И ВСЕ ДЕЛА. рассказы, повести

Сергей Шестак

Герои новой книги Сергея Шестака – люди труда, рядовые советские граждане, солдаты срочной службы. В повестях «И все дела», «Неновая история» живо и увлекательно, то с юмором, то с нотой грусти, рассказывается о буднях коллектива телевизионного завода в сложный период перестройки. Звучат важные и сегодня мотивы наставничества, профессиональной подготовки молодых рабочих. Солдатская служба в Советской Армии предстает перед читателем в цикле рассказов «По казённой надобности».

СМЕНА ОБСТАНОВКИ

Мастер участка предложил мне съездить в командировку в Балаково с Игорем Макаровым, регулировщиком с другого участка. Наш отдел разделён на два подразделения. Они ремонтируют забракованные телевизоры в магазинах, на торговых базах. Мы ремонтируем телевизоры, которые они не успели отремонтировать — возвращённые на завод. Я согласился. Давно я никуда не ездил! Надоело работать с восьми до пяти, видеть одни и те же физиономии. Захотелось отдохнуть, сменить обстановку, разнообразия, новых приятных впечатлений. Я не бывал в городе Балаково и даже не подозревал о его существовании. А это был крупный районный центр Саратовской области. Здесь даже был свой аэропорт.

Игорь переписывал в тетрадь телеграммы — адреса магазинов, количество забракованных телевизоров.

— А куда четвёртый кинескоп? — он обратился к Любе Авдониной, начальнику подразделения, сидевшей за своим персональным столом.

— Тоже в «Культтовары».

— А где телеграмма?

— Они прислали претензию.

— Претензию? — он посмотрел на Любу, как на человека, который не понимает очевидного. — Значит, и телевизоры отправили!

— Не отправили.

— Говорю тебе!

— Больно скоро! Стоят где ни то на складе.

— А адрес магазина?

— Да там одни «Культтовары». Найдёте!

Смысл их разговора состоял в том, что магазин «Культтовары» хочет вернуть телевизоры с неисправными кинескопами, о чём уведомил претензией — документом, по которому завод должен выплатить штраф, вернуть деньги за телевизоры, возместить транспортные расходы. Игорь предположил, что «Культтовары» уже отправили телевизоры на завод, что мы напрасно повезём кинескопы. Люба не согласилась. По её мнению, телевизоры ещё стоят на складе магазина.

Для меня стало неприятной новостью, что мы повезём кинескопы. Ладно бы один кинескоп. Но четыре! Игорь сказал Любе: «А куда четвёртый кинескоп?» Его слова означают, что мы повезём четыре кинескопа. Мастер участка не сказал мне про кинескопы — умолчал, а может быть, и сам не знал. Я бы отказался от такой командировки. По весу и объему упакованный в коробку кинескоп не отличался от телевизора. Совершенно не представляю, как мы их повезём?

Люба поднялась из-за своего стола и пошла через комнату в коридор, чем-то озабоченная, с мыслью на лице.

— Командировку выпишем с понедельника, — сказал Игорь, когда мы остались одни. — Улетим в Балаково во вторник. В понедельник на работу не пойдём. Отдохнём дома. Потом никто не обратит внимания, что мы улетели во вторник. Я делал так много раз. Ну, вот, скажем, мы улетели двадцатого числа прошлого месяца. Какой это был день недели, — понедельник или вторник, помнишь? А смотреть специально никто не будет. Хороший был мужик — Захаров, — на лице Игоря появилось тёплое выражение.

Прежний начальник Захаров ушёл на пенсию, — ещё недавно, казалось, вечный, как горы, привычный, как родной пейзаж за окном. Регулировщики отзывались о нём хорошо. Он сам когда-то ездил в командировки, знал по чём фунт лиха. На его место назначили никому неизвестную Любу Авдонину, женщину средних лет, с глазами навыкате, загнутым в сторону носом.

— Четыре кинескопа — не много? — спросил я.

— Отвезём как-нибудь, — без энтузиазма ответил он. — Позвоню в Балаково, чтобы нас встретили в аэропорту. А из Балакова позвоню в Вольск. Тоже договоримся, чтобы не тащиться на автобусе.

— Куда ты ещё хочешь позвонить? — не понял я.

— В Вольск, — это рядом с Балаково. Полтора часа на автобусе. Два кинескопа в Балаково, два кинескопа в Вольск — в «Культтовары».

Игорь оценивающе посмотрел куда-то поверх меня. Я обернулся и увидел Любу, которая вернулась на своё место.

— Командировку со вторника выписывать? — спросила она.

— С понедельника, — сказал Игорь.

— Почему с понедельника? Самолёт в Балаково во вторник! — она повернулась к стене, на которой висело расписание.

— Это расписание рекламное, возможны изменения. Почитай внимательно. Я звонил в аэропорт. Сказали, что рейс в понедельник.

Люба опять вышла из комнаты.

— Точно есть рейс в понедельник? — спросил я.

— Во вторник.

— А если она позвонит в аэропорт?

— Пусть звонит. Скажу, мне так ответили.

Игорь позвонил в Балаково.

— Здравствуйте! Это магазин?.. С вами говорит представитель Горьковского телевизионного завода. Мы везём вам кинескопы, прилетим седьмого. Нас надо встретить в аэропорту, с машиной… Хорошо. — А затем сказал мне: — Говорил с продавцом. Сейчас позовёт директора.

Вернулась Люба, села за свой стол.

— Здравствуйте, — опять сказал Игорь. — Это представитель Горьковского телевизионного завода. Мы привезём кинескопы. Вы можете встретить нас в аэропорту с машиной?.. Как почему? Мы везём вам кинескопы, — уверенно говорил он, но вдруг замялся. — Седьмого… Седьмого числа, говорю. Да, седьмого.

— Постой, — сказала Люба, — почему седьмого? Седьмое — вторник. А у вас командировка с понедельника!

— Самолёт прилетает утром, — сказал Игорь.

— Нет, мальчики, почему седьмого? Решили сочка погонять?

— Да там один самолёт будет-то… Да. В десть утра.

— Мальчики, почему молчите? — допытывалась Люба. — Обмануть хотели?

— Значит, пришлёте. Спасибо! — Игорь положил трубку. — Чего обмануть?! Я звонил в Вольск!

— В Вольск?

— Да.

— А я думала в Балаково.

— Шестого будем в Балакове, седьмого — в Вольске!

— А почему встречать в аэропорту?

— Там Ан-2 летает — из Балакова в Вольск. «Кукурузник»!

Я подошёл к большой карте СССР, которая висела на стене. Вольск и Балаково разделяла река Волга. Они находились напротив друг друга, между ними было километров сорок. На такие расстояния самолёты не летают. Игорь объявил, что мы полетим на «Кукурузнике» настолько убедительно, правдоподобно, что я невольно засомневался.

— Точно полетим? — спросил я, когда мы опять остались одни.

— Поедем на автобусе! — засмеялся он.

Весна в Балакове опережала нашу весну, может быть, на неделю. У нас ещё лежал снег, грязный, ноздреватый, в затенённых дворах, парках. В Балакове снега уже не было.

Нас не встретили в аэропорту. Меня это нисколько не удивило. Добирались до города самостоятельно. У автобуса не было багажного отделения. Водитель категорично заявил, что не пустит нас с таким грузом, — с четырьмя кинескопами! Игорь дал ему три рубля, и он сразу согласился. Проход был узким для кинескопов. Мы поставили их на большом длинном заднем сидении.

Директор магазина, чувствуя за собой вину, что не прислала за нами машину, проявила участие: подсказала нам номер телефона магазина «Культтовары» в Вольске и разрешила звонить из своего кабинета.

Старший продавец магазина в Вольске сообщила Игорю, что директора сегодня не будет, и предложила позвонить в торговый отдел Вольского горторга. У них много машин. Они помогут нам привезти кинескопы. В горторге ему сообщили, что они уже отправили машину в Балаково на птицефабрику, предложили позвонить туда и найти экспедитора. Из Балакова Игорю дозвониться быстрее, чем им из Вольска. Короче говоря, он позвонил на птицефабрику, ему называли телефоны, он перезванивал, наконец, выяснилось, что экспедитор уже уехал.

Автобусы ходили в Вольск «жёсткие» — без багажника. Если водитель упрётся, опять давать ему трёшницу? Для отчета нужна квитанция. Шофёр квитанцию, естественно, не даст. Нам не возместят наши расходы. Почему мы должны платить из своего кармана? Сюда ехали с пересадкой: аэропорт — автостанция — магазин. Казалось, мы никогда не сможем уехать с автостанции в магазин: автобусы были настолько переполненными, что мы не могли войти. Выйти из переполненного автобуса тоже оказалось не просто — с четырьмя кинескопами!

Я думал, что кино закончилось. Началась вторая серия.

— А почему бы вам не заказать машину в «Трансагентстве»? — предложила директор, которая была уже не столь великодушной. Заняв её телефон, мы не давали ей работать, нарушили её планы.

У нас не было уверенности, что нам оплатят машину до Вольска. Должны оплатить, — никуда не денутся. А может быть, не оплатят. Завод не оплачивал такси, номера люкс, двухместное купе поезда. Машина до Вольска стоила тридцать рублей, — по пятнадцать рублей с носа. Мы решили рискнуть.

Вольск производил впечатление города неожиданно увядшего. Построенные до революции капитальные здания выглядели облупленными, обветшалыми. Центральная гостиница называлась «Цемент».

Мы опоздали: магазин «Культтовары» отправил телевизоры на завод.

— Я же сказал ей, что отправят! — возмутился Игорь. — Если претензия, значит, всё, — жди контейнер!

— И что будем делать? — я растерялся: неужели придётся везти два кинескопа назад — на завод, опять потеть, надрываться?

— Оставим в магазине, — сказал Игорь. — На хранение.

Мы были на складе магазина. Один угол склада был забит рулонами материи, коробками с обувью, одеждой; другой угол — канцтоварами, радиоаппаратурой. Он сказал женщине, товароведу, которая сидела за столом у телефона, что ему надо позвонить в Горький, и она разрешила.

— Ты знаешь, что они отправили телевизоры? — Игорь раздражённо сказал Любе. — Я же говорил тебе!.. Я заказал машину в «Трансагентстве». Мне оплатят?.. Из Балакова до Вольска. Отвезли кинескопы… Что?! Кого ты умником назвала?! — он вдруг взорвался. — Ни один автобус не сажает! Я видал в гробу твои кинескопы! Понятно?.. Если не оплатите, больше не повезу!

Игорь пересказал разговор с Любой. Она не знает, оплатит ли нам завод машину из «Трансагентства». Назвала его умником. Мы заплатили тридцать рублей. А на автобусе багаж стоит рубль. Говорит, ещё такси заказали бы. Он предположил, что оплатят: если оплачивают за доставку груза на самолёте, значит, на машине тоже должны оплатить! Ему добавили два города — Петровск и Аткарск. А мне надо возвращаться домой. Люба сказала, что меня заждались на заводе.

Утром я проводил его до автовокзала. Блестели замёрзшие ночью лужи. Уже скоро наступят настоящие, погожие дни с тёплыми ливнями, грозами, распустившимися деревьями, буйством трав и цветов, дурманящими, забытыми за зиму запахами. Весь комплекс эмоций, навеянный весной, чудесным образом совпал с чувством облегчения, что не надо тащить кинескопы, потеть, надрываться. Мы пожали друг другу руки. Игорь вошёл в автобус, невесёлый, грустный. Ему надо в Петровск и Аткарск, непонятные для меня города, о которых я никогда раньше не слышал. А я сегодня буду дома. Улечу во второй половине дня. Поцелую жену, обниму детей, приму душ. Помыться надо обязательно. Если мои носки сейчас в котёл и сварить, можно отравить всё Балаково.