Стирая границы

Симона Элкелес, 2018

Чтобы сбежать от ужасного отчима, Райан Хесс отправляется из Техаса в Мексику. Но его планы не влипать в неприятности рушатся в ту минуту, когда он встречает прекрасную Далилу Сандоваль – девушку не его круга. Дочь одного из самых богатых адвокатов, сосредоточенная на планировании светлого будущего, Далила даже не подозревает о существовании Райана, пока он не врывается в ее жизнь, руша все планы. Они не подходят друг другу во всех отношениях, но только вместе чувствуют себя по-настоящему живыми. Эта любовь подобна пламени, которое способно поглотить все окружающее. Но сможет ли она выжить или сожжет их обоих?

Пятая глава

Райан

Я стою перед залом «Клетки» вместе с Пабло. Он смотрит на постеры, рекламирующие концерт сегодня вечером.

— Ты знаешь, что «Тени смерти» — панк-группа? — спрашивает он сдавленным голосом.

— Альтернативный панк, Пабло, — возражаю я. — И не «Тени смерти», а «Тени тьмы».

— Это же бессмысленно, — морщится Пабло. — Я не хотел тебе говорить, но мексиканцы не играют жуткий альтернативный панк. Мы слушаем хорошую музыку.

— Ты сказал, что мы пойдем, куда я захочу. Я хочу послушать ТТ. — Бесполезно говорить ему, что толпа будет громче, чем любой концерт, на котором он когда-либо был. Скорее всего, он пожалеет, что не взял затычки для ушей.

Когда мы занимаем места в конце очереди, глаза Пабло расширяются при виде пары с кольцами в ушах и губах и цепочкой между ними. Он качает головой в замешательстве.

— Белые люди. По-моему, большинству из них не помешала бы интенсивная терапия.

— Ты хочешь сказать, что мексиканцам не нужна терапия, Пабло?

— Ты знаешь, что произошло бы, приди я домой с цепочками на лице, Райан? Мой старик вышвырнул бы меня из дома, а не послал бы разговаривать с психологом.

Интересно, мой папа был бы строгим или, наоборот, добрым? Возможно, он был бы одним из тех понимающих родителей, которые разрешают своим детям делать то, что хочется? Я стараюсь серьезно об этом не думать.

Перед нами остается где-то пять человек, когда парень в кассе объявляет:

— Простите. Все билеты распроданы.

Коллективный стон эхом раздается в очереди людей за нами, желавшими купить билет.

— Прости, чувак, — говорит Пабло, не раскаиваясь. — Может, пойдем в нормальный клуб и потанцуем под нормальную музыку?

Но я не хочу нормальную музыку. Я хочу услышать «Тени Тьмы». Когда у меня не было друзей, именно солист Аттикус Пэттон делил со мной мою боль.

— Слушай, ты не можешь просто продать нам два билета? — спрашиваю я кассира.

Парень смотрит на меня сквозь длинные патлы, напоминающие швабру, которые закрывают почти все лицо.

— Нет.

Пока толпа счастливчиков заходит в «Клетку», я качаю головой, жалея, что нам не повезло. Это отстой.

— Мы всегда можем пойти в кино, — предлагает Пабло, когда Голова-Швабра закрывает кассу и исчезает.

Я почти теряю надежду, когда вижу, как в переулок за «Клеткой» подъезжает фургончик «Кейтеринг Димитри». Я хлопаю Пабло по плечу:

— Следуй за мной.

Пабло идет за мной в переулок. Фургончик паркуется у заднего входа, и моя идея воплощается в жизнь.

— Вы опоздали, — рявкаю я на двух парней в фургоне. — Группа хочет знать, где еда, я еле успокоил их. — Я веду себя нервно, они должны думать, что я вот-вот готов сорваться.

— Это не моя вина, — говорит водитель, выпрыгивая из машины. — Ужасные пробки, а у нас еще две доставки сегодня вечером.

Я раздраженно выдыхаю.

— Нам нужно срочно отнести эту еду. Босс отправил нас с Пабло за вами. — Мы идем за ним к задней двери фургона.

— Тогда помогите нам. Вот, — говорит он и передает подносы с едой. Другой парень достает еще один поднос, и все мы направляемся к черному входу в клуб. Я стучу так, словно владею этим местом, а сам думаю, что, если нам удастся все провернуть, это будет чудом.

Какой-то большой парень с татуировками на обеих руках открывает дверь.

— Кейтеринг, — говорю я ему.

Он осматривает нас, а потом широко открывает дверь, пропуская внутрь. Я вообще не знаю, куда идти, так что импровизирую.

— Не туда, идиоты! — кричит какой-то костлявый белый чудак с прилизанными назад волосами, когда я ставлю поднос на свободное место. — Это для группы!

Я иду за этим чудаком по ярко освещенному коридору к двери со звездой. Он ее открывает, и внезапно я оказываюсь лицом к лицу ни с кем иным, как с Аттикусом Пэттоном. На нем черные джинсы и футболка с названием группы. Его черные как смоль волосы торчат на затылке, а спереди закрывают пол-лица — его фирменный образ во всех видео «Теней». Здесь и остальные ребята, сидят на диванчиках, совершенно расслабленные. Оказаться прямо среди них — это что-то нереальное, и я едва не роняю поднос.

— Наконец-то, — говорит Аттикус, лениво растягивая слова. — Мы чертовски проголодались.

Я ставлю поднос на пустой стол, и Пабло с работниками кейтеринга повторяют за мной. Кажется, Пабло чувствует себя некомфортно, словно боится, что нас поймают.

— Спасибо, парни, — говорит чудак и, достав кошелек, выдает нам четверым двадцатидолларовые купюры.

Работники кейтеринга кажутся сбитыми с толку, не понимая, почему чаевые дают мне и Пабло, но лишь пожимают плечами и уходят.

Я не из стеснительных, так что подхожу к Аттикусу.

— Я большой фанат, — говорю я. — Ваша песня «Сражайся за это» помогла мне преодолеть тяжелые времена.

Он улыбается:

— Рад это слышать, дружище. Как тебя зовут?

— Райан. А это Пабло, — говорю я, показывая на друга.

— Рад познакомиться, парни. — Он протягивает руку для рукопожатия. — Эй, вы можете остаться и посмотреть концерт, если хотите. Если у вас больше нет доставок.

Мы с Пабло обмениваемся взглядами, а потом поворачиваемся к Аттикусу.

— Доставок больше нет, — бормочет Пабло.

Я прочищаю горло.

— Э-э, да, это была наша последняя доставка. Было бы классно послушать концерт, друг.

Аттикус кивает худощавому парню.

— Брайан, дай им проходки, — приказывает он.

Брайан показывает нам следовать за ним по коридору. Я уже думаю, что нас сейчас выкинут, когда мимо проходит Голова-Швабра, но, к счастью, он так занят сообщением в телефоне, что не замечает нас. Мы проходим мимо охраны к огромной толпе, собравшейся перед сценой. Клуб забит.

Когда Брайан оставляет нас в первом ряду, я бросаю взгляд назад на огромное количество людей в зале. Здесь только стоячие места. Я толкаю Пабло.

— Это офигенно.

— Для кого? — Пабло рассматривает слишком большие колонки. Мы стоим так близко к ним, что могли бы коснуться. — Э… Райан, кажется, мы слишком близко.

— Нет. Это идеально, мужик.

Толпа начинает реветь, когда выключается свет и на сцену выходит группа на разогреве. Это менее известная панк-группа «Псиклоны». Вскоре огни сцены снова вспыхивают яркими цветами. Толпа двигается еще ближе, и мы стоим почти друг на друге, но мне все равно. Пол вибрирует в такт биту, я машу кулаком в воздухе и прыгаю под музыку. Обычно я сдержанный и замкнутый, но эта музыка проникает мне в душу.

Пабло изумленно качает головой, словно не может поверить, насколько я расслабляюсь.

Солист «Псиклонов» поет кому-то на другом краю сцены. Я слежу за его взглядом и вижу латиноамериканку с длинными каштановыми волосами и синей прядью. Кажется, она проживает лучшие моменты своей жизни. С ней две подруги, они улыбаются и наслаждаются панк-музыкой.

Я хватаю Пабло за локоть и указываю на девушек в толпе.

— Видишь? Мексиканцы любят панк-музыку, — говорю я ему.

Он пожимает плечами.

— Они классные chicas, но, должно быть, они loco.

Loco? Мне так не кажется. Я смотрю на девушку с синей прядью в волосах. Она подпрыгивает в такт музыке, совершенно расслабленная, словно ничто в этом мире ее не заботит. Я не могу отвести от нее глаз.

Когда «Псиклоны» допевают все песни из сет-листа, в зале снова становится темно, и энергия поднимается в преддверии «Теней Тьмы».

— А теперь мы можем уйти? — спрашивает Пабло. — Мне кажется, вон та девушка с татуировкой паука на лице только что схватила меня за зад. Я чувствую себя оскверненным.

Я вскидываю бровь:

— Оскверненным?

— Ты ее видел? Старик, я боюсь пауков. Можешь представить, каково это — целовать ее, а потом открыть глаза и увидеть огромного паука так близко к твоему лицу? — Он притворяется, что его тошнит. — Я бы не жаловался, если бы мы стояли рядом с теми горячими латинас на том конце сцены, которых ты показал.

— Тогда пойдем, — говорю я ему, но, прежде чем мы успеваем протолкнуться к другому краю сцены, вспыхивает цветное пламя, и выходят «Тени Тьмы».

Аттикус Пэттон стоит у подножия сцены и крепко держит микрофон.

— Йо, Техас! — кричит он изо всех сил, и толпа сходит с ума.

Барабанщик дает бит, и Аттикус начинает исполнять «Хаос» — песню о парне, чей разум по ночам заполняется случайными мыслями.

«В голове начинает стучать, а мой мир начинает сотрясаться» — поднимается голос Аттикуса над быстрым ритмом музыки.

Такое впечатление, что песня вдохновляет толпу на хаос, внезапно все очищают место перед сценой, и образуется пространство для слэма^[29] тем, кто готов врезаться друг в друга и толкаться. Меня это не пугает. Это словно вызов. Мне сразу же хочется оказаться в самом центре.

Хаос!

Что со мной не так? Эти мысли не дают мне покоя.

Хаос!

Я толкаю Пабло и показываю на слэм. Ему хватает одного взгляда на кучу фанатов, дико врезающихся друг в друга, и его глаза широко распахиваются.

— Ну уж нет! — отвечает он.

Только когда безумие выходит наружу, я свободен!

К черту правила, к черту общество!

— Мы идем туда, — обращаюсь я к Пабло, перекрикивая громыхающую музыку.

Он качает головой, но в это мгновение кто-то толкает его в слэм. Я тоже пробираюсь туда, наслаждаясь тем, как толпы людей просто отрываются. Аттикус Пэттон прав. К черту условности и правила. Кому какое дело до опасности? Жизнь заключается в безумии и освобождении от запретов.

Сперва осторожный, Пабло начинает смеяться, пока его толкают с одного края потного слэма в другой. Мы — компания глупых, сумасшедших ребят, которые не боятся рисковать. Это не для слабохарактерных, но, взглянув в центр круга, я вижу, что туда затянуло девушку.

Девушку с синей прядью в волосах.

Вот черт!

Это нехорошо. Она врезается в парня, и удар практически отправляет ее в воздух. Должно быть, она в ужасе от парней в два раза больше, толкающих ее.

Кто-то должен ее спасти, и, хотя мой девиз — «К черту геройство», я не собираюсь наблюдать, как девушку ранят или убивают, потому что какой-то идиот решил затолкнуть ее в слэм.

Я бросаюсь в шумную толпу, намереваясь добраться до девушки, прежде чем ее растопчут.

Пришло время хоть раз побыть героем.

Примечания

29

Действие публики на музыкальных концертах, при котором люди толкаются и врезаются друг в друга.