И ВСЕ ДЕЛА. рассказы, повести

Сергей Шестак

Герои новой книги Сергея Шестака – люди труда, рядовые советские граждане, солдаты срочной службы. В повестях «И все дела», «Неновая история» живо и увлекательно, то с юмором, то с нотой грусти, рассказывается о буднях коллектива телевизионного завода в сложный период перестройки. Звучат важные и сегодня мотивы наставничества, профессиональной подготовки молодых рабочих. Солдатская служба в Советской Армии предстает перед читателем в цикле рассказов «По казённой надобности».

ЛЮБИМАЯ ТЕРРИТОРИЯ

Я вышел из отдела на улицу. Меня сразу обдало горячим воздухом и ослепило солнцем: наш отдел находился в полуподвале жилого дома, комфортно прохладном, затенённым кустарником и деревьями. Я надел солнцезащитные очки. Вдруг кто-то окликнул меня, — как оказалось, Андрей Якубов: он курил, сидя на лавочке, находившейся напротив нашего отдела, в тени деревьев.

Ему тоже надо на завод. Мне надо получить в бухгалтерии деньги для командировочных расходов. А ему — получить на складе радиодетали. Мы пошли на автобусную остановку. Наш отдел находился не на территории завода.

Андрей решил купить в киоске «Союзпечати» программу передач на следующую неделю. Продавец сказала, что программы будут завтра. Если бы мне понадобилась программа, а её не оказалось, я сразу пошёл бы дальше по своим делам. Андрей начал внимательно осматривать товар. Сначала он смотрел на газеты, потом — на журналы, затем — на сувениры, ручки и карандаши. Наконец он купил аскорбиновой кислоты, — несколько крупных таблеток в красивой упаковке.

— Сыну, — пояснил он. — Аскорбинка лучше, чем жвачка. Когда он пузырь выдувает, у меня сразу перед глазами возникает противная скользкая мокрая лягушка. У неё тоже появляется пузырь, когда она квакает.

Мы ждали автобус в тени деревьев: ещё не было десяти утра, а солнце палило немилосердно.

— Сегодня напевал всё утро: «Секс, секс, как это мило. Секс, секс — без перерыва». Не знает, что это такое, а поёт.

— Кто поёт? — я не понял.

— Сын. Сейчас по ящику чего только не передают. А дети, как магнитофоны — схватывают на лету. Человеческий мозг имеет такую особенность, — хорошее не запомнит, а ерунду, — пожалуйста. Уже анекдоты рассказывает, представляешь? — он удивленно посмотрел на меня. — Буратино пообещал Мальвине рубль, если она залезет на дерево. Она залезла и рассказала черепахе Тортилле. «Какая ты глупая, — сказала черепаха. — Он хотел посмотреть на твои трусики!» На следующий день Буратино опять попросил Мальвину залезть на дерево. Она залезла. А трусы спрятала в карман. Вот какой анекдот рассказал мне сын!

— А сколько ему лет?

— Семь! — засмеялся Андрей.

Мы не без труда втиснулись в переполненный автобус. Изнуряющая духота, яркое, слепящее солнце, разгоряченные пассажиры, набитые в автобусе, как селёдка в бочке, — всё это неожиданно угнетающе подействовало на Андрея.

— Надоел мне этот город, — скучно, разочарованно сказал он, держась за поручень, крупный, сильный, как медведь, в рубашке с коротким рукавом, мясистыми руками, толстыми пальцами. — Надоело всё. Вставать в шесть утра, ехать в переполненном автобусе. Знаешь, бывает такое паршивое настроение, когда всё раздражает — эта сутолока, беготня. Не дай бог, думаешь, сейчас кто-нибудь заденет, — развернусь и ударю. Или смотришь, все бегут куда-то, занимают очередь, ругаются. Что покупают — не понятно.

Пропуск на завод у нас был со свободным входом и выходом.

Узкая дорога, по которой мы шли к заводоуправлению, напоминала ущелье: по обе стороны стояли высокие заводские цеха, опутанные трубами вентиляции. Производственный гул был ровным, постоянным.

— Зайдем к воякам? — предложил Андрей.

Наверное, две трети цехов были заняты военным производством. По этому поводу говорили: «Кто сказал, что телевизионный завод выпускает телевизоры?» Ходить с Андреем по заводу — означало потерять полдня: у него полно знакомых, ему надо всех обойти. А мне надо получить аванс для командировочных расходов, купить билет на поезд. Чем быстрее я освобожусь, тем быстрее окажусь на пляже — на острове Гребнёвские пески, у Канавинского моста. Я решил искупаться и немного позагорать. День был жаркий, солнечный. Провести несколько часов на пляже — эта мысль мне показалась очаровательно прекрасной, требующей немедленной реализации. Мне нравится пляж на этом острове. Прокалённый жёлтый песок, незаметное течение речки с искристой рябью солнечных бликов, мягкое песчаное дно. Я искупаюсь, обсохну на солнышке, открою бутылку пива. Короче говоря, мне не хотелось идти к воякам! Это отразились на моем лице, и Андрей сказал:

— Да мы по быстрому! На минутку.

В большой комнате, в которую мы вошли, было два человека — молодая женщина печатала на машинке, и худощавый мужчина читал за столом газету. Появление Андрея оживило их. Похоже, им было приятно увидеть его.

— Слушай, Петрович, как насчёт моего дела? — спросил Андрей.

— Я не против, — лицо мужчины приняло деловое выражение. — Только напомни, насчёт какого?

— Насчёт станка.

Полгода назад Петрович познакомил его с токарем, который мог сделать деревообрабатывающий станок — вал для циркулярной пилы и ножей, стол с отверстиями для пилы и ножей, раму. Токарь запросил за станок семьдесят рублей. Андрей принял это к сведению и больше не приходил. За эти полгода токарь, наверное, забыл Андрея. И он снова обратился к Петровичу.

Я ни разу не был в этом кабинете. На стене у стола Петровича висели два больших рекламных плаката радиолокационных станций, которые делали на нашем заводе. И плакат с фотографиями ракет, самолётов и крупным заголовком: «СВКН — средства воздушно-космического нападения».

Этот кабинет, как оказалось, был проходной. Я увидел дверь, оббитую чёрной кожей, с табличкой, на которой было написано:

Уполномоченный Главного управления вооружений войск ПВО

Эта дверь открылась, — вошёл высокий мужчина средних лет, с короткой стрижкой, военной выправкой, в гражданском костюме. Он неожиданно тепло поздоровался с Андреем, — как с родственником, которого давно не видел.

— Надо поговорить! — он пригласил его в свой кабинет и обратился к женщине, печатающей на машинке: — Валя, организуй нам чаю!

Я с удивлением посмотрел на Андрея. Как он познакомился с ними? Что у них общего?! У нас — гражданское производство. У них — военное. Я даже не подозревал, что на заводе есть такой кабинет. А Андрея здесь все хорошо знали.

Петрович привёл нас в мастерскую, — затемнённое помещение с низким потолком, замасленным железным полом, металлообрабатывающими станками, стеллажами, нагруженными валами, шестернями, болванками.

— Серёга, мы опять насчёт станка, — сказал он моложавому парню, в замасленной спецовке, кирзовых ботинках, который работал за узким, высоким фрезерным станком.

— Как в прошлый раз? — Сергей недоверчиво посмотрел на Андрея.

— Я тогда не смог, — начал оправдываться тот. — В командировку послали. Закрутился с другими делами. Мы договаривались за семьдесят. Так, кажется?

— Был такой разговор.

— Год назад, — сказал другой токарь, пожилой мужчина с выцветшими глазами, изрезанный морщинами. Он выключил свой станок, погасил индивидуальное освещение, вытер руки о ветошь и подошёл к нам.

— Ладно вам год назад — полгода! Осенью подходил. Я понимаю, что цены выросли, и не возражаю. Договоримся. Сколько?

— Сколько возьмём? — пожилой мужчина внимательно посмотрел на Сергея.

— Вопрос интересный, Вова.

— А ты сам, сколько можешь дать? — к нам подошёл ещё один токарь, толстый мужик с круглым, гладким лицом, деловой, решительный. — Какие у тебя, так сказать, возможности?

— Назначьте цену, а там будет видно. Давайте сядем.

Они сели за стол у большого запылённого окна.

— Целый день на ногах, — продолжал Андрей, угощая всех сигаретами. — Покурить некогда. Сколько?

— А ты сам, сколько можешь дать?

— Вы назначьте цену.

— Сто пятьдесят рублей! — сказал толстый мужик.

Он запросил настолько большую цену, что она стала неожиданной даже для Сергея и Вовы: они удивленно посмотрели друг на друга и опустили головы, скрывая улыбку. Их устраивала эта цена. Они взяли бы и двести рублей, и триста, если бы Андрей согласился! Петрович тоже удивился. Он посмотрел на Андрея с вопросительной улыбкой. А тот курил спокойно, невозмутимо.

— Я тоже хотел работать токарем, — сказал он. — Когда учился в школе. Была такая мечта. У вас, какая основная работа?

— Каждый раз разная, — ответил Вова. — Штучная.

— Творческая у вас работа, — согласился Андрей. — День за днем шлёпать одно и то же неинтересно. Правильно?

— Кому как.

— Сколько хотите за станок?

— Сказали же, сто пятьдесят рублей! — сказал капризно толстый мужик.

— А не дорого?

— Ты зайди в магазин, — посмотри, сколько они стоят!

— За такие деньги я могу и в магазине купить. Я специально обратился к вам, чтобы подешевле. Ко мне тоже люди обращаются насчёт ремонта телевизоров. Я же не деру с них, а по договоренности. Чтобы и людей не обидеть, и чтобы мне было хорошо.

— Ну, хорошо, сто тридцать.

— Дорого, мужики.

— Дорого? Ты знаешь, сколько сейчас материал стоит? Это раньше он везде валялся. А сейчас не достанешь.

— А какой вам нужен материал?

— Плиту для стола — раз, болванку для вала — два, сталь для ножей — три! А также — подшипники и профиль для крепёжных рам!

— Материал я достану.

Материал они сами могли достать: мужик специально сгущал краски. Тогда он сделал упор на другое:

— А раму варить? Нужен сварщик!

— Я налью стакан, — он сварит.

— За стакан? За литр водки, не хочешь?!

— Поставлю литр, — согласился Андрей. — Всё равно дешевле.

— Ещё ножи нарубить.

— Договорюсь.

— Ладно, сто рублей. Дешевле нельзя. Себе в убыток.

— Дорого, мужики!

— Дорого? А если за рубль?!

— Тогда — два станка! — сказал Петрович и засмеялся.

— Тебе, может, и дорого, но мы не можем работать за бесплатно. Ты тоже пойми нас правильно.

— Вы сделайте мне вал и стол, а остальное я сам сделаю. Сколько это будет стоить?

— Шестьдесят рублей, — сказал Вова.

— Ты что болтаешь? — толстый мужик посмотрел на него недоумённо, с раздражением. — Соображаешь, что говоришь?

— Нормальная цена за стол и вал.

— Тогда сам и делай!

— Я выточу вал. А Серёга стол отфрезерует. Да, Серёга?

— Можно, — согласился тот.

Мы вышли на улицу. После затемнённой мастерской солнце показалось особенно ярким, слепящим.

— И откуда этот толстый взялся? — недовольно сказал Андрей, надевая солнцезащитные очки. — В прошлый раз его не было.

Мы простились с Петровичем, — пожали друг другу руки.

— Заходи к нам. Не забывай, — весело сказал он Андрею, очевидно, ещё находясь под впечатлением от его разговора с токарями.

— Откуда ты их знаешь? — Я проводил его взглядом.

— Ты лучше спроси, откуда они меня знают?! — он засмеялся. — Отремонтировал телевизор. И с тех пор пошло-поехало! Пошли к Людке Зиминой?

Люда Зимина сначала работала у нас машинисткой. Она любила выпить, не ладила с начальством, и её уволили «по собственному желанию». Тогда она устроилась в какой-то цех кладовщиком, — выдавала расходный инструмент: пилы по металлу, свёрла, напильники, надфили, спецовку.

— А чего ты хотел?

— Мне надо шесть болтов на десять. Если вдруг у неё не будет, сходим на Центральный склад. Там будет обязательно.

Мы ходили по заводу, наверное, уже целый час. Свяжешься с Андреем — потеряешь полдня! А мне надо получить аванс для командировочных расходов, купить билет на поезд и, наконец, позагорать на пляже. С другой стороны, я давно не видел Люду, мне захотелось узнать, как она живёт.

В кладовой за столом сидела незнакомая женщина с черными, как уголь глазами, зачёсанными назад волосами, в синем рабочем халате.

— А нам бы Люду, — сказал Андрей.

— Она у нас больше не работает.

— Уволилась?

— Работает в тридцать втором цеху.

— Кем?

— Намотчицей.

— А у вас можно разжиться болтами на десять?

— У нас таких нет.

Мы пошли на Центральный склад, который находился рядом. Это склад представлял собой огромный многоэтажный дом, с грузовыми лифтами, несколькими входами, воротами для машин.

— Обратил внимание на её глаза? — сказал Андрей. — Не люблю я такие глаза. Бывает и личико хорошее, и фигурка. А глаза, как головёшки! Меня это сразу отпугивает. Они напоминают мне, — он задумался, подыскивая сравнение, — дуло пистолета! Пистолеты тоже бывают красивыми. Говорит, работает в тридцать втором цеху намотчицей. Интересно, что она там наматывает? Не работалось ей кладовщиком. Дура! Пить надо меньше! Как её Вовка до сих пор не выгнал?

— Давно замечено, что нормальному мужику достаётся дурная баба и наоборот, — я поддержал разговор и вдруг обнаружил, что иду один. Я с недоумением поглядел по сторонам. Андрей исчез. Как сквозь землю провалился! Рядом находились несколько железнодорожных контейнеров. Дверь одного из них была открыта. Я подошёл к этой двери, и увидел Андрея в железном пустом чреве контейнера, внимательно рассматривающего обрезки кабелей, валяющихся на полу.

Андрей ориентировался на Центральном складе так, как будто работал здесь всю жизнь. Не плутая по коридорам первого этажа, уверенно привёл к лифту, и мы сразу поднялись на нужный этаж, потом было опять несколько коридоров, и мы, наконец, оказались на большом складе. Многоярусные стеллажи с ящиками тянулись насколько хватает глаз.

В служебном помещении сидели за столом две женщины, — одна пила чай с конфетами, другая — оформляла какие-то документы. Они с ожиданием посмотрели на нас. Андрей сказал женщине, которая занималась документами, решив, что она главная:

— Здравствуйте, не поможете…

Она указала на женщину, пьющую чай.

— Не поможете нашему горю, — его тон взывал к сочувствию. — Нам нужно шесть болтов на десять и длиной миллиметров сто.

— А вы, кто такие?

— Из ЭРО. Вся надежда на вас.

— А зачем вам?

— Для отдела. Нужно укрепить дверь.

— Галя, дай им шесть болтов.

— И шесть гаек, — попросил Андрей.

— Какие вам, укороченные или высокие?

— Стандартные, — подумав, сказал он.

— Они все стандартные.

— Высокие. И ещё двенадцать шайб.

— Начинается, — сначала болты, потом гайки.

— Без шайб нельзя: одну — под шляпку, другую — под гайку.

Получив нужное, мы пошли по коридору к лифту.

— Когда просишь, надо знать точные размеры, — сказал Андрей. — Или приблизительные. Потому что здесь очень много болтов.

— А зачем тебе болты? — спросил я, усомнившись, что он хочет отремонтировать дверь в отделе: все двери, по моему мнению, были целые.

— Для станка. Чтобы закрепить рабочий стол к раме.

— Ты бы ещё гроверные шайбы попросил.

— И гаечный ключ. Надо же гайки прикручивать. Правильно?

Потом мы пошли на склад металлоконструкций. Ему нужен уголок и листовое железо. Он собирался делать гараж. Я не оставил Андрея, не пошёл по своим делам только потому, что мне вдруг стало интересно, чем же это всё закончится? Сколько можно ходить по заводу?

В похожую ситуацию попали, связавшись с Андреем, мои товарищи по работе Виктор Зуев и Валера Садков.

Мы отметили в отделе день рождение Садкова. Как всегда, одной бутылки водки показалось недостаточно. Зуев предложил купить ещё бутылку. Андрей сказал, что у него есть бутылка водки на заводе в камере хранения. Они уехали — Андрей, Зуев и Садков, весёлые, возбуждённые, предвкушающие удовольствие от выпивки. А я остался, решив, что мне хватит. Вскоре Зуев и Садков вернулись, хмурые, озабоченные, и, как мне показалось, трезвые.

«А где Андрей?» — спросил я. «Спроси что-нибудь полегче, — Зуев небрежно, с досадой положил на стол целлофановый пакет с пончиками. — Ты знаешь, сколько мы его ждали? Целый час! Говорит, я сейчас забегу на завод и сразу вернусь. А если Андрюшка зашёл на завод, его ждать бесполезно, как… Как Пятьдесят первый автобус! — Однажды Зуев больше часа ждал автобус, который ходил по Пятьдесят первому маршруту: Сормово — Щербинки. — Мы и закуску купили, — он указал на пакет с пончиками. — Всё. Ждём его. А он не вышел!» — «Так вы не дождались его?» — «Не дождались! Он, может, будет ходить до вечера. Жди его».

Склад металлоконструкций представлял собой большое высокое помещение со стеллажами, на которых лежал металл — трубы, прутки, профиль, листовое железо. Заведующая складом сказала Андрею, как своему древнему знакомому, что привезли оцинкованное железо, и ему надо срочно оформлять документы.

— А зачем тебе оцинкованное? — спросил я.

— В деревню — на крышу. — Его родители жили в районном центре Ивановской области.

Рядом со складом металлоконструкций была свалка отходов производства. В больших вместительных корытообразных контейнерах лежали груды металлических стружек, монтажные платы радиоустройств, обрезки текстолита, проводов, труб, прутков. Андрей ходил от контейнера к контейнеру, внимательный, заинтересованный, что-то вытаскивал, разглядывал.

— Ну а здесь, что тебе надо?! — я вдруг разозлился.

Насколько я был раздражён, настолько Андрей — спокоен.

— Я анализирую, — он разглядывал что-то на дне контейнера, — пригодится ли мне та или иная вещь.

Я много раз зарекался ходить с Андреем по заводу. Он никогда не торопился, у него всегда был запас по времени. Ему постоянно было что-то нужно — крепёж, клей, герметик, металл, токарный инструмент, радиодетали. Сегодня мы ходили с ним по заводу два часа, если не больше. Какие два часа — больше! Где только не были — у вояк, в механической мастерской, на складе у Люды, Центральном складе, складе металлоконструкций, свалке отходов производства.