Черный треугольник

Сергей Зверев, 2022

1930 год. В стране идет коллективизация, которая встречает ожесточенное сопротивление контрреволюции, не брезгующей открытым террором и кровавыми оргиями. Сашка, молодой сотрудник ОГПУ, такой мистический ужас испытал впервые. По наводке осведомителя Пономаря пошел он с напарником на заброшенный винный склад брать спекулянта. А нашел посреди зала разложенный в форме звезды труп молодого человека с торчащим в груди кинжалом. Но самое жуткое заключалось в том, что безжизненное тело располагалось строго в центре начертанного чем-то, весьма похожим на кровь, треугольника. Не теряя времени, оперативник помчался к осведомителю, чтобы выпытать у него все подробности: с кем должен был встретиться спекулянт, какой товар отдать. Встретились они в тихом месте, но не успели перекинуться и парой слов, как раздалась оглушительная стрельба, и сраженный пулей Пономарь рухнул замертво. И тогда понял Сашка: с этой минуты его жизнь в руках кровожадных и предельно фанатичных убийц-сатанистов.

Глава 4

Боже же мой. За что мне такие муки? То по трупам идти приходится. То рапорта писать и объяснения… Да, такого давно не было — два убийства за два дня фактически в моем присутствии.

Зато будто струна натянутая лопнула со звоном. И я осознал, что топор уже не висит непосредственно над моей головой. Но и не убран подальше, а скорее отложен, хотя враг может извлечь его снова в любую минуту. Ох, сказать, что все это мне не нравилось, — не сказать ничего. Я точно вляпался во что-то очень серьезное, и теперь в сторону уже не отойдешь.

Подстрелили моего осведомителя действительно из «маузера». Хорошая машинка. Послевоенный калибр девять миллиметров, эффективная дальность стрельбы до трехсот метров, но требует твердой руки и хорошей подготовки. Били метров со ста, притом снайперски. Стрелок выбрал позицию на балконе костела. Если бы не моя интуиция, то меня тоже положил бы. А так только ранил, да и то пуля всего лишь чиркнула по ноге. Считай, царапина — перевязал и забыл.

Стрелок сработал на оценку «хорошо». До пятерки недотянул, поскольку одна цель не была поражена. Но для диверсанта важно не только уложить цель, но и незаметно уйти с места акции. А отход был подготовлен настолько качественно, что мероприятия по преследованию, опрос местных жителей ничего не дали. Равно как и осмотр места происшествия.

Вопреки своему обыкновению, Раскатов не стал распекать меня, кричать и лупить кулаком по столу. Наоборот, пригласил садиться. Накатил коньяка в серебряные рюмки. И приказал:

— Пей!

Как у закоренелого спортсмена, отношение к выпивке у меня непримиримое. То есть практически не пью и от этого нисколько не страдаю. Поэтому начал отнекиваться.

— Тебе расслабиться надо, Сашок. Пей! — гаркнул начальник.

— Надо, — горестно согласился я и опрокинул в горло обжигающий напиток.

После второй рюмки, оценив мой вспыхнувший ярче обычного румянец на щеках, Раскатов удовлетворенно кивнул:

— Процесс излечения пошел… А теперь выкладывай, что думаешь?

— А что тут думать. Гарантию даю, что два убийства связаны между собой. Уверен, что у винного склада лиходей каким-то образом засек нас. При этом спокойно завершил кровавое дело. И спокойно ушел.

— Почему так думаешь?

— Скажете же, что поповские сказки. А я почуял там взгляд… И на площади почуял, иначе первая пуля мне бы досталось.

— Барометр ты наш… Продолжай.

— Осознав, что сделка на винном складе засвечена, неизвестный стал продумывать источники утечки. И вспомнил о Пономаре.

— Значит, между ними связь была.

— Должна была быть. В общем, проследил он за нашим осведомителем. Версию проверял, прикидывал, не потянут ли того в ОГПУ на разговор. И в яблочко попал — Пономарь как раз с уполномоченным и встретился.

— На тебе написано, что ты огэпэушник? — скептически полюбопытствовал Раскатов, законно предположив, что в темноте у винного склада если убийца и видел меня, то вряд ли бы рассмотрел достаточно хорошо, чтобы потом опознать.

— Значит, написано… В общем, решили враги устранить угрозу самым простым и радикальным методом — парой выстрелов из «маузера». Ну вот кем надо быть, чтобы сразу стрельбу открывать!

— Опытным и расчетливым врагом. Видимо, он сильно боялся, что осведомитель передаст нам еще какую-то информацию. И допускал, что эта информация уже у тебя. Потому решили положить вас обоих.

— Для меня непонятно, как Пономарь в такое осиное гнездо проник, — задумчиво произнес я. — Кто его, бродягу, к серьезным людям пустит?

— Случайно наверняка. Где-то что-то услышал, а потом попал под прицел. Нужно его контакты проверять, — выдал Раскатов начальственное указание, которое меня не слишком порадовало.

— В последнее время Пономарь терся при Свято-Троицком монастыре и Среднем подворье. Да и еще черт-те где. Но там что-то узнать маловероятно. Проходной двор.

— Все равно подработать надо.

— То есть дело мы себе берем? — задал я главный вопрос.

— А ты в угрозыск все сплавить хочешь? — усмехнулся Раскатов. — Дело по винному складу официально на них. Но неофициально… Такие казусы — это наша сфера. Я уже кое-кому сообщил. И не дай бог, если после этого гости столичные нагрянут.

— С чего это? — удивился я.

— А их такие факты, с пентаграммами всякими, сильно забавляют. Так что активнее надо работать.

— Нам хлеба не надо, работу давай.

— Вот именно. А для начала надо установить, кто такой этот Савва, — постучал мой руководитель пальцем по лежащей перед ним фотографии, сделанной в судебном морге. На ней был убиенный неизвестный парень.

— Если местный — установим. А если залетный… — с сомнением протянул я.

В принципе, установление личности — процедура отлаженная. Рассылаются запросы в соответствующие картотеки. Фотографии разыскиваемого помещают на стенды возле милицейских подразделений и разных государственных учреждений. Газеты еще есть. Все это должно работать как часы. Теоретически. Но фактически у нас, правоохранительной системы Страны Советов, отсутствует централизованный учет населения. После революции отменили паспорта как наследие тяжелого прошлого. Сегодня их заменяют трудовые книжки, справки из колхозов, удостоверения личности, которые вовсе не обязательны. Руководство ОГПУ не первый год проталкивает идею паспортизации населения, но пока успеха в этом не имеет. Так что беспаспортное население достойному учету не поддается. Контроль за ним ослаблен. Шатается народ где хочет, без пригляда. А ведь при ставшем уже очевидном усилении классовой борьбы, когда антисоветские организации растут как грибы, беспаспортный режим — это непозволительная роскошь. И как тут чего искать?

В общем, перспектива установления личности неизвестного ввергала меня в уныние. И даже если удастся зацепить что-то по учетам, это все очень долго. Пока почта дойдет. Пока отработают запрос. Пока ответ направят.

— Разрешите, товарищ начальник управления? — послышалось после вежливого стука.

— Заходи, — кивнул Раскатов гостю.

В кабинет зашел Казарян, заместитель начальника моего СО (секретный отдел). Это был приземистый, с борцовской фигурой и реденькими седыми волосами на голове армянин — он отличался веселым нравом, был хитер, как змей, и опытен, как черт. Под мышкой держал кожаную папку с документами.

— На подпись, Максимильян Данилович. Срочно.

Раскатов открыл папку и углубился в изучение документов. Один отложил в сторону, с чувством почеркав красным карандашом не понравившиеся ему слова. А на остальных поставил свою заковыристую подпись.

Казарян в это время, скромно примостившись на стуле, быстро и внимательно шарил глазами вокруг. Такая многолетняя профессиональная привычка — все видеть, замечать и анализировать, может, что и пригодится в работе. Его взор упал на фотографию на столе.

— Можно взглянуть? — Он потянулся к снимку. — О как! Младшего Агафонова прихлопнули!

— Кого? — встрепенулся я.

— Савву Агафонова. Это староверская семья в Нижнереченском районе, — пояснил Казарян. — Там у них село почти все семейное. Их фамилия у староверов весьма в почете. Власть они, конечно, не любят — притом как прошлую, так и нынешнюю. У них любая власть на Руси — от Антихриста. Присматриваемся к ним давно, но вроде вреда особого от них нет, так что гнездо не ворошим во избежание. А что там у них внутри их общины — одному Богу известно.

— Надо этих Агафоновых за цугундер взять! — запальчиво воскликнул я. — Пускай поведают, куда и зачем Савву этого посылали. И про книжечку, которую при нем нашли.

— Надо, — кивнул Раскатов.

— Ну так отправьте меня в командировку. Я готов. Как штык.

— Нижнеречье на самом отшибе области, — заметил Казарян. — Глухие закутки, там староверы еще со времен Петра Первого прятались от властей. Туда сейчас добраться целая проблема. Знаешь ли, Александр Сергеевич, трамваи туда не ходят. Только пароходом или вскачь. Да и народ летом часто на промыслах. Не уверен, что сразу Агафоновых найдешь. Скорее зависнешь там на месяц-другой.

— Разумно, — согласился Раскатов. — Вот что, Сашок. Телеграфируем районному уполномоченному, пускай справки наведет, народ подключит да поспрашивает об Агафоновых этих. И о Савве их. А потом уж ты на место отправишься, вцепишься своими зубками — молодыми да острыми.

— Все захваливаете, Максимильян Данилович.

— Я? Тебя?! А ну пошел работать, бездельник! — Раскатов грохнул по столу кулаком так, что чернильный прибор подпрыгнул.

Стол этот был легендарным. Уже много лет от избытка чувств Раскатов лупил по нему кулаком. И не упускал возможность напомнить мне, что с прошлого места службы в Углеградске он притащил два деревянных предмета — стол и уполномоченного Большакова, то есть меня.

В глазах Раскатова мелькнули смешливые искры, и я понял, что бил он сейчас по столу больше для порядка, чем для устрашения моей и так вечно устрашенной им натуры.

Я поднялся со стула, но тут Раскатов остановил меня жестом:

— В общем, так, заводи агентурное дело для установления и последующей разработки неустановленных сектантов. Как назовешь?

— «Индейцы», — брякнул я.

— Это еще почему? — удивился Казарян.

— Доколумбовские индейцы баловались человеческими жертвоприношениями.

— «Индейцы», — усмехнулся Раскатов. — Пусть будет так. Ну и чтобы по агентурному делу «Бобры» результат был.

— Будет, — вздохнул я.

Агентурное дело «Бобры» было заведено для разработки контрреволюционной организации «Русь Свободная». С ней давно надо было что-то решать. Только вот ждали курьера из Москвы, чтобы прихлопнуть всех разом.

В общем, планов у меня было громадье, в отличие от времени, которого вечно не хватало.

Но тут вдруг нам всем стало не до чего. А все Чиркаш, идейный наш обкомовский блюститель. Какой леший его тогда к нам принес? И накаркал такое, революционер пламенный!..