил.

Ладно, берёзы: их почва смешана

с кровью кочевников и пехот,

белая вьюга и тьма кромешная —

древний родной штрих-код.

Льнёшь к ней и водишь ладонью тёплою —

зиму сканируешь с бересты.

Печка трещит за двойными стёклами,

чай норовит остыть…]

День догорает, и чайки белые

где-то на скалах ложатся спать,

в барах прибрежных коктейли делают,

всюду массаж и спа,

скоро наш дистрикт в закат окрасится,

розовой-розовой станет даль…

Пальмы шумят… да какая разница,

что у них за беда!

#Пальто

Рома мечтает о модном пальто за две тысячи триста евро,

Из добротного кашемира, классического покроя.

Вот пойдёт он в таком по бульварам из универа,

И девушки станут смотреть на Рому, как на героя

Шекспировской пьесы. Где действие в каждом акте,

Где классика инициаций и первой любовной крови.

У Ромы огромный потенциал, но пока никакой практики,

И куртка-Аляска!!! А чинный Иван Петрович,

Застёгивая ширинку в туалете администрации

И уверяя себя, что сегодня похолодало,

Ради такого потенциала точно б решился на операцию,

Плюнув на дело партии и политические скандалы.

Бедный Иван Петрович недавно влюбился в Иру,

Девушку во всех отношениях видную и молодую,

И вопрос: «Симулирует Ира или не симулирует?»

Не даёт ему сосредоточиться на заседаниях Думы.

И когда он под вечер, измученный, ждет Иришу,

То горланит в джакузи отрывок из «Риголетто»:

«Сердце красавицы…», да так голосисто, что Клим

этажом ниже

Готов зарыдать и вернуться в театр оперы и балета,

Откуда ушёл. [Ведь нельзя же так долго в хоре].

Искусством-то сыт не будешь, чего не сказать о кухне.

И теперь у него вместо зрителей — стерлядь и помидоры.

И ресторан «Шаляпин». [Э-эх, дубинушка, ухнем!!!!]

В то же время, где-то в хрущёвке, Айгуль трёт сгоревшую

сковородку

И ломает судьбу о каменные бифштексы.

Ей сегодня опять предстоит быть ну о-о-о-очень

и очень кроткой,

Потому что на ужин, увы, ничегошеньки, кроме секса.

А мужик её ценит в женщинах бешбармаки,

А мужик её любит манты, а понтов не терпит!

[Хорошее дело не назовут браком].

И Айгуль ненавидит растущий живот, превращаясь

в стерву!

А у Светочки есть экономка, водитель и муж культурный.

Только Светочке впору писать мемуары о том, что

такое ЭКО.

Она по четырнадцать раз на день измеряет

влагалищную температуру,

Вычисляя момент для зачатия нового человека.

Но у Светы какие-то слишком свободные яйцеклетки,

Со своей конституцией… надменные, точно снобы…

А вокруг все с детьми: и старушки, и малолетки,

И даже нищенка в переходе, причём каждый день с

новым.

И Света бежит в мультибрендовый плакать и причащаться

И покупает седьмое пальто за две тысячи триста евро.

И если ты скажешь, что знаешь хоть что-то

о человеческом счастье,

Я никогда, никогда тебе не поверю.

#Первый_снег

Жизнь, как старая телега

на расшатанных колёсах.

Полегчает с первым снегом —

прыгнул в сани и понесся…

Мне сказал об этом в чайной

доктор с грустными глазами,

и теперь я жду ночами

подтвержденья предсказаний.

Мир заварен в грязной чаше

И подсахарен немного.

Доктор, заходите чаще,

если промочили ноги.

Я запомнила, вы пьёте

с молоком, как англичанин.

Первый снег уже в полёте.

С первым снегом полегчает…

#Портреты

Липнет туман, как сгущённое молоко,

Чайного цвета в заливе стоит вода.

Ветер-гимнаст зашивает своё трико —

Где-то опять зацепился за провода.

В городе мрачно: не высушено бельё,

Слабая видимость, плесень и гайморит.

Дождик транзитный над станцией отольёт,

Как собачонка, на тусклые фонари.

Ветер-гимнаст разминается. Номер сыр.

Мало раскрученный, чтоб угодить земным.

[В прошлый сезон городничий ворчал в усы:

«Зонтики сломаны, шляпки унесены!»]

Что до тумана? Брани его не брани,

Взял ипотеку и хочет завесть кота.

Ветер-гимнаст не уверен в себе, раним,

Видит трапецию, но не готов взлетать.

Стыдно, конфузно, но, в принципе… наплевать.

Жертвы тумана — сопливые буржуа.

Небо сомкнулось, как девственная плева.

Ветер-гимнаст — не жених и не Дон Жуан…

Чем всё закончится? Можно устроить спор.

Вывесить баннеры: «Город, проголосуй!»

Сложно любить недостаток и перебор.

Как ни рисуй их портреты, как ни рисуй!!!

#Почти_по_Сартру

Я ненавижу женщин в бесформенных свитерах

С льготным абонементом в «Ленком», «Современник»,

«Et Cetera».

Смотришь на пальцы — не замужем, любит стирать.

Смотришь на губы — надменна, скупа на ласки.

Даже порой и осанка, и волосы без седин,

А веет глубокой могилой, в которую как один

летят Достоевский, Булгаков и Константин

Сергеевич Станиславский.

Я ненавижу женщин, скупивших Родео-Драйв,

Идущих на «лабутанах» в роскошные номера.

Глядишь в декольте ей — там светится копирайт

Пластического хирурга с опытными руками.

Такая пройдёт, как агония, как гроза,

И чувствуешь: пальцы мечтают хватать, а язык — лизать…

Но только засмотришься — резко по тормозам,

И хрясь в неё камнем!

Я ненавижу женщин-наседок «а-ля, маман»,

Конец ознакомительного фрагмента.