Лейтенант запаса

Николай Александрович Юрконенко, 2022

Автор, в прошлом десантник срочной службы, в своей остросюжетной повести рассказывает о становлении характера молодого офицера Советской Армии, правдиво и увлекательно рисует жизнь и быт солдат воздушно-десантных войск, процесс воспитания в них мужества, силы воли, преданности Родине и верности воинскому долгу.

Пролог

Боевым друзьям, разведчикам

Воздушно-десантных войск,

служившим Родине в далеких

шестидесятых, посвящаю

Над пустынным Тихоокеанским побережьем занималось мрачное утро. Бушевавший всю ночь шторм затих, но океан со злобной монотонностью продолжал посылать на берег мутные волны, оставляющие после себя на песке клочья донной тины и пучки темно-зеленых водорослей. Порывистый ветер трепал вершины пальм, но за высокой каменной оградой уединенной прибрежной виллы было относительно тихо, ветер ослабевал, разбиваясь о стену, и окончательно терял силу в густых зарослях полудикого парка, плотно окружавшего высокое старинное здание.

По хрустящей мелким гравием дорожке парка медленно шли двое: слегка прихрамывающий пожилой мужчина с тростью и высокий широкоплечий молодой человек, шагающий легкой тигриной походкой, которая выдавала потаенную силу и стремительность.

— Скажите, Ральф, вы сильно удивились, когда получили мой телекс? — пожилой повернул к своему спутнику властное лицо с крючковатым носом.

— Больше обрадовался, чем удивился, — холодно поглядел на него Ральф. — Честно говоря, надоело болтаться без работы, так и квалификацию можно потерять.

— Что ж, хороший настрой в начале дела зачастую определяет успех всей миссии. А насчет квалификации вы зря, с вашими способностями…

— Благодарю, сэр, — Ральф опустил голову в учтивом поклоне, на его сильной шее на миг напряглись мышцы.

— Поговорим на русском, мне хочется узнать, насколько вы его подзабыли?

— Значит, все-таки Россия. — Ральф первым перешел на русский. — Мои размышления на борту аэробуса по пути сюда подтвердились.

— Да, мой друг, Россия, вы не ошиблись… — пожилой остановился у большой скамьи, жестом пригласил Ральфа сесть. — Как только меня назначили руководителем проекта, я тотчас же вспомнил о вас.

— Почему, мистер Коэл?

— Вы отлично показали себя в операции «Красная черепаха», а мы умеем помнить старые заслуги, Ральф… Теперь у нас имеется реальная возможность прибавить к вашей медали «Пурпурное сердце» и к ордену «Серебряная звезда» еще что-нибудь значимое.

— Что ж, я не прочь… — едва приметно улыбнулся Ральф и сдержанно поинтересовался. — Могу узнать общий характер задания?

— Разумеется, только вначале ответьте на мой вопрос: вы еще не совсем забыли такой предмет: «Тактика действий в условиях горно-таежной местности»?

— Разве можно его забыть?! — Ральф зябко передернул плечами, поморщился. — Бр-р-р… Господь Всевышний, я и через сто лет буду помнить тот чертов «Форт Ричардсон» на Аляске, близ Анкориджа… Это был сущий ад: мороз под сорок градусов, а мы ползаем по снегу, учимся читать чужие и запутывать свои следы, часами сидим в засадах, стреляем, взрываем, прыгаем с парашютом, совершаем лыжные переходы в полсотни миль за сутки…

— Километров, мистер Че'керз, километров! — строго поправил Коэл. — Прошу вас не забываться.

— Дико извиняюсь, шеф! — разведчик просительно приложил ладонь к груди.

— Вот так-то оно лучше… — назидательно похвалил тот. — Именно таким образом русские варвары приносят извинения… Продолжайте ваш рассказ, Ральф.

— Ночевать нам приходилось в и'глу, костры были категорически запрещены.

— Иглу — это эскимосское жилье, не так ли?

— Да, крошечная берлога, сделанная из плит плотного снега. Когда заложишь изнутри вход и затрешь щели, становится относительно тепло, — Ральф умолк, закурил сигарету, положил ногу на ногу, откинулся на удобно изогнутую спинку скамьи. За каменной оградой, совсем рядом, устало дышал волнами океан. Остро пахло водорослями.

— А потом началась пятимесячная, так называемая, «летняя» подготовка, — невесело продолжил Чекерз. — Это было нечто! Ежедневные марш-броски по пересеченной местности, альпинистская подготовка, ориентирование по звездам, одиночные стокилометровые походы, где приходилось довольствоваться лишь «подножным» кормом, так как сухой паёк выдавался всего на пару дней. Мой Бог, как все это было сложно и трудно… Дословно помню, как инструктор, мастер-сержант Майкл Рассел, сказал нам перед началом занятий: «За прошедшие столетия человечество проделало огромный путь к самосовершенствованию и создало цивилизованный мир, благами которого теперь пользуется… А вы, господа кадеты, будете в течение долгого времени возвращаться в те примитивные века, чтобы учиться выживать в самых невероятных условиях, как это делали древние люди… Учиться на износ! Когда вы закончите разведшколу, любая война станет восприниматься вами как невинное сафари…»

Он знал, что говорил, этот опытнейший зеленый берет Рассел… Вот мы и учились. И вскоре для всех нас стало нормой питаться растениями, змеями и прочими дикими тварями, добытыми практически голыми руками… Мы приспособились добывать огонь, не имея ни спичек, ни зажигалок. Мы стали с легкостью преодолевать бурные реки, используя подручные средства. Мы слились с природой, стали одной из ее составляющих, ночь была нашим домом, земля постелью… А однажды, уже ближе к завершению тренировок, я едва не погиб…

— Как это произошло, Ральф? — с тревожной участливостью поинтересовался Коэл.

— Во время одиночного вояжа по тайге, я вдруг наткнулся на медведя… — уголок рта Чекерза нервно дернулся. — Громадный как гора кадья'к шел мне навстречу, до него оставалось буквально полсотни метров.

— Кадьяк, это ведь один из самых крупных в мире бурых медведей? — уточнил Коэл.

— Так оно и есть, шеф, — подтвердил Ральф.

— Ну, и?

— Я застыл на месте и выхватил из кобуры мой «Кольт-сорок пять», доставать из-за спины винтовку уже не было времени. Кадьяк тоже остановился, поднялся во весь свой гигантский рост, стал принюхиваться и рассматривать меня. Это было настолько неестественно и жутко, что я вдруг ощутил, как из-под ног уходит почва.

— И вы, разумеется, выстрелили?

— Нет, шеф, я не выстрелил… — как-то даже облегченно произнес Ральф. — И бьюсь об заклад, правильно сделал, хотя отлично знал силу своего оружия: пуля с калибром в двенадцать миллиметров и с весом в пятнадцать граммов — творит чудеса… Но в то же время я отчетливо понимал, что даже такой мощный пистолет против медведя, который весит почти тонну, это укус комара.

— И чем же все закончилось, дружище?

— Ничем, собственно говоря… Кадьяк постоял с полминуты и ушел, только ветки затрещали… Не знаю, почему он не напал на меня, возможно, был сыт… Я пришел в себя и тоже последовал своим путем. Но та встреча с русским медведем осталась в моей памяти навечно.

— С русским? — не понял Коэл.

— Именно! Ведь эти чертовы русские, продали нам Аляску вместе с ее содержимым… — Чекерз затянулся сигаретой.

— А-а, вы это имеете ввиду… — дошло, наконец, до Коэла. — Абсолютно согласен с вами, Ральф, стрелять в русского медведя — опрометчиво, как, собственно, и в двуногого представителя этой страны… Я где-то слышал, что русского мало убить, его надо еще и толкнуть, чтобы он упал — уж такой это упертый народ. Его необходимо побеждать мозгами, а не пистолетом…

— Полностью разделяю вашу точку зрения, шеф, — кивнул Ральф, а Коэл продолжил:

— Кстати, когда я перебирал картотеку славянистов, мое внимание привлекло то обстоятельство, что далеко не каждый аттестован на высший балл по дисциплине, именуемой: «Ориентирование на местности», у вас же, Ральф, стоит «отлично».

— О, да! Этому предмету я всегда придавал особое значение, — подтвердил разведчик. — Поверьте, на любой местности чувствую себя как рыба в воде. Все известные человечеству способы не инструментального ориентирования изучил досконально…

— И насколько мне известно — не один раз успешно применяли эти знания на практике… — не дал ему договорить Коэл.

— Это и предопределило ваш выбор, господин директор?

— Не только, — тот сложил пальцы в замок и, энергично вывернув ладони, хрустнул суставами. — Не только это, Ральф… Помимо того, что я и сам знаю вас довольно неплохо, вашу кандидатуру рекомендовал еще Роберт Сеймур, под руководством которого вы однажды работали на советской территории.

— Старина Боб, — Ральф тепло и задумчиво улыбнулся. — Достойный командир и мой большой приятель… Значит, это по его милости мне придется замерзать в русской тайге?

— Не драматизируйте, мистер Чекерз, все на так уж страшно, — Коэл досадливо поморщился. — Время операции — лето, так что вам не придется сооружать вашу иглу…

Уловив в голосе шефа металлические нотки, Чекерз придал лицу серьезное выражение. А тот продолжал:

— Итак, я не ошибся, выбрав именно вас, Ральф. Ваш русский не пострадал за все эти годы, улавливается, правда, излишняя твердость в произношении, но это быстро пройдет, с сегодняшнего дня вы полностью перейдете на этот язык… И вот что еще, Ральф, вы, разумеется, весьма оторвались от советских жизненных реалий, поэтому поскорее возвращайтесь к ним, вспоминайте абсолютно все, чему вас учили… Теперь о задании: оно очень срочное. Нас постоянно торопят, ученым кротам из конструкторских бюро нужны данные по новейшей межконтинентальной баллистической ракете русских. И получить эти сведения появилась вполне реальная возможность. Несколько лет назад мы познакомились с одним человеком, который служит в секретном оборонном институте, где занимаются разработкой новейших ракетных систем. Все, казалось бы, шло неплохо… Кое-какую информацию от нашего приятеля мы регулярно получали, а вот о последней удаче и мечтать не могли: этот работник недавно был включен в специальную группу, которая проводит инспекторские проверки стартовых объектов… — Коэл достал из кармана трубку, выколотил ее о лавку, продул и принялся неторопливо набивать табаком. Ральф Чекерз угрюмо молчал, искоса посматривая на босса. Когда Коэл занимался чем-то, требующим сосредоточенности, его лицо застывало в неестественной гримасе: линия тонкогубого рта перекашивалась влево, щеку неудержимо тянуло вниз. Вот и теперь, наблюдая за движениями босса, Ральф со скрытой неприязнью косился на его сведенной судорогой лицо — результат старой контузии.

В разведотделе восточного направления сотрудники между собой звали Коэла Хромым Эдвардсом. Летом 1944 года будучи лейтенантом и командуя взводом морских пехотинцев он принимал участие в Тихоокеанской десантной кампании. Во время высадки на Сайпан — один из островов Марианской гряды, его подразделение угодило под минометный огонь отчаянно оборонявшихся японцев. Невероятными усилиями остров был отвоеван, но американский десант понес огромные потери. Кроме тяжелой контузии, Коэл получил осколочное ранение в ногу. С тех пор прошло много лет. Коэл дослужился до звания полковника, стал начальником одного из отделов внешней разведки. И, хотя хромота его была почти незаметна, никогда не расставался с тростью, по привычке опираясь на нее во время ходьбы.

— Так вот, о последней удаче, — Коэл раскурил, наконец, трубку. — Два месяца назад наш друг сообщил, что выезжает на один из засекреченных объектов, который нас очень интересует…

— Где он располагается? — со сдерживаемым нетерпением спросил Чекерз.

— В глуши… В таежной глуши восточной Сибири. Есть мнение, что именно там русские разместили свои новейшие межконтинентальные баллистические ракеты, давно привлекающие наше внимание. К этому объекту мы неустанно стремились несколько лет, но результат был нулевым — слишком высокая степень секретности. Космическое наблюдение дало лишь координаты… И вдруг — такая удача!

— Ну, и?

— Была срочно разработана операция. Наш приятель является специалистом по технической документации, занимается ее проверками, вот ему и было поручено подснять кое-что на микропленку… А подснять там, Ральф, я думаю, было что, ведь недаром русские так засекретили тот полигон…

— Разумеется, — согласно кивнул Чекерз. — И как же проходила операция, шеф?

— Кто его знает… — тот неопределенно пожал плечами.

— Агент взят? — быстро спросил Ральф.

— Нет, — Коэл нахмурил густые сросшиеся брови, лицо его снова повело судорогой. — Он погиб.

— При каких обстоятельствах?

— Разбился на своей машине. Ехал в дождь по горному серпантину, сорвался в пропасть…

— Чертовски интересно! А когда это произошло?

— Вскоре после того, как он побывал на том засекреченном полигоне в тайге.

— Все это очень трогательно, босс… Но ситуация довольно типичная: агент сделал дело и вдруг погиб! — иронично произнес Ральф. — Простите, но в моей голове что-то не монтируется…

— Что именно?

— Это очень похоже на примитивный стандарт, штамп, клише… А вы не допускаете, что на самом деле ваш приятель сидит сейчас на Лубянке и, между прочим, рассказывает чекистам, как вел с вами невинную переписку…

— Нет, Ральф, об этом не может быть и речи, — отрицательно покачал головой Коэл. — Вместе с ним погиб один их видный инженер-конструктор, член компартии, ортодоксальный большевик, словом, один из тех, кому много доверяют… Не думаю, чтобы Советы осознанно пошли на такую жертву.

— Но, босс, мы-то с вами знаем, как это делается: большевик случайно погиб в автокатастрофе, а вашего приятеля чекисты записали в компанию, хотя его там и близко не было.

— Увы, Ральф, наши люди в России убеждены, что оба они погибли. И я верю в это.

— Хорошо, допустим, что все это так. Какова же моя задача?

— Она довольно проста для разведчика с вашим опытом. Нужно проверить один «мертвый почтовый ящик», который находится в тайге.

— Далеко от объекта тот «ящик»?

— В сорока километрах. Это уже вне запретной зоны, Ральф, так что вам нечего беспокоиться… С самого начала операции он был устроен для запасного варианта…

— То есть? — не уловил Чекерз.

— Все очень просто: агент сообщил, что кроме этого объекта их инспекторская группа планировала посетить еще ряд точек. На какой срок это было рассчитано, он не знал. Тогда мы и посоветовали ему заранее приготовить «почтовый ящик».

— Это для того, чтобы не таскать с собой компрометирующий материал по остальным объектам? — уточнил Ральф.

— Именно! — подтвердил Коэл. — Ведь нельзя исключать возможность, что за нашим приятелем могли смотреть… — слово «смотреть» Коэл произнес с профессиональным подтекстом. — А еще для того, чтобы не терять времени. Кто знал, сколько продлится командировка: может месяц, а может, и больше, тогда нам пришлось бы действовать самим.

— И что же дальше?

— Дальше плохо… Во Владивостоке наши люди, имеющие отношение к представительству торгового флота, встретили десять оговоренных заранее поездов «Россия» — все напрасно, пассажиры, с которыми агент обычно отправлял нам «земляничное варенье для любимой бабушки», только пожимали плечами… А потом в советской прессе появился некролог.

— Достоверность некролога проверяли?

— О, да! Этим занимались люди из консульства, все точно: автокатастрофа. Теперь вся надежда на «таежный ящик».

— А может, и он пустует? Где гарантия, что ваш человек успел сделать снимки?

— Видите ли, Ральф, после возвращения из командировки, наш друг предложил своему начальству организовать выезд на охоту. Прекрасная мотивация посетить свой «ящик». О том, что охота состоялась, мы были уведомлены его телеграммой до востребования на главпочтампт Владивостока. Из этого следовало, что задание по фотографированию выполнено.

— Понятно… — Ральф сосредоточенно разглядывал носки своих, сработанных под старину модных штиблет, которые назывались: «Ковбойские мокасины моего деда». А шеф продолжал:

— Операция под контролем самого большого хозяина, ей уделяется очень высокое внимание, вы это хорошо понимаете, мистер Чекерз?

— О, да, да! — Ральф почтительно кивнул. — Только разрешите еще один вопрос, господин директор?

— Слушаю.

— А вы не допускаете мысли, что «таежный ящик» ваш агент засветил и там с нетерпением поджидают «почтальона»?

— Допускаю, мой друг, — не стал отрицать Коэл. — Но не мне же объяснять вам, что такое риск в нашей работе… — он скользнул изучающим взглядом по лицу разведчика, пытаясь понять, что кроется в его взгляде. Но светлые, холодноватые, расположенные близко к переносице глаза Чекерза не выражали ничего, кроме равнодушия.

«Молокосос, сопляк!» — с глухим раздражением подумал Коэл. — Я в твои годы был менее любопытным, когда получал задания!»

Вслух же сказал:

— Не нужно усложнять ситуацию, Ральф. В сущности, все сводится к тому, чтобы сходить и взять… Вам предстоит навестить заброшенное поселение старателей и в одной из полуразрушенных изб отыскать «почту», только и всего…

— Старателей? — не понял Чекерз.

— Да. Так русские называют своих золотоискателей, — объяснил Коэл. — Когда-то в тех местах добывали золото, но потом жила иссякла, поселение было заброшено, но его географические координаты, разумеется, остались неизменными.

— Это упрощает задачу, — облегченно произнес Чекерз. — А я уже подумал, что тот «ящик» придется искать на территории, равной нескольким Франциям.

— Вы получали более сложные задания, Ральф, и справлялись с ними блестяще.

— Кто-нибудь будет страховать меня? — поинтересовался Чекерз.

— Только на этапе переброски и при возвращении. На территории России — полная самостоятельность.

— Явки?

— Две. Первой будете пользоваться только при возвращении, ее хозяин получил все необходимые инструкции, чтобы организовать ваш обратный вояж. Вторую можете задействовать лишь при форс-мажорной ситуации. Но зато вам предоставляется право распоряжаться хозяином явки так, как заблагорассудится.

— Это неплохо, — поразмышляв, сказал Ральф. — Значит, я могу использовать его и в качестве прикрытия и как подставу?

— Совершенно верно! — кивнул директор. — Того человека мы можем потерять совершенно безболезненно, нашей фирме он вряд ли понадобится еще… — Коэл встал, покряхтывая, расправил плечи, посмотрел на небо. По нему неслись гонимые ветром низкие мрачные тучи. — Идемте в дом, Ральф, будет дождь, после шторма это часто случается.

— Идемте, — согласился Чекерз.

Они медленно зашагали в сторону виллы, темные стены которой едва виднелись из-за густых зарослей раскидистых сосен.

— Итак, Ральф. Здесь вы пробудете еще несколько дней: отдыхайте, стихнет океан — загорайте, купайтесь… Затем полетите на Пальмовый атолл, подготовка к переброске будет проходить там, я приеду позже, срочно вызывают в штаб-квартиру, необходимо еще кое-что утрясти… На островах буду через неделю.

— Значит, снова «малютка»? — спросил Ральф.

— Нет, мой друг, на этот раз придется обойтись без субмарины, специально для вас приготовили кое-что поновее… Но об этом поговорим позже.

Они прошли по каменной лестнице в просторный светлый холл виллы. Коэл мановением руки подозвал к себе пожилого негра в белом костюме.

— Завтракать будем наверху, Мэлс, у вас все готово?

— Да, хозяин. Кванг только ждет распоряжения, чтобы опустить мясо вовремя, опасается переварить или подать остывшим.

— Прекрасно, через полчаса мы поднимемся в зал, — Коэл повернулся к своему гостю, радушно произнес. — Буду рад угостить вас мясом осьминога, Ральф. Ходил в океан перед самым штормом, сыновья сманили…

— Удачно? — с показной завистливостью поинтересовался Чекерз.

— О, да! Мои парни обшарили в аквалангах всю лагуну на южном рифе, улов был богатый.

— А я давненько не бывал на побережье, — произнес Ральф сожалеюще и одновременно мечтательно. — Хотя родом из Галвестона и вырос у воды.

— Соскучились по океану? Вот завтра и отправляйтесь с Дэниэлом и Бакстером, они покажут великолепные места, яхта в вашем распоряжении. А сейчас, пока готовят осьминога по старинному корейскому рецепту, приглашаю на рюмку «Шивас Регал» восемнадцатилетней выдержки. Я знаю, что это ваш любимый виски.

— Благодарю, вы очень гостеприимны, шеф. А что касается данного виски, то меня к нему сподобил великий Фрэнк Синатра, ведь общеизвестно, что это его любимый алкоголь, — улыбчиво признался Чекерз.

— Сподобил… Как это по-русски, Ральф! Вы стремительно погружаетесь в глубины этого изумительного по звучанию вражеского языка.