Список кораблей: Мрайсикая

Сокол Рита (2024)

В космосе бесконечном и кромешно тёмном только хищники вакуума голодно кружат и человеческого сердца слышен стук… Существо потеряно и потеряло всё, и забыло само себя. Пока у него ещё остался воздух, ему счастливиться оказаться на борту единственного «живого» судна Кладбища космических кораблей, заброшенного туристического крейсера, Мрайсикае. Мрайсикая уже никогда не полетит — она больна брешью в фюзеляже и «Плесенью», разъедающей её ветхие кости каркаса. Её «экипаж» — несколько космополитов и Племя Ошгар, потерявшее здравый смысл. И Существо оказывается единственным, кто всё ещё ищет способ покинуть умирающее судно. Ему предстанет делить корабль с Охотниками на чудовищ, а лучшим собеседником станет «доктор», хранящий свои секреты. Но стоит Существу попытаться привыкнуть к новой жизни, как всё меняется, когда забытые воспоминания обретают форму, а в дискуссию вступает бесплотный собеседник…

Глава 2. Забытый

«Я лежу на земле и едва могу дышать.

Вдохнуть страшно, спину сжимает тупая боль. Голубое небо слепит глаза, и они слезятся. А облака вдруг кажутся невероятно странными и тяжелыми.

Мама подбегает ко мне:

— Ох, солнышко, всё… Посмотри на меня! — громко говорит она и аккуратно помогает мне сесть, отряхивает мне одежду, поддерживая голову, — Это ничего, солнышко, ничего… Где тебе больно?

Я со страхом глубоко вздыхаю и… Громко кричу.

И только с криком понимаю, что произошло. И потом он был таким громким и долгим, что горло заболело сильнее чем спина. Мама пытается меня отчитавать за мою попытку взобраться на крышу сарая, а я всё кричу и плачу, и плачу…»

___

Груммпир плыл в воздухе коридора в темпе быстрого шага и чёрное Существо, Солнце, шло за ним, то и дело заглядывая в открытые двери пустых комнат.

Мюллистриг остановился у закрытой двери, посмотрел на вентиль и поднял щупальце. Вентиль поддался его воле и раскрутился, потом открылась сама дверь. Солнце сначала думал, что Груммпир левитирует за счёт какого-нибудь модуля под одеждой, но теперь не сомневался, что его проводник просто обладает телекинезом — никаких электромагнитных волн кроме его собственных и коммуникатора Солнце не чувствовал.

Солнце ощущал себя точно во сне, происходящее казалось ему нереальным. Он заставил себя подумать, что возможно, Груммпир может вести его в ловушку или вообще не настроен на помощь ему, в конце концов, он ведь не говорил Солнцу следовать за ним…

Солнце заметил, как шумно его собственные щупальца волочатся по полу следом за ним и свернул их в спирали за спиной, ссутулился, он совсем отвык от их тяжести. В тепле и воздухе старые раны пульсировали едкой болью. Ощущение реальности как сновидения помогало не обращать внимание на лишние ощущения, хоть и не давало отделаться от мысли, что всё вокруг какое-то мутное, точно в глаза залили мыльный раствор и он просочился в мозг, мешая восприятию служить ясно.

— Куда мы идём? — наконец спросил Солнце после очередного поворота.

— О-о-хо, так тебе уже лучше? — удивился Груммпир, — Я уже начал переживать за твоё психологическое состояние. Хо-о, я веду тебя знакомится.

— Ты здесь не один?

— Ох-хо-хо, — заухал Груммпир тоном похожим на сдавленный смех, — К счастью или нет, не один, — Груммпир свернул влево и открыл новую дверь, — Хотя, хо, всё-таки больше к счастью. Хо-о-о, у нас тут редко появляются новенькие.

— И что вы обычно делаете с новенькими? — аккуратно спросил Солнце, хотя в условиях его состояние ему казалось, что этот вопрос не способен вызвать негативных последствий.

— О-хо, это по большей части зависит от тебя. У нас тут только два сообщества — Клуб понурых и находчивых, и племя Ошгар — выбирай какое ближе. Впрочем, хо, я рад, что нашёл тебя раньше Племени.

— Племя? — удивился Солнце и скептически уточнил, — На заброшенном космическом корабле?

— Да, ох-хо! — воскликнул Грумппир, сам насмехаясь на тем как глупо это звучит, — Но ты не похож на того, кто будет бросаться с копями на любого, кто не похож на тебя, так что, хо, полагаю, ты не откажешься от моего гостеприимства, — он помолчал немного, проплыв дальше, и добавил, — На Мрайсикаю попадают только после тяжёлой дороги и не по собственной воле. Что бы с тобой не произошло за её пределами, теперь ты здесь и у тебя есть выбор… Но прежде, чем ты решишь, будет лучше если ты со всеми познакомишься и осмотришься, о-охо? Я уже отправил всем приглашение, — Солнце кивнул и помолчал, беспричинно ожидая положительный звуковой сигнал, а Груммпир продолжил, — Из какого ты вида, хо-о? Отдалённонапоминаешь титана, как и все гуманоиды, хо, и всё же не могу припомнить…

— Я… — начал Солнце и отвёл взгляд, он вспомнил кое-что и это отрезвило его…

«Он создан монстром… Ты не сделаешь из него человека.»

Кто это говорил? Речь шла обо мне? Грумппир продолжил раньше, чем воспоминания успели полностью парализовать Солнце:

— Нет, ох-хо, не говори! — перебил голос коммуникатора на боку Груммпира, — Тебе всё равно предстоит ответить на многие вопросы. Ты такой странный для гуманоида, не терпится узнать тебя лучше, хо! — радостно ответил он и подлетел выше, — Охо-хо-хо, полетели быстрее!

Солнце прибавил шаг следом за Груммпиром и они прошли ещё несколько дверей и сотни шагов по коридору. Ноги Солнца стали мягкими, он никогда так долго ещё не ходил… Или ходил? Чем дольше они шли, тем больше Солнце понимал, что забыл нечто важное…

Они вышли в широкий коридор с путями под вагонетки по центру пола, а оттуда к большой раздвижной двери. Груммпир открыл дверь, набрав код на панели рядом и дверь раздвинулась. Они оказались в большом круглом зале с полом из натурального камня, вокруг стояли резные колонны, держащие балконы, вместо потолка — стеклянный потолок, за которым темнилось чёрное небо, а под ним в воздухе без опоры зависла сложная многоуровневая стеклянная люстра. Плоские пути лежали кольцом на полу круглого зала и расходились в пару боковых проемов. Сбоку, между парой колонн, находилась стойка администратора за которой никого не было, а на стене за ней логотип, напоминающий шести лепестковый цветок, окружённый обручем комет, как защитным кругом, и надпись — «Мрайсикая».

— Мои апартаменты под номером В-0426, нам сюда, — пояснил Грумппир и отлетел в сторону, к ступеням.

— Мы в отеле? — удивился Солнце.

— Мрайсикая создавалась как туристический крейсер, охо-хо. В своё время она была самой большой из существующих и, хо-о, как и всё великое, угасла на пике своей славы.

— А как ты здесь оказался?

— Ох-хо, вытянул несчастливый билет, — прищурил глазки Груммпир и продолжил путь, — Мы почти пришли.

Они прошли лестницу, несколько коридоров и оказались у двери в апартаменты В-0426.

— Хо! Я вернулся не один! — радостно объявил Груммпир, распахнув дверь и влетая в гостиную.

Солнце пригнул голову под косяком и вошёл следом. Гостиная уютная, но просторная, даже несмотря на то, что вдоль стен была заставлена стеллажами с самыми разными вещами. На полу несколько ковров, уложенных друг на друга, впереди окно, обклеенное горизонтальными сплошными полосами белой клейкой ленты. Справа диван и пара кресел напротив него, между креслами и диваном — широкий журнальный столик. В обе стороны от входной двери были ещё две, и они закрыты.

Как только Солнце вошёл разумница в кресле встала на ноги и замерла, а другая, что раскинулась на диване улыбнулась и сказала:

— Вот это-ш дылда… Свирэд будет в восторге! — из-за устройства естественного речевого аппарата, в её словах слышалось шипение и едва заметный рокот, но это не убавляло её словам женственности.

— А где он, хо? А Шра’ах? — спросил Груммпир, — О-ох! Я же просил полную явку!

— Не кипятись, — ответила разумница, — Скоро будут.

За их короткий диалог Солнце успел осмотреть присутствующих. На диване раскинулась дранкаса — женщина-гуманоид с чешуйчатой кожей, вытянутым лицом, которое было бы уместнее назвать рептильей мордой, с вертикальными зрачками-щелочками, плотной хитиновой пластиной, занимающей место на её лбу и переносице, и треугольными подвижными ушами, больше подходящим млекопитающим чем рептилиям. От основания черепа и вдоль хребта на шее был кожистый гребень, растянутый между подвижными иглообразными остистыми отростками. Рядом с ней лежал такой же чешуйчатый хвост, на кончиках пальцев острые когти. Во время речи губы и рот её едва двигались, больше движения можно было заметить на длинной жилистой шее, когда она говорила, а уши и гребень то и дело меняли положение в зависимости от её настроя — когда она обратилась к Солнцу, уши были направлены на него, а когда ответила Грумппиру, прижались к голове. Словом, она выглядела как антропоморфная ящерица человеческих размеров. На ней кожаная куртка и штаны, пояс с кучей карманов, плечи защищены металлическими наплечниками, один из них обит шипами. Над плечом возвышалась рукоять оружия, которое она носила за спиной. Солнце мало видел дранкасов, чтобы определить с ходу её возраст и касту, но её зеленовато-серый оттенок чешуи был не слишком ярок и почти не блестел, хоть должен был. Она снова обратила свой взгляд на Солнце, навострила на него треугольные уши над головой, и облизнула воздух на полсекунды вытащив раздвоенный дергающийся язык, потом прикрыла глаза и её зрачки чуть расширились.

Солнце стало неловко от её взгляда. Но он не изменился в лице, также ничего не выражал и использовал бесчувственность как щит от возможных нападок.

Он посмотрел на вторую разумницу. Она совсем не была похожа на хоть кого-нибудь из существ, которых он знал — стройная и ладная, на длинных ногах, похожих на птичьи по строению, с вытянутой цевкой и таким же изгибом суставов, но с гладкой кожей, туго натянутой на рельефных мышцах и, несмотря на строение, она держала ноги прямыми, пока стояла на месте. Пальцы её ног пухленькие и без когтей, но плотные на вид. Две ноги, две руки, голова не имела растительности, как и всё тело, с вытянутым назад черепом. Рот маленький с пухлыми губами, глаза большие и серые, радужки занимали собой почти весь разрез, худые ресницы чуть рыжеватые и казались лишними. Уши отсутствовали, вместо них шесть кожистых пластин, опоясавшие её голову ободком. Они похожи на лепестки, на каждой было по два длинных отростка вроде антенны, только те, что были на уровне челюсти их не имели. На ней короткий матерчатый плащ, скрывающий всё её тело между подбородком и серединой бедра. Цевки и изгибы между пальцами ног перетянуты плотными бинтами, вероятно подходящей обуви для неё не нашлось. Она смотрела на Солнце с неясным ему выражением, немигающим взглядом, и её пластины на голове потихоньку расправлялись к нему.

Груммпир тем временем посмотрел на коммуникатор:

— Хо-о-о!!! Если его через ме не будет, начнём без него. Вечно опаздывает! — возмущенно пробормотал мюллистриг.

— А вот-с опоздания Шра’аха тебя так не беспокоят… — протянула дранкаса, запрокинув голову на изголовье и дёрнув хвостом.

— Харда, при всём уважении, — начал возмущаться Груммпир, — у Шра’Ха профиль сложный! Если он опаздывает, то я не сомневаюсь, что причина была веская!

— Да-да-с, — протянула дранкаса и глянула на вторую разумницу, — Эй, Касарай, сядь уже.

Но разумница не сдвинулась с места. Только неотрывно смотрела на Солнце. Её колени едва заметно подрагивали. Она боится? Солнце виновато отвёл взгляд.

— Касарай! — крикнула дранкаса и махнула перед ней рукой; та подпрыгнула на месте и посмотрела на дранкасу, прижав пластины на голове, — Садись, говорю, — тише сказала дранкаса, показав ей жестом на кресло.

Только после этого бледная разумница села.

— Ну, так и? — лениво протянула дранкаса, глянув на Солнце, — Как зовут?

— Солнце. — ответил тот.

— Значит, маленькая красная звезда, — деловито добавил Грумппир, — Конкретная звезда, хо-хо, это её название.

— О, как мило, как бы я жила без этого важного с-сведения, — с неприкрытым сарказмом протянула дранкаса и снова посмотрела на Солнце, — Я Харда. Это Касарай, — она кивнула на разумницу в кресле, — Представляю её, потому что она сама тебе не скажет. С Грумппиром ты знаком, а остальные сами представятся.

— Если только мы их дождёмся, — сердито процедил Грумппир, — Ещё пять ванов!

— Кха-душнила склизкая… — едва различимо прокашляла Харда.

Касарай робко усмехнулась.

— Солнце, хо, начнём по порядку. Что тебе нужно? — спросил Грумппир, явно не расслышав слова Харды.

— Вы о чём?

— Что ешь, хо, чем дышишь? Может воды? — спросил Грумппир и поднял щупальце.

По воздуху к Солнцу подлетел стакан с водой. Он схватил его и залил в рот так быстро, что только на втором глотке осознал с какой жаждой в него вцепился. Осёкся и отпил остаток медленнее, но там уже оставалось на самом донышке. Воды для него было мало и это только пробудило в нём жажду. За время, что он был в космосе вода в его теле проходила полный цикл и использовалась организмом по нескольку раз, но всё равно потихоньку испарялась вместе с теплом. Солнце замечал жажду меньше всех остальных своих ощущений и теперь, когда эта смешная порция воды оказалась принята, жажда пробудилась с невероятной силой. Его глотка пересохла так, что начала вязать всё от основания языка до самого желудка скрипучей сухостью, и это несмотря на выпитый стакан.

Солнце убрал стакан от губ, натянуто приподнял их уголки, справляясь с усилившимся чувством:

— Спасибо.

— Ещё, хо? — спросил Грумппир.

— Да, прошу.

Стакан в руке Солнце поддался в сторону, и он отпустил его, сосуд снова полетел над кофейным столиком к Грумппиру.

— Да ты-с измотан… — улыбнулась Харда частыми треугольными зубами.

— Может быть, — скупо ответил Солнце.

— Хо, буквально час назад Солнце отрезал себе щупальце, когда в том проросла Плесень, — сказал Грумппир, наполняя стакан.

— Что-о? — с хищной улыбкой протянула Харда и оживилась, — Что прям, взял и отрезал?

— Они всё равно мешают в условиях гравитации… — скромно пояснил Солнце.

— Да-с ты псих, звездочка! — задорно отрезала Харда, — Мало того, что носился от яспригаев как резанный, так ещё и в нору Плесени залетел. Я уж думала ты кончился! А вы посмотрите на него — стоит воды просит, как ни в чем не бывало, ха! — улыбнулась она, — Я такое уважаю.

— Вы меня видели? — нахмурился Солнце, принимая подлетевший стакан с водой.

— А кто ш не видел! — усмехнулась Харда, — Энергии, конечно, не так много, чтобы питать все системы, но почти все камеры у нас работают и бортовые в том числе. А вот-с наружные турели нет, так что не обижайся, что огонь не открыли.

— Не опасно ли оставлять турели отключёнными когда рядом столько яспригаев?

— Не-с, — махнула рукой Харда, — ещё не нашлось такого яспригая, что прокусил бы корпус. К тому же они тут редко появляются из-за Плесени, — она встала с дивана, размяла спину, — От кого действительно нужно держать оборону, так это от ошгариков. Пойдём-с покажу, — она махнула ему рукой в подзывающем жесте и подошла к окну.

Солнце прошёл через гостиную к окну и заметил, как Касарай сжалась глубже в кресло, когда он проходил мимо. Её немигающий и пристальный взгляд начинал его напрягать…

Харда посмотрела в окно и кивнула Солнцу на просвет между щелями. С окна открывался пейзаж на сизо-зелёные кроны деревьев, они лежали пышным ковром длинной чуть ли не с километр, а над ними нависал стеклянный колпак, по которому не так давно пробегался Солнце, уходя от яспригаев.

— Вон они, — сердито процедила Харда, — Праздник в твою честь устроили…

Среди крон деревьев просматривалась небольшая поляна, на которой горел костёр. Вокруг него двойным хороводом кружили гуманоиды, Солнцу было сложно определить их вид, но они были небольшие.

— Хо-о, у ошгаров, что не новый пейзаж над колпаком, то праздник, — скупо ответил Грумппир, — Но пока они там веселятся на виду, мы можем быть спокойны, хо-хо, — и добавил сердито, — и наконец собраться с полной явкой!

— Они не с вами? — удивился Солнце, — Они же тоже разумники, почему от них нужно защищаться?

— О да-с, с удовольствием заглянула бы к ним на ужин, — пояснила Харда так, что сама прижала уши от яда в своих словах, — в качестве основного блюда.

— Солнце, племя Ошгар сформировалась из трёх разумников, которые также как и ты заявились сюда за помощью, хо, а потом увидели деревья, изобилие воды и пищи, и начали стремительно плодиться… — печально пояснил Грумппир, — Их генофонд изрядно попортился многочисленными кровосмешениями, так что теперь их сложно назвать разумными, произошли непоправимые мутации, хо, о-о… Да, они также используют орудия труда и владеют речью, но в их обществе преобладают, хо… Достаточно противоречивые обычаи и правила. Они рассматривают всех остальных как источник пищи. Так что не удивляйся, что они попробуют напасть, как только заметят.

— Понял, — кивнул Солнце, следя за гипнотическим движением хороводов.

— А ещё они поклоняются Плесени и портят всё до чего дотянутся, особенно технику, — добавила Харда в этот раз без сарказма, — Они слишком помешаны на своём культе чтобы понять, что то, что они разрушают спасает их от вакуума, — и процедила сердито, — Дикари… — окинула взглядом Солнце, остановила его на одном из щупалец, и коснулась металлического обруча, — Милая вещица.

— Не трогай! — отпрянул Солнце и развернулся к ней, слегка развернув щупальца, готовя их действию.

— Ой, какой нежный, — с азартной улыбкой протянула Харда и наигранно подняла руки, но уши всё-таки прижала, признавая ошибку, — Тебе говорили, что подобные щупальца весьма привлекательны в некотором плане?

Солнце уставился на неё, чуть наклонив голову, и пытался понять, что это может значить. И не понял.

— Харда, ну хватит, хо! — вмешался Грумппир, — У создания шок, а ты лезешь со своими намеками!

— Брось, просто шучу! — усмехнулась она.

Солнце отвёл взгляд.

С закрытой двери коридора послышались тяжёлые быстрые шаги и глухой недовольный крик:

— С какой бездны тут всё провоняло дохлой тварью! — дверь распахнулась и впустила говорящего.

В дверях стоял огромный гумманоид, вид также был для Солнца незнакомым. Весь он порос плотным тёмным мехом, а вот макушка и морда остались лысыми, Солнцу было сложно назвать переднюю часть его головы лицом, скорее обезьянья морда. Челюсть сильно выпирает вперёд и возглавлена широкими пухлыми ноздрями, по бокам от которой блестели пучки вибриссов. Рыжий глаз один под центром лба, уши короткие и отдалённо напоминают человеческие. На коже много пигментных пятен, глубокие морщины и рельефный шрам вдоль скулы, тянулся к кончику носа. На нём куртка с многочисленными карманами и плотные штаны, на поясе висит меч в ножнах. Ростом он почти с Солнце, а вот в ширь в два раза больше. Стопы больше напоминали кисти рук и одеты в плотные перчатки вместо обуви. Он передвигался тяжело, а воздух в его присутствии стремительно набирал вес.

Взгляд «циклопа» полон ярости, он застыл в открытом проёме с оскалом, демонстрируя изогнутые звериные клыки. Увидел Солнце и выпрямился. Тяжёлым мерным шагов вошёл в гостиную и чем дальше, тем больше Солнце чувствовал, насколько циклоп силён.

— Это что за чудище? — сердито спросил циклоп, принюхался, — От него несёт как от яспригая!

— А-а, ты тоже заметил? — протяжно удивилась Харда, не придав никакого значение его злости, — А я всё думаю, на что похож его запах…

— Должно быть это из-за кожи… — подумал в слух Солнце, что его нынешняя тёмная кожа была создана по подобию шкуры яспригая.

— Кожи? — изогнул единственную бровь циклоп и подошёл ближе, — Так ты у нас монстр?

— Нет, с чего вдруг? — равнодушно спросил Солнце.

Циклоп нарушил личное пространство Солнца, остановился вплотную и заглянул в глаза. Солнце чувствовал с какой яростью проносятся электромагнитные волны в его мозгу и этот нервный шум пробуждал в нём скрытую силу, но в то же время ослаблял и делал воздух тяжелее. Солнце чувствовал, как горячо горело в циклопе желание его убить и оно обжигало… Солнце не отвёл глаз и нахмурился, борясь с дрожью в ногах и в который раз заметил, как сильно они устали.

Выдержав паузу, циклоп сказал:

— А с того, что я истребляю чудовищ всю свою жизнь и мне очень интересно почему передо мной стоит разумник, вид которого я ни разу не видел и пахнет как безднов яспригай! — сердито процедил он, чуть ли не сорвавшись на рык.

Солнце ничего не ответил, внутри него всё дрожало от слабости.

— Свирэд, — тактично начал Грумппир, — пока прошу тебя…

— Нет, мне действительно нужно знать! — отрезал он Грумппиру и снова посмотрел на Солнце, — С какого вида будешь, чудище?

— Я… — он начал неуверенно, прокашлялся, придумывая название своему несуществующему виду, в тот же миг бросил эту идею и сказал первое, что пришло в голову, — Я человек.

Что я сказал? Солнце сам едва понимал, что представляет из себя «человек», но у него не было ни малейшего сомнения, что сказал чистую правду.

— Не повезло, — циклоп отшагнул и вытянул меч из ножен, — Такого разумного вида не существует. Я знаю их все!

— Свирэд! — вскрикнул Грумппир и завис между ним и Солнцем, — Убери меч!

— Люди существуют, — холодно убеждал Солнце, припоминая новые детали, — Моя раса живёт на Земле, мы недавно вступили в ФОМ. Молодой вид. Вы ещё не слышали о нас.

Лицо Свирэда перекосилось. Он замер. В гостиной зависло молчание, перебиваемое только тихим шумом азартно виляющего хвоста Харды. Грумппир первым нарушил его:

— Свирэд, мир не стоит на месте пока мы здесь. Убери меч.

Свирэд отступил, демонстративно убрал меч в ножны с протяжным звоном.

— Благодарю, хо… — с облечением сказал Грумппир и отплыл в сторону.

— Но ты ведь ненормален для человека, так? — сердито цедил Свирэд, точно слова противнее для него не существовало, — Твоя анатомия не нормальна для стабильного вида, развивающегося тысячи поколений.

— Вынужденная мутация, — виновато, но не отводя глаза сказал Солнце, — Специальная для космических путешествий… Но разве контролируемые мутации делают разумника монстром?

— Ха! — хищно усмехнулся Свирэд, — Смотря какие, — он снова приблизился вплотную, заглянул в глаза; приблизься бы он ещё немного и его вибрисы прошлись бы по лицу Солнца, а тот и не двигался, замер, — Я не потерплю ещё одну тварь на этом бездновом корабле. Учти, чудище — один шаг, одна ошибка и я лично вспорю тебе брюхо! Дай мне один только повод усомниться и сразу станешь моим трофеем! Не знаю с какой планеты ты свалился, но у нас тут уже давно не курорт, а я больше, чем чудищ не терплю лентяев. Тут и без тебя забот хватает! Плесень, слабоумные дикари… А тут ещё и человек в шкуре яспригая! Меня на вас всех уже глаза не хватает! — он осмотрел присутствующих и усмехнулся, — Забавная у нас собралась компания, да? — и снова грозно глянул на Солнце, — Я предупредил, чудище, — он быстро направился к выходу, — Харда, за мной! Ты мне нужна.

— Х-о-о! Но мы ещё не закончили! — возразил Грумппир.

— Нечего мне тут шоу уродов показывать! — отрезал Свирэд и покинул гостиную, — Мне есть чем заняться!

— Ещё увидимся, звездочка! — задорно сказала Харда, покидая гостиную вслед за Свирэдом.

Дверь за ними захлопнулась. Солнце наконец вздохнул. Он и сам не заметил в какой момент задержал дыхание.

— Ох уж эти Охотники на чудовищ… — недовольно проговорил Грумппир, — Их вспыльчивость всегда вызывала волнения, но вы привыкните.

— Охотники на чудовищ? — удивился Солнце, — Оба?

— О-хо, да. Они прибыли четыре дира назад. Их команду отправили чтобы избавится от местных яспригаев, но как ты понял, они с этой задачей не справились. Хо, и Харда со Свирэдом остались здесь вместе с нами. Может это и хорошо, их навыки не пропадают здесь зря, хо-хо, — он помолчал, потом добавил, — Кстати, у каждого из нас здесь своя задача и не думай, что можешь сидеть без дела пока остальные работают.

— Я и не собирался…

— Ох-хо, чудесно! — Грумппир пролетел к дивану и приземлился на него, — Ты тоже садись.

Солнце сел в свободное кресло. Касарай в соседнем сжалась в противоположную от него сторону на своём и старалась не пересекаться с ним взглядом. Её «лепестки» подрагивали, но не от страха, беспорядочно, точно вслушивались во что-то.

Груммпир сказал ей:

— Касарай, не могла бы ты спуститься на стойку администратора и принести несколько ключей от свободных номеров? — он ждал её ответа, но не дождался и повторил громче, — Хо-о, Касарай!

Она глянула на него и Грумппир показал ей несколько жестов щупальцами. Касарай кивнула и выбежала из гостиной, быстро топая своими длинными ногами.

Когда дверь за ней закрылась Солнце спросил:

— Почему она не говорит?

— Ох, не могу точно сказать, — скупо ответил Грумппир, — Думаю дело в ином устройстве её речевого аппарата. Но если говорить достаточно громко, она тебя услышит.

— Почему тогда просто не дать ей коммуникатор как у тебя?

— У неё есть, но, хо-о, она ограничивается письменными сообщениями. Со звуковыми языковыми модулями ей не удаётся сладить, — ответил Грумппир, похлопав по устройству, — Ох-хо-о… Иногда даже сложно сказать понимает ли она, что мы говорим, но судя по тому, что она мне иногда отвечает, что-то да понимает.

— А она здесь откуда?

— Ох-хо, Касарай единственная из нашего славного Клуба, кто родился и вырос на Мрайсикае. В свой последний полет Мрайсикая вышла с её семьёй и их друзьями на борту. Они оставили здесь три поколения и решились жить отдельно, тоже в отеле, но подальше, им понадобилось больше места, хо-хо, — интригующе поделился он, помолчал и вдруг опечалился, — Но, хо-о-о, не так давно они все были перебиты ошгарами, только Касарай и осталась. Прискорбно, мне нравилась её семья. Я взял её, когда ей и дира не было, с тех пор присматриваю за ней. О-о-хо, ты бы видел, как быстро она бегает! — с неприкрытой гордостью протянул Грумппир, — Звёздами клянусь, на Мрайсикае никого быстрее ты не найдёшь, хо!

Солнце усмехнулся и только сейчас заметил, что до сих пор держит полный стакан воды в руках. Жажда снова проснулась в нём от вида кристальной жидкости.

— А как ты здесь оказался? Помню, ты говорил что-то про несчастливый билет, — осушил стакан за три глотка.

— Да, я был в том же последнем полете Мрайсикаи, что и прадеды Касарай. О-о-хо, мы с моей дорогой Догрумой отправились в медовый месяц на этом славном судне, и он длиться уже девятнадцать диров.

— Ого, — удивился Солнце от медового месяца длиной с долгую человеческую жизнь, — Этот корабль на свалке уже девятнадцать диров? И ты всё это время живешь здесь?!

— О-о-о-хо, именно так, — довольно протянул Грумппир, — Столько времени прошло, а я даже не заметил…

— Я до тебя знал о моллюстригах только понаслышке, — нахмурился Солнце, — Выходит, ты уже переступил порог зрелого возраста?

— О-о-о-о-хо, Солнце, ты меня обижаешь! — радостно протянул Грумппир, — Моллюстриги долгожители каких ещё поискать надо! В свои пятьдесят шесть диров я ещё совсем молодой!

— Хорошо, прости, — Солнце виновато опустил голову, а потом снова посмотрел на Грумппира, — А твоя жена? Она тоже здесь? Почему не вышла?

— Хо-о-о, Догрумме не здоровится, — понуро ответил Грумппир, — Ничего серьёзного. Она в спальне, я ухаживаю за ней, — по рядам глаз пронеслась волна моргания и он спросил, — Ну, а ты, хо? Чем занимаешься по жизни и как к нам попал?

Солнце опустил глаза. Обратился к событиям, приведшим его сюда.

В голове на их месте была тьма. Но это была не пустая тьма, а настораживающая, в ней скрывалось нечто опасное и сильное, готовое захватить и ранить, стоит только попытаться разглядеть её лучше. Даже только подумав об этом, Солнце ощутил, как быстро забилось его сердце, волосы встали дыбом, а в животе заворочалось что-то холодное и склизкое. Он инстинктивно прикрыл рукой живот, точно успокаивая болезненный позыв.

Он помолчал и уставился в пустоту перед собой, но взор его был прикован ко тьме внутри себя в которую он решался войти.

Пауза уже становилась неловкой, а Солнце всё молчал.

Груммпир прервал её:

— О-хо, что ж, ты выжил, — довольно протянул Грумппир, — Поздравляю! Это большая удача, хо-хо!

— Да… Спасибо. — отстранённым голосом ответил Солнце.

Он изучал тьму внутри себя и начал различать в ней слова…

«Солнце, родной… Ты…» Он нахмурился, прислушиваясь к воспоминаниям, странным, неотёсанным, они будто были ранены и потому теперь так расплывчаты. «… ты должен…» Кто же это говорил…

В другую секунду Солнце почувствовал, что устал настолько, что даже размышления даются ему с трудом. Он сжался, опустил голову к самым коленям и взялся за волосы, замолчал. Его бросило в дрожь. Кто это говорил? Он слабо помнил слова, но голос, который их произносил, тональность и даже характер совсем не мог вспомнить. И чем больше прикладывал усилий, чтобы уловить это, тем хуже «слышал» эти воспоминания и тем сильнее становилась усталость.

«Солнце, родной…»

— О-о-охо, оставим это, пожалуй, хо? — сказал Грумппир, перебив его мысли, — Тебе нужно освоиться, совладать с произошедшим. Я понимаю, хо. Но прежде, чем ты отправишься на отдых, ответь мне чем ты занимался на раньше? Я подберу для тебя занятие, которое принесёт пользу нашему Клубу.

— Я… — он зажмурился, прогоняя мысли и ответ на вопрос пришёл сам собой, — Я механик в основном. Немного пилот, ещё меньше штурман. Наша команда… — он мотнул головой, поняв, что снова уставился во «тьму», и посмотрел на Грумппир, — Я много чего умею.

— О-о-хо-хо, — радостно заворковал Грумппир, — у нас Шра’ах валится с ног чуть ли не каждый цикл от количества работы! Жаль-хо он не порадовал нас своим присутствием, о-о-хо, он будет рад долгожданному напарнику, хо-хо, — довольно заключил Грумппир и продолжил менее радостно, — Ошгары всё время всё ломают, так что приготовься, скучать ты точно не будешь, ох!

— Да, хорошо… — Солнце никак не мог оторваться от «тьмы», она будоражила и манила его, а он оставался неподвижным перед ней и наяву.

«Родной…»

— Давай вот, что сделаем… — Грумппир подлетел к столу и достал из ящика коммуникатор и сел снова на диван, — Сейчас добавлю тебя в общий чат, о-хо, — он немного повозился с устройством, а потом отправил по воздуху к Солнцу.

Солнце принял коммуникатор и осмотрел. Он во многом напоминал смартфон, который видел на Земле. Только у этого было больше кнопок под экраном и по бокам корпуса. На заставке экрана был милый пушистый зверёк на розовом фоне, на обратной стороне корпуса логотип «Мрайсикая». Солнце обратил внимание на дату и широко раскрыл глаза.

Грумппир тем временем продолжил:

— Тебе хватит цикла на отдых, хо? Не вини меня за поспешность, но работы и вправду очень много. Мне лучше тебе позвонить или… — он обратил внимание на выражение лица Солнца, каменное и пустое, наконец обретающее хоть какую-ту эмоцию, — Ох, что-то не так?

— Н-нет, просто… — Солнце опустил руку со смартфоном и устало откинулся на спинку кресла, слабо усмехнулся; он и сам не понял, чем его насторожило увиденное число, — Всё в порядке.

— Хо-о…

Дверь в апартаменты приоткрылась и из неё выглянула Касарай. Она уставилась на Солнце, прижав пластины-лепестки на голове.

— О-о-о, а вот и наши быстрые ножки! — Грумппир воспарил, — Я же говорю, быстрее нашей Касарай ты никого не найдёшь, хо! В основном она занимается целевой разведкой и доставкой, так что, если тебе понадобится отправить что-нибудь членам Клуба, но времени самому нести нет, о-хо-хо — смело обращайся к Касарай!

— Да… — вяло ответил Солнце, — Спасибо.

— Хо-о, ты совсем ослаб, друг мой. Вставай, выбери себе номер какой понравится и ложись отдыхать, о-хо? Потом обсудим детали.

— Да… — Солнце встал и глянул на дверь, заметил, как Касарай дернулась на месте.

— Касарай! — Грумппир привлёк её внимание и показал несколько жестов.

Касарай нахмурилась, сказанное ей явно не понравилось.

— Я попросил её проводить тебя, чтобы потом отнести лишние ключи на место.

Солнце устало глянул на неё, на её страх в глазах, который он в ней вызывает. И спросил, прикрыв рот ладонью и пригнувшись ближе к мюллюстригу.

— Грумппир, она боится меня до ужаса, может, не стоит отправлять её со мной?

— Ох-хо, — легко протянул Грумппир, — ещё не до ужаса! Ты бы видел её первую реакцию на Свирэда, ох-хо, она обходила его за зоной видимости целых три миха! Не принимай близко к сердцу, Солнце, Касарай выросла в изолированном обществе, а не космополитическом, поэтому для неё очень непривычно контактировать с другими видами, но это вовсе не значит, что она должна их избегать. Для неё так будет лучше, о-о-хо, — он повернулся к Касарай и показал серию жестов.

Касарай нахмурилась на них ещё больше, тяжело вздохнула и открыла дверь, приглашая Солнце выйти в коридор. Солнце смиренно поплёлся к выходу.

— Хорошего отдыха, о-о-хо! Не прощаюсь, я на связи! — радостно крикнул Грумппир им в след.

Солнце вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Глянул на Касарай, та нервно отвернулась и не глядя протянула ему стопку магнитных карт. Солнце глянул на сжатое лицо Касарай, тяжело вздохнул. Потом принял карты осмотрел наспех, вытянул карту с номером В-0672 и протяну стопку обратно Касарай:

— Можешь не идти за мной.

Касарай посмотрела на него с удивлением и дрожащими руками забрала карты. Солнце направился дальше по коридору, по предполагаемому направлению номера В-0672. Касарай суетилась на месте какое-то время, а потом тихо направилась за Солнцем, не приближаясь к нему слишком близко.

Солнце слышал её электромагнитные волны за спиной, но только хмурился. Он чувствовал, как пристально она рассматривает его спину и щупальца. Не будь он таким уставшим, его бы это разозлило.

Нужный номер оказался совсем недалеко. Солнце открыл дверь и вошёл.

Он оказался почти в такой же гостиной, в которой недавно был. Здесь также были заклеены окна полосами, только стеллажей с вещами не было, зато много мусора на полу — какие-то тряпки, обёртки и много пыли. С гостиной он сразу свернул в левую комнату и застал просторную двухместную кровать. Она была поломана, стояла в усталой хромоте, потеряв часть опор, но матрац и бельё на ней оставались в презентабельном виде, если не считать пыли.

Касарай топнула ножкой и Солнце обернулся на неё. Она протягивала ему карты, Солнце принял это как предложение выбрать другое место. Солнце тяжело вздохнул, он слишком устал чтобы ещё куда-то идти — последние приключения утомили его до состояния выжатой тряпки.

Солнце подошёл к кровати, расправил щупальца и стащил ими матрац на пол. Потом задвинул кровать к стене со скрипучим звуком, также почти не двигаясь с места и используя только щупальца. Глянул на Касарай, она стояла на месте и переступала с ноги на ногу, с опаской поглядывая то на Солнце, то на кровать. Солнце не придал её поведению какого-либо значения, в голову лезли неприятные мысли, и «тьма» уже сама пыталась вырваться, застилая ему глаза. Солнце встряхнул одеяло от пыли и забрался под него с головой. Он попытался расслабится, но только задрожал. Тело ещё находится в режиме выживания. Нужно перенастроиться…

Он услышал, как Касарай рядом топнула ножкой. И не обратил на это внимание. Она топнула снова и на этом стихло.

Потом Солнцу пришло сообщение на коммуникатор. Он открыл его и прочёл.

Касарай:_Принести? Еда? Вод?_

Солнце отключил экран и выложил коммуникатор за пределы одеяла, оставил рядом с матрацем на полу. Он слышал, как Касарай ещё какое-то время постояла, а потом покинула номер и закрыла за собой дверь.

Так много всего произошло, да? Нужно просто немного отдохнуть… Нет, побольше отдохнуть. Нужно спать, пока мышцы не засоляться… Нужно настроится на отдых. Уже можно… Можно…

Он закрыл глаза, но долго ещё не мог успокоиться. «Тьма» лишала сна, из неё всё также слышались слова.

«Солнце, родной… Ты должен меня…»

Солнце сжался, до предела напряг уставшие мышцы. На его глазах проступали слёзы. Я выжил. Я живой… Живой! Тьма вырвалась из его нутра и поглотила. В ней зябко и холодно, он всё также не мог понять, что же она скрывает.

Он совсем забыл. Он ещё на Лишринде предполагал, что у него амнезия, но дал себе осознать это только сейчас. И теперь не мог стойко выдержать чувство, что потерял нечто настолько важное, что был обязан умереть за это. Потерял и выжил, и заставил себя забыть. Ему было невыносимо от этого. Его крутило, чувства и запертые эмоции ломали изнутри и вызывали боль, неосязаемую и невыносимую, которую он не мог контролировать. Это были только чувства без смыслового обоснования — их первоисточники уничтожены и похоронены во тьме, от которой не сбежать как ни пытайся.

Если бы Солнце испытывал похожее раньше, он бы понял, что испытывает скорбь. Монолитная и горькая, она была настолько сильна, что в какой-то момент не оставила в нём ничего кроме себя, а Солнце не мог вспомнить причину, по которой она появилась и потому не мог найти утешение. Он страдал и больше не мог сдерживаться. Всхлипнул. Его нервы были на пределе. Чувства, запертые в самом дальнем углу его сердца, во тьме, наконец вырвались, стоило дать отдых воле. И теперь они топили его в себе, травили нутро липким ядом, оставляли промозглый холод и грязь, а слезы сами проступали в попытке вымыть эти ощущения жаром и солью из печальных глаз… Я хочу домой!..

Он прижал живот руками, свернулся в позе эмбриона и долго не мог успокоится. Ещё не скоро он заснул тяжелым беспокойным сном.

––

— Проснись… — слабо повторял Солнце, — Проснись… Пожалуйста, проснись… Ты слышишь?

Молил он, но женщина в его руках не просыпалась. Оставалась неподвижной, бездыханной и холодной под непроницаемым скафандром. Солнце злился и горевал, но горе быстро вымещалось в нём лютым голодом, в следующую секунду он посмотрел на женщину иначе.

— Так, ладно… — он сглотнул, собрался духом, — Вы приказали, я это сделаю…

Он расстегнул застёжки посредине скафандра и оголил грудь женщины. На бледной коже россыпью светлели кругообразные шрамы. Солнце опешил при виде их.

— Не в первый раз, да? — раздался рядом грозный голос.

Солнце со стыдом посмотрел на говорящего. К нему подходил линорид, часть его тела обожжена, в чёрных глазах блестит искра безумия, он подходил с широкой улыбкой. Его коралловидные рога делали тень на полу коридора устрашающей и всё темнело вокруг по мере его приближения. Тяжёлые шаги звоном отражались от стен и с каждым новым шагом обещали оглушить.

— Ты всегда таким был. Монстром, чудовищем… Ел её с младенчества, а она тебе всё прощала, — он любовно глянул на женщину, — А я ведь её предупреждал…

Солнце упал на колени, согнулся в приступе агонии. Женщины уже не было в его руках, вокруг только кровь… Солнце дрожал, он точно задыхался и в то же время его тошнило, будто он хотел вырвать собственными эмоциями, так они напрягали его в болезненных потугах. Он дрожал, он плакал. Пытался кричать, но ничего не выходило, лютая сила кружила и била его изнутри, не находя выхода…

Линорид остановился. Сказал следующее:

— Целься между висками. Так будет лучше всего. Он ничего не почувствует.

Солнце поднял глаза, перед ним на коленях сидела женщина. Он не мог различить её лица, только что-то холодное упёрлось в его висок. Солнце сразу понял, что это бластер и то, что он заслужил этот выстрел. Он хотел его. Ему стало немного легче, он опустил глаза, зная, что не смеет смотреть на женщину и полностью отдался её воле, и в этом видел долгожданный покой.

Вдруг она встала на ноги и направила оружие на линорида. Солнце засуетился, он уже знал, что будет когда она выстрелит, вскочил за ней:

— Стой!

Раздался выстрел, а за ним взрыв!

Солнце откинуло, всё поглотило пламя! Он горел, он кричал, пробивал своим телом стены! Пока не оказался в вакууме и его крик не вышел в никуда, забрав в пустоту из лёгких весь воздух и сам дух…

––

Солнце подскочил на матраце и приподнялся на локтях. Его всего трясло, он глубоко и часто дышал, с подбородка капали слезы.

Он заставил себя осмотреться. Он проснулся в спальне апартаментов В-0672 на Мрайсикае. Его мышцы обмякли, он лег обратно на матрац и положил руку на живот, успокаивая дыхание и сердце. Всё хорошо… Просто приснилось… Просто кошмар… Грубо вытер лицо ладонью. Теперь он был слишком взволнован чтобы лежать, поэтому сел. Ссутулился и уставился в пустоту перед собой.

Эмоции сна не хотели уходить, он будто всё ещё был там… Солнце то и дело с опаской оглядывал спальню, стараясь убедить себя, что это не так. Я сделал кое-что ужасное? Что? Что я забыл?! Что… Он поднял голову и заметил, что у двери в спальне появились два незнакомых ящика, и их вид вернул его в реальность.

Он подобрал коммуникатор и с досадой заметил, что проспал чуть больше цикла. Его одеяло валялось в углу под окном, а щупальца распластались по всей комнате. Он и сам не заметил, как сильно ворочался. Даже кровать стояла не так как он её оставил, должно быть ударил по ней во сне… Он глянул на обрубок щупальца с нанизанным на него обручем и погладил бледный металл. Откуда я это взял? Он же не мой…

Солнце помнил, что раньше его щупальца имели максимальную длину примерно в двадцать метров, но уцелевшие два и усохшие в размерах за путешествие по вакууму, сократились до шести метров, а остальные, обрубленные, теперь имели скудную длину от метра до двух — но и те и другие мешали ему на Мрайсикае. Он лениво стянул их снова в спирали за спиной и поднялся на ноги, подумывая, не избавится ли от них полностью. Обрубки болели. В космосе он экономил каждую частичку энергии и каплю питательных веществ в своём теле, поэтому только позволил ранам чуть затянуться, но не давал зажить. Теперь он мог себе это позволить, но заживление всё время напоминало о себе тугой кислой болью при движении. Я ведь недавно их лишился, да? Ничего не помню…

Он подобрал с пола коммуникатор, на нём было несколько сообщений из общего чата и одно от Груммпира.

Грумм:_Я попросил Касарай принести тебе всё необходимое. Как отдохнёшь, загляни ко мне._

Тяжело вздохнул. Ладно, по ходу разберусь, что со мной происходит… Сейчас нужно адаптироваться. Он подошёл к ящикам, осмотрел. В одном стопка одежды, в другом какие-то плоды, пучки зелени, несколько порционных бутылок с водой и контейнеры с непонятными порошками и серыми массами, провиант одним словом. На удивление Солнцу практически не хотелось есть. Его подташнивало, но он всё равно наспех съел пару безвкусных плодов и осмотрел одежду. В коробке лежали комплекты рабочих Мрайсикаи, он выбрал среди них самые большие по размеру жёлтые штаны с чёрными полосами по бокам и кучей карманов. Его шорты истёрлись в труху и были готовы поддаться на слабое усилие их разорвать, а новые штаны сели на него как свободные капри, немного несуразно, но ткань была совсем новой и плотной. В коробке была ещё куча рубашек и маек на все размеры и особенности анатомии, но ни одна ему не годилась по фасону.

Потом Солнце вышел в гостиную и осмотрел себя в зеркале. Не смотря на рост выше двух метров, комплекция его тела больше подходила юноше, только ставшего на путь становления мужчиной, с заметным рельефом худых мышц под тонкой кожей и ещё без кадыка на шее. На фоне штанов нагота торса казалась ему постыдной, он приложил руку к животу, его хотелось чем-то закрыть, он не сомневался, что это место самое уязвимое в его теле. Он подумал об этом и посмотрел на своё лицо. Застыл так. Долго не мог узнать разумника в отражении. Чёрная кожа, такие же черные волосы, толстые как проволоки, отросшие почти до плеч и подпаленные с одной стороны. Скулы худые, веки немного вздуты. Серо-голубые человеческие глаза, казалось, светились на фоне темной кожи век, они смотрели на него с отражения широко и настороженно. Солнце вглядывался, думал. Понимал, что с ним что-то не так и никак не мог понять, что именно. Что-то липко тронуло его изнутри, и он зажмурился, предвидя новую волну «тьмы», отвернулся, взялся за обожжённые волосы, сосредоточившись на них и не пуская мысли. Нужно от них избавится…

Чуть позже он состриг волосы в санузле почти под корень, а перед тем, как выйти, ещё раз осмотрел коробки и нашёл помимо прочего плотный чёрный матерчатый фартук с карманами. Он подумал, насколько лучше фартук на голое тело будет лучше смотреться по сравнению с обнажённым торсом, но от того, что его живот у всех на виду ему было неспокойно. Солнце надел его и осушил бутыль с водой. Он знал, что уже пора навестить Груммпира, но выходить из апартаментов ему совсем не хотелось. Ему в принципе было некомфортно находится за пределами личного пространства и уж тем более контактировать с другими в открытую, с глазу на глаз, поэтому он не мог отказать себе в удовольствии ещё немного потянуть время. А почему его подсознание так настаивало на одиночестве сам не понимал и не собирался в этом разбираться, решив ещё немного поддаться желанию.

Он заправил свою импровизированную постель, подошёл к окну и глянул наружу. На Мрайсикае стояла ночь или что-то похожее на неё, — ближайшая звезда не показывалась в пределах видимости купола и под ним было темно как ночью. Под кронами деревьев спокойно, костёр на опушке потушен.

И тихо, и мирно…

Солнце подумывал снова лечь спать, пока он не проснулся достаточно трезво чтобы думать, ведь мысли могли снова унести его во «тьму»… И пока он размышлял об этом, темнота комнаты вокруг изменилась. Зрению и слуху такое было незаметно, но Солнце сразу заметил перемену.

Он нахмурился, достал коммуникатор, на верхней панели горел значок отсутствия связи. Электромагнитные поля пропали… Электричества нет? Не раздумывая, Солнце вышел из апартаментов, предварительно проверив лазерный резак в своём кармане.

В коридоре также темно, звёздный свет попадал сюда только через открытую дверь в апартаменты и окно в конце коридора. Даже провода утихли в стенах. Точно что-то случилось… Он впервые оказался в тишине такой глубины, даже излучение звезды стало неслышным. И чем больше Солнце продвигался по коридору, тем меньше ему нравилась эта тишина. Его, привыкшего к постоянному шуму электромагнитных волн вокруг себя, она оглушала своей пустотой. Он направился по коридору к апартаментам Груммпира. Но через несколько шагов резко остановился. Ему показалось, и он прислушался.

Очень-очень тихо, едва громче тишины, он услышал слабый электромагнитный звук.

Прозвучало не устройство и не голос, а едва различимая мольба о помощи, как скулёж раненого зверька и настолько слабый, что даже смысла в нём было не уловить. Мольба повторилась дважды и стихла. Очень странно… Он даже не смог различить, откуда шёл источник. Солнце постоял немного на месте, ожидая снова его услышать. И не дождавшись, отправился дальше по коридору, но уже с чёткой мыслью, что на корабле кроме Клуба и Племени есть кто-то ещё…

Солнцу едва хватало света чтобы видеть, поэтому он прощупывал кончиками щупалец параллельные углы на стыке стен и пола коридора, чтобы не пропустить двери. Он прошёл несколько шагов, подумывая, что может, пропустил нужную дверь, а потом услышал лёгкие быстрые шаги, — кто-то пробежал в соседнем коридоре, — и шаги снова стихли. Солнце ускорился и остановился у нужной двери, дёрнул ручку, дверь оказалась открыта, в электронных дверных замках также отсутствовало электропитание.

Солнце приоткрыл дверь, заглянул внутрь:

— Груммпир, что-то случилось? — спросил он пустую гостиную и позвал снова, громче, — Груммпир!

Он подождал немного, но ответа так и не последовало. Шагнул обратно в коридор и закрыл за собой дверь. Странно… Он снова проверил коммуникатор, значок отсутствия связи также горел вверху панели. Солнце поставил коммуникатор на перезагрузку и убрал в карман. Он уже начал думать, что делать, как снова в соседнем коридоре послышались шаги. Похожие на прежние, но более тяжёлые.

Потом в конце коридора показался и свет, и он бежал на Солнце.

Солнце нащупал в кармане лазерный резак, подобрал щупальца поближе к своим ногам и не стал окликать, на случай если это кто-то чужой… Свет прыгал по коридору в такт шагам и быстро приближался. Солнце приготовился и уже мог различить неуклюжий металлический звон в такт топоту.

Солнце наконец привык к свету, и он смог различить контуры бегущего, когда тот уже оказался достаточно близко:

— Касарай? — спросил он темноту.

В один момент раздался грохот от падения тяжести и неслышный скрипящий крик. Крик железной ватой заложил уши и задрожал между полушариями мозга липким холодом! Но продлился совсем не долго, Солнце даже не успел сжаться как звук исчез. Касарай умолкла и начала быстро и часто дышать, её фонарик лежал на полу, освещая ноги Солнца.

Солнце встряхнул головой, прогоняя ощущение ваты из ушей:

— Что это было? — посмотрел он на неё, — Ультразвук?

Касарай прикрывала рот рукой и в её глазах застыли ужас и стыд. Она дрожала. Обернулась на что-то позади себя, навострив кожистые «лепестки» на голове и подняла большой ящик, который уронила. Украдкой глянула на Солнце и вошла в апартаменты Груммпира.

— Его здесь нет, — сказал Солнце, но Касарай не обратила на слова внимание.

Она поставила ящик посреди гостиной и заглянула в спальню через приоткрытую дверь, её лепестки дрогнули, и она снова вернулась к своему ящику, закрыв дверь спальни. Стала вытаскивать из него крупные детали, подсвечивая себе фонариком.

Солнце подошёл к ней:

— Где все? Я могу как-то помочь с электропитанием?

Касарай едва дёрнула «лепестками» собирая на полу худой агрегат из составных деталей. Когда она поставила последнюю, Солнце понял, что это турель и она была направлена на вход в апартаменты.

Она повернулась к нему и жестом подозвала к себе. Солнце было не по себе оказаться в зоне огня бездушного аппарата, и он отшагнул. Касарай закатила глаза и достала коммуникатор. Напечатала в чате с ним сообщение и показала ему экран.

Касарай:_Настройка — дРуг — нЕт паражения_

Солнце присел рядом с ней на пол перед дулом турели, занервничал, хоть и прикидывал, что вероятно обойдётся синяком от выстрела в упор огнестрелом такого небольшого калибра — его кожу таким не пробить, и всё же не спокойно оказаться на мушке. Касарай сосредоточенно подкрутила винты и подала питание. Турель не шевельнулась. Касарай дёрнулась и начала осматривать её. Занервничала тихо вскрикнула едва слышным звуком. Подсела с другой стороны. Стала ковыряться, на её лице появлялось всё больше страха. Наверное, сломала, когда уронила.

— Давай я посмотрю.

Солнце осмотрел турель. Сходу было сложно разобраться, но он сразу понял, что без инструментов её не удастся разобраться вовсе. Касарай вдруг вскочила и посмотрела на вход. Вытащила из-под плаща короткую металлическую трубу, и она разложилась в её руках в металлический шест. Касарай заняла боевую стойку, но её ноги дрожали. Солнце тоже посмотрел на дверь, но ничего не слышал ни в одном из диапазонов.

— Что происходит? — спросил он.

Касарай глянула на него и снова достала коммуникатор. Открыла на нём сообщение от Груммпира и показала экран Солнцу.

Грумм:_Защити мою жену. Поставь ловушку. Если не удастся, останься с ней._

Солнце нахмурился. От кого защищать? В его голове сразу вскочили два варианта — либо бунт, либо дикари — и он не хотел прикидывать какой из них опаснее. Но в том, что нужно было действовать быстро он не сомневался, и в том, что тактика с ловушкой не удалась тоже.

Солнце поднялся и привлёк внимание Касарай:

— Отведи меня к ним. Я могу помочь.

Она настойчиво поднесла экран коммуникатора ближе к нему.

— Да, я понял! — он отвёл устройство в сторону ладонью, — Но, если я останусь здесь, будет хуже. А без тебя я буду искать слишком долго.

Касарай вздохнула и снова повернулась к двери, заняв боевую стойку. Солнце тяжело вздохнул, глянув в потолок и пытался разглядеть в нём решение:

— Ладно…

Он достал лазерный резак и подошёл с ним к двери в спальню. Касарай сразу подбежала к нему, попыталась остановить, угрожающе направила на него шест.

— Я заварю замок, — пояснил он, — Запечатаем тут всё, и ты меня к ним отведёшь, договорились?

Касарай нахмурилась, а Солнце уже начал, не дождавшись её ответа.

Он заварил замок, проверил, что дверь теперь не открывается. Потом подтянул тяжёлый стеллаж, что стоял у стены, и перекрыл им дверь спальни.

— Так сгодится? — спросил он Касарай, демонстрируя свою задумку.

Она постояла с задумчивым выражением секунду, а потом указала на входную дверь.

— Да, хорошо. — ответил он, едва поняв её несказанный вопрос.

Они вышли в коридор и Солнце заварил замок и на входной двери в апартаменты.

Конечно, Груммпир будет не рад, когда узнает, что его дом загерметизировали без его ведома, но Солнце не сомневался, что безопасность его жены и его помощь будут стоить замены дверных замков. Солнце аккуратно прогревал металл замка, чтобы он не разрезался, а именно плавился и сделал механизм неподвижным. Как только краснота металла угасла в темноте, он дёрнул ручку и убедился, что дверь заперлась намертво.

Посмотрел на Касарай. Та кивнула и пошла по коридору, освещая себе путь дрожащим светом фонарика. Солнце шёл за ней и слышал с каким страхом носятся в её голове неразборчивые электромагнитные импульсы, но сама она почти не издавала звуков, разве что через каждые несколько шагов слышался едва заметный писк, за которым её кожистые пластины на голове приподнимались, замирали и медленно опускались обратно к голове.

Они прошли несколько коридоров, спустились по лестнице в холл и отсюда Касарай начала замедляться, а её «лепестки» напротив двигались в ускоренном ритме — резко поднимались и прижимались к голове с дрожью. Она остановилась на последних ступеньках лестницы холла. Фонарик взяла в зубы, а конец шеста выставила вперёд себя и перехватила двумя руками.

Из бокового коридора раздавался едва различимый беспорядочный рокот и глухие удары. Солнце начал различать электромагнитные волны с той стороны — кто бы не был в коридоре их было много, Солнце успел насчитать двенадцать слабых источников, и они точно были живыми.

Он повернулся к Касарай, сказал ей тихо:

— Лучше возвращайся, дальше я сам.

Касарай быстро замотала головой.

— Тебе же поручили защищать апартаменты. Ослушаешься Груммпира?

Взгляд Касарай быстро пробежался по холлу, а потом она шагнула к Солнцу и настойчиво посмотрела в его глаза. Она оказалась в полушаге от него и Солнце только сейчас заметил, что она выше, чем ему сначала казалось — макушкой она едва доставала до его ключиц.

Солнце отвернулся на коридор:

— Как хочешь, — а потом встрепенулся и закрыл её фонарик ладонью, — Выключи!

Он пригнулся, расправил щупальца и загнул их в косые линии перед собой, оградил себя и Касарай преградой из них, на миг услышал, как она вздрогнула в ужасе, но не сводил глаз с коридора — из него кто-то бежал. За те несколько секунд, что его глаза привыкали к темноте, они стояли неподвижно и когда из коридора выбежал коротенький разумник, Солнце уже мог его рассмотреть, — ростом не выше метра, полуголый и с коротким хвостом, из локтя одной руки выходило ещё одно предплечье с недоразвитой кистью; с гладкой блестящей кожей, обтягивающей щуплое тельце беспорядочными крупными пятнами — одни бурые с мраморным рисунком, а другие белоснежные; глаза жёлтые с горизонтальным листовидным зрачком и с первого взгляда было не заметно, что один несколько крупнее другого, пока амфибиоподный гуманоидик не остановился посреди холла, сложил ладони кругом вокруг выдвинутого вперёд широкого рта с узкими губами и не издал громкий звук.

— Ка-ква! — его голос отразился эхом; щупальца Солнца покрылись рядами коротких шипов, и он не глядя заметил, как Касарай дёрнулась при виде их.

Гуманоидик тем временем набрал воздуха в грудь и снова приготовился кричать, как Солнце схватил его щупальцем, овив горло и грудь. Разумник изворачивался, весь напрягся, но ему было не противостоять с силой, которая ещё одним усилием раскрошила бы его ребра. Солнце притянул разумника к себе, осмотрел и ужаснулся. Он был того же рода, что и Яншбор, старик с Лишринды, говоривший с ним с экрана мёртвого корабля. Перед глазами Солнца собралась полная картина и он ужаснулся ей, и в это же время, со стороны открытой дверь, где начиналась растительность Сада, раздался такой же крик и свет фонарика Касарай ослепил Солнце.

— Выключи! — крикнул он ей и отшвырнул разумника в сторону.

Касарай отвела фонарик в сторону и вздрогнула, услышав повторяющийся квакающие крики из Сада, они цепной волной откликались и раздавались ближе. Они наступают! Слишком быстро, не успею сбежать!

Касарай посветила на щупальца Солнца и её глаза округлились, она даже перестала дрожат на секунду.

— Уходи, их много! — крикнул он ей, — У меня преимущество в темноте. Ну же!

Касарай засуетилась на месте, потом убежала.

Из разбитого окна влетел горящий факел и слабым рыжим светом осветил холл, а за ним из окон и открытых настежь дверей подступали другие ошгарики — все такие же, с одними оборванными повязками на поясе и в украшениях из костей и дерева; сутулые или с боковым сколиозом, с лишними руками, хвостами или вообще без них, у одного даже было второе лицо на боку головы; вооружённые копьями, и горящими палками, которые даже факелами можно было назвать разве что с большой натяжкой. Они застыли, увидев Солнце, а тот тем временем разветвил щупальца, поднял в стороны от себя в предостерегающей позе и демонстративно затушил факел, наступив на него подошвой. Своим присутствием, расправившись во всю ширь и рост, он занял собой больше половины холла и стал неизбежным препятствием на пути в коридор из которого ещё раздавались звуки борьбы.

Солнце сглотнул. Ошгариков перед ним было восемь и они, как и он, не решались напасть первыми перед неизвестным противником. Они тихо переговаривались между собой на квакающе-шипящем наречии и трое из них, грозно зашипев, бросились в атаку!

Они быстро подбегали на расстояние пяти шагов, а потом высоко прыгали и обрушивались сверху, выставив копья вперёд! Солнце отбросил их в сторону одним щупальцем, а вторым отшвырнул тех, кто пытался в тот же момент подобраться сбоку!

Они налетали, и он откидывал их, налетали — откидывал!

Их было всего восемь, но они зачастую приземлялись на ноги и снова шли в атаку, не давая времени на передышку! Они изматывали, ломали об его шкуру копья и никак не кончались!

Солнце помнил о лазерном резаке в своём кармане, помнил с какой лёгкостью мог бы сломать им всем кости, но сдерживался мыслью, что они тоже разумники и он не хотел их убивать, не хотел быть убийцей, монстром. Только в крайнем случае…

А они всё нападали, квакали и шипели, и даже когда кому-то из них удавалось вцепиться в торс Солнца он отбивал их руками и паре залепил по головам с такой силой, что, упав на пол, они больше не поднимались. Танец боя длился долго и, подхватив темп, Солнце смог обратить внимание в сторону Сада и заметить одного ошгарика, что, в отличие от остальных, не шёл в бой, а только следил за действием со спокойным интересом. Солнце уже начал утомляться, кровь в нём так и кипела! Солнце заметил другого, прошмыгнувшего в коридор ошгарика, вытянул за ним щупальце, схватил и со всей силой зашвырнул дикаря в разбитое окно далеко в Сад. Остальные ошгарики проводили собрата взглядом и засуетились на месте, встали в одну линию, переводя дух и переговариваясь. Солнце тоже переводил дух, слыша с какой силой стучит сердце, отдавая эхом в уши.

Он устал, последний сон не принёс ему должного восстановления, но это был далеко не предел, и он снова занял боевую стойку. И он услышал новый электромагнитный шум.

Тяжёлый, грозный… Он с глухим гудящим эхом отскакивал от стен. Солнцу казалось, что его издаёт монстр, ещё более сильный и крупный, чем он сам и искал его взглядом, борясь с оцепенением. Монстра он не видел, но отчётливо различил в темноте два слабых красноватых отблеска. Они приближались, изламывая пространство вокруг себя точно чёрная дыра и, как и чёрная дыра, окружены, непостижимым по своей форме, контуром, тенью. Солнце застыл при виде его, а остальные, точно его не замечали.

Тень скользнула через открытое окно и встала за спину отдаленного ошгарика, что всё это время только следил за боем. Шум тени, казалось, был готов оглушить любого и также оставался неразборчивым. Солнцу казалось, что тень убьёт ошгарика и отвернулся.

Через секунду тот ошгарик, вдруг встал в полный рост и выдал несколько громких слов:

— Ка-шка шкава ша ха шиа-хака!

Солнце с удивлением обернулся обратно. Тень исчезла и снова стало «тихо».

Остальные повернулись к нему и затараторили, но он поднял руку и добавил:

— Ш-шака! Ква-ка, вакаша ха ша квака-ка!

Они все посмотрели на Солнце, в их взглядах больше не было злобы, по строению их лиц было сложно сказать, что они сейчас испытывают, да и по электромагнитным волнам работы их мозга тоже — их мысли совершенно не понятны! Ошгарик-оратор поднял на Солнце иссохшую руку:

— Шиа-хака! Шиа-хака! Шиа-хака!

Остальные подхватили и стали кричать хором:

— Шиа-хака! Шиа-хака! Шиа-хака! Шиа-хака! Шиа-хака!!! Шиа-хака!!!

Солнце стало не по себе, его жёсткую шкуру пробило холодом. Он не мог отделаться от ощущения, что этим словом они обращаются к нему.

— Убирайтесь! — заорал он и они умолкли.

Возникло недолгое молчание. Солнце ударил щупальцами по полу и холл вздрогнул грохотом:

— Вон! Убирайтесь!!! — прокричал он.

Ошгарики засуетились и побежали из холла в Сад. Только ошгарик-оратор не послушался его. Когда все остальные ушли, тот опустил голову, расставил в стороны открытые ладони и произнёс:

— Ква-ка ша кваха, шиа-хака. Ошква хаква ша-а ка, — и только после этого покинул холл, но медленно, не поворачиваясь к Солнцу спиной и оставаясь в своей странной позе.

Когда они скрылись в растительности, Солнце закрыл за ними дверь, затушил все факелы и направился в коридор, из которого доносились звуки боя. Там было уже тихо, он ускорился и замедлил шаг, только когда впереди показался свет фонарика. Фонарик лежал на полу и слабый свет освещал место битвы.

Свирэд и Харда лежали навзничь с открытыми глазами и дрожали, тут и там лежали ошгарики, явно уже мёртвые со страшными резанными ранами, источающих кислый металлический запах и темно-зелёную кровь. Двое уцелевших амфибий ползали по полу, не в силах встать, и вцепились в Свирэда гибкими челюстями с рядами крохотных редких зубов. Солнце вздрогнул при виде подобной картины, как вдруг один из ошгариков завился, поднялся в воздух и умолк. Второй дикарь посмотрел в сторону, где в углу висело в воздухе тело моллюстрига и попятился к выходу. Солнце схватил его щупальцем и бросил в коридор.

— Ох-хо! — раздался голос Груммпира, подлетевшего в центр комнаты из боковой двери, — Солнце, не ожидал тебя здесь увидеть, хо!

— Что с ними?! — вскрикнул Солнце, подбежав ближе и глянув на Свирэда и Харду.

Груммпир подлетел к Харде и склонился над ней, положил своё щупальце ей на лоб:

— Ошгары удивительные создания, охо… — он посмотрел на Солнце, — Эволюция наградила их излишней регенерацией, коротким сроком жизни и нейротоксичной слизью, хо-хо… Встав на путь разума их вид частично утратил свои способности, но стоило им снова опуститься до уровня племени, как приглушённые механизмы снова активизировались. Можно сказать, что их токсичность обратно пропорциональна их интеллекту, хо, хо — и так каждый раз, ох!

Солнце напряжённо сглотнул, воздух в комнате показался ему на удивление холодным:

— Они выживут?

— Ох-хо, конечно! — как ни в чем не бывало ответил Грумппир.

Солнце услышал знакомые частые шаги в коридоре и обернулся, в комнату вбежала Касарай с большим ящиком и поставила его на пол. Груммпир силой телекинеза разложил его, достал один из инжекторов и вколол его в кожу Харды между чешуек, тоже самое повторил и со Свирэдом. Они очень скоро перестали дрожать и их глаза с облегчением прикрылись. Харда слабо зашевелилась и Груммпир дал ей выпить глоток жидкости из маленькой фляжки того же ящика.

— Им очень скоро станет лучше, охо! — без капли сомнения произнёс Груммпир, — Удивительные создания, хо! Ох-хо, я бы тоже лежал здесь, если бы и меня эволюция не оставила без должного механизма, — он немного приоткрыл и призакрыл створки своей раковины, — Наружные слои из омертвевших клеток, хо, токсин не проходит!

— Хватит хвастать, док! — недовольно и слабо прорычал Свирэд, и приподнялся на локтях.

— Ох-хо, друг мой! — сказал Груммпир, — Позвольте себе отдохнуть, хо! Напряжение затруднит вывод токсина. Примите сыворотку.

— Оставь! — недовольно процедил Свирэд и встал на дрожащие ноги, он едва стоял, но оставался грозен, — Я слышал они подмогу позвали, приготовились! — и с этими словами он вытащил из нагрудных ножен небольшой кинжал.

— Они не придут. — сказал Солнце.

— Ты уверен? — с прищуром посмотрел на него Свирэд, — Дрался в рукопашке и сам сюда пришёл?

— Моя кожа мало что пропускает… — пояснил Солнце.

Свирэд посмотрел на него через надменный прищур, а Груммпир воспарил:

— Ох-хо, Солнце, я поражён! Восхитительный эволюционный механизм! Что скажешь, Свирэд?

— Я бы всё же проверил… — недовольно процедил он и взялся за плечо.

— Ох, ну зачем ходить лишний раз? Касарай! — Груммпир повернулся к ней и показал несколько жестов.

Касарай издала продолжительный ультразвуковой писк и приподняла кожистые пластины на голове, они какое-то время вздрагивали, а потом опустились. Касарай с облегчением выдохнула и повертела головой.

— Ох-хо! — обрадовался Груммпир, — Видишь, их здесь нет!

— А мне всё равно! — прокричал Свирэд и двинулся к выходу, проходя мимо Харды он кинул ей, не останавливаясь, — Ужин на тебе. — и с этими словами ушёл.

— Касарай, — позвал её Груммпир и показал новую серию жестов.

Касарай кивнула и выбежала в дверь, из которой недавно выходил Груммпир. Когда её шаги удалились, Солнце спросил:

— А у Касарай эхолокация?

— Ох-хо, да! — радостно подлетел Груммпир, — Для неё это обычное дело, но меня это поражает, ох-хо!

— Но, если она может ориентироваться по отражённому звуку, зачем пользуется фонарём?

— Ха-с! — Харда приподнялась на локтях и села, Груммпир поддержал её голову, — А разве не ясно? Она трусиха, — она усмехнулась, ещё немного дрожа.

— Харда, хо!

— А что? — она пожала плечами, — Все это знают.

— У неё такие большие глаза… — задумался в слух Солнце и спросил открыто, — Разве она не видит в темноте?

Харда усмехнулась и поднялась на ноги, и сразу же села на стул, что Груммпир любезно подставил за ней.

— Аскарины не видят в темноте, — пояснила Харда, — А ещё они близоруки, не уверена, что Касарай вообще может попасть по чему-то своим шестом. Это оружие средней дистанции, как она собралась им пользоваться с таким зрением, а-с? — она усмехнулась, — Глупышка-Кас-с!

— Харда, перестань! Ох-хо, её эхолокация это хорошо компенсирует, — важно заметил Груммпир, — Её глаза хороши в другом, ты и сама это знаешь.

— В чем же? — спросил Солнце.

Груммпир помешкал и сказал:

— Хо, будет лучше если ты сам её спросишь, не красиво вот так…

— Да не, давайте посплетничаем! — с азартом облизнула воздух Харда, явно ещё не в себе после интоксикации, — Как насчёт обсудить последнюю линьку Шра’аха? Старик уже не может вылезти из шкуры так чтобы она не порвалась, видели эти остатки старой кожи между…

— Харда! — перебил её Груммпир, — Хо! Я не собираюсь в этом участвовать! Если тебе лучше, то займись своими делами, хо-хо! — он повернулся к Солнцу и сказал без злобы, — Солнце, пойдём я познакомлю тебя с Шра’ахом, ох, уверен с твоей помощью получится быстрее вернуть систему в норму.

Солнце кивнул.

Произошедшее за вечер нельзя назвать приятным событием, но он всё равно приулыбнулся уголками губ, ведь в таком напряжении, подтапливаемом адреналином и жаром в крови, он почти не думал о том, что испытывал по пробуждению. Он отдохнул от «тьмы» и решил приложить все силы чтобы снова к ней не возвращаться… Во всяком случае сейчас.

О «тени» в Холле отеля он решил никому не рассказывать. Он сам не понимал, что видел и действительно ли «видел». Подумал, что остальные наверняка бы рассказали о ней, если бы встречали раньше. А раз так то, возможно, ему просто показалось… Да, просто показалось. Просто слишком многое произошло вот и привиделось…

––

Шра’ах оказался дранкасом таким же, как и Харда, но явно старше.

Его шкура была совсем бледно-серой и местами потрескалась, ростом он едва выше полутораметров, но носился по машинному отделению с такой энергией и ловкостью, что любой юный механик позавидовал бы. Увидев Солнце, он не слишком удивился ему и после короткого диалога снова вернулся к работе, проклиная ошгариков за их наглую выходку с поломкой генератора. Солнце видел подобную систему впервые поэтому ему оставалось только всюду следовать за Шра’ахом, подавая ему инструменты и следовать его наставлению обучится как тут всё устроено пока тот жив.

Солнце уже изрядно вымотался, когда они запустили генератор и на коммуникаторы пришло приглашение к ужину. Шра’ах ещё долго возился то с одним, то с другим и не торопился к столу, и они отправились к остальным, когда к ним уже пришла Касарай и чуть ли не выставила Шра’аха из машинного отделения, взяв его под руки и закатывая глаза на его недовольство немедленно его отпустить и дать спокойно поработать. Он успокоился только когда сел за стол.

В отеле Мрайсикаи имелись кухни на сотни поваров, но члены Клуба ими не пользовались и перенесли всё недостающее оборудование в небольшое кафе, что располагалось на том же этаже, что и их апартаменты. Как объяснил Груммпир с их численностью меньшую территорию легче контролировать, так что все нужные помещения разместили на одном этаже. Столовую обустроили рядом с кафе в холле, потому что само помещение кафе теперь было сплошь заставлено холодильниками, сублимационными и прочими машинами для готовки — весь небольшой столовый зал был заставлен ими и для обеденного стола просто не осталось места. А холл, переоборудованный под столовую, выходил к окну и стоял на пересечении двух коридоров.

Разместились за накрытым столом. Харда в одной майке и свободных штанах бегала в кафе и возвращалась к столу с блюдами еды.

— О, ещё выпечка! — вспомнила она и побежала в кафе.

Остальные сидели за столом, уставшие и каждый в своих мыслях. Солнце думал о том, сколько же он бегал за Шра’ахом по всем закоулкам машинного отделения, если к тому моменту как они закончили Харда уже успела приготовить ужин? Его коммуникатор констатировал, что прошло чуть больше кита после битвы, но самому Солнцу казалось, что гораздо меньше.

Груммпир первым нарушил молчание:

— Как они прорвались так далеко, хо? — он посмотрел на Свирэда.

Тот не сразу поднял на него глаз, а потом сказал:

— Мы как обычно стояли в Форте, — устало начал циклоп, — Я отошёл за сменным блоком для турели, а когда вернулся нападение уже началось. Они сразу напали большой группой, Харда была вынуждена отступить.

— Меня надолго хватило! — довольно протянула Харда, вернувшаяся с кафе и поставив на стол блюдо с серыми булками, — Полного иммунитета у меня нет, но чешуя надежней кожи, — она довольно облизнула воздух и села на своё место, — Кстати, у меня скоро линька, я буду не восприимчива к токсину какое-то время, может нападём? Пока не оклемались после сегодняшнего.

— Что, просто так? — удивился Солнце.

Свирэд и Харда окинули его недовольным взглядом, точно он сказал что-то неприличное. Харда ответила:

— Ой, да-с ничего такого мы им не сделаем! — махнула она рукой, — Разрушим пару домов, обрушим алтарь, украдём припасы… Чисто, чтобы им было чем заняться — пока они будут всё восстанавливать нападать они не станут.

— Я за, нам тоже есть чем заняться. Мне будет спокойнее заниматься своими делами, если я буду уверен, что и у них есть свои… — подумал вслух Свирэд.

— Ох-хо, оставьте планы диверсии за пределами стола, хо? — сказал Груммпир, — Время ужинать! — радостно сказал он.

— Ага, — процедил Свирэд кивнув на свободное место, — Где Касарай бездна носит?

— О, пока она ходит, я тоже пойду доделаю… — начал вдруг Шра’ах.

— Сиди, ахраш! — строго, но с некоторой нежностью сказала Харда, — Потом тебя не дождёшься.

— Мы из-за неё не начинаем есть? — уточнил Солнце.

— Ох-хо, по правилам нашего Клуба каждый может отдыхать и работать в меру своих возможностей, но вечерний приём пищи обязательно должен проводиться с явкой всех членов, чтобы все убедились, что каждый из нас поел этим днём.

— Глупое правило, Грумм. — процедил Свирэд.

— Ох-хо-хо! — возмутился Груммпир, — Поверь, мой друг, ничто не объединяет разумников как совместный приём пищи! Это обязательный ритуал дня, который был создан на заре Цивилизаций параллельно во всех расах, ничто не объединяет разумников лучше! У нас всех разный метаболизм и требования организма к частоте приёма пищи, именно поэтому мы собираемся… — он отвлекся.

В коридоре раздались знакомые частые шаги и Касарай влетела в столовую и села на свободное место напротив Солнца. Она быстро и ловко заняла своё место, а сама даже дыхание не сбила, только виновато опустила глаза, вероятно, надеясь, что никто не заметил её опоздания.

Какое-то время все молча смотрели на неё.

Солнце тоже смотрел, но не с осуждением, он впервые видел Касарай без плаща, на ней была черная водолазка. Без своего объемного одеяния она теперь казалась хилой и слабой. Грудная клетка у неё мало отличалась от человеческой, а вот талия казалась тонкой для широких бедер, от которых начинались её длинные быстрые ноги. Солнце вдруг прикинул, может ли Касарай разбить грудную клетку ошгарика с удара ноги. Он был почти уверен, что может.

— Ох-хо, а вот и Касарай! — Груммпир сложил щупальца пирамидкой перед собой, — Начнём?

— Да, не подавитесь, — процедил Свирэд, взял большую тарелку с дымящимся жаркое и положил себе объемную порцию, после чего передал Шра’аху.

Шра’ах тоже положил себе жаркое и передал Солнцу, тот тоже положил, но немного и передал Касарай, а та Груммпиру, они оба пропустили жаркое мимо и передали Харде. Также по рукам прошлись и остальные блюда с голубым пюре, двумя салатами и «хлебом».

— Ох-хо, приятного аппетита, — сказал Груммпир, предпочтя телекинезу в такой обстановке, держать столовые приборы посредством конечностей наравне со всеми, — Ох, надеюсь все помыли руки как следует? Не хватало случайно нейротоксина глотнуть… — но ему никто не ответил, все уже были заняты трапезой.

Какое-то время в столовой только звенели приборы о тарелки, а дранкасы и циклоп громко чавкали, не в силах унять эти звуки из-за особенностей своих ртов. Солнце хотел спросить Грумппира почему его жена отсутствует, но решил об этом не спрашивать и сосредоточился на еде.

Хлеб был странный на вкус и отдавал чем-то сладковато-землянистым, пюре оказалось пряно-соленое в нём почти не чувствовался вкус овощей, с салатами было всё просто — сладковатая зелень со сладко-терпкими орешками в кисловатом соусе, а вот мясо показалось Солнце странным, он такого не пробовал, но чем-то напоминало рыбу по структуре и цвету. Его больше поразило, что несмотря на то, что Мрайсикая оставалась в изоляции девятнадцать диров (больше семидесяти земных лет) она могла порадовать членов Клуба таким разнообразием пищи и, умеренно утолив голод, Солнце решил спросить:

— Это всё выросло здесь? Я просто к тому, что изначальные запасы пищи, наверняка давно иссякли.

— Старушка всегда была самодостаточной, — ответил Шра’ах, проглотив кусочек мяса, — Её проектировали с расчетом на долгую изоляцию, поэтому у неё есть целая сеть с полуавтоматическим производством пищи, — он вздохнул и устало посмотрел на листик салата на конце своей вилки, — И она всё время ломается…

— Ох-хо, но нам этого более чем хватает, она рассчитана на большее количество разумников, — Груммпир стал показывать вилкой на блюда, — Зелени, овощи и грибы с теплиц, ореховые и плодовые деревья растут в Саду, хо. С зерновыми всё сложнее, ох-хо, так что хлеб на половину из муки насекомых, хо-хо, но ты не переживай, мы их специально разводим, они чистые, не паразиты какие-нибудь. Зато он очень питательный, мой рецепт, хо!

— А почему сами его не едите? — спросил Солнце.

— О-ох, к сожалению, моя пищеварительная система не в силах переварить животный белок. Я пробовал его, но вынужден остаться вегетарианцем, хо.

— А мясо откуда? Здесь есть водоемы с рыбой?

Груммпир затих, Солнце заметил, как громко сглотнула Касарай и отвела от него глаза. Остальные тоже перестали звенеть вилками.

Повисла неловкая пауза.

— В природе всегда есть система, обеспечивающая выживание всем нишам пищевой цепочки, — вдруг начал Свирэд, — При этом, чем меньше участников в системе, тем они больше зависят друг от друга. Экосистема Мрайсикаи совсем крошечная по сравнению с любой другой, и она остаётся стабильной только на созависимой борьбе за выживание, — он поднёс к себе вилку с наколотым на неё кусочком жаркое, — Ошгары нападают на нас потому, что им нужен белок. Они нападают, потому что голодны, убивают чтобы есть. В условиях Мрайсикаии белок стал для них важным фактором выживания и может, они это не осознают, но попытки предпринимают верные, инстинкты подсказывают им чего им не хватает, — он посмотрел на Солнце, — Мы находимся в таких же условиях. Доку Грумму повезло родится вегетарианцем, но я и дранкасам белок жизненно необходим. Лично мне требуется две его трети от общего рациона. Я хищник от зубов до хвоста, — он улыбнулся, но выражение его морды больше походило на оскал, — В Саду водятся мелкие твари, что когда-то были питомцами гостей Мрайсикаи, но их недостаточно много чтобы прокормить нас всех. А вот ошгары… — он с аппетитом посмотрел на кусок, а потом снова на Солнце, — У них токсичны только кожа и внутренние органы кроме сердца, но в остальном, немного промыть, замочить в растворе на пару тройку хетов и… — он положил кусочек себе в рот и принялся жевать.

Долго и с наслаждением жевать.

Солнце медленно отвернулся. Он немного успел съесть и уставился на жаркое в своей тарелке. Солнце вдруг бросило в дрожь, его дыхание и пульс участились. Перед глазами проносился сегодняшний бой, как он сдерживался, стараясь не убить ошгариков, как старался не навредить им сильнее, чем они ему. Осознание того, что находилось в его тарелки кружило его голову…

— Ну что же, — улыбнулся Свирэд, — Мы все здесь и это главное, давайте же это отпразднуем! За нашу очередную победу! — он поднял свою кружку.

— Поддерживаю! — Харда подняла свою, за ней подтянулся и Шра’ах.

«Нет ничего более отвратительного, чем поедание других разумников!»

В животе Солнца зашевелился липкий червь, и он пригнулся в спазме.

— Простите меня… — только прошептал он, вскочил из-за стола, задев коленом столешницу, и быстрым шагом скрылся в коридоре.

— Эй, чудище! — крикнул ему в след Свирэд с издёвкой, — Что же ты? Возвращайся, посиди с нами, победителями в этой славной игре на выживание!

Солнце мутило, он прошёл ещё несколько шагов и больше не мог сдерживаться. Его стошнило.

––

Солнце продолжал давить спазм пока в его желудке не осталось ничего кроме желчи. В туманном рассудке, отказывающемся принять содеянное, он направился куда глаза глядят и теперь уже второй час сидел на верхней площадке Отеля, заменяющей ему крышу. Отсюда открывался вид на весь Сад, а стеклянный купол был ближе, чем где бы то ещё.

Солнце смотрел на лагерь ошгариков вдалеке, там горел слабый костёр, но самих амфибий не видно. Солнце никак не мог отпустить мысль, что он съел одного из них… Они ведь были разумными… Они общались, говорили друг с другом… И со мной! Как так можно! Дико, ужасно!… Он схватился за голову, согнулся в спазме уже не тошнотворном, а эмоциональном, хотя крутило и того хуже. Как они могут так спокойно есть разумников и делать вид, что всё нормально?! Может, они настоящие монстры? Может, я допустил ошибку? Как мне теперь?… Я…

— А-с, вот ты где!

Солнце обернулся. На площадке стояла Харда, она лениво подошла и села на край площадки рядом. Не торопилась, явно разморенная трапезой.

Она оценивающе посмотрела на него, лизнула воздух быстрым движением раздвоенного языка, потом легла, уставившись на звезды за стеклом купола:

— Насколько мне известно, — начала она, — большинство разумников всеядны. Ты ш мясо впервые пробовал?

Солнце не ответил и даже не смотрел в её сторону. После того как он видел, как Харда спокойно поедает разумника, который ещё четыре часа назад ходил и говорил, ему было противно на неё смотреть. Его подташнивало даже от её присутствия.

— Как ты вообще, а-с? — спросила она, — Мне показалось тебе будет полезно высказаться кому-нибудь.

Солнце бросил на неё гневный взгляд:

— То, что вы сделали ужасно! — процедил он.

— Что именно? — равнодушно спросила она, — Мы много чего сделали за сегодня.

Солнце отвернулся. Ведёт себя так будто ничего плохого не произошло! Отвратительно…

Харда села:

— А-с, я кажется, поняла. Тебя смутил ошгарик на столе, — предположила она и убедилась в этом по его сжавшимся плечам, — В твоей расе подобное не принято, да-с? Не удивительно, у многих так, — она снова легла, — Не знаю, поможет ли это тебе, но я могу немного рассказать о дранкасах, послушаешь? — она глянула на него, но не получив отказа начала рассказывать, — Груммпир сегодня затирал про особые эволюционные механизмы. У дранкасов к ним относятся высокий иммунитет, регенерация выше средней, высочайший болевой порог, дикая плодовитость и острый нюх, словом, по твоему запаху я тебя сейчас и нашла. Кастовая система общества, «служение выше личности»… Но перенаселение моему виду не грозит, — она усмехнулась, — Видишь ли в культуре моего народа вообще не было понятия как каннибализм, пока мы не встретились с инопланетянами, а знаешь почему-с? Потому что он всегда был неотъемлемой частью нашей культуры. На деле это не так страшно, как звучит, я объясню… — она облизнула воздух, пытаясь поймать в нём подходящие слова, — Мы, дранкасы, не считаем себя верхом пищевой цепочки, венцом природы, как некоторые другие расы. Для нас любой зверь или разумник также важен и бесполезен как и все остальные виды, разницы нет. Это значит-с, что мы чтим и ценим всех обитателей своего мира, но также рассматривает всех и каждого, как и любого другого зверя. У нас нет понятий семьи и любовной привязанности, главную роль в обществе играют честь, исполнительность и польза-с. А контролем рождаемости всегда занималось государство, так что если появлялось оплодотворенное яйцо, то каждая из нас могла отдать его в инкубаторы для дозревания, но большинство предпочитает их съедать, всё-таки деликатес как-никак. К тому же по ним с виду так и не скажешь, какое оплодотворенное, а какое пустое, они что так, что так созревают в своём цикле… — она осеклась и попыталась объяснить проще, — В общем-с, есть собственные яйца для нас нормально. Нормально съедать собственную шкуру после линки. Нормально, съедать другого дранкаса. У нас, конечно, имеются ограничивающие законы, полезного для общества дранкаса никто есть не даст, но преступники, тунеядцы, инвалиды и просто умершие — обычное дело. В каждой забегаловке можно найти такие блюда, а кладбищ как таковых у нас не существует. Иногда даже ш если дранкас, в силу своей физиологии не справляется со своими задачами, он сам отдаётся обществу на пропитание как последняя польза, которую он может принести. Нет ничего важнее чем быть полезным, даже если ты полезен только таким способом. На этом-с всё и держится. Когда моя раса вступила в космополитическую эпоху, наши общественные установки не особенно поменялись. Мы рассматриваем всех остальных разумников, как нас самих, как и все остальные виды нашего мира, который значительно расширился со вступлением в ФОМ. Поэтому, для меня нет разницы есть зверя или разумника. Мясо оно и в ином мире мясо. На твоей Земле всё не так, да-с?

Она глянула на него, Солнце не шевелился, и она продолжила:

— Здесь тоже всё не так, как там-с, — она кивнула в черноту космоса, — Тут это не дело выбора или закона, ты пойми — это выживание. Мы ни какие-то психи, которые убивают ради удовольствия. Во-первых, мы убиваем чтобы жить самим, защищаемся, потому что их больше, а во-вторых, не отказываться же от драгоценного белка только из-за моральных принципов? Это глупо в наших условиях, ну-с сам подумай. Законы ФОМа тут не действуют, тут вообще никакие законы не действуют. Остаётся только адаптироваться, быть ловчее и умнее, и не отказываться от любого источника пищи. Словом, мы только поэтому гнездо ошгариков не ровняем с землей, они ш нужны нам, — она устало вздохнула, — Какими бы психованными мутантами они не были и сколько бы проблем не причинили — они наше пропитание. А раз мы едим их чаще, чем они нас, их популяция должна оставаться стабильной. Хотя, они и сами каннибалы, но в пределах одного вида сильнее чем мы, не находишь?

Солнце молчал, обдумывал её слова. Наконец он сказал:

— Это самое большое преступление…

— Ну-у-с… — протянула Харда.

— Нет, я всё понимаю, — поспешил заверит он, — Просто… Просто дай мне с этим свыкнутся. Наверное…

— Да-с, без проблем, — Харда села и подвинулась ближе, — Ну, и как ты оказался на Мрайсикае?

Солнце быстро глянул на неё и нахмурился. Харда его раздражала, и он ей не доверял:

— Прежде чем спрашивать такое, положено рассказать свой ответ на подобный вопрос…

— Хм, и вправду, — она кратко усмехнулась, — Ну-с, моя родина Арша-Рим — небольшая колония на одноименной пустынной планете. Я работала низшим послом нашей Арши при совете в Верхней касте, но так-с случилось, что на обратном пути из дипломатической поездки наш корабль оказался заражен лицру́ми, ну-с знаешь, такие мелкие твари, на слизь похожи. Не знаю, кто подкинул их на наш корабль, но, если бы на наш сигнал о помощи не прибыли Охотники, я бы вряд ли пережила ту поездку, — она томно вздохнула, — Ну-с, а потом я поняла, что в этой жизни есть вещи посерьезнее пустых слушаний и бесполезных выступлений на кафедре совета, и примкнула к Охотникам. Мне всё равно моя работа не нравилась, расправляться с тварями приносит гораздо больше пользы. Да-с и удовольствия тоже, — она улыбнулась, — Ну, а потом мы получили задание на яспригаев в этом секторе, ну, а дальше ты ш знаешь. Кто бы мог подумать, что я застряну на корабле, на котором даже тысячники подохли…

— Ты о чём? — Солнце нахмурился.

— О Плесени, — просто ответила она, — Мрайсикаю ш списали и отправили сюда из-за неё. Не знаю откуда она взялась, да-с и вряд ли кто-то знает наверняка, но Охотники несколько раз пытались разобраться с этой дрянью, уж очень ценный корабль. Но их попытки не увенчались успехом. А раз никто из Охотников не справился, другие организации тоже закрыли на неё глаза и отправили сюда.

— Но, если Охотники были здесь, почему не эвакуировали Груммпира и семью Касарай?

— Ну-с, во-первых, они не знали, что на корабле остался кто-то после эвакуации, всё-таки корабль большой, они разминулись. А во-вторых, корабль Охотников тоже оказался заражен ею, так что они не вернулись, — она тяжело вздохнула, — После этого никто не решался даже близко подходить к Мрайсикае, а выжившие… Что ж, мудрые умы решили, что нет смысла рисковать специалистами и дорогим оборудованием из-за дюжины разумников, — она немного помолчала и добавила, — Я читала те отчёты, судя по ним, Плесень раньше была другой, более агрессивной и росла быстрее. Мрайсикая буквально была окружена облаком из её спор, а неисправная на то время система внутренней гравитации дала ей возможность распространится глубоко в помещения корабля. Сейчас только гравитация её сдерживает — она не может распространять споры в её условиях, но это не мешает ей потихоньку расти. Я слышала-с сюда какое-то время отправляли челноки с оборудованием и прочим, но это было вначале, оказывали поддержку выжившим, но потом перестали — Плесень разрослась в приемные отсеки, так что поставлять челноки стало невозможно. А потом благотворительная организация, что заботилась о выживших обанкротилась и на том отпустили и забыли о наших дорогих Груммпире, семье Касарай и Шра’ахе.

Солнце бросил на неё удивленный взгляд, Харда усмехнулась и поспешила добавить:

— Да-с, ахраш родился на Мрайсикае, он не говорил? — она улыбнулась, — Наверное, вылупился из забытого яйца, которое парочка моих родичей не успела съесть до эвакуации, — она повернулась к нему, — Ну, а ты? Твоя очередь рассказывать.

— Ох, ну-у… — он собрал мысли в кучу, смешал ложь с правдой в приемлемых пропорциях и выдал, — Ну, люди достигли значительного прогресса в биоинженерии раньше, чем вступили в ФОМ. Поэтому такие как я отправились на встречу дальнему космосу в первых рядах.

— Такие как ты? — удивилась она, — Это-с какие?

— Модифицированные… Люди с контролируемыми мутациями, — пояснил он и старался не смотреть ей в глаза, чтобы ложь звучала убедительнее, — Я, конечно, родился гораздо позже. Меня считали дефектным… — он запнулся, — Поэтому на официальную службу я не попал, — и нервно усмехнулся, — Но у меня был капитан… Мы… — он нахмурился, воспоминания открывались с трудом и тьма внутри него, в след за ними начала подниматься вдоль спины липким холодом; он взялся за голову, — Мы были близки, — это всё, что он мог точно сказать.

И смолк.

Тьма внутри пугала, обжигала холодом. Солнце не решался так глубоко заглянуть в неё, хоть и догадывался, что все ответы в ней. И было в ней что-то ещё… Нечто родное и уютное. Домашние звуки работающих систем корабля, он почти слышал их из тьмы. Вспомнил ощущение, как сам корабль иногда становился для него второй кожей, продолжением его самого… Азарт и скорость на виражах, иногда он паниковал в сложных ситуациях, но вместе с тем всегда было полное ощущение безопасности и уверенность, что всё будет хорошо и всё заканчивалось хорошо, а капитан… Он совсем не помнил, каким был капитан. Он не мог даже быть уверенным, был ли капитан мужчиной или вообще человеком, но точно помнил, что всё время обращался к нему: «Капитан». И Солнце точно помнил, что доверял ему больше, чем себе и в ответ Капитан всегда был на его стороне, всегда защищал и выигрывал в играх с Солнцем по вечерам.

Тёмный холод внутри него начал проступать на кожу ознобом, Солнце бросило в дрожь, и он отказался вспоминать что-то ещё.

— Мы были очень близки. — только повторил он.

Харда помолчала, навострив на него уши, спросила:

— Что с ним случилось?

— Я… — он нахмурился и сжался, не в силах сопротивляться внутренней тьме, — Я не помню.

— А-с, шок. Понимаю, — без особых эмоций кивнула Харда, — А что с кораблём?

— Он… — Солнце сглотнул, воспоминание вырвалось из тьмы как вспышка и вынудила его глаза заслезиться, — Его нет, он… Взорвался? — он сам был не уверен, вспоминать было больно.

Харда отвернула голову и снова посмотрела в Сад:

— Не худшая смерть.

Лицо Солнце перекосило, он сжался в плотный черный комок и спрятал лицо руками. Его трясло.

— Ты веришь в магию чисел? — как ни в чём не бывало спросила Харда, — Говорят же «как назовешь корабль, так он и полетит», с числами то же самое. У дранкасов даже есть числа, которые нельзя использовать, если они несчастливые. Какой номер был-с у твоего корабля? Может-с, его судьба была предопределена изначально? — закончила она таинственным тоном.

Солнце не ответил, только сильнее сжался.

— Ой, да ладно-с! — она шлёпнула его по плечу, — Я тут тебя отвлечь пытаюсь, не обнуляй мои усилия в том, где я и так-с полный ноль.

Солнце слабо поднял голову. Нахмурился и сам удивился тому, что может безболезненно вспомнить его:

— Бортовой номер ноль семь две тысячи сто тринадцать, — вышло так легко, будто он говорил его тысячи раз.

Харда быстро повернулась к нему и жадно облизнула воздух, её зрачки расширились, а уши навострились к словам.

— Что? — спросил Солнце, не в силах различить эмоцию на её слабо выраженной мимике.

— Дурное число, — Харда повернулась к Саду и загнула уши назад, в таком виде они напоминали небольшие рожки, — Проклятое-с.

— Не думаю, что это как-то повлияло, — Солнце нахмурился, вспомнив, кое-что ещё, — Капитан был очень везучим…

— Как его звали? — резковато спросила Харда.

Лицо Солнца опять скривилось, и тьма застелила ему глаза. Он молчал и дрожал, не в силах пошевелиться. Харда с холодным терпением ожидала ответа. Но получила только извинения:

— Прости, мне очень тяжело об этом говорить. И… И я всё равно не помню…

— Не помнишь-ш?! — воскликнула она, — Как это не помнишь?

— Я-я… — он взялся за голову, натянул волосы между пальцами, — Я не обращался к нему по имени и не помню его! — и обессиленно простонал, — Бездна! Как же много я не помню!.. Почему я не помню?! Что случилось???

— Ну-с, ну-с… — успокаивающе протянула Харда и похлопала его по плечу с наигранным сочувствием, — Не бери в голову, не так уж это и важно. Всё вспомниться со временем. У тебя просто шок, такое у всех бывает. Это нормально-с… Слышишь? — и медленно протянула, чтобы смысл дошёл лучше, — Всё нормально-с.

Солнце шмыгнул носом и утих. Дрожь отпускала его с неохотой, и они какое-то время молчали.

Мрайсикая медленно вращалась в пространстве вечной ночи и потихоньку разворачивалась куполом к звезде. Первые холодные лучи пробивались узкой полосой и освещали балконы атриума вокруг Сада. Полоса мелькнула, яспригай на секунду загородил свет, проплывая близко к куполу.

— Это совсем не похоже на рассвет, да-с? — с усмешкой спросила Харда, — Если бы не фильмы, я бы уже и забыла, как он выглядит.

— Ты не хочешь вернуться? — вдруг спросил Солнце.

— Куда?

— Ну, на тот же Арша-Рим, например.

— Не-с, — брезгливо ответила она, и выдала с фальшивым торжеством, — Дранкаская Кастовая Иерархия… Пш-с! ДэКИ не особо любит принимать в свои ряды отречённых, да — и я сама не горю желанием. В детстве меня определили в касту Ари’Шарж, — она усмехнулась, — Не могу сказать, что у меня был выбор. Всю жизнь казалось, что вечная возня с документами мне действительно подходит. А потом тот случай на корабле, встреча с Охотниками… — она задумчиво умолкла ненадолго и продолжила, — Думаю-с, каста Дарха мне бы сейчас больше подошла, вот только переход из одной касты в другую возможен только если переходишь из прирождённой в Верхнюю, ну, а вообще-ш… — она пожала плечами, — ДэКИ не признаёт Охотников на чудовищ легальной организацией, так что для своей Арши я предатель, променявший Родину не понятно на что. Если вернусь на Аршу, заставят снова работать или отдать пользу плотью, так что я пас-с. Терпеть не могу смотреть на этих лицемерных карвахов пока они прикидываются, что делают что-то действительно полезное. Ну-с, а к Охотникам я бы вернулась. Не то, чтобы я горю сильным желанием, но посмотреть на морды тысячников после Мрайсикаи будет забавно, — она усмехнулась, — Ну-с, я думаю, это невозможно и меня это вполне устраивает, — она легла, сложив ладони под головой, — Свирэд и Грумпппир ещё ломают голову на тем, как вернутся, но мне уже всё равно. Нет причин возвращаться.

— Неужели? — нахмурившись спросил Солнце.

— Да-с, вполне, — равнодушно ответила она, — Ну сам подумай — пища есть, вода, электричество есть, миллионы видеоигр и фильмов в библиотеке мне и за всю жизнь не одолеть, с мужчинами тоже порядок, — она хитро улыбнулась, — Единственная работа — рвать морды ошгарикам — опасно, конечно, но так даже веселее. Я уже завещала Свирэду съесть меня, когда они меня одолеют, так что, да-с, меня вполне всё устраивает. Две жизни всё равно не проживёшь, хотя мне почти удалось, — она усмехнулась, — Мрайсикая не худшее место для жизни даже в таком состоянии. Маловата, конечно-ш, но я и так в жизни уже многое повидала, так что я не жалею, — она снова села, — А ты? Есть какая-нибудь причина чтобы вернуться?

— Я не знаю… — тяжело ответил Солнце и добавил, подумав, — Наверное, есть. Надо вспомнить…

— Мой тебе совет — даже не начинай, — просто ответила она, — Я на Мрайсикае уже… Сколько? Дира четыре? Да, где-то так. Так вот, за всё время никто из нас и близко не подошёл к этой цели, даже нормальной идеи не было. Плесень уже не такая агрессивная и с Мрайсикаей вполне можно стыковаться, но никто не придёт — мы на забытом корабле, считай, что призрачном. Да-с и потом, технические помещения давно захватила Плесень, так что к ним не подобраться. Я вообще сомневаюсь, что у Мрайсикаи ещё остался двигатель. Наша банка уже-ш не сдвинется с места, звёздочка, — всё тут! Чем раньше ты примешь это, тем лучше. Нет смысла мучить себя ложными надеждами — так и с ума сойти можно.

Солнце взялся за голову и тяжело вздохнул.

— Ой-с, перестань! — махнула она рукой, — Ты привыкнешь! Освоишься, подружишься со всеми… Я не могу тебя торопить, но, если будет настроение и желание… — она томно произнесла последнее слово, — Что-нибудь придумаем, обращайся! Я уже говорила, что дранкасы полигамны? — она улыбнулась, — Хочешь я припасу следующее яйцо для тебя?

Солнце не ответил. Он её уже не слушал, в нём бушевала буря, разрушающая всё на чём держался его дух. Он был в отчаянии, он едва держался чтобы не закричать от гнетущей безысходности, холодом, сковывающим его сердце…

«…только не расстраивайся раньше времени, хорошо?»

— Я пойду спать. Устал. — Солнце поднялся на ноги, — До завтра, Харда.

— Сладеньких снов, звёздочка.