Жизнь Тузика Озейло. Переполох в городе

Сергей Трапезников, 2012

Полгода прошло с тех пор, как Озей сотрясло таинственным взрывом в подземке. Теперь город – благодаря стараниям Тузика и его влиятельных покровителей – носит гордое звание столицы Российской Автономии. Это значит, что новоиспеченного президента Республики ждут новые трудности. Жители города еще не успели оправиться от кровавых событий недавнего прошлого, но угроза, годами таившаяся в тени, дождалась своего часа и готова ударить в самое сердце своего врага в столь неожиданный момент! Мастерски переплетенные судьбы, головокружительные страсти, предательство и любовь, а также новые вызовы судьбы, гораздо большего масштаба – все это в новой главе серии книг о Тузике Озейло!

Глава 4. Будни Комитета

Вопреки ожиданию Тузейло, дома их никто, кроме голодной дочери, не ждал. Анита до полуночи просидела в студии и узнала о случившемся только утром от мужа. Разумеется, никакого обещанного вкусненького она не приготовила, поэтому Тузику, Ане и Саппи пришлось довольствоваться заказанной пиццей.

— Его поймали хоть? — спрашивала Анита уже утром, когда за завтраком Тузейло сообщил ей о вчерашнем инциденте на Мемориальной.

— Нет, — покачал головой Тузик. — Если поймают, Саппи даст знать. Или Торрес.

— Ладно. — Анита продолжала с удовольствием поедать рисовую кашу.

— Устала?

— Ещё бы, — недовольно произнесла Анита, — сначала писали вокальную партию. Потом накладывали на песню. Выяснилось, что интонация, на которой я пропела всю песню, не подходит под настроение мелодии. Потом меня заставили всё перепевать. И началось. Из-за волнения я постоянно терялась в тональности. Дурдом. Под конец меня от моей же песни чуть ли не тошнило уже.

— Есть такое, — согласился Тузейло. — Наверняка тебе со стороны казалось, что писать песни — одно удовольствие. А на самом деле это бизнес, с обычной потоковой работой, так же утомляющей, как и любая другая. Аньку голодной больше не оставляй, договорились?

— Вообще-то, у Ани есть не только мать, но и любящий отец…

— Анита, не заставляй меня раздражаться, — предупредил Тузейло. — Ты прекрасно знала, что дочь дома и голодная. А если бы мы с Саппи не приехали к нам сюда вечером? Это вполне могло случиться, поскольку я был полностью уверен в том, что ты дома.

— Тузик, я не могу всё делать одна…

— Ты могла хотя бы позвонить! — не сдавался Тузик. Поступок Аниты, вчера вечером показавшийся ему некрасивым, теперь отчётливо его бесил. — Мне или Аньке. Может, быть Вегетта бы зашла. Но вместо этого ты взяла и умчалась на студию к этому эрдельтерьеру…

— Если в тебе сейчас говорит ревность…

— Во мне не говорит никакая ревность, Анита, — одёрнул он жену. — Во мне говорит самый обычный отец дочери, мать которой взяла и уехала…

— Не было его вчера на студии, — бросила ему в ответ Анита. — Были все: аранжировщики, звукорежиссёр, бэк-вокалисты. Анри на студии не было. Сказал, что у него внеплановая поездка в Буэнос-Айрес. Хотя один из бэк-вокалистов мне нашептал, что на самом деле он собрался с кем-то в сауну…

— В сауну? — переспросил Тузик, чувствуя, как в голове что-то слабо защекотало.

— Ну да, а что такого? Может, старого друга встретил…

— Вчера у меня уже был один такой. — Тузик машинально вытер нос. — Вместо того, чтобы быть на месте и выполнять служебные обязанности, нежился в термах…

— И кто же это был?

— Наш мэр. Дримбидж Дон, — ответил Тузейло.

— Он парился в бане, пока был оцеплен “Bones+”? — удивилась она.

— Да, — кивнул Тузейло. — И если бы я не узнал об этом и не надорвал глотку, чтобы Дон сейчас же явился на место происшествия, то он бы преспокойно себе парился в баньке дальше. Кретин.

— Ладно, — Анита махнула лапой, — нечего нашего главного городского бульдога обсуждать. Его, мне кажется, уже невозможно исправить.

— Зато можно уволить, — подхватил Тузейло. — У меня есть на это полное право. И даже достойная замена. Педро Андреас — весьма перспективный пёс.

— Знаю я таких «перспективных», — проговорила Анита. — Вся их прилежность заканчивается сразу после того, как они получают должность.

— Я почему-то думаю, что он не из тех, о ком ты говоришь.

— Солист «Vegas» рассказывал мне, что этот Андреас на одном из корпоративов его домогался, — осторожно сказала Анита.

— Нашла кого слушать! — отмахнулся Тузейло. — Я работаю с Андреасом каждый день, и мне лучше знать, какой он. А этот твой шоу-бизнес только и делает, что старается кому-нибудь репутацию подпортить. У тебя, кстати, сегодня опять запись?

— Хуже. Снятие клипа!

— Аня опять будет не накормлена, — заключил Тузик.

— Я Вегетте позвоню — она выручит.

Настало молчание. Поначалу Тузейло хотел было дополнить, что Вегетта действительно всегда их выручает. Да и вообще, она настоящая молодец, не то что некоторые. Однако решил ничего не комментировать.

— Наверное, к Новому году я помру от такой нагрузки…

— Зачем ты вообще подписала этот контракт тогда? — спросил Тузейло.

То, что Анита начала работать с Девирфолем, его в своё время удивило. После того, как она провела несколько суток в заточении у Колина Мэдлока, она стала как минимум некомфортно ощущать себя рядом с эрдельтерьерами. А уж когда начались съёмки «Валькирий», и ей приходилось практически ежедневно контактировать с Девирфолем, Аните временами становилось совершенно не по себе. Пару раз она даже ходила к психологам, которые упорно пытались донести до жены президента Российской Автономии, что нельзя проецировать свои давние травмы, связанные с определёнными породами псов, на других собак, ни в чём совершенно не виноватых. Анита упорно старалась побороть в себе эту проблему. И когда Девирфоль стал единственным композитором во всём большом Озее, кто был бы не прочь заняться раскруткой её собственного музыкального проекта, она словно бросила вызов: как самой себе, так и своим страхам. Поэтому согласилась.

— Я хотела попробовать…

— Ну и как, попробовала? На три года теперь обречена.

— Между прочим, через суд я могу разорвать соглашение, — заметила Анита, — я уже думала об этом.

— И до чего додумалась в итоге? — спросил Тузик.

— Как тебе сказать… — Анита не успела изречь своих философских раздумий на этот счёт, поскольку в дверь позвонили.

— Это почтальон, — определил Тузейло, — газету принёс.

— Открой ему сам. Меня от него тошнит, — Анита задрала нос и отвернулась в сторону окна. — И не давай ему чаевые.

— Ты уже в курсе про них? — удивился Тузик.

— Он сам сказал, — выдохнула Анита.

Тузик вышел в коридор. Спустя минуту он вернулся со свёрнутой в трубочку газетой.

— На, читай. — Тузик положил газету на стол.

— Убери её отсюда, — прошипела Анита. — Не хочу, чтобы на столе лежало то, что держал в лапах этот проклятый почтальон!

— Анита, хватит паясничать, — одёрнул жену Тузейло.

— Лак на когтях не досох. Мне нельзя ничего держать в лапах, — не сдавалась она.

— Да что же это такое! — просипел Тузик, раскрыл газету и начал читать:

Переполох в “Bones+”

Вчера вечером ровно в 18:50 в здании известного офисного центра компании “Bones+” раздался звонок с сообщением о том, что в высотном здании заложена бомба, способная превратить громадное здание в мелкую пыль.

Сразу после звонка сотрудниками службы безопасности здания была приведена в действие сирена, благодаря которой сотрудники компании буквально «вылетели» из офисных помещений. Истошные звуки системы оповещения посеяли панику, из-за чего возникла давка. По нашим данным, отличающимся от официальных заявлений, есть пострадавшие. Несколько собак споткнулось и упало, и по их телам пробежала целая толпа обезумевших от ужаса псов. Все они госпитализированы. Трое из них в крайне тяжёлом состоянии. Врачи делают всё возможное, чтобы не отправить тех на тот свет, но пока это удаётся им с превеликим трудом.

Что касается властей, то прозвучали громкие обещания поймать телефонного террориста и наказать его по всем пунктам. Не так давно произошёл взрыв в аэропорту, по состоянию на сегодняшний день, унёсший жизни 34 собак, после которого всех нас точно так же заверяли, что виновник будет пойман в кратчайшие сроки и наказан по всем пунктам. Дело, однако, будто застряло на мёртвой точке.

Возникает вполне логичная контроверза: «Верить или не верить заявлениям верхушки республики?». Несомненно, и наши горожане, и все остальные граждане Российской Автономии сделают грамотный выбор в этом вопросе.

Специальный корреспондент

газеты «Собачья правда»

Серди Мопс

— Ничего интересного. — Анита сделала вывод о статье. — Как всегда, одна грязь. Все плохие, а «Собачья правда» хорошая.

— Вообще-то, интересное есть, — скривился Тузейло. — Ни жертв, ни пострадавших вчера никаких не было — соответственно, никого не госпитализировали. Этой Серди Мопс надо уши поотрывать. Сегодня поползут слухи, что власть скрывает от своего народа жертвы. А завтра начнут жевать сплетни о сокрытии цифр, средств и тому подобное…

— Недоброжелатели всегда найдутся, — примирительно сказала Анита. — Они и у меня есть. Например, многие думают, что я попала в шоу-бизнес только благодаря тебе…

— В какой-то степени они правы, — не подумав, брякнул Тузик.

— Чай будешь или кофе? — резко спросила Анита и встала из-за стола. Лак на её когтях, судя по всему, досох.

— Чай. У меня и так живот после вчерашней пиццы болит, а ты тут со своим растворимым кофе пристаёшь, — проворчал Тузик.

— Тогда жди, пока заварится, — буркнула в ответ Анита и вышла в коридор.

***

В то утро Саппи Фейдж впервые по-настоящему возненавидел Собачий мир. Всё началось с того, что прямо на выходе из метро он умудрился провалиться в глубокую лужу и насквозь промочить новые ботинки. Затем, попав, наконец, в свой кабинет и решив налить себе кружку горячего кофе, он разбил свою любимую чашку, которую ему купила Вегетта во времена, когда он только начинал свою работу в Следственном комитете.

Саппи был готов опрокинуть стол от того бешенства, которое на него вдруг нахлынуло, но всё же сдержался. Количество дел, которые ему приходилось одновременно вести, перевалило за десяток. Самым громким и резонансным из них было дело о маньяке, орудовавшем в Озее. Первые жертвы начали появляться в апреле. Собаки, в основном женского пола, задушенные собственными шарфами и с пробитыми черепами. В мае, вместе с сезонным потеплением, жертвы стали появляться всё реже и реже. Летом в городе не было найдено вообще ни одного трупа, который можно было бы поставить в один ряд с предыдущими жертвами. Появилась даже слабая надежда, что маньяк сам ушёл в мир иной, поэтому жертв больше не будет. Однако с наступлением осени, а соответственно — холодов и сезонных обострений у шизофреников, — по городу вновь прошлась волна убийств. На этот раз среди убитых были не только взрослые собаки, но и щенки школьного возраста. Вчера, например, труп щенка породы шарпей обнаружили в самом центре города. И ни одного свидетеля! Даже Кристиан Монтеро, славившийся своей блестящей тактикой по поиску очевидцев, пока оставался бессилен.

Единственной зацепкой во всём этом деле оказались заключения экспертов, обследовавших места обнаружения каждой из жертв озейского маньяка. Исследовав почву и асфальтовое покрытие этих мест, они чётко заявили, что пёс этот, скорее всего, длинношёрстный. И среднего роста, поскольку среди жертв не было ни одной собаки крупных пород. Поначалу Саппи хотел возразить создателям этой теории, выразив предположения, что маньяк либо любит убивать мелкогабаритных собак, либо попросту боится нападать на крупных. Однако потом и сам Фейдж был вынужден признать, что предположения судмедэкспертов небеспочвенны. Главным доказательством того, что убийца был действительно среднего роста, было направление следов от удушающего предмета. В большинстве случаев это был шарф или косынка, и на шее у убитых не было ни одного следа, уходившего вниз. Все они либо были направлены под углом вверх, либо вообще перпендикулярно вертикали. Найденная белая и коричневая жёсткая шерсть и заключения экспертов о росте предположительного убийцы подводили следствие к выводу, что это был или фокстерьер, или эрдельтерьер. Тесты ДНК найденной шерсти также указывали на эти породы. Вооружив следователя Монтеро выясненными приметами, его тут же отправили на поиск возможных свидетелей. Пока, правда, ничего накопать не удавалось, но бладхаунд не опускал лап.

Федерико Торрес, которого не так давно назначили главой Следственного комитета, был весьма воодушевлён назначением и кардинально изменил своё отношение к подчинённым, в том числе и к тем, с кем ещё совсем недавно работал в одной команде. Подчинённые, в свою очередь, не остались в стороне и тоже изменили своё отношение к нему. Теперь все сотрудники Комитета, когда-то чуявшие в Торресе надёжного и всегда готового помочь пса, видели в нём гордого, задравшего кверху нос индюка. И ведь права была Анита, что тот ласков только с вышестоящими должностями! Жаль только, что никто, кроме Тузика, тогда это не услышал. Сам же Тузик, скорее всего, вообще выбросил из головы её слова, произнесённые ещё в зимой.

Саппи оторвался от размышлений, поскольку в кабинет влетел пудель — следователь Корнерс. Он с недовольным видом захлопнул дверь и присел за стол Саппи.

— Здоро́во, — злобно прошипел он.

— Что у тебя стряслось с утра пораньше? — поинтересовался Фейдж, хотя был почти уверен в том, что знает причину.

— Что у меня могло стрястись? Торрес! — выплюнул Корнерс. — Короче, расскажу по порядку. Я начал допрашивать одного персонажа. Зовут Вагабонсом Корнерстоуном. Фамилия похожа на мою. Ну вот. Допрашивал я его по поводу звонка в “Bones+”. Он сознался, штраф заплатил. Тут врывается Торрес и обвиняет меня во взяточничестве! Потом заржал, дал мне по лбу и был таков! Он вообще нормальный или как? Может, у него уже всё настолько плохо, что помощь нужна?

— Это у него бывает теперь, — заметил Саппи, молча вспомнив, как вчера Торрес отчитал его за лапшу быстрого приготовления, которая распространяла по этажу кошмарный запах. Саппи тогда чётко заявил, что, в отличие от Федерико, у него нет времени обедать в ресторанах. В ответ на это ротвейлер взбесился и бросил Фейджу фразу, что обеды в ресторанах — удел избранных, а ему, спаниелю недоделанному, вообще есть на работе не положено. Саппи не любил жаловаться на начальство, поэтому не поделился с Корнерсом своей историей. Зато решил поинтересоваться: — И это то, что тебя так взбесило? Майкл, ты меня расстраиваешь.

— Я ещё не договорил, — продолжил пудель. — После того, как этот «телефонный террорист» ушёл, ко мне вновь заявился Торрес. И тут началось. Мол, какой я кретин, что вздумал допрашивать пса, носящего фамилию, настолько схожую с моей. Что этот Вагабонс — мой брат и дал мне взятку, вместо того чтобы заплатить в казну солидный штраф. Какой только чуши я не услышал…

— А, вот оно что, — протянул Саппи, хотя прекрасно понял, что Майкл приукрашивает. Федерико Торрес, по всей видимости, просто озвучивал те сенсации, которые потом последуют, если про историю со схожими фамилиями прознает телевидение или пресса. Тут Саппи был даже больше согласен с ротвейлером, нежели с пуделем, но опять ничего не сказал.

— Одно только хорошо, — махнул лапой Корнерс. — Раз телефонного террориста поймал и допросил, то и премию, наконец, получу!

— А почему он отделался лишь штрафом? — одумался вдруг Саппи.

— Потому что никто не пострадал, — пожал плечами Корнерс, — жертв нет. Значит, это — хулиганство.

— Круто, — прохрипел Саппи. — Это «хулиганство» обошлось городу в кругленькую сумму, а с этого Вагабонса — всего лишь жалкий штраф!

— Ну а если это так и есть, — пожал плечами Корнерс, — живёт он прямо напротив “Bones+”. В тот день хорошенько подпил в компании друзей и решил «развлечься». Клялся и божился, что больше так не будет.

— Ему сказочно повезло, — заметил Фейдж. — Если бы вчера хоть кто-нибудь из “Bones+” расшиб себе голову, то штрафом бы этот шутник не отделался. А если говорить по-честному, то законы надо менять. Ответственность за подобные преступления должна быть гораздо сильнее, чем какой-то несерьёзный штраф. Как хоть этот шутник выглядит?

— Такой нагловатый бультерьер, — с отвращением проговорил следователь — Не знаю, как его ещё описать. Хотя, знаешь, все бультерьеры не очень приятны.

— Стереотип, — проговорил Саппи, который считал совершенно иначе. Он знал в своей жизни несколько представителей этой породы лично, и все они были просто наимилейшими псами.

— Это кто тут не очень приятен?! Я?! — В кабинет собственной персоной ворвался Федерико Торрес. — Я вас тут всех уволю!..

— Успокойтесь, начальник. — Корнерс, сидя на столе, обратился к Торресу.

— Как ты со мной разговариваешь?! — взревел ротвейлер. — Прекрати на столе сидеть, для этого есть стул! Или ты не знал?

Корнерс неохотно, но всё же подчинился. Саппи же выжидал, чтó ротвейлер предъявит ему. Ведь согласно обычному сценарию от Торреса доставалось всем без исключения. Это очень раздражало Кристиана Монтеро и прямо выводило из себя Корнерса. Однако Саппи, который, в отличие от вышеописанных двух, не работал ранее с Торресом в одном отделе в течение полутора лет и, как следствие, не ощутил столь резкую перемену в его отношении к себе, не держал на своё начальство никакого зла. Он просто не знал, каким раньше был Федерико Торрес и каким он теперь стал.

— Что с маньяком? — резко спросил ротвейлер, обратив свой взгляд на спаниеля.

— Следователь Монтеро выехал на место, — ответил Саппи, высморкавшись. — Пытается найти свидетелей, которые могли бы видеть там пса, подходящего по нашим параметрам…

— Чёрт знает что происходит! — взревел ротвейлер. — Детей душат, собакам черепа проламывают, аэропорты взрывают… Бардак в городе! А всё потому, что бардак здесь! Всё начинается отсюда…

— Шеф, мы правда работаем, — заверил Торреса пудель. — И опера работают. Просто слишком много всего навалилось.

— Навалилось, — нервно кивнул Федерико Торрес, сел на подоконник и зажёг сигарету.

Саппи видел подобный жест у ротвейлера впервые. Однако Майкл, напротив, знаком был с ним очень и очень хорошо. Раньше, когда Торрес возглавлял их отдел, он делал так, когда пытался подготовить подчинённых к неминуемому прослушиванию крайне неприятной новости.

— Сегодня утром прямо возле ворот своего дома был застрелен Гастон Ортега.

— Ортегу убили, — тупо проговорил Саппи и поднял глаза на ротвейлера.

— Жду всех на оперативном совещании в полдень. Явка строго обязательна. Позвоните Монтеро и сообщите ему. Всё, жду в двенадцать.

И ротвейлер ушёл, хлопнув дверью. В кабинете Саппи стояла тишина.

— Начнётся хаос, — после непродолжительного молчания выдал Корнерс. — Ортега был городу как крёстный отец. Озей будто колпаком кто-то накрыть пытается…

— Да, колпаком, — тихо согласился Саппи, чувствуя, что всё меньше и меньше хочет расследовать дела, которые на нём висели. И дело тут было совсем не в лени.

***

Совещание в кабинете Федерико Торреса началось совершенно не с той темы, на которой завершилось в пятницу. Как оказалось, Саппи Фейдж и Майкл Корнерс были единственными, кто знал о сегодняшнем утреннем убийстве Гастона Ортеги. Остальные сотрудники вплоть до появления шефа были уверены, что собрание будет затрагивать тему взрыва в аэропорту и дело об озейском маньяке. Когда истинная тема столь оперативного поднятия всего Комитета «на уши» наконец всплыла на поверхность, мнения на этот счёт у собравшихся в кабинете весьма разошлись.

Одни в ужасе округляли глаза, думая над тем, какое безумие начнётся в городе после смерти Ортеги. Другие, в основном псы старой закалки, тихо радовались, что этот «вор в законе» наконец полностью получил по заслугам. Третьи же, к которым Саппи Фейдж частично отнёс и себя, были в недоумении: почему после изощрённых убийств обычных собак таинственным маньяком подобных крупных совещаний ни разу не собиралось, а сейчас, когда пристрелили криминального авторитета, в своё время имевшего весьма немалые проблемы с законом, Комитет мгновенно мобилизовал все свои силы?

Конец ознакомительного фрагмента.