Чумные псы. Оттепель

Сойка Кэйн, 2022

Тьма и Свет воюют испокон веков. Они даже выбрали эмиссаров своей воли. Птица избрана Тьмой, Ксень верит в Свет – однако девушки сломали планы обеих сторон, неожиданно сдружившись и приняв решение остановить эту войну во что бы то ни стало. И кажется… у них получается? Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Убежище/Глоток спокойствия

Утро начинается для Птицы с падения с кровати. Ксень, оказывается, спит беспокойно и пинается только так. Так что сестру она в какой-то момент предсказуемо спихивает. Правда, Птица не в обиде: она смотрит на часы, думает, решает дать рыжей ещё полчасика сна и ползёт в сторону душа, продумывая, как учить это недоразумение комбинировать вещи. Затея кажется невыполнимой, но ради такого стоит и постараться. Да и потом, вдруг у Ксю есть все задатки стилиста, просто она задавила их в себе? Так что Птица заказывает завтрак и будит сестру.

— Давай, нам скоро к орионцам. А ты пока расскажи мне, что тебе из цветов нравится. Любимые сочетания, все такое.

Рыжая умывается холодной водой, смывая остатки сна. Она раскрасневшаяся и необычно-веселая сегодня.

— Ну, я люблю синий, голубой, черный, серебристый… — говорит она. — Вообще, я люблю много какие цвета, но эти — больше всего.

— Отлично! — Птица закапывается в шкаф и долго там роется. Наконец находит брючный костюм: черные брюки, черная рубашка, и нежно-голубой пиджак. — Вот сейчас наденешь это, и я тебя подкрашу, а после котов устрою тебе целую лекцию. Сама себе подберешь несколько образов — благо, у меня одежды хоть жопой жуй. И буду учить тебя краситься. Идет?

— Ага! Сама я этого не умею, негде было… — Ксень опять грызет ноготь, и, конечно, Птица не может дольше игнорировать эту дурацкую привычку сестры.

Поэтому она шлепает ту по пальцам и критически осматривает ее руки.

— Ужас, — выносит вердикт девушка. — Просто кошмар. Смотреть больно. Вот в следующий раз, когда решишь подобное устроить, спроси себя — это руки принцессы? Наследницы престола? Дочери императрицы?

«Прелестное занятие ты себе нашла», — слышит она голос Яна и вздыхает. Что ответить, она не знает, поэтому просто пожимает плечами.

Лорд пропадает на несколько секунд, а потом происходит то, что Птица именует не иначе как чудо.

«В твоей ванной на полочке стоит стеклянная баночка с мазью черного цвета. Пусть использует.»

«Это же ты ее туда поставил, да?» — осторожно интересуется Птица. Однако ее игнорируют, говоря другое:

«Она способствует регенерации, поэтому старайтесь не использовать сразу много, — Лорд на миг замолкает, потом продолжает с тяжелым вздохом: — И скоро пополнить ее запасы я не смогу. Приведи ее руки в порядок и экономь. Хотя бы на месяц растяни.»

Ошалелая Птица смотрит на Ксень несколько секунд, а потом бежит в ванную. Да, мазь стоит там. Да, еще утром ее там не было.

«Я тебя обожаю!!!» — орет она, прижимая небольшую баночку к груди. — «Ян, я так тебя обожаю!»

Конечно же, Лорд тут же исчезает из ее сознания.

— Значит так, давай свои культяпки, щас намажу. Это для регенерации, запас нам минимум на месяц, судя по тому, что Ян сказал — редкая штука.

Пахнет мазь травами, чем-то едким и почему-то кровью. Но в кожу впитывается мгновенно, и эффект можно заметить сразу: все ранки, которые были на пальцах Ксень, заживают мгновенно. Птица выдыхает благоговейно и жмурится, понимая, что Ян сыграл против себя самого, причем дважды: мало того, что помог блондинке нарушить приказ Повелителя, так еще и влюбил ее в себя еще крепче.

— Ты опять думаешь про Яна? — говорит вдруг Ксень, потянув было ноготь ко рту, но тут же отдернув руку. На недоуменный взгляд сестры она отвечает: — Да у тебя такое выражение лица стало мечтательное…

— Это он подарил. Для твоих рук, — поясняет тихо Птица. — И для просто ран тоже. Но в первую очередь — для того, чтобы я смогла привести вот это, — она обличительно тычет пальцем в ноги сестры. — В божеский вид. Понимаешь? Ты понимаешь, что он делает ради нас? Ради… меня?

Она хмурится и вздыхает, обещает себе, что все закончится хорошо.

— Понимаю, — кивает Ксень. Лицо у нее задумчивое. — Знаешь, вчера вот Драссир кое-что сказал, а я вот до сих пор обдумываю, и до сих пор в ужасе! Он сказал, что в мире будущего им места нет! Темным, то есть! Они не видят себя… Вспомни, Драссир передернулся, когда я сказала, что дети, не видевшие войны, захотят пообщаться…

Рыжая вытирает ресницы: кажется, она расплакалась. Усилием воли не жует губы и не грызет ногти: ей сейчас идти к орионцам. Вид обветренных губ и заусенцев явно не добавит ей веса в их глазах.

Птица горько вздыхает:

— Они одиноки. Смертельно одиноки. И им больно и тоскливо. Это все, что я могу сказать по этому поводу. А теперь подставляй лицо, я тебя накрашу, и пошли. У нас всего час остался.

На террасе стараниями котов сегодня — целая инсталляция: там и фуршетный стол с закусками и напитками, и мягкие диванчики, и музыка их маленького проигрывателя. Играется что-то очень похожее на мелодии, которые звучали на балу, и Ксень догадывается, о чем будет сегодняшний урок.

— Ваши высочества, — почти поет Аларэй. — Приглашаю вас на урок светского этикета. Вы довольно неплохо справляетесь с шианским церемониалом, но нашему вам тоже стоило бы научиться, ведь многие правящие аристократы на нашей планете очень ценят манеры и внешнее впечатление. Если хотите найти понимание и поддержку в их кругах — придется вам их впечатлять.

Ксень мысленно благодарит всех богов во вселенной за то, что именно сегодня обратилась к сестре за помощью с имиджем: хороша бы она была вот сейчас в своих обычных джинсах и свитере! Аларэй подплывает ближе и несколько секунд их обеих внимательно разглядывает. В его глазах сложная смесь чувств, но что-то вроде одобрения все же проскакивает.

— Итак, урок первый, приветствие. Младшего по рангу достаточно приветствовать кивком головы, если ты в нем заинтересован, или проигнорировать, если не заинтересован. Со старшими и равными нужно обозначить поклон — если прием официальный, то полный, если это частная встреча, то легкий. Показываю оба варианта…

Надо отдать котяре должное, сегодня взвыть хотелось не только Ксень! Орионцы обладали поистине неземной грацией и пластикой, и повторить показанное получилось далеко не сразу.

Министр с усмешкой подлил масла в огонь, сказав, что аристократия без проблем читает язык тела. Не так повернешь руку и вот уже вместо «Я рад вас видеть» читается «Позор тебе и всему твоему семейству».

Птица попросила показать жест позора отдельно, решив использовать его при случае как ругательство.

Ксень отметила, что сестра сегодня тоже вся красная и взмыленная. А Аларэй, кажется, вошел во вкус и останавливаться не думал. Он завалил девчонок бесценными сведениями об этикете, правилах и порядке приема пищи на торжественных встречах и прочем таком, от чего голова начинала натурально пухнуть.

— А можно перерыв на обычный, не церемониальный кофе? — просит Ксень. — Мне надо перезарядить мозги, уважаемый Глава Совета.

Белый кот улыбается и царственно крутит кистью. Насколько Ксень понимает, это разрешение, а не что-то очередное про позор всему семейству. Они с Птицей шустро оформляют себе крепчайшего кофе с корицей из повара и присасываются обе. Руки у Птицы дрожат, и поэтому чашку обратно на блюдце она почти роняет. Металлическая посуда, естественно, издает резкий звон.

— Осторожнее, леди, — смеется орионец. — Напуганные кошачьи аристократы ходят мимо лотка… Не будем провоцировать их на такое паскудное поведение, верно?

Птица пару секунд моргает, осознавая сказанное. Когда до неё доходит, она утыкается лбом в ладони и тихо смеётся.

— Хотела бы я это видеть… Уф. Прошу прощения, я постараюсь быть аккуратней.

— Я выражаюсь фигурально… но это не точно, — Аларэй блестит глазищами и выглядит довольным донельзя. — Продолжаем?

Девушки только кивают. Кажется, сегодня представитель гордых котоэльфов решил выжать из них все соки, потому что он переходит к правилам поведения за столом, и желание завыть возрастает многократно. Во-первых, есть надо не руками, а миниатюрными и затейливыми приборами, аналогов которых нет ни на Земле, ни на Шиане. Во-вторых, справляясь с первой задачей, надо помнить ежесекундно о языке тела. В третьих, еще улыбаться и вести светскую беседу, держать осанку и умудряться не испачкать едой ничего.

А орионец продолжает шутить, да в таком ключе, что Ксень вспоминает снова про мемасы с котиками и задается вопросом, не насмотрелся ли почтенный министр видео с Земли в свободное время. Естественно, втихомолку, на верхней полке шкафа с парадными мундирами.

Птица же, несмотря на непринуждённую обстановку, чувствует, что готова сорваться. Потому что Рэй-Юн очень внимательно следит что за ней, что за Ксень, и прищур его кошачьих глаз не обещает ничего хорошего. Кот не глуп, кот умен, кот понимает, что внешний вид рыжей — заслуга Птицы. И она видит плещущуюся на дне его зрачков угрозу. Поэтому блондинка осторожным, едва заметным для прочих движением, пока Аларэй и Сай-Рэн отвлеклись, толкает сестру. Так, чтобы она упала. И не просто упала — а ещё и утянула за собой скатерть со столика, опрокинув на новую одежду еду и напитки. Расколотый стакан режет рыжей щеку, а Птица сначала фыркает презрительно, потом встряхивается и кидается ей на помощь. Все чётко, все как по нотам — это представление называется «я не хочу помогать ей, но я должна». Она надеется, Рей-Юн этим удовлетворится.

— Вот этого на приемах точно не надо повторять, — фыркает черный котяра насмешливо буравя Рыжую взглядом. В его глазах читается «но ты же повторишь, недотепа».

Птица бурчит нечто вроде «я прослежу», просит прощения у всех присутствующих, и их отпускают с миром. Принцесса идет по коридорам, просто не зная, что говорить и как извиняться перед Ксень. Она её подставила и опозорила. Только что.

По щекам текут пока что незамеченные злые слезы. В голове как-то горько молчит Ян. Так, словно понимает Птицу прекрасно, словно сам был на её месте, а теперь наблюдает за действиями подопечной и не может найти слов, которые помогут. Девушка молча просит его не исчезать сейчас. Остаться, не обрывать связь.

— Ксень… — наконец начинает она и осекается.

Сказать нечего.

— Чего? — Рыжая прикладывает к щеке мокрый платок. — Ты чего такая горькая, как будто сейчас помрешь? Ничего плохого не случилось же… Да и вообще, — тон девушки становится заговорщицким. — Я даже благодарна, что ты меня уронила, и этот театр кошек имени Куклачева отвалил от нас!

— Ксю… — Птица жмурится, выдыхает, прижимает сестру к себе. — Прости. Прости, мне, возможно, придётся это повторить. Прости. Рей-Юна нужно убирать отсюда, и как можно скорее, или нам обеим не жить. Я тоже не железная, я не выдержу тебя позорить все время.

Она заходит в комнату, втаскивает рыжую следом и обнаруживает там Яна.

— Неплохо, — роняет он, глядя на девушек абсолютно нечитаемо. — Очень неплохо сработали. Хорошая команда.

Птица щурится непонимающе: ей слышится в голосе демона… зависть?

Она вдруг вспоминает, как к Яну относится Драссир, понимает, что скорее всего и прочие Лорды думают о нем также, и выдыхает судорожно. Вот оно, значит, как.

— Спасибо, — выдает Ксень, глядя на демона. Глаза у него цепкие, злые, полыхают, как горячие угли. Боли в них столько, что, кажется, она обжигает. Ксень понимает, что он пришел к Птице, потому что… потому что?

— Я пошла переодеваться, — говорит она, понимая, что тут совершенно лишняя. — помни, нам еще к Кайо. Будешь готова — я в комнате.

— Помню, помню, — вздыхает Птица, подходит к демону, тычется лбом ему в грудь. — Спасибо, что пришёл, Ян. И спасибо, что…

— Что? — усмехается Лорд, позволив несносной девчонке себя обнимать.

— Просто. Не знаю. Что существуешь. Это здорово, что ты есть.

— И в этом нет моей заслуги, — фыркает Ян. — Приведи себя в порядок. И помни, что у тебя нет времени на слабость.

Слегка коснувшись кончиками пальцев её волос, он исчезает, оставляя после себя лютую, страшную тоску. Птица обхватывает себя руками, всхлипывает неслышно. Насколько же он одинок, этот древний демон? И кого он прикрывал такими жестокими методами? Птице почему-то кажется, что он не просто кого-то опозорил. Нет, он делал что-то несоизмеримо худшее. Потому что так было надо.

Злобно дернув щекой, она идёт переодеваться. А потом — к сестре.

Ксень находится на кровати уже в спортивной форме. Лежит и о чем-то думает, закинув руки за голову.

— О, быстро ты! — говорит она, обращаясь к Птице. — Что, натуральный блондин уже в закат свалил один?

— Не смешно, — фыркает Птица. — Он всегда один.

Она тяжело вздыхает и машет рукой в сторону двери: дескать, пошли уже. Быстрее начнём — быстрее закончим. Делать не хочется совершенно ничего, в голове липкая пустота, но она все равно собирается устроить сестре быстрый ликбез по одежде. Сходить в тот же магазин, и пусть наберёт себе нормальных вещей, в конце концов. А потом попросить у Яна новый урок. И у Драссира. Пора приходить в форму, потому что иначе…

Она не знает, что иначе. Но уверена, что ничего хорошего. Мелькает мысль попросить взять в команду обучающихся идиоток ещё и Ксень.

«А также Инсен-Рай и Хенну», — раздаётся в голове язвительный голос Яна.

Птице даже ответить нечего, сама понимает, что мысли бредовые.

— Пошли, короче, нас Кайо ждет, — говорит Ксень, вставая с кровати и прикрепляя миник так, чтобы его не уронить. Она в последнее время слишком привязалась к устройству, и теперь без него чувствует себя некомфортно.

Кайо сидит на тренировочной стене скалодрома, на самом верху, как кошка, и посматривает вниз. В руке у нее стакан с трубочкой.

— А вот и вы, — даже по голосу слышно, что она улыбается. — я уж думала, не придете сегодня. Ксень, что с лицом?

— Пришлось показушно падать перед шпионом, — пожимает плечами девушка. — получилось, что лицом в стакан. Стакану не понравилось, и вот он раскололся, а у меня царапина.

— Ох уж этот «шпион», — женщина раздраженно шипит и спрыгивает вниз, совершенно игнорируя более чем трехметровую высоту. Приземляется легко и плавно, и совершенно будничным тоном говорит: — Ой, я забыла там стакан. Вот незадача. Принесет мне его кто-нибудь?

Ксень переглядывается с Птицей:

— Давай наперегонки? — она сегодня не против пошалить и выплеснуть напряжение, а скоростной штурм скалодрома для этого как нельзя лучше подходит.

Птица задумчиво щурится. Её тянет отказаться, потому что в любой момент может напомнить о себе астма — слишком перенервничала сегодня. Но Ян в её мыслях предвкушает интересное зрелище, и девушка сперва втягивает лекарство, а потом хмыкает:

— Поехали. Если чо, у меня сейчас не приступ. Я так, превентивно.

— Тогда стойте, где стоите, — улыбается Кайо. — Бегите к скалодрому на счёт три. Раз, два, три!

Девчонки срываются с места. Птица добирается до скалодрома первой, и некоторое время держит лидерство. Ксень лезет следом, в голове ее — азарт и веселье. Сегодня ей не страшно — ее принимают. И это хорошо. Им будет трудно, но не труднее, чем лезть по этой штуковине…

Ксень не запоминает, когда ей становится легко. По ощущениям — на ногах просто вырастают крылья, и эти крылья поднимают ее вместо мышечных усилий.

Кайо с земли смотрит, как Ксень, аки пушинка, поднимается все выше, пока, наконец, не достигает вершины и не хватает стакан.

— Интересно, она в курсе, что только что освоила левитацию? — говорит призрак самой себе.

Птица это все равно слышит. Останавливается передохнуть, смотрит вниз и сообщает:

— Очень вряд ли. Кто её обрадует?

Встряхивает головой и продолжает восхождение. Она-то пока освоила только светлячков да пеленг, поэтому читерить не получится.

Ксю сидит наверху и выглядит радостной, но все равно тяжело дышит.

— Как это так вышло? — спрашивает она, едва Птица забирается наверх. — Ты же вроде впереди была!

Кайо в три прыжка заскакивает наверх и забирает свой стакан.

— Это называется магия, ребёнок, — она хихикает и делает очередной глоток газировки. Судя по цвету, апельсиновой. — Отлично справилась! Теперь лезьте вниз, и бегом десять кругов!

Пробежка дается Ксень с трудом. Она начинает дышать так, словно сейчас упадет, на третьем круге. Птица спокойно трусит в одном темпе и дыхание ее спокойно до самого конца пробежки. Ксю помнит, что надо бежать не быстро, а ровно, старается держать умеренную скорость и ровный шаг, но это не помогает. К концу кросса она падает на спину и лежит, обливаясь потом.

— А ты вот даже не запыхалась, — говорит она Птице. — И не вспотела. Как ты это делаешь?

— Не знаю, в прошлый раз сложнее было, — девушка садится рядом. — Мне как-то… Норм. И хорошо, меня все устраивает.

Она тоже откидывается спиной на маты и понимает, что несмотря на отсутствие физической усталости, вставать она не хочет совсем.

— Боевкой сегодня не страдаем? — говорит Кайо. — Думаю, нет. У вас магия опять в раскачку пошла, несколько дней будете вялые, зато будете находить в себе нечто новое. Вот директор школы мне спасибо скажет, — и женщина довольно хихикает.

В этот момент в дверь входят двое в характерных масках. Судя по черному одеянию первого и дрэдам с бусинами у второй, это те самые двое из катакомб.

— Зато мы можем посмотреть показательное выступление, — говорит Кайо и выглядит донельзя довольной. — Наблюдайте, детишки, сейчас грандмастера нам покажут! Ведь покажете?

Двое древних синхронно отвешивают легкий поклон сперва зрителям, потом друг другу.

И без предупреждения переходят в атаку. У Шелдара его ятаган, у Ариж — парные кинжалы, наподобие тех, что носит с собой Аргона. Движутся они настолько быстро, что девчонки едва успевают следить. И то, Ксень думает, что шианцы придерживают скорость, чтобы они могли увидеть хоть что-то.

«Законы физики? Не, не слышали!» — думает она и продолжает смотреть. Оба древних дерутся без магии — только на силе, скорости и технике. Ариж больше упирает на ловкость: кружит вокруг более рослого противника, как юркая лисица, то наскакивает, то уходит в оборону — выматывает.

Шелдар бьет коротко, методично, он похож на паровой молот: сила в движении, которую не остановишь, — или уворачивайся, или будешь размазан. Его ятаган мелькает размеренно, даже монотонно, но удары страшные — это Ксень видит, и радуется, что ни один из них не попадет в цель, ибо бой учебный.

В какой-то момент Ариж отлетает к стене, но не врезается в нее, а пружинит, делает рывок вперед — и мечет ножи, которые где-то прятала до этого. Шелдар отскакивает назад, отбивая их один за одним ятаганом, а последний перехватывает рукой и швыряет обратно. Ариж взбегает по летящим в нее ножам, словно по лестнице, перехватывая кинжалы другим хватом, но в этот момент Шелдар бросает в нее ятаган. Оружие пролетает мимо шеи, срезает бусину с одной из косичек и увязает в стене под потолком, куда прилетело из-за невероятного угла броска. Ариж мягко падает на мат и поднимает руки — признает поражение.

— Это тот самый удар, который отбить невозможно, — шепчет Кайо девчонкам, которые роняют челюсти в прямом смысле. Так и замерли с распахнутыми, как шкатулки, ртами.

— Очень сильно нихрена себе, — сипит Птица. — Слышали ли они что-то о физике? В курсе ли они, что бегать по летящим ножам невозможно? Осознают ли, что попрали своей дракой Ньютона, и он вертится в могиле аки вентилятор? Как мне этому научиться?

Последняя фраза Птицы настолько не сочетается с её предыдущей речью, что удивлённо поворачивает голову даже Шелдар. Несмотря на то, что он ушёл в показательный игнор Птицы. Девушка, которая никаких несоответствий не видит, молча пожимает плечами. И мечтает увидеть спарринг Шелдара и Яна. Или Драссира.

«Будет иметь смысл, если они с Ариж будут вдвоём», — холодно отвечает Ян. — «Осторожнее в раскопках. Среди реликтов древних эпох можно найти что-то действительно опасное. Элинор, например».

Птица хочет спросить, что за Элинор, но вместо нити связи уже стоит глухая стена, и она закатывает глаза. Ян в своём репертуаре, конечно.

— Пока, на вашем уровне — никак, — говорит Шелдар. — Сперва подтяните хотя бы… основы. Чтобы первая наша тренировка не закончилась для вас травмами. Если выйдете хотя бы на уровень Хенны — жду всех троих.

И удаляется, держа маску на лице, а под ней — морду кирпичом. Ариж поднимает разбросанное повсюду оружие и тоже сваливает, но перед этим поднимает маску и одобрительно подмигивает девочкам: вроде как, молодцы, так держать!

— Мне жопа, — сообщает Птица. — А потом моей жопе жопа. Но если я научусь бегать по летающим ножам, то меня все устраивает. Зато наша ледяная скала оттаивает. Приятно видеть.

Она все ещё бесится на то, как сильно и тупо спалилась. Хотя ни Драсс, ни Ян её за это даже не ругали по-настоящему. У Птицы ощущение, как будто Лорды просто махнули на все рукой и решили следить за этим балаганом.

— Бегать можно и по ножам, и по чему угодно, — говорит Кайо. — И да, если вас когда-нибудь начнет тренировать Стальной Волк, вам полная жопа. Но оно того стоит, уж поверьте.

Ксенька вставляет свои пять копеек:

— А про Ньютона… ну да, он наверное, вертится, и все потому, что когда он писал свои законы физики, он не знал о магии. И знаете, что? Так ему и надо!

— Ох, прям стальной прям волк? Сколько пафоса, — Птица фыркает. — Ауф, блин! Хотя ему можно, конечно. Я бы, если честно, таки устроила боевку, но мне сегодня ещё с Яном заниматься. И мне представить страшно, что он для меня приготовил.

В голове мелькают картинки тренировочного поединка Лорда с Шелдаром, и выражение лица снова становится мечтательным.

— Хватит там залипать на то, как ловко древние ножами орудуют, — Ксень, по обыкновению, угадывает, о чем задумалась сестрица, и выдает: — Я бы еще в тренажер полетный завернула. Мне Аргона показала многое, но далеко не все!

Кайо хихикает:

— Летай, ребенок! Если станете хорошими пилотами, научу фокусу, который обещала… если, конечно, с вашими кораблями оно возможно!

— Отлично, — кивает Птица. — Пошли, Ксю. Тогда и мне покажешь основы. Благо, ещё не вечер.

Хочется ляпнуть что-то едкое, в стиле «на кого хочу, на того и залипаю», но она вовремя сдерживается. Хотя перестать почти невозможно.

— Ну погнали, — улыбается Рыжая.

На перекус, передых и поиски тренажера уходит около получаса. А потом Ксень садится на место первого пилота, а Птица занимает кресло второго. Ксенька показывает, чему научилась: взлет, полет по прямой, повороты, восьмерка…

— Посадку пока сама не освоила, — признается она. — но взлет, он почему-то проще. Вот, попробуй!

И передает управление второму пилоту.

Птица трижды разбивает корабль. Потом ещё раз пять. На десятую попытку взлететь приходит посмотреть Ян. Наблюдает глазами девушки, что-то язвительно комментирует, а потом перехватывает управление телом — Птица и пикнуть не успевает.

— Повелителю стоило обратить внимание на рыжую, — говорит он, показывая правильные движения. — Она хотя бы учится всему сама. Ты же абсолютно никчёмна. Надеюсь, твоего ума хватило на то, чтобы запомнить, что я делал, и повторить. Или…

Что «или», Птица и думать не хочет. Подозревает, что что-то крайне неприятное и связанное с черной кожаной плетью. Когда Ян уходит, она краснеет от обиды и стыда, трясущимися пальцами берет штурвал — и идеально взлетает. При попытке сесть, правда, снова разбивается, но этого ей Ян не показывал. И Ксень тоже.

— А я говорю, посадка труднее, — говорит рыжая. — Мне Аргона показывала, показывала, уже на пальцах буквально, а нет — все равно или не долетаю до посадочной полосы, или клюю в нее носом с размаху…

Ксю смотрит на почти плачущую Птицу и продолжает:

— Не слушай его, много он понимает! Стебет твое умение водить, но ему сколько лет? Тысяча? Больше? Вот пусть заткнется и молчит — у него просто больше опыта, вот ему и легко. А мы еще только учимся!

— Да меня учи, или не учи, итог один всегда, — машет рукой обречённо Птица. — Вот уж в чем мне очень много антиталанта отсыпали, так это в управлении всякими штуками. У меня даже с этим аттракционом проблемы — ну знаешь, где куча машинок, автодром, что ли… Ладно, проехали. Я в норме.

По ней, конечно, чётко видно обратное. Ян ухитрился задеть болевую точку, и отлично по ней протоптаться. Не то чтобы девушка обижена на него, но ей просто хреново.

— Давай вместе попробуем посадить? — говорит Ксень. — Типа, страхуем друг друга, если что?

Блондинка кивает, выводит «корабль» в космос и уже вместе они разворачивают его и ведут на посадку. На сей раз дело идет чуть лучше, и корабль приземляется, правда, система немедленно выдает что «повреждено правое крыло и задние двигатели», но это мелочи — они сели!

— Ладно, может я и не настолько безнадежна, — усмехается блондинка, слегка повеселев. — Давай ещё раз?

Они повторяют попытку ещё много раз, пока не удаётся посадить корабль нормально. Гордая Птица рапортует Яну, что у них получилось и они молодцы, но натыкается на глухую стену.

— Какого… Он что, настолько во мне разочаровался? — она смаргивает слезы и непонимающе смотрит на Ксю. — Так у меня не в первый раз ничего не получается… Черт. Гребаная слабачка.

Она лупит себя по щеке, чтобы хоть как-то унять желание орать, и нервным шагом идёт к повару. Заказывает абсент и хлещет прямо из горла.

— Будешь? Это вкусно.

Ксю нюхает ядовито-зеленую жидкость и передергивается:

— Интересно, повар может сделать медовуху? Она мне нравится больше этой штуковины с того света!

И на пробу заказывает. Получившаяся жидкость оказывается несколько крепче, чем земные аналоги, и пахнет настоящим медом.

— Это подойдет, — говорит Рыжая. — Пошли в комнату? Если мать увидит, как мы бухаем на тренажерах…

— То что? Это всего лишь тренажёры, — Птица усмехается. — Лучше давай гонки устроим. У меня даже идея есть. Десять попыток, побеждает тот, кто меньше раз расколотил корабль. Типа вот я разбилась, ты нет — в этом раунде ты выиграла. Можно ещё выбрать супер-сложность для полного счастья. Ну и количество раундов произвольно меняется в зависимости от усталости. Как тебе?

— А давай! Пьяные гонки на звездолетах — это же мечта любого разумного в галактике! И никто не пострадает, заметь!

Ксень с энтузиазмом опорожняет пол-литровый стакан медовухи и недоумевает, когда это она успела подсесть на выпивку? Потом понимает: она пила несколько раз в дружной и заботливой компании.

«Так и спиться недолго,» — думает она, но отмахивается от этой мысли, и садится за штурвал, приговаривая уже вторую порцию пенного напитка, и запускает программу на высоком уровне сложности.

— Погнали, красотка? — говорит она сестре. — Это должно быть весело!

— Погнали!

Первый раз она даже взлететь не может, грохает истребитель об императорский дворец. Но на второй держится отлично, дольше Ксеньки. В третий они разбиваются хором. Ещё один раз Птица выигрывает, но дальше ведёт Ксень, и побеждает с разгромным счётом 8-2. Птица не удивлена ни капли, фыркает и пьёт ещё, пытаясь унять глупую обиду.

— Ладно. Он ничего мне не должен. Все. Пошли ко мне, продолжим веселье.

— Ты уверена? — Ксень уже нетвердо стоит на ногах. — Я-то не против, но мы ж напьемся в хлам!

— Это именно то, чего я сейчас хочу, — усмехается блондинка. — Я устала адски. Не могу оставаться одна, потому что просто… Знаешь это ощущение, когда хочется просто сидеть и все? Вот я просто сажусь и смотрю в одну точку. Вы все меня буквально спасаете, не знаю, что бы я делала. И говорю я это только потому, что уже пьяна. Ян заблокировал меня, понимаешь? Наверное, и учить больше не станет. Я хочу нажраться. Забыть все. Хотя бы на время. Пошли.

— Пошли, — соглашается Ксень, и утешающим жестом касается руки сестры. — Одиночество в такие моменты — штука самая поганая. Давай посидим и вспомним, что мы не одни. А насчет лордов — Драссир-то учить станет, в любом случае. Он уже обещал. А Ян… посмотрит, какая ты классная, и пожалеет, что убежал. Вернется и попросится в нашу банду!

Ксень говорит это с такой уверенностью, что, кажется, даже стены верят. Впрочем, Ксю порядком напилась.

Птица хмыкает и ничего не отвечает. До комнаты добирается уже порядком шатаясь, и, ввалившись внутрь, спотыкается о ледяной взгляд красных глаз. В прямом смысле спотыкается, пробегает несколько шагов вперёд в попытке удержать равновесие и валится кулем прямо под ноги Яну. Который какого-то черта сидит на её кровати. Птица не понимает ничего. О чем честно и сообщает — алкоголь даёт о себе знать.

— Что ты тут делаешь? — интересуется она. — Не понимаю.

Ян кривит губы и кивает:

— Конечно.

Птица понимает, что он сейчас уйдет, и вцепляется в фалды его фрака.

— Нет! Я не это имела в виду! Я имела в виду — почему ты пришёл? И если пришёл, какого фига заблокировал связь? Я думала, ты меня больше не хочешь даже слышать, совсем разочаровался. У меня же ничего… не получается.

Она отпускает его пиджак и всхлипывает.

— Не надо додумывать за меня то, чего я не говорил, — говорит он, мягко разжимая ее пальцы. — Ушел, потому, что счел нужным не мешать своими советами и дать вам время самим разобраться с управлением.

Ксень хмыкает, оценив, что опять она лишняя, а белобрысый к сестре в комнату ходит как к себе домой, и поползла в свою комнату напиваться в одиночестве. В спину ей прилетело Яново «Доброй ночи, принцесса», сказанное очень насмешливо.

***

Что он имел в виду, девушка понимает, стоило ей допить и уснуть: это место может быть чем угодно, но только не ее собственным сном. Хотя бы потому, что выглядит слишком реалистично для сна: та же трава, к примеру, точь-в-точь как в реальности, и даже пахнет. А еще там толпятся девчонки, все сразу: и Инс, в какой-то странной пижаме, и Хенна в летном комбинезоне, и Птица в обычной для нее одежде… а над всеми ними возвышается прекрасно знакомый тип в красном клетчатом пиджаке и с черной витой плетью у пояса.

— А вот и опоздавшая, — говорит Ян и глядит насмешливо. — А мы как раз собрались тут для занятия, тема которого: создание коллективного подпространства во сне.

Хенна и Инс очень зло смотрят на Птицу. Та недоуменно моргает.

— Могла бы предупредить! — шипит Хенна под насмешливым взглядом Яна.

Блондинка ежится:

— Слушайте, я вообще решила, что он шутит… Я потом объясню… И, эм, очень, очень большое спасибо, — она восторженно смотрит на демона. — Я… Ты… Вау.

Взгляд Яна резко становится серьёзным и немного злым. Птица вдруг понимает, что её мысли демон не видит. Почему-то.

— А почему ты меня не читаешь? — уточняет она.

— Потому что это пространство сна принцессы Хенны.

Блондинка сгибается и хохочет.

— Ох, Ян… — выстанывает она. — Прошу прощения. Все. Заткнулась.

— Да, все заткнулись, иначе я просто оставлю вас самих разбираться… а вы не разберетесь — не та тема. — Ян говорит не угрожающе, скорее, просто констатирует факт. — Молчите? Вот и хорошо. Итак, снопространство одного существа, как мы видим, достаточно легко поддается вторжению извне. И, — плеть очерчивает круг на траве, и из него вырывается пламя. Впечатленная Птица восторженно присвистывает. — Легко корректируется. Кроме того, тот, кто вторгся, может легко читать мысли и эмоции спящего. Хенна, кстати, обучена свои мысли прятать на случай таких проникновений, поэтому ее читать труднее, но если я постараюсь, я все же взломаю эту защиту. Возникает вопрос: как можно иначе защититься от вторжений, если точно знаешь, что они будут, или, как минимум, можешь это предположить?

Птица сначала тихо ржет, но уже про себя — бедный Ян, выбрал того, кто прячет свои мысли, и доволен хотя бы на этом — а потом начинает думать. Ничего полезного в голову не приходит.

— Управлять своим пространством сна самостоятельно, — наконец предполагает она. — Или… Иллюзию сделать? Ну, чтобы тот, кто ворвался в твой сон, думал, что видит твой сон, а на самом деле ты сам это все придумал. Криво говорю, да?

Она пожимает плечами и оборачивается на Ксень. Может, та предложит что-то дельное, раз Инс и Хенна притворяются валенками и явно не особо хотят присутствовать на этом празднике жизни.

— Сделать… Убежище, — говорит Ксень. — Такое, чтобы работало автономно. И прятаться туда?

— А может сработать, — включается Инс, косясь с осторожным любопытством на Яна, пытаясь понять реакцию. Не понимает, конечно.

— Предположение верное, — говорит Ян. — Если вы создадите свое подпространство сна коллективно, оно продолжит существовать, если проснутся все, ибо попросту ни на кого не будет завязано. Попасть в него сможете только вы и те, кого вы пригласите. Это вам и крепость, и способ обсудить что угодно в тайне от всех. И развлечение — ибо вы можете менять там что угодно и как угодно. Вернее, сможете, если научитесь.

— Лорд. Ян. Ты буквально лучший! — сообщает Птица, светясь как лампочка и уже поняв, что именно сегодня делает этот сумасшедший демон, который почему-то идёт у неё на поводу.

Она сдерживает дикое желание его обнять, даже зудящие руки за спину заводит и сцепляет в замок. Но по ней, скорее всего, и так все видно. Слишком безумно она сейчас в него влюблена. Слишком сильно хочет отблагодарить хоть чем-то.

— А вот вам неприятная новость, — Лорд ядовито щурится. — Так как она должна быть целиком и полностью вашей, эта крепость во снах, я только объяснять и смогу. И я не лучший, я худшее, что могло с вами случиться! Не забывайтесь!

Последние слова он почти рычит, но Ксень почему-то уверена, что это он не всерьез. Хенна с Инс, кстати, принимают его угрозу за чистую монету и вздрагивают. Кажется, он именно этого и добивается? Или действует по шаблону?

— Рыжая, чего застыла, глядя в одну точку? — обращается к ней демон. — Я, между прочим, сейчас объяснять начну, или не интересно? В этом случае ты всегда можешь проснуться!

— Я слушаю очень внимательно, — говорит Ксень. — Извините!

И благодарит небеса, что это сон. Значит, есть надежда, что краснеть сильно ей не придется.

— Ты вся красная, — говорит Инс, и надежда рушится. А Ян, в очередной раз рыкнув, чтобы они заткнулись, начинает объяснять. И надо отдать должное, объясняет он хорошо. Коротко, но максимально понятно. Вроде, и сухо, без эмоций, а все равно интересно.

Ксень слушает, и понимает, что да, она хочет попробовать! И как можно быстрее! На лице Хенны находится похожее выражение, а вот Птица сидит что-то кислая, совсем на себя не похожа.

— А теперь — пробуйте, — говорит Ян, закончив с теорией, — А я понаблюдаю! — и садится на травку с таким видом, словно пришел позагорать.

Птица аккуратно подбирается к нему под бок и тихо просит:

— Объясни, пожалуйста. Я не совсем поняла сам принцип управления. Это не похоже ни на обычную магию… Ну, я только светлячков и умею… Ни на всякие там принципы осознанных сновидений. Я лет в двенадцать увлеклась ими, делала, что хотела, но тут это не работает. Я понимаю, в теории, что надо сделать, но я не могу понять, каким инструментом.

Она правда не понимает.

А ещё она дико, безумно хочет хоть так дать ему немного тепла. Показать, что он здесь нужен. И все же вырывается вопрос, вертящийся все это время на кончике языка:

— Я понимаю, что ты учишь нас и помогать сейчас не станешь. Но неужели тебе сюда хода не будет? Почему, Ян?

— Я объясню, — говорит Ян. — Хода мне туда не будет, потому что вам надо обсуждать то, что для меня не предназначено. Проконтролировать создание и дать советы — смогу. А что касается первого шага… представь себе самое безопасное место. Окунись в эти ощущения, сконцентрируй в руках. Когда получится — ты точно почувствуешь.

Ян смотрит на застывших девчонок и рявкает:

— А вы не стойте столбом! — и добавляет уже тише. — Вам нужно начать всем вместе, чтобы все смогли проходить.

— Именно, — вдруг говорит Ксень. — Мы должны начать одновременно. Мы ждем тебя.

Птица что-то фыркает о резко ставших супер-уверенными рыжих, но думает все равно вовсе не об этом.

— В смысле, что для тебя не предназначено… В каком таком смысле, Ян?! — она вскакивает, подходит к девчонкам, смотрит, шепчет: — Мы ему верим? Мы ведь ему верим, правда?

Ксю тут же кивает. Хенна и Инс несколько секунд смотрят на демона, а потом кивают тоже, хмурясь.

— Ян, иди сюда! — зовёт Птица. — Не помогай нам, если нельзя. Но прими участие. Мы верим тебе, Ян. Я тебе верю. И ты… Ты лучшее, что случалось в моей жизни. Не смей спорить. Ты не сможешь меня переспорить! И в конце концов, притащи сюда Драссира! Мы сделаем это вместе или никак! Я все сказала!

Она выглядит так, как будто готова прямо сейчас насмерть схлестнуться с кем угодно, хоть с самим Яном, хоть с Повелителем, за свои слова. И, неосознанно, копирует поведение демонов. Стоит, скалится, скрючив пальцы так, словно будет бить когтями. Это замечает и Ян. Усмехается криво, встает и присоединяется:

— Ладно. Мне-то плевать, если уж вы так решили…

Он что-то бормочет под нос и тут же появляется Драссир. Демоны обмениваются парой реплик на языке, который даже переводчик не знает, и сразу уходят в концентрацию оба с видом «нам все безразлично».

Птица и Ксень переглядываются и Рыжая качает головой. Им не наплевать. А потом они обе проваливаются в концентрацию — Рыжая чуть быстрее, Птица чуть медленнее, следом за ними ныряет Хенна, последней удается это Инс.

— А теперь расслабились, насколько возможно и ловим чувство, — звучит откуда-то голос Яна. Кажется, демон транслирует свои мысли им всем одновременно. — Вспоминаем, что я говорил.

Птица сначала вспоминает дом, представляет его в деталях, голос мамы, зовущей завтракать, отца, подхватывающего хохочущую дочь на руки… А потом понимает, что это фальшивка. Хмурится, перебирает — комната на Шиане? Нет. Кабина космического корабля? Нет. Дом Драссира? Нет. Башня эта тёмная, в конце концов?! Тоже нет. Девушку захлестывает паника. Где оно, это её безопасное место? Его нет? Она всех подведёт просто тем, что не способна чувствовать себя в безопасности?!

А потом остро понимает, что она чувствует себя спокойно, уверенно и защищённо <i>сейчас и здесь</i>. С девчонками и Лордами. Когда они стоят и что-то делают все вместе, как будто нет никакой войны. Когда она чувствует запах травы, и ей плевать на то, что это иллюзия, потому что иллюзию создал Ян. Когда Драсс за компанию с Яном корчит из себя холодную отстраненность, но лжет. Когда Ксю, такая уверенная, и на её волосы падает отблеск наколдованного солнца, превращая их в сверкающий ореол. И Хенна стоит рядом с Тёмными Лордами, слушает их, говорит с ними уже без страха или неприязни. И Инс поводит хвостом, усмехается, пряча нервозность, а жмурится все равно довольно.

Это её безопасное место. Её семья.

И магия начинается.

Ксенька стоит, стараясь найти точку опоры: у нее никогда не было дома и семьи. Что для такой, как она — безопасность? Ресницы дрожат, и магия не приходит. Ксень перебирает в памяти недавнее. Аргона смеётся над словами орионца-часового. Девчонки готовят ее к балу. Инс предлагает выпить. Кайо. Драссир приглашает смотреть земные фильмы. Ян, согласившийся учить. В груди зреет плотный теплый ком. Он растет, быстро и уверенно, и внутри уже не помещается. Ксень вздыхает и ощущает, что теплый шар находится в руках — извне ее тела. Она открывает глаза.

— Именно так, — говорит Драссир. Ксень видит в своих руках нечто вроде огромной, слегка светящейся жемчужины кремового оттенка. В руках Птицы — такая же, но фиолетовая. У Хенны — алая. У Инс — золотая. Ян держит в руках нечто темно-багровое, а Драссир — синее с серебряной искрой.

— А теперь объедините их, — командует Ян. — И представляйте ваше убежище. Таким, каким вы хотите его видеть.

— Вместе, — жёстко говорит Птица, которая все ещё готова к бою в любую секунду. — Вместе. Это <i>и твоё</i> убежище тоже. Драсс, умоляю, хоть ты просто согласись…

Она смотрит на Лордов с бешеной надеждой.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

— И мы присоединимся, — кивает Драссир. И протягивает свой шар. Ян следом тянет свой. Девчонки отпускают руки. Шесть шаров сливаются в одно нечто, похожее на арку, которая переливается разными цветами. Теми самыми, которых были шары.

— Ну, пошли посмотрим? — говорит Инс. — Мне интересно, что получилось!

Птица, которая из всех желаний вкладывала только надежду остаться вместе, командой, навсегда, первая шагает вперёд. И молча закрывает глаза ладонью, потому что, кажется, с желаниями стоит быть поаккуратней.

Одна из стен, та, которая прямо напротив входа, представляет из себя необычайной детализации мозаику. Уникальную настолько, что Птица даже не оглядывается по сторонам, просто пялится вперед, застыв — перед ней отображение того, что они сейчас делали. Но если немного присмотреться, то можно увидеть отличия. Много. Сразу. Увы, она пригляделась, и теперь наверняка приглядятся остальные, потому что оно вот, прямо по курсу, первое, что бросается в глаза.

На стене они ближе. Ксень, выглядящая царственной, но в то же время лёгкой и свободной, толкает локтем Птицу и посмеивается. Птица держит шар одной рукой, вторая в воздухе — она что-то вещает. Хенна абсолютно расслабленна, откидывает голову назад и хохочет. Инс привалилась к Драссиру и честно пытается сделать вид, что ей на все пофиг, но уши торчком, повернутые в сторону Птицы и Ксень, все говорят за неё.

И Лорды. Как же ей стыдно за Лордов. Потому что Ян улыбается, и в уголках его глаз забавные морщинки. Нет, он не смотрит на Птицу, и даже не стоит рядом, он просто выглядит довольным жизнью. А Драссир усмехается уголком рта, стоя в лениво-расслабленной позе, и глаза у него прикрыты.

— Твою мать, — стонет девушка. — Твою. Же. Мать.

Ян шипит что-то нечленораздельное и уходит — видимо, просыпается. Ксень подходит к стене и рассматривает ее. Драссир смотрит с видом музейного знатока, увидевшего редкую картину.

— А смотрится неплохо. Не желаете немного… Заполнить локацию?

Птица сначала раздражённо косится на него, потом понимает, что демон не издевается, и успокаивается. Подходит к Драссу и прижимается к нему:

— Я хочу убрать это позорище, пока Ян не свернул мне шею.

Потом машет рукой:

— Занимайтесь сами, я просто посмотрю. Мне все равно, как оно будет выглядеть. Лишь бы все вместе были. И похоже, мне не стоило проговаривать это желание в процессе творения.

Она снова бросает острый взгляд на стену, потом смотрит на Драссира:

— Но вот если ты примешь участие, будет круто. У тебя потрясающий вкус.

— А я не стану ее снимать, — говорит демон. — ты видишь нас такими. Придется привыкать. И Яну тоже, но ему понадобится много времени. А пока…

Драссир машет рукой, и рисунок прячется за шторой: тяжёлой раздвижной шторой алого цвета с черными кистями.

— Пока спрячем. Кто захочет полюбоваться — всегда может ее раздернуть.

Птица пожимает плечами. Ну, хоть за шторкой спрятал. И то хлеб. Может быть, Ян даже придёт сюда теперь, когда этого непотребства не видно.

— Ну, команда, вперед. Я хочу видеть, что у вас получится. Я надеюсь, Ян, если придёт, он… Тоже что-то поменяет. А я посижу в уголочке и прикинусь фикусом.

Хенна смеётся в кулак, глядя на старательно делающую независимый вид, но красную, как помидор, Птицу, и машет рукой.

— Сделаешь потом, что захочешь. Лорд Драссир, сестра сказала, у вас есть вкус. Начните вы.

— Начну, — лорд прикрывает глаза и щелкает пальцами. Пол превращается в узорный паркет, немного старомодный, но очень красивый. Стены обзаводятся обоями, стилизованными под звёздное небо. Большой диван, куча кресел, круглый кофейный столик и книжные стеллажи дополняют картину.

Все это выдержано в синих и коричневых тонах, но алая занавеска каким-то образом смотрится органично — как цветовой акцент.

— Тут можно сделать сколько угодно комнат, — говорит демон. В кои-то веки он выглядит довольным.

Птица повисает его на шее и награждает поцелуем в щеку:

— Драсс, ты прелесть!

Демон фыркает, щурясь, а потом вдруг резко подбрасывает визжащую и хохочущую девушку к потолку. Потом ловит, конечно, под ошеломленными взглядами Инс и Хенны. Последняя ещё и сжимает в руках кинжалы.

— Принцесса, — улыбается он шианке, но в глазах ледяная угроза. — Я рад, что вы способны материализовать здесь все, что вам угодно, ещё больше — что вы беспокоитесь за свою сестру, но…

— Простите, — перебивает его Хенна, и ножи исчезают. — Это я на автомате.

Драссир кивает.

— Вы будете что-то добавлять?

— По комнате для каждого, — быстро говорит Инс. — ну, чтобы посидеть, подумать… И, может, море снаружи? Если можно…

— Создавайте комнаты, и не забудьте про больного ублюдка, раз уж рискнули пустить сюда… — Птица с силой бьёт его в грудь, и демон усмехается: — Хорошо-хорошо, не забудьте про Лорда Яна. Я займусь тем, что снаружи. Детёныш, идём, поможешь.

Птица ошеломленно хлопает глазами, потом пожимает плечами. Детёныш так детёныш, она не против.

— Ага, — Ксень первой выскальзывает за дверь. Там пока длинный коридор и ничего нет. Она пытается представить, что сейчас возникнут двери… И двери возникают, и почему-то их гораздо больше — шесть ближайших выглядят обычно, а дальше они какие-то странные, размытые…

Ксень заглядывает в ближайшие — там пустые комнаты. Она выбирает одну, и наполняет: пол с мягким голубым ковром, стены теплого бежевого тона, компьютер на шикарном столе и кресло, как у большого начальника, полётный тренажёр — а почему бы во сне не учиться тоже? И повар — почему бы во сне не есть? На стене — большое белое полотно, рядом — кисть для рисования. Что она нарисует, Ксю решает подумать потом. В углу — искусственный водоем, в нем кувшинки и маленький фонтанчик.

— Получилось неплохо, — говорит она и выскакивает в коридор. За одной из дверей — хохот и шебуршение. Хенна с Инс отрываются, не иначе…

Ксень идёт дальше, пытаясь понять, что там за лишние двери. Первая из них — черная, без ручки, на вид какая-то древняя и потёртая. Ксень понимает — стоит ей сейчас пожелать, и она откроется, но вместо этого рыжая отшатывается, ощутив страх и какой-то запрет. Ещё нельзя. Она решает вернуться, когда будет «можно».

И стучит к девчонкам:

— Покажите, что наворотили?

А там нечто совершенно сумасшедшее. Зал, напоминающий то ли ночной клуб, то ли игровой центр, шикарный бар, синтезатор тоже имеется. Сбоку две двери, Ксень суется туда, то обнаруживает просто спальни. Выходит как раз в тот момент, когда девчонки наколдовывают бильярд.

— Присоединишься? — предлагает Инс.

— Пойду посмотрю, что там снаружи.

А снаружи, прямо перед выходом, начинается песчаный пляж, а за ним — огромное, прекрасное море, простирающееся до горизонта, розоватое в свете закатного солнца. И в нем плещется Птица, пытаясь обрызгать легко уходящего от капель воды Драссира. Наконец тот, улучив момент, хватает её за руку и зашвыривает поглубже в воду.

— Да ладно тебе, ты точно умеешь плавать! — вопит оттуда Птица. — Это весело! Драсс, ну!

Ксень хмыкает и с разбегу бросается в волны, решив, что эти двое пусть сами, конечно, разбираются, но она хочет поплавать.

— Вот, видишь, даже рыжая не испугалась! — кричит Птица.

Ксень сначала хочет больно стукнуть сестру за то, какой трусихой её считают, а потом понимает, что это была провокация.

— На манипуляции не ведусь, — сообщает демон. — Но если тебе уж настолько хочется затащить меня в воду — ладно.

Он сбрасывает фрак, рубашку и обувь, оставшись в штанах, и ныряет почти неразличимой скорости прыжком.

Рядом визжит восторженно Ксень, которую демон обрызгал, влетев в волну, а от берега несутся, на ходу скидывая одежду и обувь, Инс и Хенна.

Остроухая срывает блузку, и замирают все: под одеждой у орионки стильный лифчик, белая кожа с родимым пятном над ключицей и никакой шерсти.

Зависает даже Драссир.

— А где?.. — Выдает он, и по его реакции Ксень понимает, что все же орионцы под одеждой пушисты, как настоящие коты.

— Свела, — независимо бросает орионка, но по её лицу видно, что именно от тех, кто находится здесь, ожидать осуждения — больно.

— Котам стоит у тебя поучиться, — бросает Драссир. — Рэй-Юн вечно жалуется, что это неудобно.

Инс фыркает и как-то резко расслабляется, плюхаясь в воду.

— Предлагаю притопить Драссира! — выдаёт Птица. — А он отбивается, только чур, без повреждений!

Демон вскидывает бровь, смотрит на девушек откровенно ошарашенным взглядом, потом тихо говорит:

— Я никогда не играл в подобные игры раньше и могу причинить боль.

— А мы не хрустальные! — сообщает Ксень и кидается первой.

Конечно же, у них ничего не выходит. Но плещутся они около часа, и Драссир даже начинает смеяться и включается в развлечение с удивительным азартом.

— Ладно, дети, — говорит он наконец. — Нам всем пора просыпаться. Давайте!

Птица обнимает его, чмокает снова в щеку и тихо благодарит. Лорд гладит её по волосам и шелестит почти неслышное «Тебе спасибо» в ответ.

А потом Птицу вышвыривает из сна.